Государственное образовательное учреждение 3 страница

ГЛАВНОЕ О ПРОЧИХ ХИЩНИКАХ

МУРАВЬИ – самый мощный общественный интеллект и великая хищная сила. Их у нас больше двухсот видов. Большая часть – завзятые земледельцы и скотоводы: выращивают грибы на искусственных субстратах, консервируют проросшие семена, разводят сахаристые породы тлей и червецов, выращивают гусениц и добывают их «шёлк», заготавливают и хранят «мёд». Часть видов – захватчики: завоёвывают и подчиняют других муравьёв. Но есть и чистые охотники-собиратели. Они живут только тем, что найдут и честно добудут. Таковы наши рыжие лесные муравьииз рода формика. С голодухи они могут есть грибы и зелень, но с ранней весны до осени активно добывают «мясо». Их десяток видов, и многие охотно живут в садах природного режима, где почва не перекапывается, листья не жгутся и много укромных мест типа лежачих камней, старых досок или брёвен.
В лесу рыжие муравьи выедают больше насекомых и слизней, чем все остальные хищники. Представьте себе маленьких острозубых жужелиц, живущих по сто тысяч в одном гнезде! Жрут всё, что шевелится, будь то яйца, личинки или взрослые насекомые. Охотятся коллективно, нападают сообща – спастись почти невозможно. Отбирают тлю у муравьёв-животноводов – если те не превосходят добытчиков в весовой категории. Прожорливость их неподражаема: угодья одного муравейника – четверть гектара! Часто несколько семей объединяются в клан, чтобы контролировать более обширные владения.
Лет шесть назад я уничтожил в саду муравейник самых крупных лесных муравьёв: они оккупировали своей тлёй все яблони. А недавно обнаружил по соседству мощное семейство рыжих. Стало безопасно, и они пришли. И живут под крупным камнем. Сей камень теперь объявлен заповедным. Вокруг – дикий дёрн: муравьиных троп мы давно не трогаем. Начинаю понимать, почему на моих деревьях почти исчезла тля!

ХИЩНЫЕ ЖУКИ – это в основном жужелицы, стафилины и коровки.
Жужелицы – около 60 видов «борзых и гончих» разной величины и свирепости. Охотятся в основном ночью. Особенно много их в посевах многолетних трав, на лугах и пастбищах. И чем старше дернина, тем богаче их армия. В люцерне второго года находят до 30 видов жужелиц, а через год их здесь уже полсотни! И у всех свои гастрономические предпочтения.
Бегунчики и амары – жучки цвета «металлик» ростом с пшеничное зерно – любят яйца долгоносиков. За ночь умудряются схрумкать по 150-200 штук. А живут два года! Все виды бегунчиков – а их около двадцати – живут и зимуют в непаханой стерне и растительных остатках.
Колорадского жука, за неимением американских специалистов, у нас лупят тоже в основном жужелицы: красотелы, бомбардиры, головачи, карабусы, бегунчики – всего видов пятнадцать. Выедают и яйца, и личинок – яичница с беконом. Заодно ловят и других листоедов, и юных травоядных клопов. Клопы, видимо, идут как пряность, вроде кинзы. Чёрный птеростих адаптировался даже к обработанным почвам: живёт в норках, а ночью ест личинок.
Гусениц шелкопряда и пядениц на деревьях выедают несколько видов красотелов и с десяток других жужелиц. Скакуны носятся по открытым местам на солнцепёке, загоняя свою дичь подобно гепардам. Крымская жужелица – любитель моллюсков: выедает молодь улиток и слизней.
Самые крупные бегуны, бомбардиры, карабусы и красотелы, как уже подмечено Фабром, рвут и глотают разных гусениц: огнёвок, бражников, совок, белянок – по два десятка за ночь. Жуки охотятся в поле, а их личинки – в мульче и почве, выгрызая окукливающихся пилильщиков, личинок хрущей и мух, проволочников, слизней и медведок ясельного возраста. Кстати, медведки у нас в огороде почти исчезли. И не удивительно: все соседские жужелицы у нас живут!
Стафилины на жуков мало похожи. Скорее они напоминают маленьких двухвосток. Это те самые мелкие, блестяще-чёрные с рыжей полосой, подвижные и гибкие букашки, которых мы часто видим под всякой мульчой. В мае они летают и часто натыкаются на нас. Смотришь – а крыльев нету: всё брюхо наружи. И только маленький «рюкзачок» на спинке. Вот тут крылья и спрятаны: мало того, что они складываются вдвое по ширине, так ещё и вчетверо по длине! А потом раскладываются и вновь становятся жёсткими. Я наблюдал эти манипуляции: на всё уходит секунда. Представляете, конструкция?
Живут стафилины везде, где есть сырая органика: в дёрне и лесной подстилке, в камнях и мхах, в соломе и гниющей древесине. И жуки, и личинки – ловкие хищники. Выедают яйца, клещей, гусениц и самых разных личинок. Самый признанный стафилин – алеохара, спец по капустным, свекловичным и луковым мухам. Самки зреют, выедая самих мух и их личинок. До конца жизни успевают слопать 2500 штук! Созрев, раскидывают до тысячи яиц. Личинки вгрызаются в личинок мух и в них живут. Итого – больше 3000 мух на каждого жука. В хороший год их выедается 80%. Учёные ВИЗРа научились разводить алеохару искусственно.
Коровки – это мобильная и эффективная армия. Тридцать видов коровок подъедают тридцать видов сосущих: тлей, червецов, щитовок и трипсов. Многие пасутся на яйцах колорадского жука, выедают клещей в садах и виноградниках. Зимуют они обычно колониями в коре, дуплах и разных полостях, в подстилке лесополос и садов. Весной кормятся первыми тлями и цветочной сладостью. Но яйца у самок зреют только на мясе, и минимальная доза для этого – 300 тлей. Если учесть, что в сутки жук съедает по 100-200 штук, это не так уж много! За месяц самки кладут по 500 яиц. И каждая личинка, пока вырастет, слопает по 500 тлей.
Особо искусна коровка хилокорус – чёрный жучок с двумя красными пятнами. Это главный спец по щитовкам. Самка щитовки, укрытая прочным щитком, фактически неуязвима. Но хилокорус нашёл способ приподнимать щитки, чтобы всунуть туда яйцо. Или просто пообедать самкой с яйцами. Диета – до тридцати штук в сутки, не считая детишек, ещё не укрывшихся щитком. Личинки нападают на незрелых самок: их щиток ещё не затвердел. Просто прогрызают дыру – вскрывают, как консервы. Пока вырастут, вскроют по 300-350 штук.
В теплицах используются более продвинутые тропические виды с огромным аппетитом и продуктивностью до 2000 яиц. Зато наши не боятся морозов. В Сибири до 90% съеденных тлей – заслуга коровок. За всю свою жизнь, с момента вылупления, одна семиточечная коровка может убить до 5000 сосущих. Но на деле коровок у нас мало: они массово гибнут от пестицидов.

СЕТЧАТОКРЫЛЫЕ – очень хищный отряд: у большинства плотоядны и личинки, и взрослые.
Исключение составляют златоглазки. Их взрослые особи – натуральные перламутровые «золушки», и питаются, естественно, только на цветках. Зимуют в мульче, опаде, щелях и полостях. Появляются рано и рады любым цветкам: для созревания яиц нужны и нектар, и пыльца. Яйца подвешивают на тонких стебельках. Личинка – подвижная «гусеничка» - растёт всего пару недель, но за это время успевает намолотить до 1000 тлей или 2000 клещей! Не проходит и мимо медяниц, мелких гусениц и яиц. До окукливания съедает 300 яиц колорадского жука. Несколько видов златоглазок разводят для теплиц.
Здесь же применяют и родича златоглазки – микромуса. Тлей едят не только его личинки, но и взрослые – заедая их нектаром. Продуктивность самок до 2000 яиц, личинка мигрирует на 10-12 метров. Но главное достоинство микромуса – неприхотливость: он процветает и при 15, и при 35ºС, и разводится в теплицах самостоятельно.
Родственны им и скорпионовые мухи. Они часто попадаются в тенистых местах, а порой и залетают в дома: полёт медленный и неуклюжий, морда буквально «лошадиная», как у муравьеда, а у самцов сзади – «жало скорпиона». Никакое это, конечно, не жало – тварь абсолютно безобидная. Не лупите их тапочком: многие виды охотятся на тлей и всякую мелочь.
Сетчатокрылым остро необходимы нектар и пыльца. Все они гибнут от ядов и послушно летят на свет.

ХИЩНЫЕ КЛОПЫ – весьма значимые санитары. Некоторых разводят искусственно: по эффективности они близки к наездникам. Охота их проста: находят жертву, втыкают в неё свой трубко-клюв и попросту высасывают.
Прежде всего, это спецы по колорадскому жуку, американцы периллюс и подизус. Активнейшие охотники. С виду похожи на клопа-черепашку: из того же семейства щитников. Зимуют в растительной мульче, щелях, трещинах коры. Юные клопики-личинки мирно питаются соком растений, но постепенно звереют и принимаются за яйца, а потом и за красненьких личинок. У одной клопихи больше двухсот детей, и за месяц каждый может опростать по триста-четыреста будущих жуков. И чем жарче, тем лучше аппетит. Выпусти одну самку на сотню колорак, и популяция будет выпита на 95-100%.
В Штатах и Мексике они живут постоянно. А здесь не получается: большие проблемы с эмиграцией. Во-первых, холодно у нас. Не удаётся им перезимовать, даже на Кубани вымерзают. А во-вторых, вылетают слишком рано. У себя-то в Америке находят других, ранних листоедов, а у нас их нету. Ну не завозить же! Посему американцы живут в биолабораториях, в санаторном режиме.
Их родные братья, арма хищная и пикромерус, с таким же усердием убивают разных гусениц.
Клопы-охотники – большой клан хищников с широкими аппетитами. Это подвижные звери с длинными телами. Живут везде: в лугах, полях и кронах деревьев. Зимуют в дёрне и опаде лесополос.Особо распространён охотник серый, или набис. Настоящий волк полей! Не брезгует ничем доступным, от яиц до гусениц.
Хищники-крошки – мелкие зверьки леса и сада. Охотятся на деревьях и под ними, зимуют в палых листьях. Жертвы – тли, трипсы, клещи, мелкие гусеницы и личинки жуков. Ещё больше в садах клопов-слепняков. Эти овальные клопики с нежным телом чистят сад от тлей, клещей, плодожорок, листовёрток, и нападают даже на американскую белую бабочку.
Лазаревская станция защиты растений успешно использует в теплицах четыре вида хищных клопов. При жаре до 42ºС и большой сухости они уверенно лопают тлей, трипсов, клещей и белокрылку, выедая до 80% вредителей.

ХИЩНЫЕ МУХИ, по-научному – двукрылые, отличаются особой пронырливостью и разнообразием приёмов. Тут есть и паразиты, подобные наездникам, и воздушные убийцы, подобные стрекозам, и обычные поедатели мелочи, подобные божьим коровкам. И даже охотники на крупных млекопитающих – комары, мошка и прочий гнус!
Начнём с самых хищных: ктыри. Семейство бесстрашных рыцарей. А может, лихих бандитов?.. Крупные летуны, отдельные виды до 3-4 см. Мало того, что их личинки, развиваясь в почве, убивают личинок хрущей, мягкотелок, щелкунов, хлебных жуков и вообще всех личинок, которых встретят. Так ещё и сами мухи – истинные ястребы! Даже сидячий ктырь выглядит хищной птицей (фото …..). Так и есть: неподражаемые летуны, они бьют добычу на лету. Хватают разных жуков, мух, кузнечиков и кобылок, пчёл и клопов. Любят открытые места. Один из родов ктырей так и зовётся: ястребницы.
У прочих мух хищничают только личинки, а взрослые бандитизмом не занимаются – мирно питаются нектаром и пыльцой цветов, а некоторые падью, прелыми фруктами, экскрементами и прочими полужидкими коктейлями. Их искусство – улучить момент и отложить яичко в гнездо, на личинку или на самого хозяина.
Личинки пестрокрылых и мохнатых мух-жужжал паразитируют и хищничают на саранчовых, бабочках и других мухах.
Журчалки (сирфиды), которые любят бесшумно зависать на месте – большие специалисты по сосущим: тлям, трипсам и цикадкам. Не брезгуют личинки и мелкими гусеницами. Чаще других встречаются разные виды сирфов. Сами сирфы питаются на цветках, а личинки косят тлей. Некоторые виды – мастера галловых тлей: прогрызают галлу, забираются внутрь и выедают население начисто.
Серебрянки – мелкие мушки с металлическим блеском – употребляют больше тридцати видов тлей и червецов. Среди них есть спецы по корневым тлям, личинки которых опускаются по корням до 30-40 см, выедая по сотне тлей.
Но рекордсмены по тлям – галлицы. Это мелкие комарики с огромными загнутыми назад усами. Они весьма умны: кладут ровно столько яиц, сколько способна прокормить тлёвая колония. Личинки галлицы афидимизы способны трескать почти всех наших тлей – более 60 видов! За это её искусственно разводят для тепличных хозяйств. Выращивают прямо в теплицах, в ящиках с соей или бобами, заселёнными тлёй.
Осталось сказать о мухах тахинах. Это отъявленные паразитки. Их личинки живут внутри самых разных гусениц, клопов, жуков, пилильщиков. Яйцо просто приклеивается к хозяину, и личинка сама ввинчивается внутрь. Или ещё хитрее: яичко кладётся на листик, который хозяин ест – и попадает прямо в его желудок.
Этот способ довела до совершенства мушка изомера. Её яйца – настоящие «семена»: мелкие и твёрдые, как песчинки, они сохраняют «всхожесть» два месяца. Раскидала по листьям – никто и не заметил, как проглотил. Ну, чистый пестицид! И вот ползает гусеница, жива и здорова – а это уже не гусеница, а муха.
Но особо знаменита своими талантами золотистая фазия – беда клопов. Это ж как надо запудрить клопу мозги, чтобы прилепить своё яйцо ему на глаз! Но и это – цветочки! Вбурившись внутрь, личинка в первую очередь выедает половые органы. Клоп думает, что окривел – а он уже кастрирован. Это ж как надо ненавидеть!..
Её сестра, серая фазия, не лучше: так охмуряет клопа, что всовывает яичко ему под крылья, прямо в мышцы. Но личинку-извращенку интересуют вовсе не мышцы… И клоп может лететь ещё сорок километров – чтобы прилететь на любимое поле и целый месяц умирать там медленной, мучительной смертью. Или ещё хуже – успеть устроиться на зимовку лишь для того, чтобы до весны отогревать под сердцем хищницу, о которой узнает лишь весной, когда будет уже поздно… Представляю себе клопиный фольклор: «Встретишь мушку фазию – сдвинешься по фазие!» Или: «Как дам в глаз яйцом, так бесплодным станешь!»
Практически всем взрослым мухам-хищницам нужны нектар и пыльца зонтичных, астровых, розоцветных. При достатке этого корма плодовитость самок увеличивается в три-четыре раза, а эффективность работы растёт до 50-80%. И зимуют они, ясное дело, не на вспаханном поле.

Стоп. Ф-фу-ух…
С хищниками уже перебор. Их тысячи видов – всех не опишешь. Но все они кричат об одном: не использовать их, не помогать им – глупость. Я так долго утомлял вас с одной целью: теперь вы лучше представляете меру этой глупости.
Самое главное – цветочный корм: зонтичные (укроп, кориандр, тмин, фенхель, кервель, анис), гречиха, подсолнух и фацелия. Из них нужно создавать многолетние буферные полосы, через каждые 50-70 метров в посевах и по окраинам полей. Если обрабатывать их поверхностно, они долго будут обсеменяться и сеяться сами. На нескольких сотках удобно сажать и двулетники, и многолетники. Из зонтичных – семенники моркови и пастернака, любисток, сельдерей, а по глухим углам и купырь, и борщевик с болиголовом. Из астровых – топинамбур и скорционеру, разные цветы: мелкоцветные астры, гелиопсисы, рудбекии, пиретрумы, поповник и васильки, а по углам и девясил, и цикорий.
Накормил – позволь где-то жить и зимовать. Не надо вырубать без особой нужды кущи тёрна, ежевики и шиповника, боярышник, дикую сливу и алычу: это и дом, и первый корм. Полосы многолетнего дёрна с кучками соломы должны быть дополнением кормовых полос, основой всех лесополос и обочин. Покос трав лучше вести последовательными полосами, чтобы живность успевала мигрировать и перераспределяться.
Но все эти оазисы – лишь 5-6% земли. Как ни крути, 90% «биопестицидов» зимуют там же, где работали: в поле, в саду. Их дом – растительные остатки и опад на поверхности.
Кажется, теперь картина полная. Оборот пласта – не только посев сорняков, эрозия и куча других проблем. Запахав стерню и перекопав сад, мы заживо хороним основную массу паразитов и хищников. А потом удивляемся: ну откуда столько вредителей?..
В целом, вспашка – способ свести на нет работу всех естественных защитников и снабженцев растений. Если бы не оборот пласта, нам вряд ли понадобилась бы индустрия пестицидов и удобрений. Представляете? Мы были бы и сыты, и здоровы, и спокойны за своё будущее. Живая почва – самый мощный фактор защиты растений. А значит, и всей экономики. Детально об этом – во второй книге.
Наконец, само собой разумеющееся: накормил и обогрел – не убивай. Уйми вал пестицидов!
На самом деле, химия эффективна только тогда, когда её доля в защите минимальна. И мы должны всеми силами повышать эффективность химии! Разговор об этом – в главе о реальной защите.

ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ХИЩНИКИ

Травоядные насекомые и моллюски – огромнейшая биомасса ценного белка, постоянно жрущая и лавинообразно плодящаяся почти всё лето. Его столько, что хватает всем. И пауки с клещами, и ящерицы с лягушками, и большинство птиц, и масса мелких зверьков эволюционируют и процветают за счёт насекомых. То есть защищают наши растения самым конкретным образом. По прикидкам, их защитный эффект не меньше, а в некоторых условиях и больше, чем у вышеописанных шестиногих хищников.
Начнём с восьминогих.
ХИЩНЫЕ КЛЕЩИ – самые массовые из них. Вообще, клещи – это 80% микронаселения лесной подстилки. Их не видно: слишком маленькие, меньше половины миллиметра. Большинство ест всякую мёртвую органику. Эти исключительно выносливы и непритязательны: могут долго обходиться и без воды, и без еды. Вовсе не таковы растительноядные клещи: они ужасно прожорливы. По сути, это клешнятая тля: прокусить не могу, так проколю – и буду сосать, сосать! И так же мало двигаются, и плодятся так же – лавиной. Какими должны быть клешнятые хищники у этих травоядных? Подвижными, шустрыми, выносливыми, и чтоб молотили вредителя быстрее, чем он плодится.
Таково семейство славного фитосейулюса. Это самые активные хищные клещи. У нас их около двухсот видов. Работают везде: в полях, садах и огородах. Начинают охотиться уже при первых положительных температурах. В среднем, взрослеют на десятый день после вылупления – как и жертвы. Повзрослев, кладут в день по яйцу, подкрепляясь десятком клещей, и так целый месяц. Многие виды выедают яйца тлей и трипсов. Их тьма: на яблонях – до 40 видов, на сливе – до 30, и до 20 видов на ягодниках!
Сам фитосейулюс – знаменитый защитник теплиц – эмигрант из тропиков. Самки взрослеют за неделю и живут месяц, каждый день съедая по 25-30 паутинных клещей. Очистив один куст, быстро перебираются на другой. Слопав всех, уже на четвёртый день умирают. Говорят, от голода, но я думаю – со скуки.
Есть и более крупные хищные клещи: краснотелки – ярко-красные, до 3 мм – едят яйца мотылька, тлей и медяниц; анисты – жёлтые и фиолетовые – лопают клещей, мелких гусениц и яйца пилильщиков. А те клещи, что кровь сосут – их очень немного, буквально мизер в клешнятом царстве.

ПАУКИ – во многом уникальные ребята. Живут они везде, где можно, и даже где нельзя. Только они – чистые, рафинированные хищники: ни одного травоядного! Только они плетут ловчие сети. Только тут изобрели гидравлические ноги. Только здесь умеют летать на собственном планере – паутинке. Наконец, наружное пищеварение: впрыснул ферменты – переварил – и высосал уже готовое. И всё это – незаметно и в полной тишине: ни треска, ни жужжа, ни скрипа.
Охотятся все пауки по-своему. Тенетники плетут бесформенные ячеистые паутины с домиком внизу, в котором ждут добычу. Линифы натягивают широкие «батуты» с нитями, идущими вверх и вниз – и жертва падает на сетку. Кругопряды – родичи крестовика – владеют искусством геометрически-точного радиального плетения. Агелины плетут густые шёлковые сети с воронками внизу, откуда и выскакивают. Эти особо прожорливы.
Пауки-волки – например, тарантул – ничего не плетут, а роют норы, из которых и выскакивают на добычу. Это стремительные ночные охотники. Скорее уж леопарды, а не волки! Пауки-бокоходы тоже охотятся без всяких паутин. Эти симпапушки, похожие на крабов, часто встречаются на цветках и листьях. Здесь собрались завзятые мимикристы – мастера маскировки. Зелёные – под листву, жёлтые и цветные – под цветки, а многие вообще меняют окраску под фон, как хамелионы.
Не надо их недооценивать. В садах пауков – до сотни видов, и даже в полях больше двадцати. Многих вредителей, особенно летающих, они регулируют весьма активно. Достаточно сказать: в лесу, в кронах деревьев, 70% видов – пауки, и только 30% - насекомые. Пауки не боятся холода, и первыми начинают работать весной – было бы чуть выше нуля. Вот только размножаются всего один раз за лето. И от ядов вымирают массово.

ЛЯГУШКИ И ЖАБЫ ценны тем, что питаются и ночью, когда хищники и птицы спят, и едят всех невкусных насекомых. Выедают много слизней. Жаба ага специально разводится, как защитница сахарного тростника.
ЯЩЕРИЦЫ, если их достаточно много, выедают столько же насекомых, сколько и птицы. Лопают жуков, медведок, мух, бабочек, слизней и разных личинок, в том числе и невкусных.
Особо хочу сказать о безногих ящерицах – веретеницах и желтопузиках. Люди реагируют на них одинаково: благим матом орут «Змея!!!» и хватают палку. А за что? У них и зубов-то нет! И спутать со змеёй невозможно: у всех наших змей голова обособлена – у них есть «шея». А у ящериц всё ровно.
Веретеницы, или медянки – медно-бежевые маленькие «змейки» - встречаются под камнями, досками и прочей мульчой. Живут они в мульче и почве, выедая личинок, слизней, а то и червей. Желтопузики более устрашающие: это светлые чешуйчатые «змеищи» длинной до метра и толщиной с сосиску. Хвост толстый, «обрубком». Пугают народ, шелестя в траве. Любят солнышко, кузнечиков, кобылок и стрекоз, а крупные ящеры лопают и мышей. Веретениц я берегу и лелею, а вот желтопузикам у нас не жить: кошки. Они с весны на ящерицах жиреют, а уж такой подарок не пропустят!
ЛЕТУЧИЕ МЫШИ, слава Богу, ещё живут в сельской местности. Это ценнейшие истребители сумеречных бабочек и жуков. Начинают охотиться тогда, когда дневные хищники уже спят, а ночные ещё не проснулись. Выедают хрущей, совок, плодожорок, листовёрток, комаров – сотнями за ночь. Им нужны самые глухие углы: чердаки, гроты, дупла и старые деревья.
НАСЕКОМОЯДНЫЕ ещё более прожорливы. Землеройки за ночь съедают втрое больше своего веса – иначе обессиливают от голода. Добывают червей, слизней и насекомых в листовой подстилке и мульче. Ёжики, кроме этого, успешно ловят мышей. Для жизни им нужны укрытия: старые дощатые щиты, подпол сарая, глухие места с гнилыми стволами и кучами гниющих веток.
ПТИЦЫ – отдельная песня. Здесь же упомяну главное: даже зерноядные выкармливают птенцов исключительно насекомыми. Каждая мелкая птичка за сутки съедает их больше, чем весит сама, и ещё половину детям отдаёт. Это целая пригоршня насекомых. Там, где есть лесополосы и кустарники, нетронутые заросли и дупла, где достаточно деревьев в саду и не льют ядов, птицы – полные хозяева. У вас на участке есть соловей? У нас – два. И воробьи выклёвывают даже тлю.
Конечно, нельзя забывать и о скворцах, которые за час убирают урожай черешни. И о воробьях, нападающих на хлебные поля, и о воронах, в полдня опустошающих бахчи. Но ведь и это – признак нарушенного равновесия. Монокультура заполонила всё, а разнообразие птиц исчезло. Кто останется? Налётчики. Что такое вороны? Воздушные крысы – наше порождение. Почему скворцы собираются в стаи и обносят сады? В нормальной среде они так не делают!
Ещё в начале 50-х саранчу в Таджикистане заметно сдерживал розовый скворец. Он знал всё о численности и миграции своего корма. Стотысячные стаи скворцов, заполонив небо, летели туда, где колония саранчи обосновалась для размножения. Каждый съедал до двухсот граммов в сутки! Но уже через двадцать лет картина изменилась: сплошные хлопковые поля и дождь пестицидов. Сейчас розовый скворец в Красной книге, а саранча – повсюду.
А кто хоть раз видел пернатых хищников? Они во многом определяют поведение птиц. Зная о том, что рядом есть ястреб, скворцы не будут беспечно чавкать вашей черешней! Я уж не говорю, что большинство из них постоянно охотится на мышей. Только совы за ночь глотают по 10-12 мышей, а есть ещё дневные охотники – пустельга, канюки, луни. Где они все? В чёрном списке вымирающих – Красной книге. Вместо того, чтобы придумать, как уберечь от них цыплят, мы просто постреляли их на фиг. А потом потравили. Я сам дважды хоронил сов, отравленных ядовитыми мышами.
Но всё связано, всё едино! И отсутствие совы – одна из причин очередного налёта плодожорки. Возможно, мы лишь тогда начнём жить спокойно, когда силуэт хищника в небе станет обыденным, как воробей на дереве, а ёжик будет гулять по саду так же уверенно, как домашняя кошка.

РЕАЛЬНАЯ ЗАЩИТА РАСТЕНИЙ

(симфония и оратория для хоров и оркестров)

Пропустив главы с описанием биологических средств, перехожу здесь сразу к практике.
Эта глава, пожалуй, главная в книге. Писана она для всех, но адресована агрономам-защитникам и хозяевам агрофирм. Много рабочей специфики и названий препаратов. Но раз уж вы осилили предыдущие главы, это вас не смутит. А суть ясна без всякого перевода.
Обращаю особое внимание: это не свод рецептов. Только общие принципы и правила здесь – для всех. Все остальные данные – примеры конкретной работы в конкретном Ставропольском крае.

ЗАЩИТА РЕАЛЬНАЯ И ВООБРАЖАЕМАЯ

С тоской смотрю на нашу химзащиту!.. Холостыми препаратами, да ещё вслепую! И то: чего там наблюдать, если яды не работают?.. Итог логичный: максимальная численность вредителей, как «экологическая норма».
Практика нашей защиты – каменный век, братцы. Ситуация давно изменилась до состояния наоборот! Ну что сейчас может один агроном-защитник?! Ни-че-го. Дай Бог ему справиться с бумагами, бочками, трактористами и главным агрономом! Странная, загадочная ситуация. Агрохимическая лаборатория в совхозе – это нормально. В моей лаборатории было четыре лаборанта, шесть комнат, куча оборудования и свой склад. А у агронома-защитника даже кабинета своего не было! И это при том, что вредители и болезни уносят в разы больше урожая, чем недокорм!!!
Реальная защита – это 80% наблюдений и анализов плюс 20% точной, беспроигрышной работы.Думаете, этим должны заниматься учёные? Разъясняю: таких учёных – единицы на всю страну. Нет, братцы, это личная проблема хозяйства. Мы не можем ждать милостей от науки. Пора самим открывать глазки: наш урожай – нам и умнеть! Нам нужна новая порода кошачьих: знающий лаборант мониторинга. Пардон: ведущий специалист по мониторингу. Тот, ктовидит невидимое! С персональной машиной, и чтоб как у директора: сломалась – тут же дали другую. И со своей биолабораторией: без анализов тут делать нечего. Работа этих ангелов – постоянно носиться по всем полям и отделениям, махая сачком, расставляя ловушки и собирая образцы. А потом тащить всё это в лабораторию: тестировать на устойчивость к ядам, подсчитывать численность, анализировать данные и выдавать вводные. А понимать эти данные, видеть ситуацию и выдавать результативную стратегию на каждый момент – работа агронома по защите. Результат общей работы – минимальная численность вредителей, как экологическая норма.А если этой нормы нет, защитники заняты борьбой, уморительной и в прямом, и в переносном смысле. Занятие сие – только видимость защиты, мираж, плод нашего воображения.
Реальная защита – раритетное явление в нашей практике. И мне повезло найти таких специалистов. Вячеслав Георгиевич Коваленков и его супруга, Наталья Михайловна Тюрина – единственные на юге России учёные-практики, внедряющие комплексную защиту на деле. Только они могут свести сумасшедшую популяцию вредителя к минимуму, впятеро уменьшив химический пресс. Всё нижеописанное – фактически, репортаж о том, что я узнал и понял, будучи у них в Ессентуках, в биолаборатории Кав-Минводской СтаЗР, которой они руководили шестнадцать лет.
Эта глава – целиком их опыт. И поверьте, это самая правдивая правда о защите растений. Взгляд великих мастеров. Реальность редчайших учёных – практиков, которые не просто знают, но умеют всё то, о чём говорят.

ВСЁ НАЧАЛОСЬ В ТАДЖИКИСТАНЕ…

Отец Вячеслава Георгиевича был известным энтомологом – одним из первых специалистов по азиатской саранче, исследователь фауны Средней Азии. Детство – не берегах Арала, тогда ещё кишащих живностью. В общем, в институт поступал уже готовый знаток насекомых. И работать в Таджикистан приехал не случайно. Здесь, на хлопке, в начале 60-х, и начал Коваленков разрабатывать свою первую модель комплексной защиты – соединять биометод с химией. И через десять лет почти удвоил урожаи, а заодно спас экологию республики от неминуемой пестицидной ката строфы.
Ситуация тогда была – сказки Синдбада скромно отдыхают. Восток – дело тонкое! Москва, читая бравые отчёты, и понятия не имела, какой ценой даётся нам советский хлопок. А его начисто сжирала хлопковая совка. Она тогда ещё не трескала всё подряд, как сейчас, но на хлопке вполне нашла себя.
Главным человеком на поле был знатный бригадир. А главным авторитетом для бригадиров – глава области. Этот глава – святое дело! – был доволен, ежели видел активную «борьбу за урожай». А наезжал часто. И бригадиры старались. Самолёты летали над полями по нескольку раз в день! Видит глава: ага, борьба идёт – и тогда все живут хорошо.
Чего только не лили на этот бедный хлопок! Тут «испытывали» всё новое, что вводили тогда в производство. Сыпали ДДТ, ГХЦГ – и народ выходил, подставлял шкуры, одежду, пудрил себе за шиворот – и радовался… Однажды привезли даже олдрин – химическое оружие немцев, оставшееся с Первой Мировой. Людей тошнило, рвало, они падали в борозды. По граничному Пянджу плыли стада мёртвых коров, овец и ослов. А в Москву – «Т-сссс!» - бодро докладывали о достигнутых успехах. И если бы кто-то раскрыл рот… Нет, его бы не посадили, конечно. Хуже: отринули бы, прокляли, изгнали. Повесился бы сам.
Коваленков был тут своим. Он не стал болтать – стал работать. Доказал: хлопковая совка давно не реагирует на многие яды. Показал: трихограмма и бактериальные препараты, чередуясь с химией, дают в разы лучший эффект, чем просто химия. Руководя службой защиты, стал широко внедрять новое направление: привлечение и использование полезных сил агроценоза. И добился-таки поддержки и понимания властей!
В 69-м Коваленков запустил первую биолабораторию по разведению трихограммы. Через три года самолёты отменили – осталось две-три химобработки вместо двенадцати. Больше тысячи гектаров обходились только биозащитой. Урожай вырос с 18 до 30 ц/га. В 1990-м в республике работало уже сорок биолабораторий – это был настоящий рассвет трихограммы. За десять лет химию отменили на 120 000 га от совки, и на такой же площади – от клеща. В целом 300 000 га хлопка стали получать в три-четыре раза меньше пестицидов, а 65 000 га овощей – в семь раз меньше. Биометод стал составлять не меньше 20% стоимости всей защиты, и всегда окупался в 12-14 раз. Экология выровнялась, урожаи стабилизировались, люди перестали болеть.
Не оценить этого таджики не смогли: восток – дело тонкое... Чтобы достойно отметить такой беспрецедентный труд, правительство Таджикистана придумало и учредило Государственную Премию имени Али-Ибн-Сины, коей и были награждены сам Вячеслав Гергиевич, его коллектив, сподвижники и коллеги.
Но тут началась перестроечная буза... Уже через год Коваленковы приняли биолабораторию в Ессентуках, став опорным пунктом ВНИИ биологической защиты растений (ВНИИ БЗР). Россия – дело, видимо, не тонкое. Нет здесь ни поддержки властей, ни особого понимания коллег. Но за шестнадцать лет супруги успели сделать столько, сколько и не снилось многим нашим институтам.
Вот результат их работы: на лето 2006 года Ставрополье – самый биозащищённый край в стране. Производя десяток биопрепаратов и пять видов наездников, две небольших биолаборатории своими силами обеспечивали почти половину всей биологической защиты в Ставропольском крае. А это – четверть всего биометода России.
Разработали и откатали в хозяйствах практику сдерживания всех главных вредителей: нормы, сроки, кратности, сочетаемость с биопрепаратами. В арсенале биолаборатории были наездники: трихограмма, габробракон, дибрахис, элазмус; биофунгициды: планриз, псевдобактерин, бактофит, алирин; биоинсектициды: лепидоцид, БТБ, бацикол. Ежегодно около 200 тонн препаратов и 30 млн самок паразитов шли в полторы сотни хозяйств и охватывали 300 000 га посевов и плантаций, успешно контролируя полсотни видов патогенов. Доля биометода в крае составляла 12%, обеспечивая больше половины защитного эффекта. За пять лет комплексная защита сводила к минимуму численность главных вредителей на разных культурах. Ежегодно, по результатам мониторинга, Коваленковы отменяли химию на 100 000 га – это 5% всех полей края. Тут фиксировались зоны естественного биоконтроля: хищники нормально справлялись сами.
В конце главы прояснится, почему я пишу об этом в прошедшем времени.