Часть 1 19 страница

Теперь о трудностях в социальной жизни. Слабость и истощаемость астеников приводит к тому, что их деятельность, как правило, оказывается малоэффективной. Они плохо преуспевают в деле, не занимают высоких постов. Из-за частых неудач у них развивается низкая самооценка и болезненное самолюбие. Их притязания обычно выше, чем их возможности. Они тщеславны, самолюбивы и в то же время не могут достичь всего того, к чему стремятся. В результате у них образуются и усиливаются такие черты характера, как робость, неуверенность, мнительность.

У психастеников нет соматических расстройств, зато добавляется другое качество – боязливость, нерешительность, сомнения во всем. Они сомневаются относительно настоящего, будущего и прошлого. Часто их одолевают ложные опасения за свою жизнь и за жизнь близких. Им очень трудно начать какое-то дело: они принимают решение, потом отступают, снова собираются с силами и т. д. Им трудно принимать решения потому, что они сомневаются в успехе любого задуманного дела.

С другой стороны, если уж психастеник что-то решил, то должен осуществить это сразу; иными словами, он проявляет крайнюю нетерпеливость. Постоянные сомнения, нерешительность и нетерпеливость, вот такое парадоксальное сочетание свойств. Однако оно имеет свою логику: психастеник торопит события потому, что опасается, как бы что-нибудь не помешало совершить задуманное; иными словами, нетерпеливость происходит из той же неуверенности.

Таким образом, астеники в основном сами страдают от своего характера. Но у них есть некоторые особенности, которые заставляют страдать окружающих близких. Дело в том, что мелкие обиды, унижения и уколы самолюбия, которых много в жизни астеника, накапливаются и требуют выхода. И тогда они прорываются в виде гневных вспышек, приступов раздражения. Но это случается, как правило, не среди чужих людей – там астеник предпочитает сдерживаться, а дома, в кругу близких. В результате робкий астеник может стать настоящим тираном семьи. Впрочем, эмоциональные взрывы быстро сходят на нет и кончаются слезами и раскаянием.

П. Б. Ганнушкин не приводит примеров конкретных людей – носителей патологических характеров. Однако приобретать опыт в распознавании резко выраженных черт и типов характеров в их жизненных проявлениях очень важно. Поэтому в порядке упражнения разберем один образ из художественной литературы.

В романе Ф. М. Достоевского "Идиот" есть персонаж, который, как мне кажется, обнаруживает многие черты психастеника. Это Гавриил Ардалионович Иволгин, или просто Ганя, как его называют в романе.

Ганя – мелкий чиновник, он служит секретарем у генерала Епанчина. Уже с самого начала Достоевский дает нам почувствовать какое-то внутреннее напряжение, присущее этому герою. Так, при первом знакомстве с ним князю Мышкину показалось, что улыбка Гани слишком тонка, а взгляд – неестественен. "Он, должно быть, когда один, совсем не так смотрит и, может быть, никогда не смеется", – подумал князь [35, т. 8, с. 21].

И действительно, внутренний мир Гани – клубок мелких страстей, противоречий, неудовлетворенных желаний. Он очень тщеславен, считает, что заслуживает положения гораздо более высокого, чем то, которое занимает. Ради этого он как будто соглашается жениться на Настасье Филипповне за крупную сумму денег, которую предлагает ему генерал. Однако решение это далеко не окончательное. Он весь в сомнениях. В мучительных колебаниях он проводит два месяца и в последний день, когда должен дать окончательный ответ, говорит генералу, что да, он согласен, генеральше – что нет, никогда этого не сделает, а Аглае пишет, что по первому ее слову он порвет этот договор окончательно.

Одновременно Ганя подозревает, что Настасье Филипповне известны его истинные мотивы, что она смеется над ним, презирает его и, более того, будто бы что-то против него замышляет.

В эти же два месяца ему рисуются и снятся мучительные сцены встречи Настасьи Филипповны с его матерью и сестрой. Заметим, что это сны по поводу предстоящего будущего. "Может быть, – замечает Достоевский, – он безмерно преувеличивал беду; но с тщеславными людьми всегда так бывает" [35, т. 8, с. 90].

В обществе генерала, членов его семьи, других лиц из высшего света Ганя сдержан, приличен, вежлив. Однако маска светских манер слетает с него, когда он остается один или в обществе князя, которого он ни во что не ставит. Так, получив презрительный ответ от Аглаи, он устраивает в присутствии князя гневную сцену: "A! Так вот как! – скрежетал он ‹…› – AI Она в торги не вступает! – так я вступлю! И увидим! ‹…› В бараний рог сверну! ‹…›

Он кривился, бледнел, пенился; грозил кулаком" [35, т. 8, с. 74].

В доме он деспот, не желающий считаться с чувствами, интересами и даже мольбами матери и сестры.

Однако острые сцены не для него. Дав князю пощечину, он тут же сникает, теряется, просит прощения. При словах князя о Рогожине, что такой, пожалуй, женится, а потом через неделю зарежет, он так вздрагивает, что князь отшатывается от него. Наконец, в одной из кульминационных сцен романа, когда Настасья Филипповна бросает в огонь принесенные ей Рогожиным 100 тысяч, Ганя падает в обморок.

Итак, в образе Гани заключены многие черты, характерные для лиц астенического типа: болезненное самолюбие, тщеславие, сомнения, нерешительность, гневные вспышки в кругу близких и робость на людях, мнительность, тревога и мрачное фантазирование по поводу будущих событий, нервная слабость и истощаемость.

Рассмотрим еще один тип психопатий – эпилептоидный.

Характерные признаки лиц этого типа, по Ганнушкину, – крайняя раздражительность, доходящая до приступов ярости и гнева; периодические расстройства настроения с примесью тоски, страха, гнева и, наконец, определенные моральные дефекты.

Эта формула раскрывается П. Б. Ганнушкиным в следующих содержательных характеристиках. Эпилептоиды – люди, которые крайне эгоистичны, напряженно деятельны, настойчивы и очень аффективны. Это страстные любители острых ощущений. Они склонны к образованию сверхценных идей. Одновременно у них может наблюдаться скрупулезная мелочность, педантизм, скопидомство. Им свойственны также лицемерие и ханжество.

Во всех проявлениях эпилептоидов содержатся элементы раздражительности, озлобленности, гнева. Этот постоянный аккомпанемент их жизни делает их чрезвычайно тяжелыми для окружающих и близких. Они агрессивны, мелкообидчивы, придирчивы, готовы все критиковать и исправлять, крайне злопамятны и мстительны. Они также склонны к насильственным действиям, в результате чего оказываются иногда на скамье подсудимых.

Физиологическую основу эпилептоидного характера по предположению Ганнушкина, составляют сила примитивных влечений, с одной стороны, и вязкость нервных процессов – с другой.

Разберем пример эпилептоидного характера из того же романа Ф. М. Достоевского. Им может служить образ Парфена Рогожина.

Рогожин в каком-то смысле антипод Гане. Это человек без колебаний и сомнений, без размышлений, человек одной страсти. Его страсть к Настасье Филипповне зарождается с первого взгляда. "Я тогда… через Невский перебегал, – рассказывает он князю, – а она из магазина выходит, в карету садится. Так меня тут и прожгло" [35, т. 8, с. 11]. И дальше, на протяжении всего романа он добивается Настасьи Филипповны, сметая все на своем пути.

Что он делает на следующий день? Тратит 10 тысяч отцовских денег, чтобы купить ей серьги. Причем отец-скопидом держал своих детей "в смазанных сапогах, да на постных щах" и не только за 10 тысяч, а и за 10 целковых мог сжить со свету.

В острых ситуациях Рогожин как рыба в воде. Возьмем ту же сцену с горящими тысячами. Достоевский использует ее (и это его любимый прием) для прояснения характеров сразу многих персонажей.

Посмотрите, кто как ведет себя: астеник Ганя падает в обморок; Настасья Филипповна стоит с -"раздувающимися ноздрями и мечет огненные взгляды"; Лебедев ползает на коленях, умоляя разрешить ему самому залезть в камин и положить седую голову на пачку денег; Птицын – бледный, дрожит, не в силах отвести взгляда от денег; князь наблюдает все в грустной задумчивости. Рогожин же обратился в один неподвижный взгляд, прикованный к Настасье Филипповне. Он упивался и был на седьмом небе: "Вот это так королева! – повторял он поминутно ‹…› – Вот это так по-нашему! ‹…› Ну кто из вас, мазурики, такую штуку сделает, а?" [35, т. 8, с. 146].

Рогожин крайне эгоистичен. Добиваясь Настасьи Филипповны, он не считается с ее чувствами, с ее растерзанным внутренним миром, с ее отчаянием. "Ты вот жалостью, говоришь, ее любишь, – замечает он князю. – Никакой такой во мне нет к ней жалости" [35, т. 8, с. 174]. Он знает, что выйти за него Настасье Филипповне все равно что в воду и даже хуже. И тем не менее упорно преследует ее.

Его страсть постоянно окрашивается злобой и гневом. Он сжимает кулаки на всех возможных или воображаемых соперников. Выслеживает князя – тот постоянно ловит его тяжелый, горячечный взгляд в толпе на вокзале, на улице, в парке.

"Я, – признается князю Рогожин , – как тебя нет перед мною, то тотчас же к тебе злобу и чувствую… Так бы тебя взял и отравил чем-нибудь!" [35, т. 8, с. 174].

Кончается тем, что Рогожин выходит на князя с ножом и только чудом тот остается жив. Эти насильственные действия распространяются и на Настасью Филипповну. Психологического насилия, о котором только что говорилось, ему недостаточно; в один прекрасный день он избивает ее, а в конце концов убивает.

Итак, в характере Рогожина выступают следующие "хрестоматийные" черты эпилептоида: склонность к образованию сверхценных идей; сила примитивных влечений; "воля, питаемая неистощимым аффектом"; крайний эгоизм; пренебрежение к чувствам и интересам окружающих; гневливость, злобность, мстительность, склонность к насильственным действиям, вплоть до "скамьи подсудимых".

Теперь перейдем к акцентуациям характера. Повторю еще раз, акцентуации – это крайние варианты нормальных характеров. В то же время отклонения акцентуаций от средней нормы также порождают для их носителей (хотя и не в столь сильной степени, как при психопатиях) некоторые проблемы и трудности. Вот почему как сам термин, так и первые исследования акцентуированных характеров появились в работах психиатров. Однако не в меньшей, а может быть в большей мере проблема акцентуированных характеров относится к общей психологии. Достаточно сказать, что больше половины подростков, обучающихся в обычных средних школах, имеют акцентуированные характеры.

В чем же отличие акцентуаций характера от психопатий? Это важный вопрос, в котором следует разобраться, так как он связан с различием патологии и нормы.

В случае акцентуаций характера может не быть ни одного из перечисленных выше признаков психопатий, по крайней мере никогда не присутствуют все три признака сразу. Отсутствие первого признака выражается в том, что акцентуированный характер не проходит "красной нитью" через всю жизнь. Обычно он обостряется в подростковом возрасте, а с повзрослением' сглаживается. Второй признак – тотальность – также не обязателен: черты акцентуированных характеров проявляются не в любой обстановке, а только в особых условиях. Наконец, социальная дезадаптация при акцентуациях либо не наступает вовсе, либо бывает непродолжительной. При этом поводом для временных разладов с собой и с окружением являются не любые трудные условия (как при психопатиях), а условия, создающие нагрузку на место наименьшего сопротивления характера.

Введение понятия "места наименьшего сопротивления" (или "слабого звена") характера, а также описание этих мест применительно к каждому типу – важный вклад в психологическую теорию характера. Он имеет также неоценимое практическое значение. Слабые места каждого характера надо знать, чтобы избегать неправильных шагов, излишних нагрузок и осложнений в

семье и на работе, при воспитании детей, организации собственной жизни и т. п.

Немного позже я приведу примеры "слабых мест" отдельных характеров. Но сначала перечислю типы акцентуаций. Они в основном совпадают с типами психопатий, хотя их список шире.

А. Е. Личко выделяет следующие типы акцентуаций: гипертимный, циклоидный, лабильный, астено-невротический, сензитивный, психастенический, шизоидный, эпилептоидный, истероидный, неустойчивый и конформный.

Как и в случае психопатий, различные типы могут сочетаться, или смешиваться, а одном человеке, хотя сочетания эти не любые.

Приведу краткие описания двух типов акцентуаций, заимствуя их из работы А. Е. Личко [62].

"Гипертимный тип. Отличается почти всегда хорошим, даже слегка приподнятым настроением, высоким жизненным тонусом, брызжущей энергией, неудержимой активностью. Постоянно стремление к лидерству, притом неформальному. Хорошее чувство нового сочетается с неустойчивостью интересов, а большая общительность – с неразборчивостью в выборе знакомств. Легко осваиваются в незнакомой обстановке ‹…› Присущи переоценка своих возможностей и чрезмерно оптимистические планы на будущее. Короткие вспышки раздражения бывают вызваны стремлением окружающих подавить их активность и лидерские тенденции" [62, с. 86].

"Шизоидный тип. Главными чертами являются замкнутость и недостаток интуиции в процессе общения. Трудно устанавливаются неформальные эмоциональные контакты, эта неспособность нередко тяжело переживается. Быстрая истощаемость в контакте побуждает к еще большему уходу в себя. Недостаток интуиции проявляется неумением понять чужие переживания, угадать желания других, догадаться о невысказанном вслух. К этому примыкает недостаток сопереживания. Внутренний мир почти всегда закрыт для других и заполнен увлечениями и фантазиями, которые предназначены только для самих себя и служат утешению честолюбия или носят эротический характер. Увлечения отличаются силой, постоянством и нередко необычностью, изысканностью. Богатые эротические фантазии сочетаются с внешней асексуальностью. Алкоголизация и диленквентное поведение встречаются довольно редко" [62, с. 87 – 88].

Для подробного знакомства с каждым типом отсылаю вас к монографии А. Е. Личко [63], а теперь о "слабых местах" характеров, также на примерах.

Какие ситуации тяжелы для гипертимов? Те, где строго регламентируется их поведение, где нет свободы для проявления инициативы, где есть монотонный труд или вынужденное бездействие. Во всех этих ситуациях гипертимы дают взрывы или срывы. Например, если у подростка такого типа слишком опекающие родители, которые контролируют каждый его шаг, то очень рано он начинает протестовать, давать острые негативные реакции вплоть до побегов из дома.

Для лиц с шизоидной акцентуацией труднее всего вступать в эмоциональные контакты с людьми. Поэтому они дезадаптируются там, где нужно неформально общаться (что как раз очень подходит гипертиму). Поэтому им не следует поручать, например, роль организатора нового дела: ведь это потребует от него установления многих связей с людьми, учета их настроений и отношений, тонкой ориентировки в социальной обстановке, гибкости поведения и т. п. Еще представители этого типа не переносят, когда им "лезут в душу", они особенно нуждаются в бережном отношении к их внутреннему миру.

Для истероидного акцентуанта труднее всего переносить невнимание к его особе. Он стремится к похвалам, славе, лидерству, но скоро теряет в результате деловой незрелости позиций и тогда очень страдает. Оставить в покое шизоида или психастеника можно, а иногда даже и нужно; сделать то же с истероидом – значит создать ситуацию психологического дискомфорта и даже стресса.

Из приведенных примеров видно, насколько различны и иногда даже качественно противоположны "слабые звенья" разных,типов характера, как, впрочем, и их сильные стороны. Знание этих слабых и сильных сторон совершенно необходимо для осуществления индивидуального подхода к человеку.

Перейдем к обсуждению некоторых теоретических проблем психологии характера. При этом сведения, заключенные в типологиях характера, послужат нам важной эмпирической основой.

В психологии давно стоит проблема биологических основ характера. Она обсуждается, условно говоря, в более слабой и в более сильной формах. В "слабом" варианте речь идет именно о биологических, или физиологических, основах характера; в более "сильном" варианте предполагаются генетические основы характера. Ведь, как вы уже знаете, все генотипическое есть одновременно и биологическое, но не все биологическое имеет генотипическую природу.

Рассмотрим эту проблему сразу в более сильной формулировке: существуют ли генетические основы характера?

Понимая характер в узком смысле, можно ответить: да, существуют. В качестве доказательства этого вывода в научной литературе приводятся следующие факты: сходство характеров, прослеженное в родословных линиях многими авторами; связь характера, особенно в его патологических формах, с телесной конституцией (Креч- мер, Шелдон и др.); раннее появление и стабильность свойств аномальных характеров в течение жизни; наконец, результаты исследований нормальных характеров с применением близнецового метода.

В одном из таких исследований сопоставлялись некоторые черты характера однояйцевых близнецов, разлученных в раннем детстве и воспитанных врозь, и сиблингов, воспитывавшихся вместе. Результаты оказались следующими (см. табл. 3, цит. по [89]).

Т а б л и ц а 3

Коэффициенты корреляции свойств характера внутри пар близнецов и сиблингов

Степень родства и условия воспитания \ Свойства характера

Эмоциональная

устойчивость

(Неустойчивость)

Экстраверсия

(интроверсия)

Однояйцевые близнецы, воспитывались врозь

Сиблинги, воспитывались вместе

0,53

0,11

0,61

0,17

Как видно, сиблинги показали удивительно низкую корреляцию, однояйцевые близнецы – достаточно высокую. Эту сильную разницу в результатах можно объяснить общей генетической основой характера у однояйцевых близнецов.

Констатация генетических и даже просто биологических основ характера часто вызывает некорректную критику. Упреки обычно сводятся к двум пунктам: происходит якобы биологизация личности и якобы утверждается генетическая предопределенность свойств личности и ее судьбы.

Рассмотрим оба эти пункта критики, чтобы правильно сориентироваться во всей проблеме в целом.

Относительно первого пункта. В действительности, когда речь идет о биологических или генетических основах индивидуальности, то эти "основы" обсуждаются в отношении характера, а не личности, а если говорить более точно, то в отношении темперамента. Сошлемся на самого "ярого конституционалиста" Э. Кречмера, который пишет, что именно темпераменты составляют ту часть психического, которая "…стоит в корреляции со строением тела" [45, с. 246]. В характер же, по его словам, входят также "…экзогенные факторы, особенно результаты воспитания и среды, чуждые понятию конституции" [45, с. 245]. Из приведенных слов видно, что точка зрения Э. Кречмера практически ничем не отличается от понимания темперамента как генотипа и характера как фенотипа, предложенного И. П. Павловым.

Если признать, что биологические, и даже генотипи- ческие свойства организма определяют темперамент, а последний составляет "основу" характера, то естественно рассматривать определенные свойства организма как органическую базу характера. При этом, имея в виду опосредствование условиями жизни, правильнее было бы говорить о них как о биологических или генотипических предпосылках характера.

Нужно заметить, что авторы типологий обращают большое внимание на выделение базовых "измерений" характера, или свойств темперамента, отличающих каждый тип. (Примерами могут служить эмоциональная теплота циклоидов и холодность шизоидов, повышенная чувствительность и истощаемость астеников, сила влечений и вязкость аффектов эпилептоидов и др.). Проводя такую работу, психологи оказывают неоценимую услугу физиологам, подсказывая, в каких структурах и функциях следует искать биологические корреляты основ характера.

Что касается второго пункта критики, то нужно со всей определенностью сказать, что признание генетических предпосылок характера ни в коем случае не означает утверждение его генетической предопределенности. Согласно положениям современной генетики наследуется лишь "норма реакции", т. е. набор различных способов реагирования на средовые влияния. То, как оформятся генетические предпосылки в реальные психологические признаки или свойства, зависит от взаимодействии этих предпосылок и условий среды. Поэтому при обсуждении проблемы формирования характера нельзя сбрасывать со счетов ни генетический, ни средовой факторы.

И действительно, изучение крайних аномалий хардкг тера заставляет предположить, что в ряде случаев относительно больший вклад в оформление аномалий вносит генотипический фактор, в других случаях – средовой фактор.

Так, в психиатрической литературе описаны "истинные", или "ядерные", психопатии, в происхождении которых решающая роль отводится неблагоприятной наследственности. В этих случаях удается установить наличие того же типа характера у родителей, сибсов и у родственников по боковым линиям. Отмечается также раннее проявление аномалий характера и их относительная неизменность в течение жизни. Наконец, установлено, и это важно подчеркнуть, что психопатии могут возникать даже при самых благоприятных условиях воспитания [105].

Вместе с тем известны случаи прямо противоположного смысла: к формированию психопатий могут привести исключительно тяжелые социальные условия при совершенно нормальном исходном фоне. Ту же роль могут сыграть биологически вредные средовые воздействия (мозговые травмы, инфекции), особенно пришедшиеся на пренатальный, катальный и ранний постнатальный периоды [40; 105].

Наконец, среднее положение занимают случаи (их большинство), при которых, по словам А. Е. Личко, "семена дурных средовых воздействий упали на подходящую для них эндогенно подготовленную почву" [63, с. 19], т. е. при генетической предрасположенности ребенок оказывается в условиях неблагоприятного воспитания, что и приводит к заострению определенных черт характера. Итак, анализ проблемы "биологических основ характера" приводит нас к следующим выводам.

Во-первых, детерминанты свойств характера следует искать как в особенностях генотипического фона, так и в особенностях средовых воздействий. Во-вторых, степень относительного участия генотипических и средовых факторов в формировании характера может быть очень различной. В-третьих, генотипические и средовые влияния на характер могут, так сказать, алгебраически суммироваться: при неблагоприятном сочетании обоих факторов развитие характера может дать сильные степени отклонения вплоть до патологических форм; при благоприятном сочетании даже сильная генотипическая предрасположенность к аномалии может не реализоваться или, по крайней мере, не привести к патологическим отклонениям характера.

Все эти выводы очень важны для психологии. В частности, они заставляют выдвинуть как очень актуальную задачу ранней диагностики отклонений характера у детей и изучения специальных условий воспитания, учитывающих и, возможно, корригирующих эти отклонения.

Остановлюсь несколько более подробно на вопросе о формировании характера.

Каждый тип характера – это не случайный конгломерат свойств, в их сочетаниях проступает определенная закономерность, или "логика". Прослеживание этой логики – важная задача психологических исследований, решение которой продвинуто, к сожалению, далеко не достаточно.

Замечу, что одним из неожиданных препятствий здесь стало распространение модного типа исследований – так называемых корреляционных, или факторных, исследований "черт личности" [74].

Суть их состоит в том, что с помощью специальной математической процедуры (факторного анализа) на большом числе испытуемых устанавливается, какие черты личности в среднем сильно коррелируют между собой (положительно или отрицательно), а какие – слабо. В переводе на эмпирический язык положительно коррелирующие черты – это те, которые чаще сочетаются в одном человеке. Например, в исследовании В. Шелдона было установлено, что если человек обнаруживает любовь к комфорту, то он с большой вероятностью будет отличаться хорошим аппетитом, приветливостью, контактностью, жаждой похвалы и одобрения. А вот тревожности, как правило, у него не будет: любовь к комфорту и тревожность дают высокую отрицательную корреляцию.

Таким образом, процедура факторного анализа позволяет выделять "гроздья" черт, чаще всего сочетающихся друг с другом. Однако она, по существу, снимает вопрос о том, почему такие-то черты сочетаются между собой часто, а другие – редко или вовсе не встречаются в одном индивиде. Психолог получает лишь готовый количественный ответ: вероятность сочетаний определенных свойств, и все. Для выявления же причин такого результата нужны совсем другие методы, а именно качественный анализ жизненных ситуаций и механизмов поведения.

Приведу на этот счет высказывание американского психолога Г. Олпорта: современный психолог, пишет он, "обычно находит безопасное убежище в чащобах статистической корреляции… Будучи запуганы инструментами естественных наук, многие психологи отвергают более тонкий регистрирующий инструмент, специально предназначенный для сопоставления и правильной группировки фактов, – свой собственный разум" [82, с. 212-213].

Можно с уверенностью сказать, что именно этот "инструмент" не отвергали авторы клинических исследований характера, и в их работах можно найти интересные идеи относительно путей и способов образования свойств характера на базе его первичных "измерений".

Один из этих примеров мы фактически уже разобрали, обсуждая свойства характеров астенической группы.

Исходная чувствительность и истощаемость астеника, как это показал П. Б. Ганнушкин, постепенно приводят к наслоению целого комплекса дополнительных свойств.

Из-за быстрой истощаемости и утомляемости астеник действует малоэффективно. Малая успешность его деятельности на фоне повышенной чувствительности тяжело им переживается. Это приводит к формированию чувства неполноценности, робости, застенчивости, депрессивнос- ти и в то же время обостряет самолюбие. В результате процесс развивается дальше. Сочетание низкой оценки себя и болезненного самолюбия порождают напряженность и подозрительность: человеку начинает казаться, что окружающие следят за ним, смеются над ним. Иногда в порядке компенсации он начинает вести себя развязно и заносчиво.

Другой пример, также из Ганнушкина, касается аутизма шизоида. Аутизм не является в полной мере исходным свойством шизоида: он формируется и усиливается в процессе жизни.

На самом деле шизоид, как и любой другой человек, время от времени пытается войти в эмоциональные контакты с окружающими, поделиться своими переживаниями. Однако ввиду парадоксальности его эмоциональной сферы (одновременно раздражительности и холодности) он не находит понимания. В результате он замыкается и уходит в себя. Отмечаемые "аристократическая сдержанность", "холодность", "чопорность" и "сухость" шизоида являются скорее вторичными свойствами – средствами, которые он "наработал", чтобы отдалиться от окружающих и тем самым защитить себя от эмоциональных травм.

Можно напомнить еще один пример из работы К. Юнга [133]. На этот раз пример своеобразного "заколдованного круга", в который попадает экстраверт. Ему свойственна повышенная экспрессия в выражении эмоций. Однако она обычно дает обратный эффект: вызывает недоверие окружающих по отношению к передаваемым эмоциям и ослабление эмоциональных контактов. Экстраверт реагирует на такое ослабление еще большей экзальтацией поведения.

Приведенными примерами дело, конечно, не ограничивается. В описаниях характеров вы сможете найти ответы на многие другие вопросы: почему тревожность сочетается с нетерпеливостью, склонность к образованию сверхценных идей – с гневливостью и мстительностью и т. п. Конечно, здесь широкое поле деятельности и для открытий новых связей и механизмов.

Перейдем к следующему общему вопросу – о соотношении характера и личности.

Те представления о характере и личности, которые я с вами разбираю, позволяют не только разделить эти "образования" в человеке, но и поставить очень важный вопрос об их соотношении.

Этот вопрос можно рассматривать, двигаясь как бы в двух противоположных направлениях. С одной стороны, можно обсуждать участие характера в формировании личности, с другой стороны, можно говорить об обратном влиянии личности на характер.

Ответ на первый вопрос в общем виде содержится в формуле А. Н. Леонтьева о том, что индивидные свойства есть условия, или предпосылки формирования личности. Материал типологий характера позволяет содержательно рассмотреть этот тезис.

Однако предварительно сделаю одно замечание.

Практически во всех описаниях типов характера можно найти сочетания очень разнородных или, лучше сказать, очень разнопорядковых свойств. Попросту говоря, в них содержатся в нерасчлененном виде и свойства характера, и свойства личности. Приведу примеры.

При характеристике шизоидов Э. Кречмер перечисляет такие формальные, т. е. не зависящие от направленности поведения, свойства (свойства характера), как необщительность, сдержанность, серьезность, боязливость, сентиментальность, и, с другой стороны, гораздо более содержательные, мотивационно-личностные черты: "стремление осчастливить людей", "стремление к доктринерским принципам", "непоколебимая стойкость убеждений", "чистота воззрений", "настойчивость в борьбе за свои идеалы" и т. п. [45, с. 235].