Исторический опыт, уроки истории

В древнеримской историографии афористически кратко и четко было сформулировано представление о социальной функции исторического познания: «Historia magistra vitae» (история — наставница жизни, сокровищница примеров, иллюстрирующих добродетели и пороки). Историком, который отчетливо выразил мысль о нравственном предназначении изучения прошлого, был Тацит (55—120 гг. н.э.). «Я считаю главнейшей обязанностью анналов, — писал он, — сохранить память о проявлении добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве» [39]. Важно отметить: реализацию историком своей социальной роли Тацит связывал со стремлением к истине. По его мнению, только правда о прошлом может научить добру в настоящем.

В чем смысл современного представления о социальной функции исторического познания? Что такое уроки истории и как они извлекаются? Можно ли этими уроками пренебрегать и каковыми будут последствия этого? Прежде всего, следует сказать, что история учит, но это не носит обязательного характера, она не может заставить это делать. Неизвлечение уроков не проходит даром, но не для истории, а для тех, кто это допускает. О Бурбонах говорят, что они ничего не забыли и ничему не научились — за это они поплатились короной. Тех, кто не учится у истории, она обязательно проучит. Плата бывает разной в зависимости от поступков и масштабов деятельности тех или иных лиц.

Для того чтобы понять, как именно извлекаются уроки истории и что для этого необходимо, рассмотрим несколько примеров из далекого прошлого России.

В «Послании на Угру Вассиана Рыло» говорится: «Достославный великий князь Дмитрий, твой прародитель, какое мужество и храбрость показал за Доном над теми же сыроядцами окаянными. Сам напереди бился, не пощадил живота своего для избавления христианского, не испугался множества, не сказал сам себе: у меня жена и дети и богатства много, если землю мою возьмут, то в другом месте поселюсь, но не сомневаясь нимало, воспринял на подвиг, наперед выехал и в лицо стал против окаянного волка Мамая» [40].

В данном случае речь идет о том, что в 1480 г. накануне одного из важных событий в борьбе Руси с татаро-монгольским нашествием — стояния при Угре, у ближайшего окружения Ивана III возникло подозрение, что царь струсит и не пойдет на разрыв с Ордой. Обращение к опыту Куликовской битвы 1380 г. послужило уроком царю в данной ситуации.

Другой пример. Версальский мир означал для Германии вынужденное признание тяжелых и унизительных условий, в том числе и репарации державам-победительницам. В сочетании с последствиями экономического кризиса 1929 г. это имело прямое отношение к установлению фашистского режима в стране, развязыванию Второй мировой войны и к новому поражению Германии. Однако на этот раз позиция западных держав-победительниц по отношению к Германии была иной: не репарации, а долларовые вливания в экономику, прежде всего Западной Германии (план Маршалла). Урок из прошлого был, несомненно, извлечен.

Еще одна ситуация — антиалкогольная кампания в России времен перестройки. Ее негативные последствия не заставили себя долго ждать. Можно ли было их избежать? Да, можно, если бы власть обратилась к опыту прошлого — неудачной попытке ввести «сухой закон» в России в 1913 г., в США в 30-е гг. XX в., в Швеции и Финляндии после Второй мировой войны.

Извлекать или не извлекать уроки из прошлого — зависит не от прошлого, а от конкретной исторической ситуации с ее потребностями и проблемами реальной жизни. Именно от нее исходит импульс. Общим условием извлечения уроков истории является наличие некоторого объективного сходства между данной реальной ситуацией и прошлым, из которого извлекается урок. Г.В.Ф. Гегель прав: если такого сходства нет, нет возможности опираться на это прошлое. Извлеченный опыт — не некий штамп, который в неизменном виде переносится из прошлого на современную в каждый данный момент ситуацию, а своеобразная рекомендация к действию, смысл которой может быть и прямо противоположен тому, что было в прошлом. Все дело в индивидуальном своеобразии конкретных событий, ситуаций и целых эпох.