SOCIAL PHOBIA 20 страница

Колчак считал эсеров такими же «красными», как и большевиков. В ноябре 1918 г. он произвел переворот, сделавший его единоличным диктатором – впредь до восстановления в России империи.

Сложнее и многостороннее Гражданская война шла на Украине. Режим Скоропадского, поддержанный немцами, развалился с их уходом, на части украинской территории к власти пришли левые украинские националисты во главе с Петлюрой, склонным к кровавым расправам и еврейским погромам. На другой части, включавшей почти целиком русскоязычный Донбасс и Харьков, власть принадлежала коммунистам, которые тоже расправлялись с нежелательными людьми, но больше тайно, чем публично. Кроме того, часть украинской территории была занята анархистами, которых возглавлял Нестор Махно; тот тоже не стеснялся в средствах проявления своей власти и заигрывал со всеми другими сторонами, кроме белых.

Белые эмиссары в странах Антанты утверждали, что они никогда не нарушали верности ей, что реальная российская армия Деникина продолжает существовать на Кубани. Поскольку, говорили они, революционное движение развивается не только в России, но и в побеждённых странах – Венгрии и Германии, где делались попытки создать советские республики, а следовательно, коммунизм грозит всему миру,– постольку Антанта должна предоставить действенную помощь против коммунистов. Страны Антанты отнеслись к этому довольно прохладно: перспектива ввода большой армии на территорию России, конечно, не могла серьезно рассматриваться; такая мера привела бы к провалу любого правительства на выборах. Они оказывали довольно умеренную материальную помощь Колчаку и Деникину. Что же касается вооруженной помощи, то она была ничтожной. Французы, высадившиеся в Одессе, вообще неясно понимали, кому надо помогать, и вывели свои части в марте–апреле 1919 г., британцы и американцы покинули Мурманск и Архангельск в сентябре–октябре 1919 г. Только японцы продержались на Дальнем Востоке дольше.

Но именно на 1919 и 1920 годы пали основные события Гражданской войны. В начале 1919 г. Колчак начал энергично наступать из Сибири и через Урал, хотя его беспокоили с тыла красные партизаны; но с конца лета его наступление сменилось бегством на восток. Учреждённое в Иркутске временное колчаковское правительство было захвачено эсерами, которые выдали Колчака красным, и он, вместе с приближенными к нему лицами, был расстрелян в начале 1920 г. Затем начались расстрелы настоящих и мнимых колчаковцев.

Поздним летом 1919 г. началось мощное наступление Деникина с Кубани на Центральную Россию. В августе в его руках была Украина. В октябре 1919 г. был занят Орёл, уже совсем недалеко от Москвы [242]. Одновременно генерал Юденич, создав воинский контингент в Эстонии, начал наступление на Петроград, в котором при этом начались обычные массовые аресты и расстрелы. Однако к тому времени Красная армия стала вполне боеспособной, её командиры приобрели опыт, и Юденич и Деникин понесли поражение с тяжёлыми потерями. Армия Юденича вернулась в Эстонию и там распалась, а тающая армия Деникина продолжала своё бегство до Новороссийска, где в марте 1920 г. её остатки были эвакуированы судами Антанты.

Однако мощный очаг сопротивления красным ещё сохранялся под командой генерала Врангеля в Крыму. Вскоре после октябрьского переворота большевики попытались захватить Крым, но их вожди были схвачены и расстреляны. В апреле 1918 г. в нарушение Брестского мира Крым пробовали занять немцы, но затем полуостров при известной помощи Антанты был занят белыми. К концу 1920 г. Крым превратился в убежище многочисленных беженцев от коммунистов. Перекопский перешеек, соединяющий Крым с материком, был сильно укреплён. В июне 1920 г., когда началось польское наступление на коммунистическую уже Украину, войска Врангеля вышли из Крыма и двинулись на Украину и Кубань. Но силы красных к этому времени были настолько превосходящими, что врангелевские части свели свои цели к тому, чтобы обеспечить своевременную эвакуацию гражданского населения из Крыма, с Кубани и из Одессы. Из одного только Крыма было эвакуировано 150 тыс. человек. Красная армия во главе с Фрунзе прорвала позиции белых у Перекопа и заняла Крым. После этого большевистские власти, возглавляемые Р. Землячкой, венгерским коммунистом Бела Куном и братом Ленина Д. Ульяновым, учинили чудовищную массовую расправу над сдавшимися врангелевскими офицерами и солдатами и неэвакуировавшимися «буржуазными элементами» и интеллигенцией – в том числе с застрявшими в Крыму дачниками. На этом Гражданская война могла бы считаться законченной, если бы не организованное эсерами крестьянское восстание под руководством Антонова в Тамбовской губернии, длившееся почти год и подавленное красными войсками Тухачевского. По обыкновению затем последовали массовые расстрелы. В казачьих станицах на Дону и на Кубани значительная часть населения поддерживала белых, и там шла кровавая кампания «расказачивания», потребовавшая сотни тысяч жертв.

Долго неспокойными были мусульманские области Средней Азии, и партизанские налеты басмачей, базировавшихся на Афганистан (и – косвенно – на Британскую империю), продолжались до 1930 г.

Не сразу был решен вопрос и на Украине. Петлюра заключил союз с польским президентом Пилсудским, рассчитывая на будущую польско-украинскую федерацию [243]. Поляки претендовали на восстановление своих владений в границах 1772 г., т. е. со включением всей территории Белоруссии и Украины к западу от Днепра. Однако они не получили поддержки от украинского населения. Это время памятно жестокими погромами евреев, совершавшимися как петлюровцами, так и поляками. Количество жертв неизвестно, но оно, вероятно, выражалось шестизначным числом. Красная армия выбила поляков из Киева и быстро двинулась двумя колоннами на запад.

1920 год был годом коммунистических попыток совершить революцию в Германии, и Кремль, по-прежнему ориентированный на всемирную революцию (без чего коммунистический переворот в крестьянской России терял всемирно-историческое значение), решил, разбив поляков, выйти в революционную Силезию. Северная группа войск, возглавляемая выучеником царской военной школы Тухачевским, имела наибольший успех. В оккупированном Белостоке было создано временное правительство коммунистической Польши, и в августе красные уже шли к Висле. Но южная группа (Первая конная армия), возглавлявшаяся бывшим вахмистром Будённым и укомплектованная плохо организованными и недисциплинированными бойцами, вместо того чтобы идти на поддержку Тухачевскому, углубилась в Галицию, занимаясь отчасти военными действиями, отчасти грабежом. Между тем в Германии революционное движение было подавлено.

В августе 1920 г. поляки перешли в контрнаступление. Боевой дух красноармейцев падал под влиянием вестей из дому (реквизиции продовольствия – «продразверстка»), и в октябре 1920 г. РСФСР подписала перемирие с Польшей. По окончательному, Рижскому договору от 18 марта 1921 г. к Польше отошли значительные белорусские, а также украинские территории (прежде всего бывшая австро-венгерская Галиция, где преимущественно польским было городское население).

В Прибалтике после падения Юденича коммунисты попытались взять власть; в Риге она продержалась до мая 1919 г. (надо заметить, что латышские стрелки давно составляли самую надежную – и едва ли не самую жестокую – часть Красной армии). Но в 1920 г. Красная армия была уже слишком утомлена, а британцы ввели в Балтику свои военные корабли. В феврале РСФСР заключила мирный договор с Эстонией, в июле – с Литвой (у которой вскоре Пилсудский отнял частично польскоязычный город Вильно – Вильнюс, историческую столицу Литвы,– и Виленскую область), а в августе был подписан мир с Латвией. Бесарабию коммунисты уже не пытались отвоевать, хотя не признали её аннексии Румынией [244].

В 1920 г. Грузия, Армения и Азербайджан получили признание Антанты de facto (причем Армения теоретически включала и бывшие армянские области Турции, обезлюдевшие после геноцида 1915 г.). Пришедший в Турции к власти Мустафа Кемаль-паша (впоследствии получивший имя «Ата-тюрк» – «Отец турок») восстановил здесь турецкие границы и занял Карс и Ардаган. Армянское национальное правительство (социал-демократической партии дашнаков) смогло, однако, нанести туркам серьёзное поражение и отбросить их за Аракс. В Грузии меньшевистское правительство имело довольно единодушную поддержку.

Проблема Азербайджана заключалась в том, что националистическая партия мусаватистов имела поддержку у тюркского (отныне азербайджанского) сельского населения и у жителей мелких городов, однако большой промышленный центр Баку с русским, армянским и еврейским пролетарским населением её не желал.

В апреле 1920 г. мусаватистское правительство сдалось под угрозой восстания в Баку и наступления Красной армии, В декабре 1920 г. РСФСР заключила мир с кемалистской Турцией, по которому границей была признана р. Аракс, а подавляющая часть русской Армении и Батуми отошли к России. С Грузией российское советское правительство в мае 1920 г. заключило мирный договор, что не помешало в феврале 1921 г. советским войскам её оккупировать. В декабре 1922 г. была создана Закавказская Советская Федерация, в дальнейшем вошедшая в СССР. Значительно позже она была разделена на Грузию (с включением абхазской, юго-осетинской и аджарской автономий), Армению и Азербайджан.

На Дальнем Востоке было создано социалистическое буферное государство – Дальневосточная республика. Японцы, видимо, были этим удовлетворены и, продолжая ещё борьбу с партизанами, покинули Прибайкалье и Приамурье. Но они не хотели расставаться с Владивостоком и Приморьем. Такое усиление Японии не устраивало Соединенные Штаты, и осенью 1922 г. японское правительство заверило Вашингтон, что выведет все свои войска с бывшей русской территории. Дальневосточная республика была немедленно включена в РСФСР.

Необоснованная гипотеза Ленина, положенная в основу революционных действий, ценой большого кровопролития в ходе Гражданской войны и сопровождавших её с обеих сторон безудержных, жесточайших репрессий привела к установлению новых производственных отношений на несколько уменьшившейся территории бывшей Российской империи – с 1922 г. в Союзе Советских Социалистических Республик (СССР). В него кроме Российской Федерации (РСФСР) влились ещё Белорусская ССР, Украинская ССР, Закавказская Федеративная ССР и по-разному компоновавшиеся советские республики Казахстана и Средней Азии.

СССР сохранил имперский характер, поскольку предоставленная нерусским национальностям разная степень автономии во всех случаях имела фиктивный характер.

Несмотря на то что новое государство называлось Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой, а затем Союзом Советских Социалистических Республик, практически Советы играли в нём только декоративную роль: все политические, хозяйственные и даже культурные дела решались в ЦК РКП (б) и в её губкомах и укомах (позже – обкомах и райкомах).

Вторым после Ленина человеком в республике был, бесспорно, Троцкий. Как наркомвоенмор, он превратил Красную армию из необученного сброда, солдат-сверхсрочников, рабочих, проведших Первую мировую войну на заводах и не нюхавших пороха, в дисциплинированную и в высшей степени боеспособную армию, несмотря на то (или именно потому) что командиры питались вместе с бойцами и не отличались от рядовых обмундированием; «товарищ» было единственным обращением между военными всех должностей. Троцкий же добился разрешения включить в кадры Красной армии проявивших лояльность опытных офицеров царской армии (другой видный большевистский деятель, Зиновьев, был более склонен их расстреливать; Сталин, который в этом разделял взгляды Зиновьева, в то время ещё никакой значительной роли не играл). Созданию жесткой армейской дисциплины содействовала и строгая партийная дисциплина. К концу Гражданской войны Красная армия по боеспособности намного превосходила белые формирования. Для победы Красной армии большое значение имело и то обстоятельство, что большевики удерживали центр и его коммуникации, а белые находились на разных и не соприкасавшихся перифериях.

Как мы уже знаем, Ленин и коммунисты пришли к власти в 1917 г. потому, что приняли эсеровский лозунг «земля – крестьянам». Но как социал-демократы большевики всегда были убеждены, что сельское хозяйство следует национализировать, превратив крестьянина в пролетария, и это убеждение укрепилось в большевистском мышлении, несмотря на заявление Ленина в 1917 г. о передаче земли крестьянам. Кроме того, само ведение войны требовало чрезвычайных мер для снабжения хотя бы минимальным продовольствием не только армии, но и страны в целом. Для ведения войны нужна была новая мобилизация боеспособных (и работоспособных) крестьян и реквизиция продовольствия. Всё это было окрещено «военным коммунизмом», и предполагалось, что такое положение продлится лишь до конца войны [245]. Между тем само понятие «крестьянства» как целого выпало из коммунистической идеологии. Теперь считалось, что существуют «кулаки», ведущие товарное производство и эксплуатирующие наёмную рабочую силу, а потому принадлежащие к классовым врагам, нейтральные «середняки» и «бедняки», которые рассматривались как нечто вроде сельского пролетариата. Однако, если исключить больных и увечных, «бедняки» в основном состояли из неудачников, пьяниц и лодырей.

Отношения между крестьянами и коммунистами ухудшились с 1920 г., когда особенно жестоко проводилась введенная ранее «продразверстка» – отобрание у крестьян всего продовольствия, кроме того количества, которое, по мнению данного комиссара, было строго необходимо крестьянам для поддержания жизни.

Рабочий класс понёс большие потери, потому что его наиболее активные и трудоспособные представители ушли в армию или в «комиссары». Индустриальное производство было полностью расстроено. Именно в этих условиях в головах Троцкого и его друзей возникла мысль, что военный коммунизм должен быть сохранён до (скорой, конечно) мировой революции и вообще может послужить образцом для будущего социалистического промышленного производства.

В начале 1921 г. в Петрограде прошли массовые забастовки, не только экономические, но и политические. Рабочие настаивали на освобождении из заключения социалистов-небольшевиков. В марте на балтийской военной базе Кронштадт возникли волнения. Моряки требовали передать власть от коммунистических комитетов Советам, как и было объявлено в ноябре 1917 г., и прекратить непомерные поборы с крестьян. 17 марта 1921 г. вокруг Кронштадта, ещё скованного льдом, были собраны военные силы и начат обстрел города артиллерией. Моряки ответили тем же, а 18 марта город был взят штурмом. Началась неслыханная резня. Кое-кто на лодках бежал в Финляндию, кого-то оставили в живых – нельзя же было предоставить корабли самим себе; но, по-видимому, большая часть гарнизона была истреблена.

В том же марте 1921 г. состоялся X съезд РКП (б). На нём группа «рабочей оппозиции» требовала подавления только классовых врагов, но свободы слова и мнений для трудящихся и перенесения центра власти от партийных в профсоюзные комитеты. Близкая к ней группа «демократического централизма» ратовала за сохранение однопартийной системы, но с соблюдением свободы внутри этой партии. Ленин выступил против оппозиции, и она была побеждена громадным большинством голосов [246]. Надо сказать, что старые социал-демократы большевики составляли к этому времени ничтожный процент делегатов съезда, а большинство прошло через горнило войны и чрезвычаек.

Съезд запретил создание фракций внутри партии. «Фракцией» считалось всякое обращение к партийным органам с особым мнением не от себя лично, а хотя бы от двух-трёх коммунистов.

Наиболее важным решением съезда был отказ от «продразверстки» и переход к фиксированному «продналогу». Кроме того, Ленину, видимо, стало ясно, что всемирной коммунистической революции в ближайшем будущем не предвидится. Между тем революция в России была рассчитана лишь как фитиль, который должен зажечь аналогичные революции в других странах; но даже слабые попытки произвести социалистическую революцию в Венгрии, Баварии в ноябре 1918 г. были легко сметены капиталистическими силами. Поэтому Ленин вернулся к марксовой идее медленного вызревания коммунистических отношений и победы их лишь тогда, когда исчерпаются все положительные возможности капиталистического производства. Ленин объявил введение «новой экономической политики» (НЭП), при которой допускалось контролируемое частное предпринимательство (даже в книгоиздательском деле) на неопределённый, но достаточно долгий период времени. С этой идеей многие коммунисты, в том числе Сталин, не были согласны, но авторитет Ленина принудил их замолчать. Итак, крестьяне в 1921 г. всё же получили землю, обещанную им в 1917 г.

Авторитет Ленина ещё усилился благодаря окончательному утверждению нерушимой и не подлежащей обсуждению партийной власти. Коммунистические ячейки должны были руководствоваться указаниями вышестоящих партийных органов, те – решениями политбюро с его вспомогательными органами – секретариатом во главе с генеральным секретарем и оргбюро, а наверху всей пирамиды стоял Ленин. О такой полноте диктаторской власти XX век ещё не слыхивал.

Для Ленина это не было последним словом. Ещё нужно было обдумать, как сохранить монопольную власть партии в условиях практического возвращения к контролируемой форме капиталистической экономики. Но Ленину оставалось жить очень недолго. В результате внутрипартийных интриг и манипуляций к власти пришёл самый темный и беспринципный из приближённых Ленина (но далеко не из самых близких) – Сталин. Здесь начинается новая и наиболее трагическая полоса истории человечества.

Число потерь за время Гражданской войны в России трудно установить. Говоря словами поэта, лозунгом тех лет было «Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер», но деятельность маузера не поддается статистике, да и организованные расстрелы происходили втайне, в оврагах и подвалах. Белые, правда, вешали публично, но тоже, конечно, далеко не всегда. Надо также учесть сильнейшие эпидемии тифа и других болезней, косвенно связанные с состоянием всеобщей войны. Если после Первой мировой войны одна только эпидемия гриппа – «испанка» унесла миллионы жизней, а на фронте до Брестского мира погибло 9 млн. русских солдат, то количество жертв Гражданской войны следует считать порядка 20 млн. Но главные потери нашей стране ещё предстояли [247].

Поскольку характер производительных сил и технология производства оружия не изменились, никакого посткапиталистического общества не образовалось и не могло образоваться. Вместо этого вскоре после смерти Ленина в 1924 г. воссоздался капитализм в самой примитивной и грубой форме, включавшей в дальнейшем и рабовладельческое производство. Капитализм этот, называвший себя сначала «коммунизмом», а потом «социализмом как первой фазой коммунизма» и даже «развитым», или «реальным», социализмом, был, естественно, государственным, а новый господствующий класс был организован в гигантский бюрократический аппарат. Этот аппарат первоначально образовался из небольшого числа наиболее активных большевиков (коммунистов – сторонников Ленина). Потом наступил период беспощадной борьбы за власть между наследниками Ленина – Троцким и Сталиным, Бухариным и Сталиным. Кто смог прийти к власти (а в конечном счёте им оказался Сталин), тот смог организовать массовые казни и другие жестокие репрессии, оправдываемые тезисом о том, что «насилие – повивальная бабка истории». Репрессиям подвергались и коммунисты, недостаточно преданные Сталину.

В новый господствующий класс стали входить те, кто выжил и пробрался к власти в этой жуткой обстановке, по преимуществу наиболее беспринципные и способные устроиться в самой кровавой ситуации. Защищенные непроницаемой, тщательно охраняемой государственной тайной, они устраивались с комфортом, которому позавидовали бы многие западные капиталисты. Этот класс эвфемистически назывался «номенклатурой». Член номенклатуры мог, как всякий советский гражданин, в любой момент быть брошен в лагерь или расстрелян по самым фантастическим и ничем не подтверждённым обвинениям (причём от него, как и от любого советского заключенного, требовалось обязательное собственное признание, вынуждаемое нечеловеческими пытками, угрозами «взять» детей и т. п.). Но уж если член номенклатуры не попадал в мясорубку, то он навсегда оставался в номенклатуре, а в случае неудовлетворительного исполнения своих политических или хозяйственных обязанностей рисковал лишь переводом на другую номенклатурную должность, иногда связанную с некоторым понижением уровня материальных привилегий [248].

Слабость ленинской теории заключалась, между прочим, и в том, что он и его сторонники не поняли историческую роль интеллигенции для развития как капиталистического, так и особенно посткапиталистического производства (см. об этом в конце раздела). Ленинцы рассматривали интеллигенцию не как самостоятельный фактор исторического процесса, несущий социально-психологические импульсы к общественным переменам, а как составную часть класса буржуазии; при этом подразумевалось само собой, что уж буржуазия-то безусловно подлежала физическому «революционному» истреблению – и интеллигенция в значительной части была тоже уничтожена. Если какая-то её доля, в основном наиболее конформистская, и уцелела, то только потому, что совсем без интеллигенции общественные и государственные механизмы вообще не могли бы работать. Однако, несмотря на сохранение в России некоторых блестящих умов, прекрасных специалистов, несмотря даже на освоение атомной и космической технологий, научно-техническая и производственная революция, необходимая для перехода общества в посткапиталистическую фазу, сделалась в СССР в полном объёме невозможной.

При всем различии идеологических установок между коммунизмом и, скажем, нацизмом функционально Советский Союз выполнял историческую роль тоталитарного государства. Особенно характерны: во-первых, срастание партии с государственным аппаратом, причём все серьёзные вопросы решались не на «советском», а на партийном уровне, и, во-вторых, основанность режима на репрессиях.

Нерасстрелянные жертвы репрессий отправлялись в отдаленные и строго засекреченные лагеря на рабский труд и медленную смерть. Обширность неосвоенного пространства страны позволяла держать существование лагерей в тайне от большинства населения. Число рабов-заключённых в разное время колебалось, по-видимому, между 5 и 20 млн.

Большая часть населения вследствие всепроникающего режима секретности, малейшее нарушение которого грозило жизни провинившегося (и судьбе его близких), ничего не знала ни о роскоши жизни «номенклатуры», ни о мучениях лагерных рабов («заключенных», «зэков») или лишь отчасти догадывалась о том. Но даже разговор с приятелем или родственником на эти темы мог стоить жизни, поэтому все молчали, нередко даже дома. Сталин рассчитывал обеспечить себе норму по одному доносчику («стукачу») на пять человек населения [249]. Поэтому все руководствовались в своих действиях не только коммунистическим энтузиазмом (как бы лишь подкрепленным страхом), но и прямым, животным ужасом; в то же время люди относились безразлично к своим трудовым обязанностям: от результата этого труда не зависело индивидуальное благосостояние, а возможность попасть под репрессии тоже не стояла в прямой зависимости от качества и характера выполнения вверенной работы. В то же время мощный аппарат пропаганды внушал населению (и самому себе), что жестокие репрессии и «режим экономии» (с общей тенденцией к понижению уровня жизни) вызваны наличием вокруг страны социализма кольцевой военной блокады: страну окружали вооруженные до зубов враждебные силы единых в своей ненависти капиталистических государств (на самом деле единства как раз не существовало).

Если что-либо особенно прочно вошло в образ мыслей каждого «советского человека», то это именно идея жизни в кольце вражеской блокады (сдерживаемой лишь солидарностью зарубежных революционных сил); это и еще обязательное молчание, когда дело касалось политических вопросов (и особенно репрессий) даже в самом близком кругу. Особенно эти вопросы скрывались от детей и подростков, почти поголовно вовлеченных в коммунистические организации с детства («пионерия») и юношества («комсомол»).

В порядке «классовой борьбы» коммунистами было физически уничтожено (или сослано на дальний Север) все товаропроизводящее крестьянство (под фирмой «кулачества»); результатом был катастрофический голод 1932–1933 гг. Оставшееся крестьянство фактически влилось в рабочий класс и вместе с ним подвергалось нещадной эксплуатации, причем господствующий аппарат отбирал у эксплуатируемых не только избыточный, но и часть необходимого продукта. Крестьяне были закрепощены в своих колхозах. Рыночный обмен практически прекратился и заменился распределением через тот же аппарат, что считалось утверждением социалистических принципов в экономике и приветствовалось в СССР, а также и многими в Европе как освобождение от дискомфорта капитализма. В действительности система распределения лишь обусловила катастрофическую бюрократизацию государственного аппарата. Как всегда в истории (ср., например, Египет), господство бюрократии в конце концов привело к более или менее длительному хаосу и к началу распада империи.

Прежде чем это стало очевидным, коммунистическая власть успела, однако утвердиться также в Китае и в других более или менее отсталых странах (Куба, Вьетнам, Камбоджа и др.) – с такими же, а иногда и худшими последствиями. Вообще же коммунистическая религия оказалась очень стойкой и в Советском Союзе, и за рубежом в течение более полувека.

Когда в конце Первой мировой войны ясно определился дискомфорт, вызванный капитализмом вообще и в особенности таким разрушительным его проявлением, как всеобщая война, проблема снятия этого дискомфорта (хотя задача не формулировалась именно так) встала не только перед Россией (позже перед Китаем и другими коммунистическими государствами), но и перед развитыми капиталистическими странами Западной Европы и Америки. Обдумывание возможных путей выхода из военного тупика началось еще в ходе самой войны.

Со своего особого, но понятного правовому капиталистическому обществу, угла зрения подошел к этой проблеме – а именно как к этической – президент США Вильсон; его предложения мы уже рассматривали. Этику Вильсона его сотрудники и коллеги в США и в союзных государствах толковали на свой лад, ибо это были профессиональные политики, взращенные на дрожжах классической капиталистической экономики. Спасения в таком перетолковывании не было; человечеству предстояло убедиться в этом на горьком опыте. Однако всеобщий дискомфорт был настолько очевиден, что вполне серьезные политики все же не отвергли вильсоновские предложения, как пустую пропаганду, а приступили к введению их в реальную политику,– разумеется, «улучшив» их сообразно идеям, всосанным с молоком матерей, и унаследованной политической реальностью. Предстояло решение о создании всемирной Лиги Наций. В основу его должна была лечь центральная мысль о том, что война агрессивная (не всякая, а именно агрессивная – но как легко объявить агрессивную войну оборонительной!) является преступлением не только против жертвы агрессии, но и против всего человеческого сообщества. Ее пресечение – право и обязанность всех государств, и если они будут действовать совместно и сообразно с этим принципом, то возникновение агрессии окажется если не невозможным, то по крайней мере не слишком вероятным. В связи с этим в практическую политику впервые было введено понятие коллективной безопасности. Эта идея отменила более ранние понятия об абсолютном верховенстве государственного суверенитета каждой независимой страны.

Еще на Гаагских конференциях 1899 и 1907 гг. проводилась идея международного арбитража для двух спорящих стран, но во все реальные договоры вводилась оговорка, фактически отменявшая действие международного суда в сколько-нибудь важных конфликтах. Однако, несмотря на все ухищрения политиков, идея о правовых или согласительных процедурах разрешения международных споров пробивала себе дорогу в специальной научной литературе. Некоторые прецеденты создания международных обязательных соглашений и даже организаций уже существовали (Регистр судоходства Ллойда, Всемирный почтовый союз, Красный Крест).

Высказывалась мысль, что причиной войн, особенно в мировом масштабе, были, во-первых, уже само по себе неограниченное вооружение государств (которое в действительности было вызвано нарастанием конфликтов из-за источников сырья и рынков сбыта), а во-вторых, «секретная дипломатия».

С весны 1915 г. политиками стран Антанты начали обсуждаться проекты некоего сообщества победивших наций. С января 1918 г. в выступлениях Вильсона было не только сделано предложение всем воюющим странам объявить свои военные цели, но и содержалась идея создать всеобщую ассоциацию наций, гарантирующую политическую независимость и территориальную целостность всех государств, больших и малых.

После окончания войны проблема создания Лиги Наций приобрела живую актуальность. В феврале 1919 г. Парижской мирной конференции был предложен проект устава Лиги Наций, и 28 апреля 1919 г. он был принят единогласно. Оставалось его ратифицировать. Устав предусматривал создание Ассамблеи из представителей всех государств, которые войдут в Лигу, и Совета из пяти постоянных членов (США, Великобритании, Франции, Италии и Японии) и еще-четырех членов, избираемых на срок от разных групп государств. Все участники Лиги должны были принять на себя обязательство разоружиться «до пределов возможного», запретить частное производство оружия и установить регулярный обмен информацией о вооружениях.

Первоначально членами Лиги Наций были государства-победители, а также государства, образованные самим Версальским миром и аналогичным диктатом Антанты в отношении Австро-Венгрии.








Дата добавления: 2015-01-26; просмотров: 659;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.015 сек.