Историческое описание и проблема исторических законов в историческом исследовании

Специфика исторических фактов. Труден весь процесс исторического познания, начиная с осмысления отдельного исторического факта.

Историческому факту будет посвящена следующая лекция. Сегодня — лишь об одной его черте.

Особенностью исторических фактов (вообще фактических материалов в историческом исследовании) является то, что они имеют в известной степени самостоятельное, самодовлеющее значение.

По этому вопросу между философами и историками идет давний спор, восходящий еще ко второй половине 1820-х годов, когда преподававшие в Берлинском университете профессора Гегель и Ранке обвиняли друг друга в неправильном отношении к факту.

До сих пор некоторые философы отрицают за историей право на простое изложение фактов, ссылаясь на то, что фактология не наука, а «ползучий эмпиризм» [46].

Полемика вокруг этой проблемы вспыхнула с большой силой на дискуссии в Академии наук СССР в начале 60-х годов и, похоже, была историками выиграна [47]. «Философскую» точку зрения поддерживал академик Кедров, а «историческую» — как это ни странно на первый взгляд — тоже философ, доктор философских наук А. В. Гулыга (говорят, что Кедров, в институте которого работал Гулыга, даже сравнил его с «троянским конем» и предложил официально перейти на работу в какое-либо историческое учреждение). Конечно, выступали и историки, но аргументация Гулыги представляется особенно убедительной. В одной из своих статей он писал по этому вопросу: «Эмпиризм в истории проявляется не в том, что обращаются к фактам, а в том, как обращаются с ними, в беспомощности перед лицом фактов.

Работа, содержащая лишь нагромождение фактических данных, непроверенных, несистематизированных, необъясненных, теряет качество научного исследования и примыкает к разряду источников, нуждающихся в обработке» [48].

В этой же статье Гулыга убедительно разъяснил место факта в исследовательской работе историка: «Историк изучает законы и в равной степени факты. Этим его труд отличается от деятельности представителей многих других научных дисциплин, видящих свою цель исключительно в обнаружении закономерностей... В науках, которые наряду с обобщением преследуют цели описания, фактический материал играет особую роль, иную, чем в чисто теоретических дисциплинах. Последние используют фактические данные лишь в качестве подспорья для обобщения. Эти науки проходят стадию накопления эмпирического материала, но целью их всегда остается установление закона, и когда это достигнуто, эмпирический материал отходит на задний план. Историческое исследование также начинается со сбора фактов... Вместе с тем исторический факт — это не только материал для обобщения, это не просто пример, иллюстрирующий действие общественного закона, который можно опустить или заменить другим. Историческое обобщение не снимает факта» [49].

Еще раз: задачей истории является и описание фактов, и их обобщение, то есть выведение законов.

Специфика исторических законов. В одной из книг аргентинского ученого Марио Бунге есть слова: «Теперь я обращусь к щекотливой проблеме общественно-исторических законов» [50]. Щекотливость проблемы исторических законов заключается в сомнительности их существования. Горьковский персонаж Клим Самгин для успокоения нечистой совести задавал себе вопрос: «А был ли мальчик?» Но у историков действительно нет единого мнения относительно наличия «мальчика» — исторических законов.

Закон может быть установлен на основе повторяющихся явлений. Например, И. Ньютон открыл закон тяготения, наблюдая многократные падения предметов (басня об упавшем ему на голову яблоке, якобы подсказавшем закон, басней и является). Но история изучает единичные, неповторяющиеся явления — и, стало быть, выводить законы как будто не в состоянии.

Рассматривая «деликатный» вопрос, признавал ли Н. И. Кареев исторические законы, исследователь его творчества В. П. Золотарев приходит к выводу, что собственно исторический закон Кареев называл «химерой» [51], хотя признавал наличие социальных и психологических законов, откуда, мол, вытекает и признание маститым русским ученым закономерностей в истории [52]. Как Кареев в конце XIX — начале XX века считал исторический закон «химерой», так и в начале XXI века решительно отвергает существование исторических законов В. Ф. Коломийцев [53].

Однако категорическое и безусловное отрицание возможного наличия исторических законов представляется неправильным.

Диалектика вопроса такова, что у изучаемых историей единичных и неповторимых явлений прошлого имеются какие-то сходные черты, которые выступают своеобразным общим знаменателем или могут быть как бы вынесены за скобки. Скажем, неповторимые Пушкин, Байрон, Гёте — поэты. Монтеспань, Помпадур, менее известная приближенная баварского короля накануне 1848 года Лола Монтес, Григорий Распутин — фавориты. Наличие властных фаворитов, некомпетентность и самодурство которых влияло на государственные дела, — свидетельство кризиса верхов.

Хотя индивидуальный облик событий в разных странах в разное время неповторим, но кризис верхов, невозможность верхов управлять и нежелание низов жить по-старому, резкое ухудшение положения низов и рост их активности — предреволюционная закономерность (всякой революции предшествует революционная ситуация), установленная на базе обобщений.

Однако если возвести (пусть с натяжкой) эти закономерности в ранг законов, то необходимо одновременно признать, что они имеют свою весьма характерную и резко выраженную специфику. Какова же она, то есть в чем особенности исторических законов?

Основной особенностью исторических законов является их приблизительность. Любой закон осуществляется лишь приблизительно, как господствующая тенденция. Руководствуясь им, можно предсказать только общее направление общественного процесса в будущем, но нельзя точно определить, когда именно произойдет событие и какова будет его индивидуальная физиономия [54].

Причины этой приблизительности хорошо объяснил Ф. Энгельс (в письме об историческом материализме к Блоху), сравнивая законы истории с естественными, природными. В природе, вне общества, действуют слепые, бессознательные силы. Люди же, наделенные сознанием и волей, действуют целеустремленно. Они ставят перед собой определенные задачи и стараются осуществить их. Поэтому закономерность в обществе пробивается как равнодействующая множества поступков разных людей или множества разных «воль».