Александр Ульянов. 6 страница

Иногда полезно исполнять музыкальные произведения, пока дети работают с глиной в свое удовольствие. Или я могу отбивать на барабане различные ритмы, пока дети отбивают, отщипывают и шлепают глину в такт моим каденциям. Я часто использую при работе с глиной те же приемы, что и при занятиях другими видами искусства. Я говорю: «Закройте глаза и войдите в свое пространство. Заставьте себя почувствовать глину двумя руками в течение несколь­ких секунд. Сделайте два глубоких вдоха. Сейчас я хотела бы, чтобы вы что-нибудь сделали из своей глины, не открывая глаз. Просто дайте возможность своим пальцам свободно двигаться. Посмотрите, не покажется ли вам, что глина захочет вести себя по-своему. Или, может быть, вам захочется, чтобы она следовала вашему желанию. Придайте ей какую-нибудь форму. Есть ли у вас какой-нибудь замысел? Что вы хотели бы сделать? Сделайте это с закрытыми глазами. Или оглаживайте кусок глины круговыми движениями. Когда вы закончите, откройте глаза и посмотрите, что вы сделали. Позвольте себе удивляться. Ведь вам понадобилось всего несколько минут, чтобы сделать это. Вы можете добавить еще несколько завер­шающих движений, но не меняйте того, что уже сделано. Поворачи­вайте свое изделие и рассматривайте его с разных сторон и под разными углами».

Приведу несколько примеров упражнений с глиной в группе. Детей просили описать их изделия из глины так, как если бы это были они сами: «Побудь этим куском глины—ты глина».

Джимми (11 лет). Я пепельница. У меня гладкое дно и округлые края. У меня есть две выемки для сигарет с каждой стороны. На мне несколько шероховатостей и царапин.

Я. Кто пользуется тобой?

Джимми. Мой отец.

Я. Как он использует тебя?

Джимми. Он стряхивает в меня пепел и потом гасит сигареты, чтобы их выбросить (замолкает, рассматривая свой кусок глины).

Я (очень мягко). Похоже ли это на твою жизнь, на жизнь Джим­ми? В каком отношении?

Джимми (смотрит на меня, повышает голос). Да! Это то, что он делает со мной. Он разрушает меня, раздавливает меня, как сига­рету.

Я. Не хотел бы ты еще что-нибудь рассказать нам об этом?

Джимми кивает головой и впервые начинает рассказывать нам о своих отношениях с отцом, о чувствах, вызванных тем, что его не понимают. Он начинает плакать. Другие дети деликатно включаются в обсуждение, делятся своими переживаниями, обнаруживая непод­дельное понимание переживаний Джимми. Я улавливаю момент, когда мне представляется удобным закончить рассмотрение проблем Джимми, я благодарю его за то, что он поделился своими пережива­ниями с нами, и я знаю, глядя на спокойное выражение его лица, что он сделал еще один шаг в направлении к интеграции и зрелости. Это занятие с глиной открыло дверь к последующим занятиям, на которых Джимми смог лучше выразить свой гнева по отношению к отцу, рассказать о том, как он справляется со своим гневом, осознать способы, с помощью которых он в гневе манипулирует своим отцом, чего он хочет от своего отца.

Шейла (11 лет). Я солнце. Я плоская. У меня два глаза и отмети­ны по всему лицу. Мне нравится солнце, потому что оно теплое, предметы под солнцем блестят.

Я. Можешь ли ты сказать «Я» вместо «солнце» и повторить ту же фразу?

Шейла. Я нравлюсь себе, потому что я теплая и заставляю предметы блестеть, и на моем лице улыбка.

Я. Связано ли каким-нибудь образом с тобой то, что ты сказала от имени солнца?

Шейла. Да, иногда я могу делать вещи, людей, чувства теплыми. Иногда я чувствую себя сияющей и теплой. Сейчас я улыбаюсь и чувствую себя хорошо (широко улыбается, затем вдруг ссутуливается, отводит взгляд и перестает улыбаться). Я не всегда улыбаюсь. Большую часть времени я не испытываю желания улыбаться.

Кто-то из детей спрашивает Шейлу, отчего она чувствует себя так, что ей не хочется улыбаться. Она рассказывает о некоторых конфликтах с друзьями, учителями, братьями, сестрами и родителя­ми. Каждый внимательно слушает. Затем я спрашиваю ее, что зас­тавляет ее улыбаться, как ее солнце. Она поглядела на нас всех и, словно вернувшись откуда-то в комнату, снова широко заулыбалась. «Я чувствую себя счастливой, когда я солнце»,— засмеялась она.

В жизни Шейлы было много конфликтов. Она часто беспокои­лась по разным поводам, всегда была готова к худшему, хотя это худшее ей не угрожало. Теперь она учится тому, как радоваться вещам вместо того, чтобы разрушать, приятные чувства мрачными предвидениями. Она учится преодолевать реальные конфликты. Она понимает, что в жизни она не беспомощная жертва. Она открывает для себя полярность жизни и своего Я, начинает понимать, что если иногда она чувствует себя сердитой или грустной, то она должна принять и пережить эти чувства с сознанием того, что в другое время она будет чувствовать себя спокойно и счастливо. Она позво­ляет себе переживать свои счастливые минуты (так же, как и несчас­тные) без страха.

Джо (12 лет). Я ничего не сделал.

Я. Но у тебя есть кусок глины. Я бы хотела, чтобы ты описал его таким, как он есть.

Джо (на минуту уставившись на свой кусок глины). Я кусок. ничего. И так я чувствую себя большую часть времени — как кусок ничего.

Я. А сейчас?

Джо. И сейчас я чувствую себя как кусок ничего.

Я. Ты чувствуешь себя таким, словно ты многого недостоин?

Джо. Верно, я недостоин.

Я. Спасибо тебе, что ты поделился своими чувствами с нами, Джо. Я очень признательна тебе за это.

Джо (с легкой улыбкой). Ничего. Всё в порядке.

Из этого очевидно, что у Джо низкая самооценка, и он откро­венно рассказал об этом. Рассказывая нам о своем существовании так, как он его воспринимал, Джо сделал гигантский шаг вперед к обновлению своего ощущения Я. Тот факт, что я воспринимала его как приятного, аккуратного ребенка, мало что изменяет; я должна принимать его так, как он это чувствует сам. Если спорить с ним по поводу его восприятия себя, можно только понизить, а не повысить его самооценку.

Во время индивидуального занятия девятилетний Дуг сказал: «Я кусок глины. Что вы еще хотите, чтобы я сказал?».

Я. Просто скажи мне, на что ты похож. Ты неотделанный кусок глины?

Дуг. Да, на мне много вмятин и на мне трещины. У меня есть сидение. Я похож на стул без ножек.

Я. Что же случилось с твоими ногами?

Дуг. Моя семья не дает мне возможности использовать свои права. Они скачут по мне и так, и сяк и они сломали мне ноги.

Я. Что же было потом?

Дуг. Они предали меня.

Я. Где ты сейчас?

Дуг. Я выброшен на свалку. Они лишили меня воли. Они просто выбросили меня на свалку.

Я. На что это похоже быть там, на свалке? Тебе нравится там?

Дуг. Нет (его голос начинает меняться, становится более тихим, мягким). Нет, мне не нравится это.

Я. Существует что-нибудь, что ты рассказал о себе как о куске глины, похожее на твою собственную жизнь?

Дуг. Да. Они могут выбросить меня на помойку.

Я. Кто это «они»?

Дуг. Мои мама и папа. Они никогда не слушают меня. Они никогда не видят ничего хорошего в том, что я делаю, что бы я не говорил. Они не беспокоятся обо мне. Они больше любят других детей. Они всегда смеются надо мной. Мне лучше не быть дома, мне лучше даже на помойке.

Тон Дуга во время этой беседы довольно сильно отличался от его обычного хныкающего или протестующего тона на предыдущих занятиях. В этот раз он рассказал о себе с более адекватными глубо­кими чувствами. Он усвоил многое из того, что воспринимал как мнение своих родителей. Во время наших последующих занятий он рассказал, что в действительности поверил, что он никчемный и ни на что не годный. Он чувствовал себя настолько пропащим, незна­чительным, что смирился и хотел умереть (не такое уж необычное желание у маленьких детей). Он реагировал на эти переживания плохой успеваемостью в школе, вспышками раздражения по малей­шему поводу и сильными головными болями. И только тогда, когда глубокое чувство отчаяния начало вырываться наружу, мы смогли начать работу с Дутом, чтобы помочь ему обрести чувство собствен­ного достоинства и ценности своей личности. Ряд последующих занятий со всеми членами семьи привел к успешным результатам после того, как эти мрачные переживания были выявлены.

Я снова и снова поражаюсь необыкновенной силе воздействия занятий с глиной. Представляется, будто благодаря осязанию и дви­жениям мышц, преодолевающих сопротивление этого податливого материала, обеспечивается доступ к наиболее глубинным структурам психики и проникновение в них. Независимо от того, предлагаю я упражнения или ребенок просто играет с глиной во время нашей бе­седы, происходит что-то новое, и это новое обнаруживается настоль­ко наглядно, что ребенок и я можем его совместно рассмотреть. Именно при работе с глиной состояние ребенка проявляется наибо­лее отчетливо. Во время работы ребенка с глиной и его рассказа о своих переживаниях я пристально наблюдаю за ним. Я слежу за вы­ражением его лица, жестами, изменением тона или. позы. Тело как будто осуществляет общение через глину; когда я получаю эти сиг­налы, я понимаю: что-то происходит в душе ребенка, что-то, значи­мое для него. В эту минуту я иногда решаю, что нужно сказать: «Ты чувствовал себя когда-либо так, как сейчас?» или «Что-то похожее когда-нибудь происходило в твоей жизни?». Иногда эти минуты проходят так быстро, что если терапевт не сумеет уловить их. удач­ная возможность для плодотворной работы будет упущена.

Другими вопросами могут быть: «Нравишься ли ты себе в роли куска глины? Нравишься ли ты другим в этой роли? Как с тобой обращаются? Как можно было бы с тобой обращаться? Как можно было бы использовать тебя? Приятно ли на тебя смотреть? Что произошло с тобой? Что случилось после этого? С тобой всё в порядке? Тебе плохо? Напоминает ли тебе твоя роль, роль куска глины, что-нибудь из твоей жизни? Говорил ли тебе кто-нибудь, что изделие из этой глины напоминает тебя как личность? Где ты нахо­дишься?» и т. д.

Другие упражнения с глиной

Я могу дать следующие задания: «С закрытыми глазами придайте глине какую-либо форму, очертания — последуйте за ней. Сделайте воображаемого зверя, птицу, рыбу. Сделайте какой-нибудь вообра­жаемый предмет. Сделайте что-то реально существующее. Мысленно представьте себе, как выглядит ваш мир, ваша жизнь. Изобразите это с помощью глины. Сделайте из глины что-либо особенное или что-то, ничего особенного не представляющее. Сделайте что-нибудь из того, чем вы хотели бы быть. Сделайте что-нибудь, что вы пред­ставляете в своих мечтах. Изобразите какой-нибудь рассказ или сцену с помощью глины.

Изобразите свою семью в виде людей, предметов, животных или символов. Изобразите свои проблемы. Изобразите идеальную семью, такую, какой бы вы хотели, чтобы она стала. Не открывая глаза, изобразите себя в период, когда вы были маленьким ребенком или были намного младше, чем сейчас. Пусть два человека вместе рабо­тают с одним куском глины. Пусть два человека работают каждый со своим куском глины, но делают вещи, которые связаны с теми, которые делает партнер. Пусть группа вместе работает над созданием панорамы. Вы можете делать это сразу или обсудить тему заранее».

В течение трех минут работы с одной из вышеупомянутых тем обычно не удается достичь законченного результата, но часто полу­чается материал, более интересный для терапевта, чем изделие, получаемое после более продолжительной работы.

Маленькие дети охотнее работают с глиной с открытыми глаза­ми. Очень маленькие дети (в возрасте четырех-шести лет) любят играть с глиной и разговаривать, часто оказывая сопротивление при слишком многочисленных указаниях, хотя они испытывают удов­ольствие во время упражнений с протыканием, пошлепыванием, поколачиванием глины и т. д.

В небольшой группе детей 6—8 лет, когда мы все вместе работа­ли над семейной скульптурой, я просила каждого ребенка вместе со мной изображать фигуры, представляющие наши семьи. Когда мы говорили о кажцом человеке, некоторые дети рассказывали неболь­шие истории о различных ситуациях в семье. Гейл рассказала о том, что ее папа в следующий раз придет вместе с ней. Она лепила фигуры по мере того, как рассказывала, вызывая величайший инте­рес детей, родители которых были в разводе. Некоторые из них спрашивали, должны ли они лепить своих отцов. Когда я сказала:

«Да», Гейл ответила: «Хорошо»,—и продолжала лепить и переделы­вать фигуру отца раз восемь, обнаруживая сильную тревогу в про­цессе работы. После ее рассказа я заметила: «Ты испытываешь какие-то трудности, когда лепишь фигуру твоего отца. Ты, по-ви­димому, беспокоишься за него». Гейл заплакала и сказала, что ее отец вряд ли когда-либо придет с ней повидаться.

Я просила детей по очереди назвать что-то, что им нравится и не нравится. В свою очередь, после того как я сказала о фигуре моего бывшего мужа: «Мне это нравится», Тим заметил: «Я ожидал, что вы окажетесь сумасшедшей! Как вы можете быть доброй, если вы в разводе?». Дети с изумлением слушали мой рассказ о том, как я вначале ощущала боль и горе, и о моей заботе о Гарольде и дру­жеских отношениях с ним в настоящее время. На другом занятии дети лепили какой-либо предмет и каждый делился своими впечат­лениями, начиная со слов: «Я—это». Тим сказал: «Я утка, которая играет в бейсбол»,—и, обращаясь ко мне, добавил: «Я хорошо играю в бейсбол». Гейл сообщила: «Я свеча. Я теплая, яркая и красивая» (за этим утверждением последовала явная усмешка).

Пластическое моделирование

Разновидность пластического материала, называемая пластили­ном, никогда не высыхает, не затвердевает, не подлежит обжигу в печи. Пластилин трудно использовать при низкой температуре, и приходится разминать его руками, чтобы сделать этот материал мягким и податливым. Поскольку лепка из пластилина не требует приготовлений, которые необходимы для работы с настоящей гли­ной (смачивание, предупреждающее затвердение, и т. д.), он очень удобен в обращении и пригоден для самостоятельного применения. Он не так чист, как настоящая глина: прилипает к рукам и к мебе­ли, труднее смывается.

Когда я разговариваю с ребенком, я могу вертеть в руках кусок пластилина, одновременно предложив другой кусок ребенку, чтобы он тоже делал с ним что-нибудь. Если ребенок рассказывает о своем брате, я могу быстро слепить фигурку его брата и сказать: «Вот он. Скажи ему, что ты сейчас говоришь». Таким образом я могу пе­ренести в текущую ситуацию его переживания. Это позволяет рабо­тать с ними более продуктивно, чем если бы он просто рассказывал о ситуации. Разговор «о чем-то» обнаруживает тенденцию увести в никуда, часто отстраняя настоящие чувства.

Когда семилетняя Джулия пришла на свое занятие, ее мать заметила: «Посмотрим, сможете ли вы узнать, почему Джулия не любит принимать ванну. Она просто не хочет делать это». Потом мы с Джулией обсуждали ее проблемы с ванной. Она не захотела много говорить о своем отвращении к купанию, но начала рассказывать о своем маленьком брате и о том, как она помогает матери купать его.

Мое предположение заключалось в том, что Джулия ревновала мать к своему маленькому брату, когда та купала его. Это подтолкнуло меня к поиску пути, который позволил бы работать с замещающими переживаниями, когда Джулия пребывала бы в роли ребенка, прини­мающего ванну. Когда она стала рассказывать, я быстро вылепила примитивную фигурку ребенка и ванну. Я объявила, что ребенок — это Джулия, и я начала купать ее, используя все выражения, кото­рые обычно нашептывают маленькому ребенку, когда купают его («Теперь я буду мыть твои миленькие маленькие ножки» и т. д.). Джулия отвечала широкой улыбкой, пока слушала, иногда отвечая подобно ребенку, хихикая и воркуя. Я полностью проделала всю процедуру. Затем Джулия стала очень сосредоточенно лепить свою собственную фигурку из пластилина. Она объявила, что эта фигур­ка — она сама, и посадила ее на большой кусок пластилина, кото­рый, как она сказала, Служит креслом с подголовником. «У моего папы есть кресло с подголовником, но он никогда не позволяет мне садиться в него. Он говорит, что я его сломаю. Это я сижу в кресле и читаю». Я прошу пластилиновую фигурку описать, как она чу­вствует себя, находясь в кресле. Джулия, отвечая мне от лица фигур­ки, говорит, что ей удобно. Мы продолжаем диалог в течение какого-то времени, и наконец, как раз ко времени окончания наше­го занятия, Джулия объявляет: «Я думаю, я скажу своей маме, что я достаточно большая, чтобы принимать душ» (до этого она пренеб­регала этим полезным предложением матери).

Я не уверена в том, что произошло во время этого занятия, хотя я определенно могла бы высказать ряд предположительных объяснений. Я знаю одно, что Джулия испытала что-то такое, что помогло ей вырасти как личности.

При работе в группе детей можно разбивать на пары и предла­гать им делать предметы, которые должны иметь отношение друг к другу или каким-либо образом сочетаться. Когда группа разъединя­ется, дети от имени сделанных ими предметов делятся ощущениями: «Я дерево», «Я цветок, растущий под деревом». Они могут вести диалог между собой как цветок и дерево, создавая таким образом спонтанное взаимодействие. Они могут также позднее обсуждать свое состояние: каково чувствовать себя во время совместной рабо­ты, кто принял больше всех решений и т. д.

Тесто

Вы можете купить тесто для игры или приготовить свое. Вот его рецепт: 4 чашки муки, 2 столовые ложки масла, 2 чайные ложки соли, 1 чашка воды, 1 столовая ложка пищевой краски по выбору.

Перемешайте соль и муку. Смешайте с водой масло и краситель в отдельной посуде. Медленно добавляйте жидкость к смеси, пока не получите массу желаемой консистенции. Ее сохраняют в течение какого-то времени в воздухонепроницаемом пластиковом пакете. Этот материал обеспечивает разнообразные ощущения при прикос­новении, но не заменяет глину. Работа с ним особенно увлекательна для детей постарше, которые «доросли» до его использования дома. Сделанные из него фигурки затвердевают, и потом их можно раскра­шивать. Забавляясь с тестом, разливая его по формочкам, используя все виды инструментов и оборудования для выпечки, дети получают приятные сенсорные ощущения. Можно также добавлять в тесто воду, пока оно не приобретет полужидкую пудингообразную консис­тенцию, налить его на бумагу или стол и размазать пальцами точно так же, как при рисовании с помощью пальцев.

Вода

Есть что-то очень успокаивающее в воде. Большинству из нас знаком расслабляющий эффект ванны. Такое же влияние оказывает вода и на детей. Когда мои дети были в дошкольном возрасте, они могли простаивать часами на стуле у раковины на кухне, наливая и разливая воду.

Иногда я могу предложить ребенку поиграть в бассейне с водой со множеством пластиковых предметов для наливания воды. У нас с ребенком возникает много хороших бесед в то время, когда он занят этой водной игрой. У меня есть медицинская система, состоя­щая из нескольких миниатюрных сосудов. Дети в возрасте 12 лет с удовольствием наливают и выливают воду через них. Некоторые дети, особенно младшего возраста, не станут выражать свои чувства вербально или каким-либо другим способом до тех пор, пока они не поиграют с водой. Работу с использованием воды вместе с песком я описываю ниже, при обсуждении использования песка.

Скульптура и конструирование

Существует много способов создания простой скульптуры. Подходящими материалами могут служить глина, алебастр, воск, мыло, дерево, проволока, металл, бумага, коробки и многое другое. Книги по искусству, написанные для детей, содержат много хоро­ших идей по поводу скульптуры, которую легко выполнить с детьми. Можно адаптировать многие предложения по лепке из глины и коллажу. Тем не менее, я не считаю, что всегда необходимо давать указания; некоторые дети легко обходятся без них, собственными силами, и я могу успешно работать с тем, к чему они придут, или просто учитывать состояние, которое отмечается у них во время ра­боты. Гибкая проволока (такая, как для изготовления арматуры), проволока для создания картин или любая другая, которую можно найти в скобяных лавках, позволяют создавать интересные произведения. Используя щипцы и кусачки, а также ролики от туалетной бумаги, карандаши или маленькие коробочки, на которые наматывается проволока, можно мастерить различные изделия из нее. Проволочная скульптура во многом напоминает каракули, сделанные в трех измерениях. Законченное произведение можно закрепить скобой на деревянном чурбане или поместить в глину или парижский алебастр. Парижский алебастр можно также налить поверх отдельных частей скульптуры, чтобы придать ей новые свойства.

После того, как одна девятилетняя девочка некоторое время была поглощена созданием птички, она рассказала мне такую исто­рию: «Эта птичка когда-то была свободной. Однажды она прилетела в сад, где много кустов, которые нужно было бы подрезать. Она застряла в кустах и не знала, как ей выбраться. Она дергалась туда и сюда и сломала себе лапку. Она плакала и звала на помощь, но никто не пришел. Время шло, и она осталась там навсегда». Когда я спросила ее, нет ли в этой истории чего-либо, что напоминает ее собственную жизнь, она ответила после долгого раздумья: «Иногда я чувствую, как будто внутри себя я зову на помощь, но никто не идет мне помочь.» Увлечение творческим процессом часто помогает ребенку выявить скрытые чувства.

Пластическое моделирование с помощью глины создает прекрас­ную нежесткую основу для скульптуры. В эту основу можно вклю­чить разнообразные материалы и создать интересные абстрактные произведения.

Одной из самых удачных находок при работе со скульптурой была «скульптура из хлама». Когда я работала в школе с детьми, имевшими эмоциональные расстройства, по результативности «скульптура из хлама» уступала только работе с деревом. Мы с детьми собирали весь утиль, который могли найти в наших гаражах, домах, классах. Мы не выбрасывали ничего, что можно было ис­пользовать. Каждый ребенок выбирал себе то, что он хотел, из этого коммунального мусорного ящика. Куски дерева они сколачивали гвоздями, склеивали, скрепляли скобами, связывали и опять ско­лачивали гвоздями, пока у каждого не получалось фантастическое оригинальное творение. Мы затем распыляли бронзовую и серебря­ную краску, так что скульптуры сияли как настоящие произведения искусства. Чувство гордости, которое дети испытывали (не говоря уже о том, как они шутили, когда работали над своими произведе­ниями) оказывали огромное терапевтическое воздействие на этих детей, которые до этого считались неуклюжими и неловкими. Когда мы создавали фантастические истории о сделанных предметах, дети кричали, требуя, чтобы их истории включили в фантастические рассказы. Иногда мы забавлялись, анализируя специфические свойства наших созданий: «Я бельевая прищепка. Я щиплюсь. Я могу ущипнуть сильно!». «Я болт с гайкой. Моя гайка крутится вверх и вниз, но она не может соскочить. Да! Я тоже не могу выскочить. Меня воткнули в эту школу». «Я пенопластовый мяч. В меня легко втыкать разные вещи. Во мне много вколоченных вещей. Для меня всё хорошо». «Я просто кусок железа, сделанный из того металлоло­ма, который собирались выкинуть. Джим считает, что я очень хорошая. Да, я очень хорошая. Это очень хорошо, что меня не выбросили. (Тихим шепотом.) Иногда я думаю, что если бы моя мать могла, она выбросила бы меня вместе с мусором».

Дерево и инструменты

Предоставляя детям деревянные обрезки, пилы, молотки, ручные дрели, козлы для пилки дров, можно получить всевозможные инте­ресные изделия. Если имеется возможность, нужно, чтобы инстру­менты для работы с деревом были доступны всем детям. Я добива­лась потрясающих результатов даже с самыми гиперактивньши, пло­хо координирующими свое поведение детьми, используя работу с деревом. Детям необходимо разъяснить правила работы с инструментами и нужно, чтобы они строго придерживались этих правил, так как работа с инструментами может быть очень опасной. Однако во время работы не было ни одного ребенка, который нарушил бы правила. Большинству детей, особенно тем, у которых имеются те ; или иные отклонения, не предоставляют больших возможностей для использования инструментов, но они очень любят эту работу и i вполне готовы проявлять осторожность. Когда я работала в школах, это был любимый вид деятельности и, когда я предлагала для ин­дивидуальной терапии дерево и инструменты, у меня возникали трудности, если я хотела в дальнейшем заставить их заниматься чем-то другим. Как только они узнают, как можно делать поделки из дерева, они хотят заниматься этим каждый раз. Это деятельность, которую любят дети и которой им всегда недостаточно.

Когда было модным заниматься модификацией поведения, меня критиковали в местном университете (который направлял ко мне в класс студентов-педагогов) за то, что я не использую работу с деревом в качестве поощрения за хорошее поведение или полученный результат. В моем классе «строительство», как его называли дети, было ежедневным утренним занятием. В школе поддерживалась идея о том, что если дети получают удовольствие от чего-либо, то это нужно держать от них подальше и использовать в качестве побуди­тельного мотива, который заставляет делать что-либо лучше или быть лучше. От утверждений такого рода мои волосы вставали ды­бом. Эти дети имели право строить! Я могла обосновать свою пози­цию тем, что это хорошее учебное упражнение, которое способст­вует решению проблем, развитию чувства товарищества и способ­ности делиться переживаниями. Дети имеют право работать с де­ревом и инструментами не потому, что это им полезно, а просто потому, что это им нравится.

Коллаж

Это слово французского происхождения означает наклеивание или прикрепление чего-либо (ткани, бумаги или газетных вырезок) на плоскость таким образом, что создается композиция или картина. Иногда коллаж выполняется в сочетании с рисунком, картинами или некоторыми видами письма. Коллаж — это занятие, хорошо известное в детских садах, где кусочки нарезанной или оторванной бумаги, а иногда также и другие материалы наклеиваются на боль­шой лист бумаги так, чтобы образовалась композиция. Я поняла, что коллаж — захватывающее средство самовыражения для детей всех возрастов.

Для коллажа можно использовать многие материалы: бумагу всех видов (гофрированную, папиросную, чертежную, оберточную, ста­рые открытки, газеты, салфетки, обои), самые различные ткани (хлопок, шерсть, фланель, шелк, кружево), мягкие материалы (перо, вата, кусочки меха), грубые материалы (тонкая стальная стружка, наждак, губка). Могут быть использованы и другие предметы: пряжа, бечевка, пуговицы, алюминиевая фольга, сетка от комаров, пакеты из-под сока, формочки для хранения яиц, пластиковые пакеты, пробки от бутылок, скорлупа, листья, ленты, зерна всех сортов, лапша и макароны, обрезки дерева, галька, пробки, любые легкие предметы, которые можно прикрепить, приклеить, привязать каким-либо образом к плоской поверхности.

Хороший коллаж можно сделать просто с помощью журнальных картинок, ножниц, клея и какой-нибудь подкладки. Наиболее важ­ная часть, необходимая для коллажа—картинки: старые или новые журналы, календари, иллюстрированные еженедельники, какие-либо издания с картинками и фотографиями. Слова, вырезанные из жур­налов и газет, и старые книги со сказками тоже хорошо иметь под рукой.

Подкладкой может служить доска для объявлений, чертежная бумага, оберточная бумага, грубая материя (такая, как мешковина), газеты, чистая сторона настенного картона, стекло, дерево или пластик. Полезны при такой работе ножницы, скобы, канцелярские скрепки, липкая лента, лента для наклейки на машинописный текст, клей, паста, дырокол, бечевка. Все темы, изложенные в главе 3, можно использовать для коллажа.

Коллаж можно использовать множеством способов, как и рисо­вание и создание узоров на песке. Из этого упражнения можно получить много тем для работы. Иногда ребенок кратко комменти­рует созданный им коллаж: «Это — картинка аэроплана, потому что мне хотелось бы уметь летать на нем» или «Это — наждачная бумага для неприятного времени, которое я проведу в школе», или «Это— часы, потому что я всегда беспокоюсь, который час». Иногда ребе­нок расскажет вам более пространную историю по коллажу.

Один двенадцатилетний мальчик вырезал множество картинок и наклеил их на почтовую карточку. Когда он закончил коллаж, он сказал, что просто вырезал картинки, которые привлекли его внима­ние, но они не имели никакого значения для него. Поэтому я по­просила его рассказать мне историю по каждой картинке, и он начал: «Однажды здесь мчался автомобиль...»

Четырнадцатилетняя девочка также сказала, что она просто выбирала картинки, которые ей нравятся. Я предложила ей стать частью каждой из ее картинок. О картинке, изображавшей кашу на завтрак, она сказала: «Я каша. Дети любят меня. Мой брат любит меня, не меня именно, а кашу». Это позволило начать беседу о ее чувствах, о желании быть любимой.

Иногда наибольшее значение приобретает сам процесс создания коллажа или последующего рассказа о нем. Один тринадцатилетний мальчик рассказал несколько коротких историй по своим картинкам и после одной из них сказал: «Это лишено смысла!», а после дру­гой — «Это глупая вещь». Когда он закончил работу, я обратила его внимание на это и заметила: «Мне кажется, ты слишком строг к себе». Он ответил: «Да! В школе, когда я делаю три ошибки, я схожу с ума!».

Иногда работа ни к чему не приводит, но у ребенка по крайней мере есть шанс выразить себя, выразить свое мнение о себе. Поми­мо этого, коллаж служит развлечением и помогает проявить способ­ность к воображению. Коллаж можно использовать как упражнение сенсорного характера, равно как и средство эмоционального выра­жения. Victor D'Amiko, Francec Wilson и Moreen Maser [7] рассмат­ривают коллаж как средство, дающее возможность «чувствовать и представлять картины».