Глава 3. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ГОРИЗОНТАЛЬ 2 страница

Похожее явление, связанное с естественностью движения про­тив часовой стрелки, проявляется и в других случаях наблюдения человеком пространств, предназначенных для визуального творчест­ва: сцены, полотна картины, киноэкрана... В каждое из них мы на микроуровне еле заметного сокращения мышц устремляемся, как бы «входим» справа налево. Еще В.Э.Мейерхольд заметил, что если поднять занавес, за которым открывается совершенно пустая сцена, то все зрители дружно начинают смотреть в левую от них кулису. Поэтому можно предположить, что в правом от нас и ближайшем к нам углу авансцены, картины или экрана — условный «вход» зрите­ля, а в левом ближайшем углу — наш «выход», т.е. зритель не толь­ко смотрит в левую кулису при пустой сцене, но как бы входит в сценическое пространство справа налево навстречу ожидаемому им здесь сценическому персонажу, чей вход соответственно в противо­положном левом дальнем углу от зрителя.

Часто можно встретить мнение, что естественность движения в визуальной композиции максимально проявляется в направлении слева направо. Обычно это привязывают к традиции европейского письма. Но с учетом уже сказанного, становится ясно, что такое на­правление движения строится как встречное по отношению к зри­телю, и его траектория в пространстве визуального искусства у араба и китайца та же, что и у нас. Подтверждение сказанному можно будет найти далее в конспекте работы Н.Тарабукина о значении диагона­лей в изобразительном искусстве, особенно в той его части, где рассказывается о диагонали входа. Теперь же проследим цепочку формирования у взрослых комплекса ассоциаций, связанных с по­нятиями право и лево.

Правое и левое как активное и пассивное

Как мы уже определили, у каждого человека существует генетически предопределенная разная функция двух полушарий мозга и, как следствие, значительное различие в работе правой и левой частей тела и, прежде всего, конечностей (главным образом рук).

Большая часть детей, особенно мальчиков, примерно к 6-му году жизни начинает в полном объеме обнаруживать в своем поведении естественное для себя доминирование правой руки и ноги. Осталь­ная часть детей, хоть и не ощущают у себя в той же мере преоблада­ние правосторонней активности, приспосабливаются к «праворукой» среде взрослых.

Феномен праворукости ощущается особенно мальчиками еще и потому, что именно они склонны к активной орудийной деятельно­сти и, подобно нашим далеким предкам, — к «рукопашным боям» со своими сверстниками. Их праотцы с дубинкой в правой руке очень хорошо знали, что такая же дубинка противника находится в противоположной, левой от них стороне. «В правой руке наши пред­ки держали топоры и другие орудия труда. "Главной" эта рука счита­лась у египтян, живших 5 тысячелетий назад. Древние греки и рим­ляне связывали с ней представление о добре, честности, силе, воз­лагая на левую руку ответственность за все несчастья» [16].

Короче говоря, в дальнейшем все это свелось к формуле: «У всего, что обращено ко мне, активность находится в левой от меня зоне».

Если вертикаль — вектор воздействия, сагитталь — действия, то горизонталь — вектор взаимодействия.

Как мы уже отмечали, мир правшей заявляет о себе еще в верти­кальном периоде, когда наиболее сильные прикосновения правшей-взрослых (пеленание, одевание, кормление и т.п.) приходятся на левую часть младенческого тела. В сагиттали все запретительные и огра­ничительные действия чаще приходятся на левую сторону. Так — стро­гое «Дай сюда руку!» имеет в виду обычно левую руку ребенка. Поэто­му к ожиданию активности слева от себя взрослый человек уже доста­точно хорошо подготовлен. Он заранее знает, где вне его находится зона внешней потенциальной активности. Теперь нам уже понятно, почему зритель в первые мгновения смотрит именно в левую кулису.

Итак, первая и важнейшая горизонтальная ассоциация — актив­ность другого находится слева. Вот и решайте, где вам выгоднее сесть, когда вас вызвал ваш руководитель — слева или справа от него.

Интересно, что пространственные стереотипы, связанные с по­нятием «мужское» ассоциируются с левой (с точки зрения наблю­дателя) стороной, а с понятием «женское» — с правой (рис. 10).

 

(право объективного пространства) МУЖСКОЕ НАЧАЛО   (лево объективного пространства) ЖЕНСКОЕ НАЧАЛО  
НАБЛЮДАТЕЛЬ
(лево субъективного пространства) (право субъективного пространства)

РИС 10

«У многих народов левое ассоциировалось с нежным женским началом, правое — с сильным мужским. В античные времена вооб­ще верили, что девочки рождаются от левого яйца, мальчики — от правого. Как бы то ни было, а в католическом храме до сих пор жен­щины преклоняют левое колено, мужчины — правое» [16]. Сегодня подтверждением той же прочной установке служит, например, рас­положение смешанной пары ведущих в концерте или рядом сидя­щих дикторов информационных программ на телевидении, взаимо­расположение изображений мужчины и женщины практически на всех тоталитарных плакатах, и, наконец, знаменитая пара «Рабочий и колхозница» В.И.Мухиной — везде мужчина находится слева от нас и справа для себя, а женщина — наоборот. Известно, что в неко­торых древних поверьях с женским началом даже ассоциировался восток (право), а с мужским — запад (лево).

Не забудем и о том, что информацию о левой (от нас) части про­странства сетчатка глаз передает в правое полушарие.

Наука еще только приступает к изучению бесконечных возмож­ностей и сюрпризов асимметрии головного мозга. Но достаточно многое нам уже известно. Во всяком случае, мы уверены в правоте своих догадок ну хотя бы потому, что говорим о «правоте», а не о «левоте».

Координационные конфликты

Для каждого из нас верх и низ общие. Верх – там где небо, крыша, потолок. Общность вер­ха и низа — абсолютная данность.

Характерно, что любая религия, подчеркивая тотальную общ­ность значения своего главного божества, стремится именно к верти­кальной композиции в своем мифе, то же в архитектуре, скульптуре и живописи. Вспомним хотя бы роспись внутренней части купола в православном храме.

Когда два человека расположены лицом друг к другу при общей сагиттали, тыл и фронт у них противоположны.

Трудности в координации и здесь не наступает, если цель, лежа­щая на сагиттали, для них общая, т.е. находится для всех спереди. Таким образом, если верх и низ являются для всех нас общими все­гда, то тыл и фронт становятся общими только после «выяснения отношения друг к другу». Выяснение отношений — это, в конечном итоге, и есть поиск общего фронта.

Там, где находится общий объект внимания, там и общий психо­логический фронт.

Но без предварительного условия, т.е. стоя лицом друг к другу, определить где общие право и лево нельзя. Каждый раз, говоря «справа» или «слева», мы вынуждены оговаривать относительно ко­го происходит ориентация.

Для определения общего фронта или тыла слова нужны как же­лательное дополнение к координации, которая проходит доста­точно наглядно. Здесь все зависит от степени явности лидера, чей фронт (цель) становится главной и общей для остальных. Чем ниже значение лидера, тем больше слов надо для определения общей цели.

Но очень трудно обойтись без слов, определяя где правая, а где левая сторона, для тех, кто обращен лицом друг к другу, кто нахо­дится в общении и уже во взаимодействии, если цель лежит на об­щей для них сагиттали (перед каждым из них), т.е. когда общий фронт между ними. Где общие право и лево для соперников в спор­тивной игре, когда мяч находится в центре игровой площадки? Где право и лево на шахматной доске? Где право и лево у загонщиков зверя? Где общие право и лево у сидящих вокруг обеденного стола?..

Необходимость слова в координации именно по горизонтали ука­зывает на то, что именно она является как бы мостом между жес­том и словом.

В данных ситуациях критерий координации необходимо согла­совывать друг с другом. Хотя это очень часто не имеет принципи­ального значения. Рассказывая о чьем-либо движении, мы можем говорить о том, что «кто-то присел или что-то упало (низ)», «что-то взлетело или поднялось (верх)», «кто-то подошел или отошел», «нечто подъехало или отъехало» (все это сагитталь). Но описание горизонтальных положений гораздо менее конкретно и активно, так как мы можем лишь уточнять, что некто оказался сбоку, но с какого именно боку чаще всего неважно. Это действительно самая несуще­ственная деталь в пересказе ситуации, но важнейшая при непосред­ственном общении или изображении ситуации.

Даже мысленным взором охватывая сравниваемые объекты, мы размещаем их по горизонтали. При этом более значимый объект представляем в левой от нас части зрительного поля, т.е. происхо­дит уже известный нам «феномен Мейерхольда».

«Где правая и где левая сторона» — очень важный и постоянный предмет внеречевой дискуссии, заключительная фаза, где между со­беседниками определяется, кто же из них лидер.

Вот как это происходит. Сначала на микроуровне взглядов про­ходит «борьба за верх» (за «взгляд свысока»). Затем необходимо навязать свою цель (объект) и отвергнуть аналогичную цель (объ­ект) другого. Т.е. в самом примитивном случае взять себе (захватить, урвать) интересующий предмет, расположенный между людьми по сагиттали. В более сложной ситуации можно как бы захватить своего собеседника и повести, увлекая за собой. Наблюдается та же сагит­тальная ситуация. И наконец, конечном результатом становится приобретенное лидером «право па право».

Иными словами, алгоритм предварительного этапа любого не­посредственного общения состоит из трех фаз:

— вертикальной (установка иерархии);

— сагиттальной (определение направления цели);

— горизонтальной (определение «права на право»). Знакомая всем фраза «быть правым» или «обладать правотой» (есть и такое выражение) буквально означает совершить полный оборот через левое плечо, обратив к партнеру правое плечо, а с ним и наиболее сильную, активную правую руку, и повести его за собой к намеченной цели, интерес к которой возник у главно­го (головного, т.е. вершителя поступка), у того, кто выше (рос­том или чином).

Горизонтальные движения, в свою очередь, также содержат свои последовательные фазы. Рассматривая их, необходимо учесть, что они указаны с нашей точки зрения на другого человека, т.е. это не наши, а его движения.

Правый поворот: первая фаза — первая половина поворота; обращение к нам пра­вым плечом, в максимуме, протягивание правой руки. В самом про­стом случае (чаще всего в раннем детстве) это передача предмета, выражается в движении «На, получай!». Однако это же движение может быть связано и с не случайным ударом по телу противника, и именно поэтому часто удар сопровождается тем же восклицанием: «На, получай!». Эта фаза — движение получения предмета или его захвата, принадлежащего обоим. В этом случае, не дожидаясь того самого «На!», партнер идет на «опережение», т.е. делает вид, будто это «На!» было нами произнесено, и он не захватил предмет, но с чистой совестью получил его в дар. Какой смысл вкладывается в «Получай!» или в «На!» зависит от контекста ситуации, но значение движения во всех случаях сохраняется.

Вторая фаза — вторая половина поворота. Так взрослый или про­сто лидер совершает движение «Иди за мной!» после первой фазы «На, мою руку!», взяв своей правой рукой руку ребенка или любого подвластного себе, и, поворачиваясь на 180°, увлекает за собой, за­ставляя идти по сагиттали следом. Эту фазу условно можно назвать «уводом», а при захвате предмета — «уносом». Впрочем, «унос» ма­ло чем отличается от «увода». Вспомните, что про украденный пред­мет часто говорят «увели».

Обратное направление движения через правое плечо, при кото­ром обращают к нам свою слабую левую сторону, свое сердце, свою беззащитность, имеет иное значение и тоже состоит из двух значимых фаз.

Левый поворот:

первая фаза — первая половина поворота; обращение к нам ле­вым плечом, очень редко, в максимуме, протягивание левой руки. Здесь, следуя значению «лево», явный, демонстративный отказ от «На, получай!», что равно по смыслу: «Я не дам» или «Я ударять, обижать тебя не буду!». Иными словами, здесь явная демонстрация или отказ от одарения или от агрессии, т.е. в обоих случаях демон­стративный отказ от активности, отдачи «права на право».

Смену «правой» первой фазы на такую же «левую» при захвате предмета уместно определить как демонстративный и, чаще всего, динамичный пронос мимо. И действительно, если при «захвате» предмет сразу же удаляется в сторону максимальной недосягае­мости, то в данном случае он проносится мимо партнера, как бы дразня его.

вторая фаза — отворачивание от себя кого-то другого его левой стороной; означает в максимуме, что некто, взяв кого-то из нас пра­вой рукой за левое плечо, дал понять: «Уходи, я тебя прогоняю!». Обычно же это вынужденный, пассивный (обиженный) уход, оз­начающий «Меня прогнали!». Сразу же необходимо оговорить, что подобные ситуации соответствуют достаточно примитивной, но и, безусловно, весьма выразительной форме пространственного об­щения.

В ситуациях непосредственного общения между двумя людьми, как и в речи, мы можем выделить две основные формы: диалог и монолог. В диалоге право на право попеременно переходит от одно­го собеседника к другому. В монологе же право на право принадле­жит полностью говорящему.

В определенный период, благодаря освоению ребенком горизон­тали, среда обитания людей наконец воспринимается трехмерной. Обратимся к некоторым особенностям в восприятии перемещений объекта относительно человека и переноса объекта из одного места в другое, которые совершает сам человек.

Все передвижения относительно кого-либо мы можем условно разделить на три группы:

1) на меня (В1) и под меня (В2) [В-вертикаль];

2) ко мне (С1) и от меня (С2) [С-сагитталь];

3) мимо справа налево (Г1) и мимо слева направо (Г2) [Г-горизонталь].

Точно так же можно подразделить на три группы и перемещения объекта человеком. Отличие заключается в том, кому принадлежит активность: объекту [О] или человеку [Ч].

В случае, когда и объект, и человек активны, например некрасов­ская женщина, которая, как известно, «коня на скаку остановит», мы имеем дело с конфликтной ситуацией, которую в данном случае условно можно обозначить как «С1 — Г2», т.е. «Конь Мимо Жен­щины (допустим, слева направо) — К Женщине».

Легко подсчитать, что подобного рода конфликтов всего 36, и каждый может получить свой условный номер (см. таблицу 1).

Координационные конфликты

Таблица 1

Субъект/ объект Верх Низ Фронт Тыл Право Лево
Верх
Низ
Фронт
Тыл
Право
Лево

Характерно, что число 36 — это также и подсчитанное количест­во сюжетов, которые охватывают всю историю литературы от ан­тичности до наших дней. Не является ли частичным тому объясне­нием то же самое количество внеречевых визуальных конфликтов? Автору видится в этом определенная взаимосвязь.

Постоянная составляющая горизонтали

Ранее мы отметили, что в вертикальный и са­гиттальный периоды исходная точка отсчета находится у кончика носа. Скорее всего, это обусловлено «четвероногим» происхождени­ем человека, где самой выдвинутой частью те­ла является нос. (Вспомним о важнейшей роли обоняния в жизни животных).

В горизонтали, анализ которой складывается в период уже хо­рошо освоенного прямохождения, такой жесткой «носовой» за­висимости нет. Однако мы можем предположить, что «ассоциа­тивная геометрия» требует соединить центр горизонтали с точкой пересечения других координат, и ее постоянная составляющая, судя по всему, находится также у кончика носа. Возможно, тому причиной и симметричное расположение относительно носа глаз и ушей.

Если вертикаль статично-коммуникационна, сагитталь дина­мично-коммуникационна, то горизонталь ориентировочно-комму­никационна. Иными словами, главнейшее в горизонтали — не только где (справа или слева) расположен относительно нас объект зрения, слуха, источник запаха, но и анализ того, чем один объект внима­ния, с одной стороны, отличается от аналогичного — с другой.

Только горизонтальное расположение объектов при их сравне­нии между собой дает возможность отвлечься от вероятной иерар­хичности, от степени их удаленности (или, если хотите, актуально­сти) и сосредоточиться на принципиальном отличии, по возможно­сти бесстрастном.

«Животные без сознавания бродят здесь и там, и это не является существенным, — пишет М.Фельденкрайз. — Когда на эволюцион­ной лестнице появляется сознавание в человеке, просто движение в одном направлении оказывается поворотом направо, а в другом — налево.

Нам трудно оценить важность этого факта. Он кажется столь же простым, как способность видеть глазами. Но если подумать, то спо­собность различать правое и левое не менее сложна, чем видение. Различая правое и левое, человек разделяет пространство по отно­шению к себе, принимая себя за центр, от которого расходится про­странство. Это далее развивается в понятие "правого" и "левого", которые уже могут быть выражены в словах» [34].

Горизонталь в речи

Теперь обратим свое внимание на то, какие общие для всех нас горизонтальные ассоциации зафиксировала наша речь.

ПРАВО: самоуправно, самоуправление, правда, правдашний, правдиво, праведник, правило, правильно, правитель, правительст­во, править, право, правомерный, праведно.

ЛЕВО: левачить (халтурить), левый (незаконный, неправомер­ный, противоправный. Последнее значение лево как противо-право очень важно).

Из количественного соотношения примеров очевидно, насколь­ко важнее для нас активность и лидирующее положение «право», чем находящегося в его тени «лево».

Но на самом деле, словосочетаний, связанных с семантикой «ле­во» не меньше, чем с «право». Дело в том, что в нашем языке вместо лево повсеместно употребляются его синонимы: противо-правно, не­право и т.д. Т.е. антонимом для слова «право» в нашей речи чаще всего становится не слово «лево» (слов с этим корнем практически нет), а обозначение области симметричной правой стороне. Напра­шивается предположение, что древние, обнаружив разницу этих двух понятий, назвали сначала только одно из них, а второе им было существенно лишь как «не оно».

Лево выполняет роль отрицания того, что справа.

Теперь, пожалуй, мы лучше поймем смысл поговорок «не с того бока подойти», «встать не с той ноги» и т.д. (все про лево).

Слово «другой» отражает в языке и процесс перехода от сагиттали в горизонталь.

Судите сами: первое значение слова «другой» — не тот, иной; второе значение — противоположный.

Это значение совершенно сагиттально. Но вот однокоренное сло­во «друг» имеет синоним — слово «сторонник», т.е. тот, кто на од­ной со мной стороне или последователь (идущий за мной).

Так из цепочки: другой (противоположный) — друг (сторонник, идущий за мной) складывается уже известная ситуация завоеван­ного «права на право» как переход от сагиттального противостоя­ния в совместное перемещение с другим (другом), идущим сзади. Пространственно-координационные конфликтные значения этих слов очевидны.

Все это было бы абстрактно, если не было бы так конкретно. Ты­сячи раз мы слышим выражение «быть неправым» и подсознатель­но на своем опыте понимаем все аспекты его значения. Встретив дру­жескую пару, также подсознательно примем за лидера этой микро­группы того, кто находится слева от нас. Быть может потому так важно было в старинных ритуальных церемониях, кто и по какую руку сидит или стоит рядом с государем. По определению С.М.Волконского, даже «...вся область нравственная перерезана тою чертой, которая отделяет "тех, кто направо", от "тех, кто налево"...» [6].

Итак ясно, что «лево» по комплексу ассоциаций — некоторая противоположность «право». Однако неверно искать горизон­тальную противоположность, например, властелину в слове под­властный, а законности в слове подзаконный. Ведь мы уже знаем, что приставка «под» указывает на вертикально-иерархическую связь, а не на горизонтально-аналитическую. В нашей речи противоположность всему правому существует часто на грани философского отрицания «право»: безвластье, незаконность. Или по парам: право—лево, самовольно — безвольно, справедли­вость — несправедливость, откровенно — скрытно (неоткровен­но), обоснованный — необоснованный и т.п.

По отношению к сочетанию не-право (т.е. лево), наша речь за­фиксировала еще следующие ассоциации: непоправимо (необрати­мо), неправдашний (искусственный, ненастоящий), неправдоподо­бие (невероятность), неправедно (нечестно), неправильно (ложно).

«Слова "правый" и "левый" в английском языке восходят к анг­лосаксонскому корню, обозначающему "прямой", "правильный", "честный", а "левый" — к слову "слабый".

Во всех языках мира, как установили лингвисты, слова "левый", "леворукий" имеют, по крайней мере, одно отрицательное значение, относящееся к поведению, характеру, психическому складу личнос­ти леворуких. Разброс значений широк. С одной стороны — "неук­люжесть", "неловкость", и с другой — "злой", "зловещий"...

Французское cnoBogauch — левый, означает еще "неуклюжий", "не­ловкий", "нечестный". Итальянское слово тапса — "левый" — озна­чает "утомленный", "испорченный", "дефектный", "лживый". Испан­ское слово zuгd — "левая рука", zuгda — "ложный путь"; по zeгzuгdo — "быть очень умным", а буквально — "не быть леворуким". Слово sini­steг, происходящее от латинского, обозначает еще "нечто злое и разру­шительное". Немецкое link — "левый", a linkish — "неловкий"...» [14].

Из приведенных примеров становится ясно, что сопоставление «право» и «лево» (как с не-право) есть, по существу, сопоставление тезы и антитезы.

И действительно, разве между этими отвлеченными понятиями существует иерархическая зависимость, или они по-разному удале­ны от нас во времени и пространстве? Нет, они представлены перед нами в полном равноправии. Разве что, теза — наше право, а право другого — слева от нас, а антитеза — наше лево и чужое право от нас. Именно эта, так сказать, пространственно-философская компози­ция и лежит в основе всех визуальных искусств, где действие разво­рачивается в основном по горизонтали. Слева от зрителя — теза. Справа от зрителя — антитеза.

В словах и выражениях, приведенных здесь, все правши черпают для себя подтверждение, а неправши — дополнительные знания о характере топоном, которые размещены справа и слева по горизон­тали внутреннего пространства.

Эти зафиксированные в речи «лево-правые» ассоциации нахо­дят свое буквальное выражение в изобразительном искусстве и на сцене. Следуя им, образы, обладающие независимостью, справед­ливостью, откровенностью, а также лидирующие объекты чаще все­го, что естественно, располагаются слева от зрителя как имеющие «право на право».

Ситуация «право-лево» сама по себе наталкивает художника на сопоставления. Это видно на примере приведенных далее отрывков из поэмы А.Т.Твардовского «Василий Теркин».

Сопоставление левого и правого берегов как обобщенная катего­рия топономики (лево — право) в главе «Переправа» (буквально «через право») невольно определили целый ряд сопоставлений по­этического мироощущения поэта. (Горизонтальные сопоставления отмечены: объект буквой «А», а сопоставленное ему буквой «В»).

«Переправа, переправа!

Берег левый, берег правый, (А1 — В1)

Снег шершавый, кромка льда...

Кому память, кому слава, (А2)

Кому темная вода, — (В2)

Ни приметы, ни следа...

...И совсем свои ребята (А3)

Сразу — будто не они, (В3)

Сразу будто не похожи (В3)

На своих, на тех ребят... (A3)

...И покамест неизвестно,

Кто там робкий, кто герой, (А4 — В4)

Кто там парень расчудесный, (В4)

А наверно был такой.

Переправа, переправа...

Темень, холод. Ночь как год.

Но вцепился в берег правый,

Там остался первый взвод. (А5)

И о нем молчат ребята

В боевом родном кругу,

Словно чем-то виноваты,

Кто на левом берегу.-- (В5)

Может — так, а может — чудо?.. (А6 — В6)

То ли снится, то ли мнится, (А7 — В7)

Показалось что невесть,

То ли иней на ресницах, (А8)

То ли вправду что-то есть?... (В8)

То ли чурка, то ли бочка проплывает по реке?.. (А9)

— А не фриц? Не к нам ли в тыл? (А9)

— Нет. А может, это Теркин?... (В9)

...Смертный бой не ради славы, (А0)

Ради жизни на земле».... (В0)

Так и видится сквозь эти строки поэтическая асимметрия-сопос­тавление: «Берег левый, берег правый...». Так и слышится в каждой, по-гамлетовски трагическое: «То ли, то ли...». Весы судьбы.

Некоторые итоги

Во внутреннем пространстве каждого из нас существует некоторый набор топоном — стереотипных ассоциаций, связанных с понятиями «право» и «лево», которые в свою очередь объединены тем, что можно назвать «горизонталью нашего подсознания».

Образование топоном тесно связано с природной асимметрией мозга.

Горизонтальные топономы формируются в последнюю очередь, после вертикальных и сагиттальных как по мере эволюции каждого ребенка с началом его пространственно-аналитической деятельно­сти, так и всего человечества. На историческую и конкретно био­графическую молодость горизонтальных топоном указывает, в частности, и то, что многие люди до сих пор плохо ориентируются по горизонтали, часто путая право и лево.

Так же, как вертикальные и сагиттальные, индивидуальные го­ризонтальные ассоциации обнаруживают свою стереотипность при вхождении в мир взрослых, в общечеловеческую сферу культуры.

Горизонталь, вмещая в себя ассоциации, связанные с деятельно­стью аналитического сравнения, есть координата рациональных связей.

При этом уместно напомнить, что вертикаль — социальна, а сагитталь — иррациональна.

Глава 4. ЭГОНАЛЬ1

Как мы выяснили, начиная с периода исходного овладения топономическим пространством и далее, направление движения чело­века, абстрагированное от конкретной потребности, приобретает статус знака. Т.е. утилитарное движение к конкретному объекту становится знаковым. При этом направление движения выполня­ет роль указания на ту или иную топоному.

Из всех форм подобных знаков-указаний, самая развернутая фор­ма — переход человека в рамках психологического пространства из одного места в другое.

У ребенка знаковое движение всегда носит такой развернутый характер и лишь позднее все более свернутый: смещение корпуса, движение руки и т.д. вплоть до микродвижения взгляда. Этот про­цесс свертывания движения, при котором изменяется не значение, но лишь мощность знака, напоминает процесс перехода от инфан­тильной формы мышления вслух к форме, когда речь с возрастом как бы уходит вовнутрь и начинает носить свернутый характер мик­родвижений мышц артикуляционного аппарата.

В дальнейшем, у взрослых, выбор степени развернутости знако­вого движения (перемещение или смещение) будет зависеть одно­временно от эмоционального состояния и способности «держать се­бя в руках». Иными словами, чем более развернуто в пространстве знаковое движение, тем более оно эмоционально. Очень точны в свя­зи с этим замечания С.М.Волконского: «Страсть развязывает мускулы (посмотрите на несдерживаемый гнев); мысль сокращает мускулы (посмотрите на погруженного в чтение)... Пока разум вла­деет вами, вы будете только "сокращаться".., и это будет длиться, пока разум будит сильные страсти, — как только он сдастся, — так внезапный порыв телодвижения»... «Возбуждение, страсть, развер­тывают движение. Мысль, раздумье — свертывают» [6].

1 Термин «эгональ» введен автором — А.Б.

Переход движения от своего прямого назначения в знак касает­ся и предметной деятельности. В этом случае перемещение объекта также трансформируется из функционального (если явная целесо­образность действия с предметом отсутствует) в знаковое (к при­меру, бросание в гневе телефонной трубки на рычаг).

Часто перемещение предмета в пределах психологического про­странства может носить характер не самостоятельного знака, но его окраски, усиления мощности значения движения. Это отмечал К.С.Станиславский, когда говорил о таких элементах актерского мастерства, как владение предметом и умение носить сценический костюм. Он отмечал, что любой предмет или часть костюма (шпага, пола плаща, шляпа), которыми манипулирует актер, способны уси­лить выразительность движения, сделать его как бы подчеркнутым, особо акцентированным. Вершиной демонстрации такого владения костюмом на сцене был пролог «Принцессы Турандот» в постанов­ке Е.Б.Вахтангова.








Дата добавления: 2015-01-15; просмотров: 1250;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.046 сек.