Роль имиджа вчера и сегодня

Имидж представляет собой публичное «Я» человека. Часто человек видит самоё себя идеальным, но это оказывается не так с точки зрения аудитории. Имидж лидера помогает ему управлять страной. Имидж товара обеспечивает его успешную продажу. Так, один из первых посетителей ресторана быстрой еды Макдональдс в Киеве говорил, что он пришел попробовать американской культуры. Отсюда следует, что он покупал не мясо с булочкой, а тот имидж, который был с ними связан. Благоприятный имидж страны привлекает в нее инвестиции и туристов. На имидж также можно посмотреть как на помощь в обработке информации человеком. Перед нами возникает сокращенный вариант решения, как именно мы должны себя вести. Даже сказки дают нам такого рода имиджевую информацию. В «Красной Шапочке» Волк получает имидж незнакомца, которого следует бояться. Отсюда ребенок должен вынести четкое представление о том, что чужих он должен опасаться. Ребенок также увидит, что имидж непослушания приведет его к сложностям в жизни. Тем самым сказка вводит определенные характеристики, которые призваны облегчить процесс принятия решений в новых ситуациях. Имидж в этом аспекте - это подсказка на нужный в данном контексте тип поведения.

Анализируя прошедшие в России президентские выборы, специалисты отмечают следующие характеристики Б. Ельцина, "вписанные" электоратом в его имидж: простота, человечность, уве­ренность в себе, жизнерадостность. "Перечисленные характеристики уместно назвать коммуникабельностью. Акцент рекламной кампании, сделанный на усилия Президента, направленные на интересы населения и страны, явился важнейшим залогом ее успеха" (Россия у критической черты: возрождение или катастрофа. М., 1997. с. 210).

При этом отобранная в имидж характеристика должна реализоваться как бы в утрированной форме, что связано с тем, что во всех подобных случаях мы работаем с массовым сознанием. Вспомним, что и клоун для выхода на свой вариант массовой аудитории должен поменять образ. У него появляются красный нос, рыжие волосы, штиблеты невообразимых размеров, окрашенные в разные цвета одежды. То есть срабатывает отмеченное требование утрированности. В свою очередь отработка имиджа не допускает никаких случайных процессов. К примеру, для Никсона писались заявления для встреч с прессой, в которых было не более 100 слов, чтобы не дать возможности газетам впоследствии редактировать его выступление, то есть коммуникативный продукт как бы доводился до самой последней точки готовности, чтобы не допустить никаких случайных вмешательств со стороны. Или такой пример, связанный с пресс-конференциями. "Перед каждой пресс-конференцией президент США встречается со своим пресс-секретарем и политическими советниками. Они задают президенту вопросы обо всем: от национального бюджета до внешней политики - те самые вопросы, которые, как ожидается, будут заданы президенту на пресс-конференции. Таким образом, президент отрабатывает ответы на возможные вопросы. Это помогает ему "выстоять" под натиском репортеров" (Фенстерхэйм Г., Бэйер Дж. Не говори "да", если хочешь сказать "нет": Секреты психологии для всех. М., 1997. с. 107). Так готовились президенты Трумэн, Кеннеди, Джонсон, Никсон, Форд. Автор также забыл упомянуть о большом объеме вопросов, которые журналисты задают по просьбе Белого дома, где ответы уж точно заготовлены заранее. Все это создает имидж уверенного в себе лидера, ни в чем не знающего сомнений, который готов ответить на любой вопрос.

Уверенность в себе является важной характеристикой лидеров как в политике, так и в бизнесе, поскольку именно так можно смоделировать нужное к себе отношение у окружающих. Л. Браун пишет: "Необходимо, чтобы вы сами чувствовали себя комфортно и чтобы ваша уверенность передалась аудитории. Если вы знаете, что хорошо одеты, удачно причесаны, находитесь во вполне сносной физической форме, то вы будете прямо-таки излучать уверенность в себе. Если же вы почувствуете, что у вас что-то не так, что-то не соответствует вашим же собственным стандартам, то невольно вы начнете сосредотачиваться на этой детали. Даже если окружающие считают, что вы выглядите прекрасно, вы-то знаете, что находитесь далеко не в лучшей своей форме и невольно передаете это негативное ощущение другим" (Браун Л. Имидж - путь к успеху. СПб., 1996. с.21).

Одним из ярких примеров использования профессионалов-имиджмейкеров были телевизионные дебаты между Никсоном и Кеннеди, когда на первое место в определении победы вышли не те факторы, которые были определяющими ранее. Как пишет Дж. Нестара: "В дебатах между Никсоном и Кеннеди (1960 г.), по всеобщему мнению, Никсон проиграл сами дебаты, а следовательно, и совсем близкие выборы по следующим причинам: из-за его внешнего вида (позы, которые он принимал), из-за манеры его поведения (глаза, нервная испарина на лбу), из-за звучания его голоса (нервного), а вовсе не из-за аргументов, которые он приводил. Как впоследствии отмечали эксперты, телевизионная камера безжалостно фиксировала все недостатки Никсона. Эксперты сообщали также, что у Кеннеди были весьма квалифицированные специалисты, которые помогли ему создать более выгодный имидж. И действительно, в то время как радиослушатели отдали предпочтение Никсону, телезрители не могли не заметить существенных недостатков по всем трем аспектам - внешнему виду, манере держаться и голосу — и это помешало им сосредоточиться на содержании его выступлений. И как результат — они отдали предпочтение Кеннеди" (Нестара Дж. Деловой этикет: Паблик рилейшнз. М. 1997. С. 181-182). Эти новые факторы привнесло телевидение, заставив полностью поменять список приоритетных характеристик. Они снова-таки управляемые, но совершенно по-новому. Как говорит телеведущая Лариса Вербицкая: "как только телевизионный ведущий начинает играть в более умного, более красивого, более обаятельного, он незамедлительно терпит поражение. Экран неминуемо высвечивает фальшь" (Домашний очаг. 1997. Май).

Телевидение теперь формирует независимые от нас, слабо осознаваемые нами по последствиям образы. Так, О. Попцов говорит: "Бурбулис часто выступал на телевидении. Телевизионный экран ему был противопоказан. Человек с внешностью отрицательного героя. Я настойчиво просил его умерить пыл, отказаться от еженедельных выступлений от имени правительства. В моих возражениях усматривалась злая преднамеренность. Наши отношения обостри­лись. Холопствующие чиновники уверяли Бурбулиса в его теле­неотразимости, после чего упрямое желание не создать, а буквально втиснуть свой имидж в сознание соотечественников брало верх" (Попцов О. Хроника времен "царя Бориса": Россия, Кремль: 1991-1995. М., 1996. С. 111). Существенный вывод, который должен быть сделан из этой ситуации, состоит в том, что человек сам не в состоянии объективно оценивать свое участие в массовой комму­никации, поскольку он привык работать в рамках коммуникации индивидуальной.

В. Костиков также приводит пример проигрыша власти на телевизионном поле в период парламентских выборов в России, считая, что она делалась не на улицах и площадях: "На самом же деле политика делалась на телевизионном экране. И здесь президентская команда совершила серьезнейшую ошибку. Исходя из формальной демократии, Указ президента "Об информационных гарантиях участникам выборной кампании" был безупречен. Но его реализация на деле позволила набрать очки прежде всего ЛДПР Жи­риновского и коммунистам Зюганова. И те, и другие цинично поль­зовались демагогией, спекулируя на трудностях населения. Миллионы избирателей были попросту одурачены и введены в заблуждение. В результате первый свободно избранный парламент оказался совсем не таким, о котором мечтали демократы. К сожалению, социологи и аналитики "проворонили" ситуацию и забили тревогу слишком поздно. В последние дни, когда пропагандистский прорыв ЛДПР и ком­мунистов стал очевидным, повернуть ситуацию было уже невозможно" (Костиков В. Роман с президентом. М., 1997. С.265).

Жена президента Форда Бетти Форд также существенным образом проиграла в телевизионном варианте своего выступления. На вопрос, как бы она отреагировала, если бы узнала, что ее семнадцатилетняя дочь находится в половой связи с мужчиной, она ответила, что ее дочь не отличается от других и что она дала бы дочери парочку практических советов и постаралась побольше узнать об этом человеке. На вопрос о марихуане она сказала, что если бы в ее молодости марихуана была бы распространена как сейчас, она бы тоже попробовала ее. Услышав первый ответ, Форд сказал, что потерял десять миллионов голосов, услышав второй, добавил еще двадцать потерянных миллионов. Белый дом захлестнула лавина протестующих писем. И беду происшедшего президентские аналитики увидели в том, что ответы были протиражированы газетами. "Если бы замечания Бетти остались в устной форме, они вызвали бы куда меньше шума. Но газетчики со скоростью молнии воспроизвели их на бумаге и бросили публике в лицо в виде кричащих заголовков и лавины комментариев. Бетти и сотрудники ее аппарата поняли: с печатным словом можно бороться только печатным словом. Не одну неделю они корпели над текстом ответа. Получился прелюбопытный документ - образец изворотливости и в то же время точное изложение взглядов Бетти Форд" (Трумэн М. Президенты и секс: В 2-х кн. Минск; Смоленск, 1997. Кн. 1. С. 176). Для спасения имиджа Бетти этот текст был разослан каждому из двадцати восьми тысяч рассерженных сограждан, направивших свои послания в Белый дом. В результате индекс ее популярности поднялся с пятидесяти до семидесяти пяти процентов.

Борису Немцову также пришлось отвечать на вызванный телевидением вопрос, почему на встречу с Г. Алиевым он поехал в белых штанах. "Объясняю: было лето. А во-вторых, я не знал, что будет почетный караул и телевидение" (Комс. правда, 1997, 2 авг.).

Мы можем увидеть типы предпочтений граждан Украины по тому, имидж какого зарубежного лидера им импонирует (День. 1997. 31 июля). Это именно имиджевые характеристики, поскольку сами лидеры слишком далеки, чтобы их можно было оценивать по каким-то реальным параметрам. Итак, по результатам опроса образовалась следующая иерархия: Б. Клинтон — 40%, Г. Коль — 16%, М. Тетчер — 10%, Б. Немцов — 3%, А. Лукашенко — 3%, Дж. Буш — 2%, затрудняюсь ответить — 10%.

Достаточно успешными создателями имиджей в XX столетии были тоталитарные государства. Брендан Брюс, одно время бывший директором по коммуникациям Консервативной партии Велико­британии, подчеркивает: "Конечно, не очень хорошо в приличном общес­тве (и особенно в Институте Паблик Рилейшнз) упоминать Геббельса как первого полностью оперившегося имиджмейкера" (Bruce В. Images of power: How the image makers shape our leaders. — London, 1992. -P.24). Но факты таковы, что в свои двадцать девять лет именно Геббельс, изучив законы массовой психологии, организовал достаточно активную обработку своего населения. Он изучал и голливудские фильмы и даже пытался вернуть в лоно Третьего рейха Марлен Дитрих. Как пишет Э. Герцштейн: "Имидж Гитлера, создаваемый Геббельсом, не ограничивался одним лишь героическим аспектом его личности. Портрет фюрера его работы представлял собой попурри из всего на свете. Студентам и интеллектуалам он представлял Гитлера в качестве художника и архитектора, оторванного от своей учебы в 1914 году необходимостью служить нации. Для особ сентиментальных у Геббельса имелся Гитлер, который питал любовь к детям. Рабочим он подавал Гитлера рабочего. Перед ветеранами Гитлер представлялся в образе Неизвестного солдата первой мировой войны" (Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск, 1996. С. 66). Собственно по этой же модели шел и Сталин, имидж которого реализовывался то как друга физкультурников, то как отца народов, то как теоретика языковеда.

XX век — это время создания кумиров, именно сознательного конструирования того, что нужно публике. За каждым громким именем этого периода — конкретные имена их "изобретателей". Так, Мауриц Штиллер сделал Грету Гарбо из стокгольмской продавщицы; Джозеф фон Штенберг создал Марлен Дитрих, Наташа Тамбова сделала, наверное, первый мужской секс-символ из Рудольфе Валентине. Они создавали слухи о кумирах, окружали их поклонниками, отбирали нужный тип автомобиля или породу домашнего любимца, выпускали журналы о них. Новый канал коммуникации — кино — по тому же типу действовал и в Советском Союзе в те далекие тридцатые годы. Мы помним, к примеру, Любовь Орлову и ее статус звезды. Но в нашем случае идеологизация в сильной степени заслоняла коммерцинализацию. Удивительно, но эти два явления имеют один корень, как было верно подмечено одним западным исследователем, который увидел в западной рекламе вариант нашего родного соцреализма, поскольку и в одном, и в другом случае представлены идеализации, не имеющие основания в реальности.

Звезды принесли на заклание публике свою личную жизнь. Скандалы в их среде стали частью повседневной жизни нашего мира. Разводы и помолвки, алкоголизм и наркотики были всего лишь пикантными подробностями их публичных биографий. Чем чаше склоняется имя звезды, тем больший успех ожидает ее будущий фильм. Сегодня мы переносим эту давно апробированную модель в область политики. Борис Федоров обвиняет во всех смертных грехах Александра Коржакова, а тот, в свою очередь, Бориса Березовского. Затем под массированный огонь критики попадает Александр Лебедь, завершая свою карьеру в качестве экс-секретаря Совета безопасности. Все это вызвало к жизни совершенно новый тип языка, что позволило Павлу Вощанову, также в прошлом одному из пресс-секретарей пре­зидента России, следующим образом описать сложившуюся ситуацию в "Комсомольской правде" (1996, 17 окт.):

"Одно из впечатлений последних дней - российская политика "заботала по фене". Коржаков "поставил на счетчик" Федорова. Березовский хотел "замочить " Гусинского, но потом они вместе "заказали"Коржакова. Тот, в свою очередь, принял решение "кончить" Федорова, который не дал в "общак " 40 "лимонов" и "взял на понт" Чубайса с бабками в проходной "Белого дома ".

Борис Ельцин долгое время обставлял свою "сердечную болезнь" массой слухов и опровержений. Оглашение таких личностных подробностей из жизни политических лидеров может иметь далеко идущие последствия для жизни страны. Когда Рональд Рейган лег в госпиталь для операции на лице, доллар сразу подешевел. Когда у Билла Клинтона начинаются проблемы с голосовыми связками, и он теряет голос, врачи успокаивают нацию. Состояние здоровья политического лидера столь же важно, как и другие его качества.

Рядом с ним обязательно присутствует его семья. Та безмя­тежность, естественность, которую проявляют, к примеру, жены лидеров перед телекамерами дается интенсивным опытом. Примером может служить Барбара Буш. "Однажды репортеры выследили ее во время выгуливания собаки Милли. Дело было возле дома ее родных в Кеннебанкпорте, штат Мэн; "первая леди" была в тапочках и махровом халате. И пригвоздила их к месту: "Что, никогда не видели старуху с собакой?" В другой раз Милли вбежала в дом вице-пре­зидента, держа в руках замусоленный теннисный мячик - ей приспичило всучить его премьер-министру Австралии Роберту Хоку. Миссис Буш из уважения к гостю заменила мяч чистым, и встреча продолжалась, как будто ничего не случилось" (Трумэн М. Президенты и секс. Кн. 1. Минск, 1997. С. 388).

При этом имидж первой леди четко направлялся в специально сконструированную нишу, которую можно обозначить словами из одного пародийного текста газеты "День": "Жена падишаха детям Турции". М. Трумэн пишет: "Задолго до вселения в Белый дом Барбара Буш взяла за правило ставить детей в центр любого дела, которое она предпримет, став "первой леди". Потом она конкретизировала свой интерес, сведя его к грамотности и чтению — отчасти потому, что один из ее сыновей страдал расстройством, при котором человек неспособен складывать буквы в слова и соединять слуховую информацию со зрительной. Она организовала сама или посетила 538 мероприятий по борьбе с неграмотностью. На деньги, полученные от продажи ее бестселлера о Милли (впрочем, на обложке Милли значится автором книги), она основала "Фонд Барбары Буш по борьбе с неграмотностью", средства от которого шли на поощрение авторов программ по улучшению ситуации с чтением у американских детей" (Там же. - С. 389). Б. Буш также часто посещала клиники, сама разливала суп в передвижной кухне. Это по сути своей прекрасные поступки. Естественно, что они формировали четкий имидж матери/ бабушки нации.

Директор ФБР Эдгар Гувер сам активно руководил созданием имиджа своей организации. Из опыта своих взаимоотношений с прессой он сделал два существенных вывода. Во-первых, именно пресса из любого инцидента может вытащить на пьедестал почета нового героя, поэтому шеф ФБР сделал так, что именно ему приписывали заслугу проведения любой важной операции. И во-вторых, пресса основывает свои выводы и комментарии на той интер­претации, которую дает ей первое официальное лицо высокого ранга, поэтому он всегда был первым готов к встрече с журналистами, когда случалось важное происшествие.

Имиджи и слухи использовались правителями и в далекой древности. Слухи о кровожадности воинов Чингисхана помогали ему захватывать города, из которых в панике бежали защитники. Гитлер признавал преимущества устного слова перед печатным, тренируясь и совершенствуясь в технике своих выступлений. Он сам создал нацистскую символику, взяв из трехцветного флага империи только красный цвет как выражающий социальную суть его движения; далее шел белый круг, символизирующий национальную идею, и свастика, которую сегодня исследователи считают очень выгодной графически в том плане, что она легко может воспроизводиться даже на пыльных машинах и окнах. Целая команда специалистов готовила выступления Гитлера на нюрнбергском стадионе, где применялось изощренное управление музыкой, барабанным боем и аплодисментами, приводившее толпу в возбуждение.

Сегодняшние поп-звезды на своих концертах используют многие приемы, наработанные в то время. Игра светом, музыкой, аплодисментами поклонников вновь создает кумиров. Однако властные структуры сейчас строго следят за тем, чтобы эти кумиры находились только на четко обозначенной для них территории развлечений, не переходя в политику, когда этого не требуется. При этом имидж должен носить системный характер, не нарушая сложившиеся стереотипы. Как пишет Дж. Честара, "если созданный вами имидж говорит, что вы добрый, внимательный, чуткий, сердечный человек, а вы при этом, выходя из здания, пинаете ногой собаку и задеваете чужую машину, выезжая со стоянки, то тогда совершенно ясно, что люди, наблюдавшие за вашим поведением, не воспримут ту информацию, которую несет ваш имидж, с доверием" (Честара Дж. Деловой этикет. Паблик рилейшнз. М., 1997. С. 181-182).

Современные мыльные оперы созданы как набор разных значений, из которых каждый может черпать свои собственные интерпретации действительности (одна из используемых для них метафор - это меню, из которого каждый выбирает для себя то, что ему по душе). Известный исследователь массовой культуры Джон Фиске считает, что эта культура противостоит официальной, выполняя функцию защитной реакции на силы, которые воспроиз­водят в обществе структуры подчинения власти. В этом плане и реклама недоступных для населения товаров выглядит в сегодняшних странах СНГ как призыв к бунту. Это отнюдь не успокаивающий вариант текста. В мыльной опере зритель заинтересован увидеть то, что отличается от реалий сегодняшнего дня. Наша женщина, загру­женная работой, хочет увидеть на экране счастливую и беззаботную жизнь, и вовсе не жаждет вновь встретиться с набором "родных" проблем. В этом плане массовая культура и противостоит офи­циальной. Герои и героини мыльных опер соответствуют идеали­зированным современным нормам. Злодеи и жертвы символизируют нормы, которые отличаются от стандартов. Жертвы обычно не относятся к высшим слоям общества, зато злодеи по своему социальному статусу близки к героям, за исключением нескольких негативных черт (они могут отличаться по возрасту, по расовой принадлежности, по степени физической привлекательности и т. д.). Злодеи, как правило, выигрывают все битвы, кроме последней. При этом насилие является элементом мужской культуры, а не женской. Рэмбо проявляет насилие по отношению к подчиненному по расовой или классовой принадлежности мужскому персонажу. Женщины в этом мужском мире — или жертвы, или гулящие; только так удается создать метафору их подчиненного по отношению к мужчине положения. Как пишет Джон Фиске, "не насилие само по себе характеризует массовую культуру, но только такое насилие, структурные характеристики которого могут служить метафорой для перераспределения власти в обществе ".

Политика — это тоже элемент перераспределения власти в обществе. Вспомним, как часто, участвуя в выборах, мы были ведомы желанием убрать того, кто уже был в том или ином качестве у руля власти. Мы активно симпатизируем новичкам. Как много борцов с властью или с бывшим советским строем мы избрали! Значит это желание перераспределения власти есть и у нас. Уход в отставку или проигрыш на выборах известного лица всегда доставляет удовольствие толпе. Учитывая это, политики стараются акцентировать не свой прошлый опыт руководства, а какие-то другие свои характеристики: профессионализм, компетентность, которые являются синонимами того же понятия власти.

Одновременно политик пытается подкрепить свой образ имиджами популярных людей, к примеру, поп-певцов. Вспомним активное использование именно этой модели в рамках российской президентской кампании в 1996 г. Именно на одной из таких встреч был сфотографирован лихо отплясывающий Б. Ельцин. А испанскому певцу Хулио Иглесиусу, который на рекламе прохладительных напитков заработал около 30 миллионов долларов, запрещено публично проявлять свои политические пристрастия во время выступлений в Испании (Комс. правда. 1997. 1 авг.). Дело в том, что компания, производящая эти прохладительные напитки, не хочет, чтобы ее продукт ассоциировался с любыми политиками.

Текст в широком смысле, который "пишет" лидер своими выступлениями и поступками, стремится расшириться на новые области, захватить новые каналы коммуникации, чтобы обязательно дойти до каждого. Все мы помним "Целину" Л. Брежнева, которая становилась даже балетом. Один из последних примеров — фильм, причем художественный, о Ю. Лужкове, где есть Лужков-мальчик и Лужков-потом, последнего играет А. Збруев. "Комсомольская правда" (1997, 24 июля) сыронизировала: "Фильм о Ю. Лужкове, безусловно, первый, когда вождь может себя видеть в главной роли в кино, будучи здравствующим (доброго вам, кстати, здоровьичка, Юрий Михай­лович!)"

Лидер борется не просто за то, чтобы оказаться в центре общес­твенного внимания. Его интересует позитивная окраска собственного образа. Политик - это в первую очередь публичный политик. Директор российского Института социологии парламентаризма Н. Бетанели в интервью "Комсомольской правде" (1997, 30 июля) говорит: "Ельцин прошлогодний подвиг скорее всего уже не повторит. По рейтингу он сегодня вернулся к состоянию на январь-февраль-март прошлого года. Но и Зюганов часть сторонников теряет и тоже вряд ли выиграет. В "народных" списках кандидатов в президенты сегодня 47 фамилий. И никому не известных политиков там нет".

Имидж мы рассматриваем как публичное "я" человека, как его символическое преломление, но по сути именно так трактуют своих героев романисты с самых давних времен. Вот как представляется герой китайской авантюрной прозы: «Он отважен, груб, несдержан, импульсивен, гневлив и жесток. Эмоции его гипертрофированы и непродолжительны. Нам представляется, что явно одобрительное отношение авторов авантюрной прозы к гневливости и беспощад­ности своих героев объясняется общей для старой китайской прозы тенденцией изображать не личность, а социальный тип. Поэтому человек "хорош" или "плох" в меру того, насколько он совершенен в своей "социальной роли". Его недостатки, следовательно, суть "профессиональные качества" бойцу незачем быть рефлектирующим интеллектуалом, а милосердие для средневекового авантюриста-одиночки было равносильно самоубийству» (Андрушкевич О.В. Некоторые особенности изображения человека в китайском класси­ческом романе (попытка обобщения) // Этнопсихолингвистика. М. 1988. С. 76).

В заключение отметим, что мы живем в мире, насыщенном символами. Мы боремся за символы и умираем за них. Символы же текут к нам, в основном, с экрана телевизора. Поэтому в этой символической действительности символами становятся не только актеры и кинозвезды, но и политики, и бизнесмены. Правила игры оказались для всех одинаковы.