Экспериментальная психология 28 страница

Можно заметить, что здесь повторяется аналогичная ситуация: взаимодействие с инструментом либо переносится во «внутренний план действия», как, например, при субъективном шкалировании ощущений, или же в качестве «инструмента» вы­ступает субъект исследования (при беседе).

Для удобства не учитываем «третье измерение», т. е. рассмотрим классы психо­логических эмпирических методов с позиций исследователя, тем более что эта кни­га предназначена для них.

Все психологические методы, с нашей точки зрения, можно разместить на плос­кости, образованной двумя ортогональными осями координат: осью изоляции и осью объективности. Но для удобства произведем наименование отдельных участков плоскости.

Методы психологического эмпирического исследования условно можно разде­лить на активные и пассивные, в зависимости от того, насколько велико в них зна­чение активности субъекта исследования, а следовательно — взаимодействия ис­следователя и испытуемого.

Примером первых может быть лабораторный эксперимент, примером вторых — самонаблюдение.

С другой стороны, все методы можно разделить на инструментальные и субъек­тивные, субъективные в том смысле, что в них много места занимают процессы по­нимания, истолкования, интерпретации. К числу первых относится тестирование, инструментальное наблюдение (наблюдение с помощью технических средств — видеокамеры, магнитофона и пр.). К числу вторых можно отнести психоаналитический метод, контент-анализ, свободную беседу и прочие. Естественно, что инструмен-тальность присутствует и во втором классе методов, а субъективная интерпрета­ция — в первом. Здесь речь идет только об относительном их вкладе в исследова­тельскую процедуру.

Рассмотрим теперь квадранты, на которые делят оси пространство методов.

Методы, в которых большое значение имеют активность исследователя (взаимо­действие с испытуемым) и субъективная составляющая (понимание), но минимизи­ровано использование инструментов, можно определить в качестве коммуникатив­ных методов.

Класс методов, где решающую роль, наряду с взаимодействием исследователя и испытуемого, играет использование исследовательских инструментов, назовем де-ятельностными методами. Действительно, и в лабораторном эксперименте, и при тестировании решающее значение имеет организация совместной предметной дея­тельности испытуемого и экспериментатора. Общение при этом играет существен­ную, но вспомогательную роль.

Другой класс методов, при использовании которых большое значение имеют ин­струменты, но, с другой стороны, непосредственное взаимодействие испытуемого и исследователя сведено к минимуму, назовем обсервационными методами. Наблю­дение может быть разным по форме и способу реализации (включенное, невключен­ное и т д.), но оно отличается от деятельностных методов тем, что при наблюдении вмешательство наблюдателя в поведение испытуемого рассматривается как основ­ной источник артефактов.

К числу методов, сочетающих изоляцию от другого субъекта и максимизацию субъективного фактора в исследовании (при минимизации применения внешних инструментов), относятся методы понимающей психологии по В. Дильтею.

Метод понимания — это непосредственное осмысление некоторой условной це­лостности. В. Дильтей противопоставлял его методу объяснения, который исполь­зуется в науках о природе и связан с внешним опытом и рассудочной деятельностью исследователя. Согласно В. Дильтею, понимание своего собственного внутреннего опыта человек осуществляет с помощью интроспекции. Чужой опыт понимается путем вживания и вчувствования во внутренний мир другого человека. Метод пони­мания может использоваться и по отношению к предметам и явлениям культуры в качестве метода интерпретации (герменевтики). Вообще, герменевтика — это ис­кусство понимания фиксированных жизненных проявлений — и есть некоторый способ интерпретации текстов. Основная проблема герменевтики в устах В Дильтея звучит так: «Как может индивидуальность сделать предметом общезначимого объективного познания чувственно-данное проявление чужой жизни?» [Dilthey W., 1928]. Иными словами: как субъективную реальность другого человека сделать пред­метом объективного исследования и достоянием интерсубъективного знания? От­вет таков: только путем моделирования субъективной реальности другого в своей субъективной реальности.

В принципе, герменевтику можно трактовать и более широко, распространив ее предметную область не только на письменную, но и на устную речь.

Дальнейшим шагом классификации является детализация и конкретизация от­дельных классов методов. Признаком, по которому производится конкретизация, является близость к той или иной оси (внутри данного квадранта). Рассмотрим это деление. Начнем с деятельностных методов, т. е. «экспериментальных», как их на­зывают по традиции. В зависимости от того, какая роль в их организации отводится взаимодействию испытуемого с экспериментатором и использованию приборов, можно выделить естественный эксперимент и лабораторный эксперимент.

В естественном эксперименте испытуемый и экспериментатор находятся в ситуации непосредственного общения, а роль искусственных средств (приборов, заданий и пр.) невелика, хотя и «имеет место быть». Лабораторный эксперимент отличается максимальным использованием «искусственных» средств эксперимен­та (специальные помещения, приборы, задания и пр.), между тем влияние исследо­вателя в процессе выполнения испытуемым экспериментального задания стремят­ся минимизировать. Разумеется, экспериментатор организует эксперимент, «вер­бует» и инструктирует испытуемого, осуществляет при необходимости поддержку его работы («обратная связь», подсказки), но, по традиции, влияние эксперимента­тора рассматривается как главный источник артефактов. Инструментальное на­блюдение относится уже к числу обсервационных методов. С одной стороны, при его проведении максимально используются технические средства (с целью объек­тивизации результатов наблюдения, т. е. для сведения к минимуму «эффектов» на­блюдателя). Но, с другой стороны, активность исследователя (с точки зрения взаи­модействия с исследуемым) здесь минимизируется в еще большей степени. Вообще появление наблюдателя в ситуации инструментального наблюдения крайне неже­лательно, тем более нежелательно его вмешательство в «естественный» процесс порождения поведения (для фиксации этого процесса и предназначен метод инстру­ментального наблюдения). Следующим шагом на пути возрастания веса субъектив­ного фактора (влияние собственной субъективной реальности исследователя) и на пути изоляции от взаимодействия является процедура обычного наблюдения. Сле­дует пояснить, что есть такая ситуация, когда исследуемый либо не знает, что за ним наблюдают, либо факт наблюдения для него субъективно незначим (что психо­логически одно и то же). Обычное «открытое» наблюдение, согласно приведенной классификации, скорее можно отнести к варианту «естественного эксперимента», поскольку при нем есть воздействие наблюдателя на наблюдаемых людей.

«Герменевтические» методы, может быть, наиболее трудны для классифика­ции ввиду того, что не определены разделяющие их признаки. На роль метода, в ко­тором сведено к нулю внешнее взаимодействие с другим субъектом и, кроме того, важная функция отводится пониманию, может претендовать интроспекция. Инт­роспекция есть наблюдение субъектом состояний собственной субъективной реаль­ности. С одной стороны, это обсервационный метод, с другой стороны — субъектив­ный (не инструментальный), требующий для своего применения высокого уровня рефлексии у субъекта интроспекции, вооруженности знаниями психологии и уме­нием понимать и различать собственные психические состояния («внутренняя» ин-струментальность).

Собственно понимание как «вчувствование» или же как рациональное понима­ние поведения является, согласно данной классификации, иным методом, где боль­шую роль играет взаимодействие с другим, хотя бы даже и мысленное. Ведь понима­ние другого есть не что иное, как пассивное (через эмпатию) моделирование в со-стояниях своей психики состояний психики другого человека, будь то историческая личность либо сегодня живущий и знакомый исследователю человек. Естественно, что огромную роль в этом процессе играет рефлексия, умение «ставить себя на ме­сто другого», проигрывать его возможное или бывшее поведение и следить за воз­никновением у себя переживаний в ходе этого «проигрывания». Эти навыки и уме­ния равно необходимы сыщикам, актерам, полководцам, политикам, шахматистам и, разумеется, психологам.

Перейдем к классу коммуникативных методов. Два их «полюса» образуют сво­бодный и целенаправленный опрос (интервью). Различие их достаточно сущест­венно.

Свободная беседа сходна с герменевтическими методами в том, что при ее про­ведении испытуемый и исследователь выступают на паритетных началах. По край­ней мере, воздействие исследователя осуществляется только с учетом состояния исследуемого и в зависимости от хода беседы. Вариантом такой работы является свободный рассказ исследуемого о событиях своей жизни. Средства коммуникации здесь минимальны, но, с другой стороны, важную роль играет взаимное понимание и эмпатия (субъективная сторона исследования).

Целенаправленный опрос, или стандартизированное интервью, проводится с целями, заранее определенными исследователем. Несомненно, что ход интервью также зависит от поведения испытуемого и его желания взаимодействовать с иссле­дователем. Но очевидно также и то, что при целенаправленном опросе активность исследователя максимальна, и очень важна его техническая вооруженность (напри­мер, диктофоном).

Таким образом, условный круг замкнулся, мы пришли в начало нашего пути — к методу естественного эксперимента, который является (может быть) основным в современной эмпирической психологии.

Возможны ли другие классификации методов на основе других признаков? Разу­меется, предлагаемая классификация не единственно возможная. Все дело в удоб­стве, ясности и дидактической пригодности. К сожалению, в схеме нет белых пятен, следовательно, о достаточности данной классификационной схемы говорить слож­но. Однако было бы наивным полагать, что за полуторавековую историю развития экспериментальной психологии не были использованы основные возможности ис­следования психики человека.

Предложенная классификация является классификацией «чистых» психологи­ческих эмпирических исследовательских методов. Конечно, есть и промежуточные формы, а также методы, объединяющие в себе черты нескольких «чистых» методов.

Такие «синтетические» методы можно получить, объединяя методы, близкие в пространстве выделенных нами признаков, но локализованные в разных квадран­тах.

Но каким образом можно охарактеризовать метод, объединяющий в себе, напри­мер, черты интроспекции и наблюдения? На первый взгляд, таковым является само­наблюдение, т. е. такое наблюдение, при котором предметом наблюдения становит­ся не поведение другого человека, а внешне наблюдаемое поведение самого иссле­дователя. При самонаблюдении возможно использование технических средств (фототехники, видеотехники, магнитофонов), тогда она превращается в инструмен­тальное самонаблюдение. В отличие от интроспекции, состояния субъективной ре­альности исследователя при самонаблюдении специально не фиксируются.

Методом, промежуточным по своим особенностям, но объединяющим в себе не­которые черты инструментального наблюдения и лабораторного эксперимента (в направлении усиления инструментальности и ослабления как взаимодействия, так и изоляции), является психологическое измерение.

Действительно, психологическое измерение проводится с максимальным исполь­зованием инструментария, способствующего объективному фиксированию поведе­ния. Процедура измерения максимальна стандартизирована. С другой стороны, есть взаимодействие между испытуемым и экспериментатором, поскольку включение испытуемого в исследование, его обучение, осуществление регистрации поведения и корректировки неточностей в измерении, «обратная связь» — ознакомление с ре­зультатами измерения и пр. невозможны без общения, даже если измерение прово­дится с помощью автоматизированной методики Как известно, тесты относятся к категории упрощенных научно-психологических измерительных методик [3, 23, 47]. Во-первых, при проведении измерения недопустимо изменение инструкции, мате­риалов, времени, способов общения с испытуемым. Во-вторых, необходимо соблю­дать единообразие предъявления заданий всем испытуемым. Вообще, почти все те­сты есть «тесты выполнения инструкций». Тем самым именно измерение — метод, максимально наполненный средствами (стандартные условия, вербальные сред­ства — инструкция, аппаратура и пр.). Взаимодействие между испытуемым и ис­следователем также весьма ограниченно, хотя и не всегда сведено на нет. В частно­сти, в ходе выполнения теста не рекомендуется учить, критиковать или хвалить ис­пытуемого. Особенно важно выполнение этих требований при работе с детьми.

Практически все тестологи считают, что присутствие посторонних при тестиро­вании (в том числе и родителей) исключается, и, во всяком случае, если такого при­сутствия избежать нельзя, взрослые не должны вмешиваться в процедуру обследо­вания. Рекомендуется даже, чтобы ребенок сидел к ним спиной [Бурменская Г. В и др., 1990]. Как нетрудно заметить, все эти рекомендации сводятся к требованиям минимизации непосредственного взаимодействия испытуемого с другими людьми при проведении психологического измерения.

Вариантом синтеза естественного эксперимента и целенаправленного опроса (стандартизированной беседы) является клинический метод в том значении, какое ему придавал Ж. Пиаже. Следует выделить по крайней мере 3 значения понятия «клинический метод». Во-первых, под этим термином подразумевается система ме­тодов, ориентированных на патопсихологическую проблематику. Именно в этом значении понятие «клинический метод» фигурирует в работах М. С. Роговина [Ро­говин М. С., 1969, 1979, 1988]. Рассмотрение особенностей этого метода — отдель­ная методологическая задача. Во-вторых, в современной психологической литера­туре «клиническим» называется метод, направленный на интенсивное, качест­венное и целостное изучение отдельной индивидуальности [Бурменская Г. В. и др., 1990; Пиаже Ж., 1969; Перре-Клермон А. Н., 1991]. В этом случае клинический ме­тод тождествен практическому комплексному методу тестового изучения конкрет­ной индивидуальности. Главное же его отличие от комплексного диагностического исследования в том, что при этом применяются не стандартизированные измери­тельные процедуры, а экспериментальные пробы (точнее — отдельные задания, за­частую из тех же тестов или тестовых батарей) При этом отсутствуют ограничение времени (что характерно и для тестов креативности), строгая оценка успешности, стандартизация инструкции и строгий порядок предъявления заданий, т. е. те при­знаки, которые характеризуют психологическую измерительную технику. При реализации клинического метода уделяется большое внимание качественному анализу способов действия и ошибок испытуемого (сдвиги по шкале объективности в сторо­ну герменевтических методов). Предусматривается оказание помощи, т. е. привле­чение исследователем испытуемого к совместной деятельности. Активное взаимо­действие с испытуемым рассматривается как совершенно необходимый способ по­лучения диагностической информации о нем. «Гибкое реагирование» на состояние испытуемого, ситуацию, ход решения задачи служит условием проведения клини­ческого обследования и источником получения дополнительных сведений. Важней­шим моментом является фиксация поведенческих проявлений при выполнении ис­пытуемым заданий. Именно «клинический метод» широко используется в практике психологической консультации.

В-третьих, клинический метод, в понимании Ж. Пиаже, является научным экс­периментом, включенным в контекст непосредственного взаимодействия ребенка и взрослого в естественной жизненной ситуации. Важнейшая роль в его проведении отводится диалогу между испытуемым и исследователем [Пиаже Ж., 1969; Перре-Клермон А. Н., 1991 ]. Некоторые авторы, в частности А. Н. Перре-Клермон, разде­ляют понятия «клинический метод» и «экспериментальный метод». Но под экспери­ментальным методом понимается, скорее всего, метод жесткого лабораторного эксперимента. А. Н. Перре-Клермон отмечает, что при изучении мыслительных про­цессов проводится анализ наблюдений за ребенком и выслушивание его высказыва­ний, поскольку связь мыслительных процессов с их физическими проявлениями и стимулами осуществляется через систему значений поступков испытуемых. Клини­ческий метод предполагает проверку интерпретационных по своей природе предпо­ложений в ходе живого взаимодействия с испытуемым в естественной среде. Как пишут представители школы Ж. Пиаже: «Проверка на живом, которую мы всегда считали одной из основополагающих характеристик нашего метода, идет постепен­но от эксперимента и опроса ребенка к интерпретации на основе анализа поведе­ния» [Перре-Клермон А. Н., 1991 ]. Именно поэтому большое значение исследовате­ли школы Ж. Пиаже придают ситуативной валидности искусственно создаваемых экспериментальных ситуаций, так как от этого зависит достоверность получаемых результатов.

Естественно, представление результатов клинического метода соответствует его основаниям: результаты представляются в виде временной фиксации диалогового взаимодействия (действия и высказывания) испытуемого и исследователя. Затем этот протокол подвергается интерпретации на соответствие контролируемым гипо­тезам и/или простейшей статистической обработке для сопоставления с другими аналогичными протоколами.

Следует заметить, что ход взаимодействия направляется экспериментатором (хотя и вносящим корректировки в свои действия с учетом действий и высказыва­ний испытуемого), так как клиническое исследование организуется в соответствии с целью, которую ставит экспериментатор. В этом сходство клинического исследо­вания с целенаправленным опросом.

В принципе, различные трактовки клинического метода сходны друг с другом ввиду того, что во всех случаях учитывается взаимодействие с «живой личностью», результатом исследовательской процедуры является качественная интерпретация поведения личности, в отличие от измерительных психологических процедур, где основное внимание уделяется количественной информации и математико-статистической интерпретации данных.

Своеобразным синтезом двух «чистых» психологических исследовательских ме­тодов: метода понимания и свободной беседы, является «глубинное интервью» или группа психологических методик, которые сочетают тесное общение психолога (точ­нее — психоаналитика) и испытуемого (он же — клиент или пациент) с позицией исследователя, направленной на понимание внутреннего мира субъекта. Причем по­нимание осуществляется посредством интерпретации высказываний испытуемого в терминах некоторой универсальной модели психической реальности, а «трансля­тором» выступает система значений естественного языка.

Тем самым, с одной стороны, минимизируется использование внешних «инстру­ментальных» средств (заданий, приборов и т. д.), а с другой стороны, минимизиру­ется целенаправленное взаимодействие испытуемого с исследователем. Более того, исследователю при реализации определенных вариантов этого метода рекомендует­ся встать на позицию испытуемого (К. Роджерс). На тесную связь между психотера­певтическим методом и методом герменевтической интерпретации указывали мно­гие исследователи, в частности К. Ясперс (Jaspers К., 1973]. Многие понятия в сис­теме 3. Фрейда остаются неопределенными и иррациональными, но служат для интерпретации наблюдаемого поведения. Однако именно естественный или же ме­тафизический «квазиестественный» язык служит внутренним инструментом иссле­дования. Вместе с тем, в отличие от «чистого» метода понимания, психоаналитиче­ский метод предполагает непосредственное общение исследователя и исследуемо­го. Например, общение необязательно в таком варианте понимающего метода, как биографический, хотя иногда (в случае, если испытуемый в добром духе и здравии) психолог использует метод беседы. И, естественно, беседа с покойными деятелями науки, искусства и т. д. есть метод оккультных наук, но не психологии.

Возможен ли дальнейший синтез методов — синтез «второго» уровня, в направ­лении от абстрактности и «чистоты» метода к живой реальности, практике? Соглас­но приведенной схеме, клинический метод граничит, с одной стороны, с психологи­ческими измерениями, а с другой стороны — с методами глубинной психологии.

Выше было отмечено смысловое сходство клинического исследования с психо­диагностическим клиническим обследованием. Психодиагностическая процедура (например, адаптивное тестирование) может включать в себя элементы измерения (тестирования) и общения с испытуемым, при котором проверяются гипотезы о его психологических особенностях (мотивах, уровне интеллекта, личностных чертах, состоянии и пр.). В своем классическом варианте психодиагностическое обследова­ние есть сочетание психологического измерения и клинического метода, т. е. близ­ко по содержанию к клиническому методу во втором смысле (неформализованная психодиагностическая процедура).

Признаки психотерапевтических и психоконсультационных техник (как иссле­довательских методик, а не методик воздействия и коррекции) содержательно близ­ки к методам глубинной психологии, с одной стороны, и клиническому методу — с другой. В психологической практике используется клинический метод и вместе с тем важную роль играют приемы герменевтической психологии, преодолевающие недостатки метода глубинной психологии и культивируемые представителями пси­хологии гуманистической. По крайней мере, роджерсовская революция в психоло­гическом консультировании привела к переакцентированию процедуры взаимодействия с клиентом. Глобальную значимость приобрели безусловное приятие лично­сти клиента консультаций, безоценочность его действии, симпатия, аутентичность. Эмпатия признается необходимым состоянием консультанта и клиента [Ro­gers С. R., 1961, 1951] для эффективного решения проблем. Клиентоцентрическая консультативная концепция, признающая активность клиента как субъекта приня­тия решения, его ответственность за решение, функцию консультанта как помощ­ника, а не источника воздействий, предполагает иной тип познавательной страте­гии со стороны психолога-исследователя. Психолог создает систему условий для са­мораскрытия личности в ходе диалога.

Резюмируя, можно сказать, что консультация рассматривается как специфиче­ский метод познания личности.

Примером метода, сочетающего признаки глубинного интервью и самонаблюде­ния (при минимизации или отсутствии взаимодействия с исследователем, согласно нашей схеме), является метод самоанализа, самооценивания, самопознания. В част­ности, к нему можно отнести написание дневников, если они ведутся с целью само­познания, исповеди и т. д. Классическими образцами подобных исследований явля­ются «Опыты» М. Монтеня или «Самопознание» Н. Бердяева, так же как «Испо­ведь» Блаженного Августина.

Сочетание метода самонаблюдения и психологического измерения дают методи­ки субъективного шкалирования в двух вариантах: по отношению к своим личност­ным качествам или по отношению к внешним объектам. Субъективное шкалирова­ние реализуется огромным числом конкретных психологических методик: опросни-ки, психосемантические матричные техники [Kelly G. A., 1955], шкалы оценки состояний (типа САН), методики «современной интроспекции» [Гостев А. А., 1992; Общая психодиагностика, 1986] и т. д.

Останавливаться на этих техниках подробно в данном случае нет никакого смыс­ла, можно лишь заметить, что во всех этих методиках в разных пропорциях присут­ствуют: рефлексия собственного психического мира и личностных свойств испыту­емого, наличие общения с исследователем, наличие внешнего инструментария (опросника, тестовых заданий), фиксация поведения испытуемого исследователем и, как правило, его объективная позиция при интерпретации данных. Интерпрета­ция дается на основе результатов измерения и наблюдения.

Возникает единственный, но естественный вопрос: а есть ли научно-практиче­ская или исследовательская методика (или класс методик), которая может быть ис­пользована в качестве контрпримера приведенной классификации? Существует ли группа методик, не укладывающаяся в отведенную ей «прокрустову плоскость»?

На роль одного из возможных контрпримеров может претендовать проективный метод (как научно-практический метод обследования личности, а не «чистая» ис­следовательская методика).

Действительно, проективный метод предполагает наличие некоторого внеш­него инструментария (рисунков, вопросника, материалов и пр.), общение испытуе­мого с исследователем и интерпретацию его ответов, которая минимально стандар­тизирована и определяется в основном субъективным опытом исследователя. Этот метод, на первый взгляд, объединяет в себе черты методов герменевтических, дея-тельностных и коммуникативных, точнее же — психодиагностики и понимающего познания в ходе консультирования. Конечно, такая интерпретация возможна, но чересчур «натянута».

Другим контрпримером может служить психологический эксперимент по В. Вундту, сочетающий интроспекцию с лабораторным экспериментальным иссле­дованием. Можно, конечно, сказать, что по технике проведения это обычный экспе­римент, в котором принимает участие экспериментатор (он же испытуемый), ассис­тент (в естественнонаучном эксперименте он — экспериментатор), используется сложная измерительная техника, существует взаимодействие между обоими участ­никами исследования и т. д. Но наличие процесса интроспекции, осуществляемой в ходе саморефлексии с использованием некоторых психологических техник («внут­ренних» средств), не позволяет идентифицировать эксперимент по В. Вундту с объективистским естественнонаучным лабораторным экспериментом.

Можно, конечно, поместить «эксперимент с интроспекцией» в центр предпола­гаемого классификационного пространства, поскольку эта модель эксперимента иногда рассматривается как элементарная «клеточка», из которой дифференциру­ются другие психологические методы. Однако наверняка такое искусственное ре­шение проблемы устроит далеко не всех. Как бы то ни было, предполагаемая класси­фикация может быть использована хотя бы в дидактических целях.

Следует остановиться на третьем отношении, которое могло бы стать одним из основных в классификации методов, а именно отношении: R (Оb, J). Возможны две интерпретации этого отношения. Первая: данное отношение является производным от двух других, согласно аксиоме транзитивности отношений, а именно:

R (Ob, Sub) & R (Sub, J) ® R (Ob,J).

Тем самым нет смысла выводить из этого отношения третье основание класси­фикации. Вторая интерпретация: данное отношение имеет содержательную интер­претацию, а именно: оно отражает включенность испытуемого в психологическое исследование, но не с точки зрения взаимодействия с исследователем, а с точки зре­ния принятия задачи эксперимента.

По аналогии с первыми двумя шкалами можно трактовать эту шкалу как меру использования внешних средств («инструментов») испытуемым. Если испытуемый не использует внешние средства, то он использует внутренние (навыки, умения, освоенные стратегии). Отношение же использования испытуемым «внешних» и «внутренних» средств определяет то, в какой мере поведение (и деятельность) ис­пытуемого в той или иной ситуации детерминируется задачей, предложенной ему экспериментатором, а в какой мере — его собственными установками, мотивами, «субъективной задачей» и т. д.

Причем речь идет не о влиянии психики испытуемого на регуляцию его поведе­ния при выполнении конкретной задачи, а на принятие им задачи эксперимента и о субъективной трансформации этой задачи в личностную задачу. Проблеме приня­тия задачи испытуемым и ее трансформации в соответствии с мотивами, целями, установками испытуемого посвящено большое количество работ. Подробно эта проблема рас­смотрена Г. Е. Журавлевым [Журавлев Г. Е., 1977] применительно к инженерно-психологи­ческому эксперименту.

В целом вторая интерпретация не противо­речит первой, поскольку непринятие испытуе­мым задачи сводит на нет все проведение исследования, и аксиома транзитивности отношении соблюдается. В соответствии с этой классификацией можно несколько по-иному взглянуть на типологию артефак­тов психологического исследования.

Первая группа: артефакты взаимодействия и изоляции.

Вторая группа: артефакты инструментальные (измерения) и артефакты интер­претации.

Третья группа: артефакты принятия—непринятия и трансформации задачи ис­пытуемым («испорченные» испытуемые, немотивированные испытуемые и пр.).

Дальнейшее усложнение исследовательских процедур связано с включением в простейшую структуру психологического исследования дополнительных составля­ющих. К их числу относится вариант «двойного слепого» метода, когда ни испытуе­мый, ни экспериментатор не знают о целях исследования. В этом случае подключа­ется 3-е лицо, и схема исследования приобретает вид как на рис. 3.3.

Возможна конкретизация понятия «инструмент» или введение дополнительных составляющих, как-то: среда, задача и пр. Но это не является принципиальным.

Итак, на основе модели исследования «субъект—инструмент—объект» предла­гается трехмерная классификация видов психологического эмпирического исследо­вания.

Основаниями классификации служат отношения между компонентами модели. Два измерения являются главными и одно — производным.

Первое измерение характеризует меру взаимодействия и изоляции исследовате­ля и исследуемого. Второе измерение характеризует меру использования внешних средств (инструментов) или субъективной интерпретации. Все методы делятся на: деятельностные, коммуникативные, обсервационные, герменевтические. Выделены восемь «чистых» исследовательских методов: естественный эксперимент, лабора­торный эксперимент, инструментальное наблюдение, наблюдение, интроспекция, понимание, свободная беседа, целенаправленное интервью. Ряд методов является «синтетическим». «Синтетические» методы объединяют в себе черты «чистых» методов, но не сводятся к ним. Объединение происходит по линии фундаменталь­ность признака — практичность метода (параметр, не входящий в основные пара­метры представленной классификации).