И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ Н.С. ХРУЩЕВА

Конец 50-х гг. - это время поиска путей подъема экономики страны. Сталинский режим не оставил в наследство ни стратегии, ни тактики, ни конкретной экономической программы. Общество после съезда настоятельно требовало скорейшего исправления недостатков, тем самым подталкивая Хрущева к поспешным решениям и нереальным срокам претворения этих решений в жизнь. Сам Хрущев являлся продуктом сталинской системы, идейно убежденным сторонником превосходства социалистической организации хозяйства над западной цивилизацией. Безгранично веря в неисчерпаемые резервы социализма, он искал пути и методы реализации его потенциала. Одна из первых новаций конца 50-х гг. была оформлена в лозунг «Догнать и перегнать Америку!». В данном случае ставка делалась на конкретные области - мясо и молоко. Это было началом волюнтаристской политики «прыжка вперед», опасность которой показала советская история прошлых лет. В отличие от Маленкова, который в своей экономической политике пытался опираться на научно обоснованный подход, Хрущев абсолютизировал организационный фактор - широкая пропаганда, лозунги, упор на сознательность колхозников и совершенствование руководства. Именно в руководителях нового типа - честных, самоотверженных - Хрущев видел путь к успеху. Экономика по-прежнему управлялась политикой (партией). Идеальный руководитель виделся Хрущеву, как и в прежние времена, послушным винтиком огромного социалистического механизма. Нерадивый руководитель жестоко бичевался, критиковался, что, в свою очередь, вело к частой сменяемости, кадровой нестабильности. Желание добиться быстрых и реальных результатов и с наименьшими затратами на основе методов сталинской практики порождало авантюристические инициативы, непродуманные административные реформы, экономические и социальные перегибы, которые не замедлили четко обозначить пределы хрущевских проектов и привели к серьезному экономическому и социальному кризису начала 60-х гг.

В 1957-1959 гг. Хрущев провел ряд административных реформ и кампаний, направленных на улучшение функционирования экономической системы. 1 июля 1957 г. в СССР вместо министерств были созданы сотни совнархозов для упрочения горизонтальных связей предприятий. Центр тяжести оперативного руководства промышленностью и строительством переносился на места. Перестройка экономики по территориальному принципу реальных положительных результатов не принесла. Децентрализация производства, перенос контроля за работой хозяйственных органов вниз в какой-то степени способствовали комплексному развитию некоторых отраслей местной промышленности, но в то же время затруднили функционирование ряда секторов тяжелой промышленности. Прирост национального дохода в 1958 г. составил 12,4% (вместо 7% в 1957 г.), но достигнуто это было в результате того, что предприятия, брошенные на произвол судьбы, чтобы выжить, стали объективно лучше работать. К 1959 г., когда система управления окрепла, наметился упадок производства, усилились местничество, чиновничий диктат, произвол бюрократии, то есть возродилась в новом обличии административно-командная система, но на региональном уровне. Кроме этого, действия Хрущева вызвали волну недовольства со стороны десятков тысяч министерских чиновников, вынужденных ехать на работу из Москвы в провинцию.

Под особой опекой Хрущева было сельское хозяйство, где он считал себя специалистом. В целях повышения эффективности работы колхозов МТС были ликвидированы, а техника передана в собственность колхозов за выкуп. Только рентабельные хозяйства получили выгоду от этой политики. Большинство же колхозов, заплатив за технику последние средства, осталось на голодном пайке, а отток в город специалистов, обслуживавших МТС, усугубил положение. В 1958-1961 гг., впервые с момента начала коллективизации, произошло сокращение парка сельскохозяйственных машин. Неудачу потерпела и политика укрупнения колхозов, которая так и не стала началом подлинной индустриализации сельского хозяйства.

Примером катастрофических последствий приверженности к волюнтаристским методам принуждения стала «мясная кампания в Рязани». В ответ на призыв Хрущева за три г. утроить производство мяса в стране первый секретарь Рязанского обкома КПСС А. Ларионов принародно взял обязательство за один год утроить государственные заготовки мяса в области. Нереальность планов была очевидна и привела к массовому забою скота (в том числе и скота колхозников, взятого под расписки), закупке его в соседних областях на деньги из общественных фондов, припискам. Эти меры позволили Ларионову через год рапортовать о «продаже» государству 150 тыс. тонн мяса. Рязанская область была награждена орденом Ленина, а первому секретарю присвоено звание Героя Социалистического Труда. Обязательства на 1960 г. брались еще более высокие - 180 тыс. тонн. Однако авантюристическая политика привела к краху. В 1960 г. заготовки не превысили 30 тыс. тонн, стадо сократилось на 65%. Сам Ларионов покончил жизнь самоубийством. В целом по стране эта кампания также провалилась - в 1964 г. производство мяса оказалось ниже уровня 1958 г., что нанесло серьезный удар по престижу Хрущева и его политике «Догнать и перегнать Америку!».

Широко известная и непопулярная в народе «кукурузная кампания», рассчитанная главным образом на решение проблемы кормового зерна, также закончилась крахом: пренебрегая научно обоснованным подходом к ведению сельского хозяйства, Хрущев копировал опыт США (там другие климатические условия и почва) и считал, что урожайность культуры напрямую зависит от уровня политической зрелости руководителей.

Не принесла ожидаемых результатов и целинная эпопея. Несмотря на создание при ЦК института уполномоченных, которые курировали рост колхозов и совхозов, огромные финансовые вложения, хлебного бума не получилось. Экстенсивный путь развития сельского хозяйства давал дорогой хлеб. Основные хлебопроизводящие районы (центр, центрально-черноземный) оставались без средств, приходили в упадок. Абсолютизация организаторского фактора, пренебрежение экономической и научной сторонами дела не могли привести к прорыву в решении продовольственной проблемы. Еще на ХХ съезде КПСС А.Н. Косыгин предупреждал о необходимости улучшения планирования, но в отсутствие экономической стратегии это улучшение сводилось лишь к многократной корректировке планов.

Однако последствия авантюрных инициатив Хрущева начали сказываться только к началу 60-х гг. Они компенсировались в глазах общественности социальной политикой, где велика была доля популизма. Во второй половине 50-х гг. Хрущев, стремясь ослабить социальную напряженность в обществе, поднять трудовой энтузиазм масс, а также свой авторитет либерального и заботливого руководителя, провел ряд конкретных мероприятий по улучшению условий жизни населения. Был отменен закон 1940 г., прикреплявший трудящихся к их предприятиям; повышена минимальная зарплата в государственном секторе; увеличился размер пенсий и снижен пенсионный возраст до 60 лет у мужчин и до 55 лет у женщин (колхозники добились права на пенсию только в 1964 г., да и то их пенсионный возраст был на 5 лет выше); сократилась продолжительность рабочего дня; увеличился отпуск по беременности с 70 до 112 дней; успешно решалась жилищная проблема: с 1955 по 1964 гг. городской жилой фонд увеличился на 80%. Правда, массовая миграция сельских жителей в города в конце 50-60-х гг. сохраняла жилищную проблему как первоочередную.

После ХХ съезда партии началась массовая реабилитация репрессированных в 30-50-е гг. Реабилитированы были народы, депортированные Сталиным в годы войны: чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы, калмыки. Но этот процесс не коснулся немцев Поволжья и крымских татар, так как их территории уже были заселены русскими и украинцами. Подверглись реабилитации некоторые партработники и военные руководители (Рудзутак, Постышев, Чубарь, Тухачевский, Якир, Блюхер и др.). Эти частичные реабилитации, не коснувшиеся исторических фигур большевизма, отстаивавших политические альтернативы сталинизму (Бухарин, Троцкий, Зиновьев, Рыков, Каменев и др.), не послужили импульсом для серьезных размышлений о природе сталинизма, массовых репрессий и ответственности за них партии. Более того, после известных событий 1956 г. в Венгрии попытки отстранения Хрущева от власти в 1957 г. и установления режима абсолютной власти в отсутствие оппозиции процесс потепления значительно замедлился. Либерализации режима так и не произошло. Критическая волна культа личности постепенно пошла на убыль. Нет Сталина, нет и культа. Разгром «Антипартийной группы» был последним аккордом в борьбе с культом. Но сам культ, его проблема и природа сохранились. Отрыв власти от общества, бюрократии от трудящихся еще более увеличился. Сам же Хрущев считал положение страны к 1960 г. «вполне хорошим».

Хрущевская либерализация в политике не могла не отразиться на сфере культуры. «Оттепель» породила всплеск активности творческой интеллигенции, которая ставила перед обществом важнейшие вопросы: Как оценить прошлое? Какова роль интеллигенции? Как должны строиться взаимоотношения творческих людей и партии? Какова роль писателя и художника в системе? Однако ХХ съезд партии вскоре разочаровал интеллигенцию. Она видела, что партия опять отводит ей роль проводника своей политики через творческие союзы. Свобода творчества распространялась главным образом на форму. Принцип «партийности», призванный вдохновлять писателя, остался в неприкосновенности. Критерием предела десталинизации в отношении между властью и интеллигенцией стало «Дело Пастернака». Невозможность опубликования своего романа «Доктор Живаго» в советских журналах заставила автора передать рукопись на Запад. Пастернаку была присуждена Нобелевская премия, что вызвало гнев Хрущева. Пастернак был обвинен в «антисоветизме», «презрении к русскому народу», «преклонении перед Западом». Даже после отказа от премии Пастернак был исключен из Союза писателей. Власть еще раз показала, что только ей дано решать вопрос о пределах свободы творчества. Интеллигенция, не найдя в себе силы открыто противостоять давлению властей, впала в апатию. Отдельные попытки небольшой группы творческих работников оказать сопротивление через «самиздат», стихийные митинги у памятника Пушкина в Москве не оказали на общество значительного влияния, а их организаторы (Б. Ахмадулина, Вс. Некрасов, Б. Окуджава, Е. Гинзбург) попали в опалу. Кредит доверия, который Хрущев получил от интеллигенции после ХХ съезда, был исчерпан.

В значительной степени волюнтаристски Хрущев подошел к реформе образования 1958 г. Была предпринята попытка укрепить связь школы с жизнью. Срок обучения в средней школе был увеличен до 11 лет, а с 9 класса учащиеся два дня в неделю должны были осваивать производственные специальности. Ни материальной базы, ни преподавательских кадров для этого не существовало. Да и сами профессии, как правило, были связаны не с перспективными отраслями науки и техники, а с рутинным, технически отсталым производством. С целью приближения к производству студенты технических вузов должны были работать часть учебного времени токарями, слесарями и т.п. Реформа, задуманная для ликвидации противоположности между умственным и физическим трудом (давняя мечта всех утопистов), на деле вылилась в карикатурные и абсурдные кампании за «слияние школы и жизни», «жизни и науки». Люди умственного труда, ученые, инженеры фактически насильно привлекались к тяжелому физическому труду, их использовали на овощных базах, уборке и т.п. Кроме вреда и недовольства со стороны людей интеллектуальной сферы деятельности эта реформа ничего не дала.

Хрущев не мог не видеть, что отчуждение власти от общества все возрастает. Действительно, рецидив культа был возможен, и гарантий избежать его не существовало. В целях преодоления отчуждения Хрущев шел на популистские меры. При подготовке документов ХХII съезда партии он внес предложение об ограничении сроков пребывания на руководящих постах в партии и государстве, выступал за принцип социальной справедливости и ликвидацию привилегий бюрократического корпуса. Аппарат яростно восстал против этого. В проектах резолюций остался лишь трехсрочный принцип с возможностью продления еще на один срок. Вопрос о привилегиях был снят. Тем не менее, опасаясь последствий начавшегося расслоения общества, Хрущев и его окружение организовали крупномасштабное наступление на «пережитки» и борьбу с частной собственностью. Управлять одинаково бедными людьми было проще и эффективнее. Чтобы не допустить обуржуазивания, Хрущев предложил проводить такую социальную политику, в которой роль денег сводилась к минимуму. Для этого надо было ограничить сферы применения средств. Началась кампания по муниципализации жилья (чтоб нельзя было его купить), фактически прекратилась продажа автомобилей частникам, уменьшился ассортимент дорогих вещей в госторговле, размер дачного участка и домика и т.д. Людям предлагалось пользоваться общественным транспортом, столовыми, одними и теми же вещами обихода. Это должно было вести к развитию духа коллективизма. Сложные проблемы, как и прежде, решались простыми методами.

Кроме того, Хрущев стремился объединить людей одной идеей, которая должна была доминировать в их повседневной деятельности. Таковой стала возрожденная идея построения коммунизма. Причем учитывая, что долгосрочными планами советские люди были «сыты по горло», предлагались конкретные сроки. Обещая построить основы коммунизма к 1980 г., при жизни одного поколения, Хрущев обещал хорошую жизнь на основе равенства и коллективизма. Важно было увлечь массы идеей близости коммунизма, тем самым добиться консолидации общества. Однако, несмотря на привлекательность цели, реальность была другой.

ХХII съезд КПСС, состоявшийся в 1961 г., был одновременно и триумфом всей политики Хрущева, и началом его конца. В докладе Хрущев пытался обосновать, что у нас есть все необходимое для построения коммунизма. Надо лишь это осознать и использовать. Этот съезд, наконец-то, выработал концепцию дальнейшего развития общества: преодоление последствий культа личности, построение общенародного государства (в отличие от принципа диктатуры пролетариата), выработка новой Конституции СССР, ротация кадров. В соответствии с новой Программой партии, принятой на съезде, задача строительства материальной базы коммунизма должна была быть решена за 20 лет. «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» - эта фраза оказала вдохновляющее действие на десятки миллионов советских людей, давала им перспективу, звала вперед. Она утешала их тем, что сегодняшние трудности являются временными, что через 20 лет их ждет уже не просто лучшая жизнь, а начало коммунизма!

В этом смысле и Программа, и все ее лозунги и торжественные обещания сыграли положительную роль, мобилизовали весь народ на интенсивный труд. Но через два г. наступило отрезвление. Экономистов и разработчиков Программы подвел тот исключительно благоприятный процент прироста промышленной продукции, который наблюдался в стране в 1959-1961 гг.: 10% в год! Именно из этого темпа и исходили, обещая коммунизм через 20 лет.

Надежды внушал и новый Устав партии, принятый съездом. Существенно расширялись возможности для приема в партию молодежи. Важнейшее значение имел пункт, провозгласивший принцип систематического обновления состава партийных органов. Это были шаги в направлении подлинной демократизации партии, которые позволили бы освободиться от сталинского и консервативного балласта в партийных органах и аппарате. Уже за три г. действия этого Устава партийные организации «первичек» омолодились и демократизировались. Существенной была подвижка в райкомах и горкомах. Это встревожило аппаратчиков и номенклатуру. Страх потерять теплое пожизненное местечко в партийном аппарате овладел и высшими эшелонами партийной иерархии. Недовольство аппарата новациями Хрущева выражалось все более открыто. Его радикальные идеи все чаще и острее стали подвергаться нападкам. Следует учесть, что Хрущев пришел к власти как аппаратный лидер (т.е. при поддержке аппарата), но со временем стал фактически неподконтролен ему. Хрущев попал в сложное положение: пропасть между ним и обществом, с одной стороны, и аппаратом, с другой - все увеличивалась. Это грозило Хрущеву остаться фактически без поддержки «внизу» и «вверху», а как следствие - потерей власти и крахом всех его начинаний.

Почувствовав эту опасность в начале 60-х гг., Хрущев пытался найти выход из сложного положения. Однако, как ортодоксальный коммунист, он искал его внутри системы, не затрагивая саму ее суть. Резервы же системы были исчерпаны. Дальнейшее развитие демократии стало невозможно, так как в стране господствовала однопартийная система и монополия марксистско-ленинской идеологии. Отступление от принципа демократического централизма расценивалось как покушение на социализм. Декларированный ХХII съездом КПСС принцип народовластия так и остался нереализованным. Хрущев был уверен, что демократию советским людям нужно дозировать «сверху», поскольку там знают уровень подготовленности масс. Но массы были недовольны полумерами и той дозировкой, которую определял Хрущев. Авторитарный режим может чувствовать себя спокойно, когда есть опора на массы (Сталин, Мао, Тито), а Хрущев, добровольно убрав подпорки, предпринял попытку заключить с народом негласный договор - не мешать друг другу. В отсутствие истинной демократии его режим был обречен на «шарахания» из стороны в сторону, а в перспективе - на крах.

К началу 60-х гг. Хрущев, подойдя к черте радикальных перемен, так и не смог ее переступить. Однако он подвел к ней за собой все общество и сделался его заложником; зажатый между обществом и аппаратом, предпринял попытку укрепления своего авторитарного режима, как главного гаранта успеха политики перемен. Удар по аппарату был нанесен на ноябрьском (1962) Пленуме ЦК КПСС, когда произошло разделение парторганизаций на городские и сельские. В то же время и общество, которое его все время подталкивало, Хрущев одергивал чисто сталинскими методами. Примером того служат события 1962 г. в Новочеркасске, имевшие большой резонанс в стране. Ухудшение продовольственного снабжения населения в этот период явилось результатом того, что закупочные цены стали быстро обгонять розничные. Поскольку государственных дотаций для сохранения стабильных розничных цен не стало хватать, правительство пошло на их повышение.

В городе Новочеркасске известие о повышении цен совпало с проводимым снижением расценок рабочим одного из крупных местных предприятий. Это привело к стихийной остановке завода и забастовке. Для расследования обстоятельств туда была направлена комиссия ЦК во главе с А.И. Микояном и Ф.Р. Козловым. Напряжение в городе нарастало. Были вызваны войска и танковые части. Последние блокировали путь от завода, расположенного за городом, до центра. Рабочие, узнав о прибытии партийных руководителей, устроили мирную демонстрацию, чтобы рассказать о своих нуждах. Но когда колонны демонстрантов достигли площади перед зданием горкома, в подвале которого Микоян и Козлов устроили свой штаб, против рабочих было применено стрелковое оружие. Солдаты открыли огонь, имелись убитые и раненые. Эхо новочеркасских событий прокатилось по стране, хотя печать и прочие средства массовой информации хранили об этом полнейшее молчание. В народе зрело тайное недовольство, но открытых выступлений больше не было.

Стремительную потерю авторитета внутри страны Хрущев пытался компенсировать во внешней политике. Позаимствовав у Маленкова идею «разрядки», с конца 50-х гг. Хрущев пытался выйти из невыгодной для СССР «холодной войны» и строить свои отношения с Западом на принципах мирного сосуществования. По замыслу Хрущева, это должно было неотвратимо привести к победе социализма во всем мире. Во время визита в США в сентябре 1959 г. Хрущев в выступлениях по американскому телевидению, ратуя за мирное соревнование двух систем, заявил: «Ваши внуки будут жить при коммунизме». Наладившиеся было отношения с США оказались на деле очень хрупкими. После прихода на пост главы американской администрации нового президента Дж. Кеннеди отношения между великими ядерными державами стали портиться. Сначала возник вопрос о статусе Берлина, а затем конфликт был усугублен приходом к власти на Кубе левых радикалов во главе с Ф. Кастро. После заявления Кастро о социалистической ориентации СССР стал оказывать Кубе всестороннюю помощь, рассматривая «остров свободы» как плацдарм для наступления социализма на американский континент. Тлевшая многие десятилетия идея мировой революции в начале 60-х гг. разгорелась с новой силой. Этому способствовали антиколониальные революции в Африке, Юго-Восточной Азии, на Кубе. Размещение советских ядерных ракет на «острове свободы» в 1962 г. привело к серьезному международному кризису, поставив человечество перед угрозой третьей мировой войны.

22 октября 1962 г., через несколько дней после того, как США узнали о работах по установке советских ракет, Кеннеди объявил морскую блокаду Кубы и потребовал в кратчайшие сроки демонтировать и вывезти ракеты. Убедившись в решимости американцев, Хрущев направил Кеннеди послание, в котором сообщил о своем согласии вывезти ракеты, если Соединенные Штаты навсегда откажутся от захвата Кубы. Соглашение было достигнуто, обе стороны с честью вышли из кризиса. Победил политический реализм.

Успехи внешней политики СССР в начале 60-х гг. были налицо. В июле 1962 г. по инициативе Советского Союза состоялся Всемирный конгресс за всеобщее разоружение; в августе 1963 г. ядерные державы подписали договор о запрещении испытаний атомного оружия в трех сферах; число стран третьего мира, объявивших о социалистической ориентации, постоянно росло. Но, как это часто бывало в советской истории, прогрессивно настроенные советские лидеры, укрепляя свой международный авторитет, в то же время теряли его внутри страны (вспомним Горбачева, Ельцина...).

В 1962-1964 гг. стали сказываться результаты новаций и «кампаний» Хрущева в экономике. Налицо были признаки кризисного положения в стране: упали темпы роста промышленности, нарастали явления несогласованности, нарушения хозяйственных связей; замедлился технический прогресс; в 1963 г. наблюдались перебои с хлебом - следствие волюнтаристской политики в сельском хозяйстве; реанимированная Хрущевым коммунистическая идея по мере нарастания экономических трудностей все больше превращалась в миф, а III программа КПСС (построение коммунистического общества) - в утопию; провозглашаемое Хрущевым соединение экономики и науки не произошло; общество, которому обещали блага и подлинную демократию, ничего не получило; партийный и государственный аппарат, недовольный постоянными реорганизациями, требовал стабильности.

Период, когда можно было чего-то достичь путем мелких переделок и реорганизаций, завершился в середине 60-х гг. К радикальным же переменам не были готовы ни Хрущев, ни общество. Сталинская система в своей сути осталась не тронутой. Импровизационный характер политики Хрущева был закономерен, так как осознание необходимости перемен было и «внизу» и «наверху», а конкретных путей кардинальных действий еще не было. Перешагнуть через систему, а значит, и через себя Хрущев не смог. Хрущевская «оттепель» явилась начальным этапом десталинизации советского общества, и требовалось время на подготовку, переосмысление пройденного. Наконец, нужен был человек, способный выйти за рамки политической и экономической системы и повести общество на реализацию конкретных, а не мифических целей.

Отставка Хрущева была предрешена. Попытки найти выход из тупика, в котором оказался он сам, да и вся страна, были повторением пройденного: в срочном порядке началась подготовка проекта новой Конституции СССР, в печати возобновилась дискуссия о необходимости ряда экономических преобразований (предоставление большей самостоятельности предприятиям, усиление роли материальной заинтересованности, укрупнение совнархозов и т.д.), планировалась очередная реорганизация в аппарате управления страны.

В своей совокупности недовольство самых разных социальных слоев общества стало для Хрущева роковым. Не столько заговор против Первого секретаря ЦК КПСС узкого круга лиц, сколько провалы в политике, бунт аппарата на фоне равнодушия общества и интеллектуальной элиты привели его к поражению.

Осенью 1964 г. в кругах высшего руководства страны созрел план отстранения Хрущева от власти. В группу заговорщиков входило подавляющее большинство членов Президиума ЦК КПСС, руководители КГБ, военное начальство. Более того, возникли предложения в случае сопротивления подвергнуть Хрущева аресту. Наибольшую активность в организации смещения Хрущева сыграли Л.И. Брежнев, которого сам Хрущев считал наиболее вероятным своим преемником и откровенно говорил об этом, А.Н. Шелепин, которого Хрущев после некоторого приближения к себе перестал обласкивать, П.Н. Игнатов. Их поддерживали А.Н. Косыгин, В.Е. Семичастный, М.А. Суслов.

В октябре 1964 г. Хрущев и Микоян отправились на кратковременный отдых в Пицунду, где в уникальной реликтовой сосновой роще располагалась резиденция, специально выстроенная для Хрущева. Но в Москве уже была собрана значительная часть членов Центрального Комитета для участия в предстоящем Пленуме, подготовлены войска, чтобы сменить охрану Кремля. Дорога в аэропорт контролировалась войсками и сотрудниками госбезопасности, корабль пограничной охраны встал напротив дачи в Пицунде. Когда все было готово, Хрущев был срочно вызван в Москву, якобы для решения неотложных вопросов по сельскому хозяйству. В аэропорту Внуково его встретил тогдашний председатель КГБ Семичастный и доставил в Кремль. На Президиуме ЦК Хрущев без сопротивления согласился уйти в отставку со своих постов. На глазах у него были слезы. 14 октября 1964 г. состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором с обвинительным докладом против Хрущева выступил Суслов. Хрущеву вменялось в вину нарушение принципов коллективного руководства, ухудшение отношений с Китаем, частое пребывание за границей, вывоз ценностей за границу, необдуманное разделение партийного руководства по производственному принципу, волюнтаризм и субъективизм в вопросах руководства развитием сельского хозяйства, науки, искусства. Наконец, Хрущеву ставилось в укор то, что, возглавив борьбу с культом личности и его последствиями, он сам стал на путь формирования своего культа.

Хрущев, считая сопротивление бесполезным, написал заявление об отставке ввиду плохого состояния здоровья и преклонного возраста. Одновременно с принятием отставки Хрущева Пленум решил впредь не допускать совмещения в одном лице должностей Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР.

Избранный Первым секретарем ЦК КПСС Л.И. Брежнев сказал в своей краткой речи, что незачем выливать на самих себя грязь. Он рекомендовал на партийных собраниях и совещаниях вопроса об освобождении Хрущева подробно не обсуждать, а на собраниях беспартийных говорить лишь то, что будет опубликовано в газетах.

Один из западных исследователей писал о результатах Пленума ЦК: «Пленум проголосовал против Хрущева, хотя, безусловно, он имел какую-то поддержку. В некотором смысле это был его лучший час: еще 10 лет назад никто не мог предположить, что преемник Сталина может быть устранен таким простым и мягким методом, как простое голосование». То же самое сказал и сам Никита Сергеевич. Вернувшись вечером домой, он бросил портфель в угол и сказал: «Ну вот, теперь я в отставке. Может быть, самое главное из того, что я сделал, заключается в том, что они могли меня снять простым голосованием, тогда как Сталин велел бы их всех арестовать».