Потребности, связанные с движением внутрь, рецептивные потребности.

Для поддержания своей жизнедеятельности человек нуждается в проник­новении внутрь его границ различных веществ, информации, энергии. В этом случае его психические или физические границы должны становиться прони­цаемыми. В не меньшей степени человек нуждается в защите своего внутрен­него пространства, и психического и физического, от всего опасного и чуже­родного. В этом случае его границы должны быть закрыты. Очевидно также, что, как агрессивные потребности человека нуждаются в адаптации, приспо­соблении к внешней среде, социализации, так и все, проникающее внутрь, нуж­дается в «индивидуализации», в приспособлении к конкретным потребностям конкретного человека. Иными словами, все поступающее извне требует ак­тивной переработки. Требует агрессивного воздействия. Перлз обратил на это внимание в своей догештальтисткой книге «Эго, голод и агрессия». Даже ма­теринское молоко не является готовым к проникновению во внутреннюю сре­ду организма. Оно адаптируется с помощью различных ферментов. И Перлз первый провел аналогию между физическим актом разжевывания и размель­чения пищи и психологической обработкой информации. Оба этих процесса позволяют отделять съедобное от несъедобного.

ПРИМЕР

Эта работа — не образец для подражания. Этот этап, возможно, не са­мый удачный в моем профессиональном росте. И это — достаточно яр­кая иллюстрация абсолютной рецептивности.

Ко мне обратилась пожилая женщина с нарушениями сердечного ритма, вдова достаточно «большого лица». Ее болезнь можно было бы списать на возрастные изменения в сердце, если бы нарушения не усиливались при лю­бых «плохих.» словах, сказанных в адрес этой женщины. Сказанных кем угодно — соседкой, прохожим на улице, пассажиром в троллейбусе и т.д. Из беседы выяснилось, что при жизни мужа эта женщина была абсолютно защищена от внешнего мира и обеспечена всем необходимым. Муж: выполнял функцию подвижных и агрессивных внешних границ, она получала все в «готовом» виде. Она тут же, при первой встрече, проявила полное доверие ко мне как к терапевту! Совершенно не зная меня, она сказала, что готова принять все, что я ей предложу, поскольку это наверняка пойдет ей на пользу. Но ведь с ней сложнее, чем с грудным младенцем! Тот, по крайней мере, выплюнет все, что будет для него невкусно, и заплачет, если его слишком туго спеле­нать. Ведь я могу предложить ей нечто непригодное вовсе не со зла, а про­сто по недоразумению. Я не могу ориентироваться в ее потребностях луч­ше ее самой. Я огляделся в рабочем кабинете, надеясь найти что-то совер­шенно непригодное. Мой взгляд упал на кусочек мыла. Я подал мыло этой женщине: «Съешьте его, пожалуйста». — «Вы думаете, мне поможет?», --- спросила она. — «Не знаю, давайте попробуем».

Каково же было мое изумление, когда она откусила это мыло и начала его жевать!

«Ну, как вам?» — нашел, что спросить я. — «Противно, сил никаких нет»,-ответила она с гримасой немыслимого отвращения. — «Что хочется сде­лать?», — я продолжил оставаться гештальтистом. — «Хочется выплю­нуть». — «Так сделайте это». «А можно?», —робко спросила она. — «Как хотите», —-я умудрялся сохранять «рабочую» атмосферу. Она встала, подошла к умывальнику и долго плевалась. А потом призналась, что давно не испытывала такого облегчения. Она может быть впервые в жизни по­зволила себе что-то отвергнуть!