Потребности, связанные с движением наружу, за пределы, за психические и физические границы человеческого организма.

Человек в одинаковой мере нуждается как в существовании такого дви­жения, так и в его прекращении. Например, организм нуждается в выведении вредных и токсичных веществ и в сохранении питательных. Для организма важно потеть и писать, но важно не истекать кровью. Важно выражать себя, и важно сохранять свою психическую целостность. Опыты по сенсорной депривации, когда физические границы исчезают, приводят к безумию.

Если говорить профессиональным языком, потребности, связанные с дви­жением наружу —это агрессивные потребности, — в том понимании агрес­сии, которое принято в гештальт-подходе. Агрессия — это движение вперед, движение к чему-либо. Социально приемлемые формы агрессии обществом поощряются и поддерживаются, более того, они способствуют всестороннему развитию общества. Например, поступление в высшее учебное заведение, или победа на олимпийских играх — это достаточно агрессивные действия. Так­же, как признание кому-либо в любви. Более того, эти действия сопровожда­ются большим возбуждением, большим подъемом энергии. И эта энергия на­правляется в социально приемлемое русло. Это — экологичная социализация агрессивных потребностей. Социализация с учетом интересов отдельного че­ловека и социума в целом. Именно в экологичной социализации состоит смысл адекватного воспитания. НЕ В БЛОКИРОВАНИИ АГРЕССИВНЫХ ПОТРЕБ­НОСТЕЙ! Ведь подойти и сказать «я тебя люблю» не менее агрессивно, чем «я тебя ненавижу». И то, и другое — «движение к...», и то, и другое — наруше­ние чьих-то границ. Любопытно, что общество регламентирует, помещает в определенные рамки, требует социализации ВСЕХ агрессивных потребнос­тей человека — и физических, и психических. Например, люди стремятся уп­равлять тем же самым потоотделением.

ПРИМЕР

У меня была клиентка, которая очень обильно потела в любом мало-маль­ски людном месте, вне зависимости от температуры окружающего воз­духа. В работе выяснилось, что она блокирует себя абсолютно во всех сво­их проявлениях, она изо всех сил стремится вести себя прилично и неза­метно. Внезапный обильный пот — это единственное проявление спон­танного движения наружу, которое сумел найти ее организм, единствен­но возможное выражение агрессивных потребностей. Любопытно, но во время работы та часть ее личности, которая проявляла себя независи­мым потоотделением, вызвала много симпатии у клиентки. Она призна­лась, что всегда хотела быть такой независимой и действовать напере­кор общественным требованиям. Она не могла себе этого позволить офи­циально. Она делала это нечаянно!

Люди, чья агрессивность была заблокирована, часто, страдают различ­ными заболеваниями. Либо периодически «выпускают пар» внезапными при­ступами ярости, употреблением алкогольных напитков и т. д. Один из моих давних друзей, которому в детстве запрещали драться, в студенческие годы начал ввязывался в драки в среднем раз в неделю. И я понимаю, что это — его способ оставаться здоровым, не иметь какой-нибудь гипертонии.

Не блокированная и не социализированная агрессивность обычно не при­емлется в обществе. Например, поступить в институт или победить на олим­пийских играх можно, пригрозив своим конкурентам физической расправой. Это тоже проявление агрессивности, но оно не учитывает интересы общества, оно асоциально. Такая агрессивность регламентируется моральными норма­ми и различными законами. Причем законы — это всего лишь бывшие мо­ральные нормы. Я в одной из своих статей выразил удивление, почему убий­ство на почве ревности является смягчающим вину обстоятельством в законо­дательстве многих стран, а на почве жадности — не является. Я повторюсь, что, на мой взгляд, смысл адекватного воспитания — в обучении способности учитывать и свои интересы, и интересы других людей, в обучении способности управлять своей агрессивностью.

Я бы повторился, что блокирование любого движения энергии вовне может привести к заболеванию, не только тех импульсов, которые принято считать отрицательными:

ПРИМЕР

Работа с длительно незаживающей трофической язвой на голени пациентки. В первый же. день работы всплыло отношение пациентки к своему отцу. Ее отец являлся своеобразной язвой семьи. Он оставил мать и вел «не очень уважаемый образ жизни». Вместе с тем, он проявлял много тепла и внимания в адрес дочери. И сам очень нуждался в отношениях с ней. Пациентка отвергала все контакты с отцом и считала, что ненавидит его... Хотя тон голоса и слова, которыми она говорила об отце, мало был похож ни ненависть в моем понимании. Я сказал ей о своем предположе­нии. После этого началось постепенное раскрытие в течение нескольких сеансов подлинного отношения пациентки к своему отцу. Она постепенно, слой за слоем, с удивлением обнаруживала, что питает к нему самые раз­ные, .довольно противоречивые чувства, среди которых — и отвращение к его образу жизни, и жалость, и дочерняя обида, и, в конце концов, много любви и тепла. Оказалось, что просто признать все это, и даже исследо­вать свое отношение к отцу было совершенно недопустимо, поскольку являлось «предательством чувств матери». Все «запретное» в адрес отца, свободное, проявлялось в отношении к своей голени. Пациентка испыты­вала и отвращение, и жалость, и обиду, и любовь к своей «бедной, несчас­тной, .многострадальной ноге».

В этой, как и во многих других работах, терапия состояла не в том, что бы немедленно выразить все свои чувства в адрес отца, реального или вообра­жаемого (гештальтистского «пустого стула»). Терапия заключается в призна­нии себя, в признании правомочности своих импульсов, своих потребностей. Простое признание своих прав высвобождает связанную энергию, возвращает возможность естественной саморегуляции. Эта мысль еще не раз прозвучит в моей книге; признание какого-либо права не означает обязательную необходи­мость его применения. Если у тебя развязаны руки, — это не обязывает тебя ими непрерывно махать, это значит, что руками можно пользоваться.