МИША КРАСИЛЬНИКОВ

Много лет, а точнее спустя 21 год после окончания университета мы с Леной отдыхали в Латвии, в Доме творчества Союза писателей СССР. Почти ни с кем не общались, предпочитали бродить по пляжам и дюнам Юрмалы вдоль залива. Но больше времени тратили на Старую Ригу. И там я нашёл-таки своего друга-неофутуриста Мишу Красильникова. В каком году он закончил ЛГУ, сказать не решусь: наш третий подельник по гусиным перьям Юра Михайлов, пропустив год, получил диплом в 1957-м, а Мишка ведь так тогда и не доучился. Осенью 1956 года, когда я начинал опробовать сибирские грязи в Седельниково, Михаила Красильникова отправили на четыре года в мордовский Дубровлаг за крамольные лозунги, которые он выкрикивал на демонстрации. . Там он вместе с Л.Чертковым и другими составил рукописные альманахи «Троя» и «Пятиречье».

А сейчас он работал в институте морской геологии. Кем? Шут его знает, какие-то карты и буклеты, кажется, выпускал. Внешне он остался точно таким, каким я его помнил: высокий, длинноносый, слегка гундосый бретёр, читающий кстати и некстати чьи-нибудь стихи или цитирующий… да кого угодно – от Сенеки до Фиделя Кастро. У него дома, выпивая, мы разглядывали Мишкин фотоальбом со снимками товарищей по зоне. Тыча пальцем в фотографии, он комментировал их однообразно: «Этот уехал в Израиль… Этот преподаёт в Штатах… Этот тоже через Израиль перебрался в США… А его вот посадили, и полгода на свободе не побыл…»

Меня зацепило, что к журналистике как таковой он испытывал теперь нескрываемое отвращение. «Ни строчки не написал ни в одну газету, не опоганился», - заявил Мишка, свысока оглядывая меня, собкора правительственной газеты. Признаюсь, мне было неловко тогда, и не за него…

Много лет спустя я обнаружил в Интернете публикацию профессора Ганноверского университета Льва Лосева «Слово вокруг Петербурга». Эссе написано им было в 2001 году в Париже. Во вступлении говорится о группе питерских поэтов 60-х годов, названной редакторами «Литературного обозрения» «Филологической школой», а составителями антологии «Самиздат Века» - «Кругом Михаила Красильникова». Эссе иллюстрировано фотографиями давних лет, на одной из них – бородатый Мишка, только что вышедший из лагеря. Говорится там и о моём брате Саше, приводятся его стихи, портрет. Узнал я и о том, что после их смерти Лосев и поэт Владимир Уфлянд на свои средства издали «Собрание творений имени Михайлова, Красильникова и Кондратова» в нескольких книжечках.

Больше сорока лет уже минуло… Мне, счастливчику, которого прогнали с журналистики, но оставили в университете, не довелось участвовать в богемных сборищах литературных диссидентов Питера, о которых вспоминает Сергей Довлатов. Я учился и играл в футбол, они же – Мишка, Юрка, мой братец – продолжали экстремальное, экспериментальное, исходящее сугубо из ratio сочинительство. Потому, думаю, значительных поэтов из них так и не получилось. Чисто головная поэзия…поэзия ли она вообще? Ведь и цирковое искусство есть всего лишь отточенное мастерство, достигающее вершин без участия интуиции или каких-либо высших иррациональных сил, а лишь посредством великого повсеминутного труда. Но это всё же не подарок человеку от Господа Бога. И стихи Сергея Есенина или, скажем, Николая Рубцова или Иосифа Бродского вряд ли можно считать лишь плодами усилий великих тружеников.