II. Правила выделения фонем

1. Различение фонем и вариантов

При каких условиях два звука следует рассматривать как реализацию двух разных фонем, а при каких условиях их нужно рассмат­ривать как два фонетических варианта одной фонемы? Здесь можно предложить следующие четыре правила.

Правило первое.Если в том или ином языке два звука встречаются в одной и той же позиции и могут замещать друг друга, не меняя при этом значения слова, то такие звуки являются факультативными вариантами одной фонемы.

Здесь могут быть разные случаи. По своему отношению к языковой норме факультативные варианты распадаются на общезначимые и индивидуальные. К общезначимым от­носятся варианты, которые не считаются ошибками или отклоне­ниями от нормы и поэтому в равной мере могут быть употреблены. Так, например, удлинение согласного перед ударными гласными в немецком языке не воспринимается как ошибка: любой немец может произнести одно и то же слово то с кратким, то с долгим начальным s или sсh; как правило, такое различие в произноше­нии используется для эмоциональных нюансов речи (ssоо? sсhsсhön! сев.-нем. jjа!). Наоборот, индивидуальные варианты распределены между различными членами одной и той же языковой общности, причем лишь некоторая часть этих вариантов квалифицируется как «нормальное», «хорошее», «образцовое» произношение; прочие же считаются местными, социальными, патологическими и иного родаотклонениями от нормы.

Н.С. Трубецкой и его «Основы фонологии»

Николай Сергеевич Трубецкой (1890—1938), родившийся и получивший образование в Москве, стал ученым с мировым име­нем и одним из главных создателей новой лингвистической дис­циплины - фонологии.

Ученым стал Н.С. Трубецкой еще в юношеском, если не в от­роческом возрасте. С 13 лет он регулярно посещал все заседания Московского этнографического общества, где его куратором был известный фольклорист и осетиновед Вс.Ф.Миллер, а в 15 лет Трубецкой уже стал печататься (в «Этнографическом обозрении» и в других изданиях).

К лингвистике Н.С. Трубецкой пришел, однако, не сразу. Пер­вые его интересы и печатные опыты относились к области фольк­лористики: финно-угорской, северокавказской и русской мифологии, «народоведения» (преимущественно в области финно-угор­ских ареалов, а позднее - северокавказских, начиная с 1911-1912 гг.). В этот ранний период Н.С. Трубецкой относился к языку лишь как к источнику для исторической этнологии и истории ре­лигии.

В 1908 г. Н.С. Трубецкой поступил в Московский университет на историко-филологический факультет, но не на то отделение, где изучался язык, а на философско-психологическое, где он ис­кал ответы на свои вопросы в области «народоведения», филосо­фии истории и общей методологии историко-филологического знания. Однако уже с 3-го семестра он перешел на отделение язы­ка и литературы.

В то время лингвистика в Московском университете всецело определялась идеями основателя московской лингвистической школы Ф.Ф. Фортунатова, хотя он со времени избрания его акаде­миком (1902 г.) переехал в Петербург и прекратил свои занятия в Московском университете. В Москве продолжал работу соратник Фортунатова (хотя и ученый совсем иного профиля) Ф.Е. Корш. Ведущими руководителями университетских классов были прямые ученики Фортунатова: В.К. Поржезинский, В.Н. Щепкин, М.М. Покровский.

Под руководством этих ученых Н.С. Трубецкой проходит школу индоевропейской компаративистики, которая была тогда передо­вым словом лингвистической науки. В 1913—1914 гг. Трубецкой, буду­чи командированным за границу, слушает в Лейпциге Бругманна, Лескина, Виндиша, у которых изучает санскрит, авестийский, но догматический младограмматизм уже не удовлетворяет его.

После сдачи магистерских экзаменов в 1915 г. Трубецкой как приват-доцент Московского университета начинает занятия по сравнительному языковедению.

С конца 1919 г. началась зарубежная жизнь Трубецкого, сначала в Софии, а в 1922 г. в Вене, где ему предоставили кафедру И.В. Ягича.

Когда же стал Трубецкой фонологом? Его биографы (Р. Якобсон и Л. Ельмслев) помечают это событие 1926 г., когда шла под­готовка к I Международному конгрессу языковедов (Гаага, 1928). За предшествующее указанной дате время Н.С. Трубецкой прони­кается мыслями И.А. Бодуэна де Куртене и Ф. де Соссюра. Такая «поддержка извне», идущая от определенной традиции, была ему всегда нужна...

В эту эпоху возникает Сеrсlе linguistique de Prague (СLР) - «Пражский лингвистический кружок», который энергией Р.О. Якоб­сона, жившего тогда в Праге, продолжил традиции Московского лингвистического кружка (МЛК) (1919-1923). «Хозяином» круж­ка был неутомимый чешский лингвист В. Матезиус, англист и об­щий языковед.

Пражский кружок объединял не только чешских лингвистов: Б. Гавранка, И. Вахека, Б. Трнку, Я. Мукаржовского, М. Вейнгарта, Я. Коржинка, В. Скаличку и др. В его трудах печатались и Д. Джоунз (Англия), и Г. Улашин, В. Дорошевский (Польша), и К. Бюлер (Ав­стрия); печатались и советские языковеды (Е. Поливанов), на засе­даниях кружка читали доклады приезжавшие в Чехословакию Г. Винокур, Б. Томашевский, Н. Дурново.

От Вены деятельным членом кружка был Н.С. Трубецкой. В конце 20-х - в 30-х гг. в недрах кружка сложилась Пражская школа структуральной лингвистики и пражская фонология. Лидером этой фонологии, бесспорно, был Трубецкой. Ему принадлежит и большинство опубликованных фонологических работ, он же подвел итог этому направлению в своих «Основах фонологии», изданных уже посмертно.

Венцом всех фонологических размышлений и исследований Трубецкого стали изданные посмертно «Основы фонологии» (1938).

Этот капитальный труд охватывает анализ фонологических си­стем более ста языков, в нем автор еще раз подвергает анализу все основные понятия фонологии: фонемы, их признаки, оппозиции фонем, позиции и нейтрализации противопоставленных фонем, сочетаний фонем; касается Трубецкой и просодических и акцент­ных явлений, а также и применения статистических методов к фонологии. В заключение Трубецкой излагает свои новые воззре­ния на особую область фонологии — область «пограничных сигна­лов».

Исходным моментом для Трубецкого, как он сам указывает, служит соссюровская антиномия речевого акта (acte de parole, Sprechakt) и языка как системы (langue, Sprachgebilde), уточненная Аланом X. Гардинером и Карлом Бюлером.

Отсюда вытекает второй тезис о наличии двух дисциплин: фонетики, изучающей звуки речи, и фонологии, изучающей звуки языка.

Для выяснения основной фонологической единицы и основного понятия фонологии - фонемы - Трубецкой исходит из оппозиции: «Понятие различия предполагает понятие противоположения, или оппозиции». И далее: «Звуки могут быть взаимозаменимыми и взаимоисключающими... взаимоисключающие звуки... не могут образовывать каких бы то ни было фонологических (смыслоразличительных) оппозиций; ни­когда не встречаясь в одном и том же звуковом окружении, они не могут выступать в качестве единственного различительного эле­мента двух слов». Примером взаимозаменяемых звуков в немец­ком могут служить немецкие [і:] и [о:] в Riese «великан» и в Rоsе «роза»; примером взаимоисключающих в том же немецком – ich-Laut и ach-Laut в dich «тебя» и doch «всё же». Первая пара зву­ков - разные фонемы, вторая - разные оттенки одной фонемы. Затруднение с этой точки зрения в том же немецком языке пред­ставляет пара h - ng [ŋ], члены которой тоже являются взаимоисключающими, но они не могут быть единственными смыслоразличителями, так как «то единственно общее, что присуще этим зву­кам, а именно их консонантный характер, присуще не только им одним», тогда как для ich-Laut’a и ach-Laut’a «их общие признаки (глухой дорсальный спирант) не повторяются ни в одном звуке фонетической системы немецкого языка». Думаем, что этот воп­рос следует разъяснять несколько иначе, в связи с классификаци­ей оппозиций. Общее определение оппозиции Трубецкой форму­лирует так: «...под фонологической оппозицией... мы понимаем такое противоположение звуков, которое в данном языке может дифференцировать интеллектуальные значения». «Каждый член такой оппозиции мы называем фонологической (или смыслоразличительной) единицей». И далее: «Существуют фонологические единицы, которые можно разложить на ряд следующих друг за другом во времени более мелких фонологических единиц... Но та­кие фонологические единицы, как m, b, ε:, у:, уже нельзя себе представить в виде ряда следующих друг за другом еще более крат­ких фонологических единиц». «Фонологические единицы, кото­рые с точки зрения данного языка невозможно разложить на более краткие, следующие друг за другом фонологические единицы, мы называем фонемами».

Фонемы, по мысли Трубецкого, с одной стороны, являются различительными признаками для вышестоящих фонологических структур, а с другой стороны, сами характеризуются признаками, среди которых надо выделять различительные и неразличительные. Так, для немецких согласных ich-Laut’a и ach-Laut’a отличающие их друг от друга признаки локализации щели несмыслоразличительны, а наличие щели (у глухого дорсального) в противоположении со смычкой - смыслоразличительный признак, ср. stechen «колоть» - stесkеn «совать», с одной стороны, и roch «нюхал» - Rock «пиджак» - с другой.

«...фонема может реализоваться в ряде различных звуков. Для немецкого g, например, фонологически существенны следующие признаки: полная смычка спинки языка с нёбом при поднятой нёбной занавеске, расслабление мускулатуры языка и размыкание смычки без воздушного потока. Однако место, где должна образо­вываться смычка языка с нёбом, работа губ и голосовых связок во время смычки фонологически несущественны. Таким образом, в немецком языке существует целый ряд звуков, которые считаются реализацией одной фонемы g:есть звонкое, полузвонкое и абсолютно глухое g (даже в тех говорах, где слабые, как правило, звонки), лабиализованное велярное g… узколабиализованное палаталь­ное g... нелабиализованное велярное g.., нелабиализованное силь­но палатальное g… умеренно палатальное g... и т.д. Все эти различные звуки, в которых реализуется одна и та же фонема, мы называем вариантами... одной фонемы».

Важным тезисом является утверждение Трубецкого, что «фонемный состав языка является по существу лишь коррелятом системы фонологических оппозиций».

В рассуждении о константных и нейтрализуемых оппозициях большой интерес представляют примеры е-ε и е-і во французском. «С чисто фонетической точки зрения различие между французскими і и е ничуть не больше различия между е и ε, и всё же для любого француза родство между е и ε очевидно, тогда как об особой близо­сти между і и е не может быть речи. Это, естественно, связано с тем, что противоположение ε - е является нейтрализуемым, а противо­положение і-е - постоянным». Это рассуждение вводит в теорию нейтрализации и связано с понятием «архифонемы».

«"Нейтрализоваться" могут не все виды фонологических оппозиций. В тех положениях, где способное к нейтрализации противо­положение действительно нейтрализуется, специфические призна­ки членов такого противоположения теряют свою фонологичес­кую значимость; в качестве действительных (релевантных) остаются только признаки, являющиеся общими для обоих членов оппози­ции (иными словами, основание для сравнения в данной оппози­ции). В позиции нейтрализации один из членов оппозиции становит­ся, таким образом, представителем «архифонемы» этой оппозиции (под «архифонемой» мы понимаем совокупность смыслоразличительных признаков, общих для двух фонем). Из этого следует, что нейт­рализоваться могут только одномерные оппозиции. В самом деле, ведь только оппозиции такого рода имеют архифонемы, которые могут быть противопоставлены всем прочим фонологическим еди­ницам данной системы, а такое противопоставление вообще являет­ся основным условием фонологического бытия».

«Основы фонологии» Трубецкого - это не только достойное и наиболее полное завершение 12 лет фонологических исследова­ний, но и итог всей предшествующей мысли Трубецкого, направ­ленной на закономерности фонетического строя различных язы­ков: финно-угорских, кавказских, славянских и других, которые исследовал Н.С. Трубецкой в годы, предшествовавшие «фоноло­гическим».

«Основы фонологии» - это самая богатая и насыщенная зна­нием фактов огромного количества языков всех континентов зем­ного шара книга Трубецкого. Это подлинный венец его разносто­ронней и неисчерпаемой любознательности и трудоспособности. Поражает в книге Трубецкого и знание всевозможной фонетической и фонологической литературы от давних до современных ему изданий.

Но ценность «Основ фонологии» Трубецкого не только в бо­гатстве и разнообразии примеров почти из всех известных языков. Сам предмет этой книги- фонология - предстает в виде деталь­но разработанной и богатой «измерениями» научной системы. «Основы фонологии» охватывают предмет всесторонне, с соблюдением строгих принципов классификации.

Центральный вопрос фонологии: смыслоразличительная цен­ность (valeur) фонем в их противопоставлениях, с одной сторо­ны, и возможности и условия «снятия» этих фонологических цен­ностей - с другой, получил впервые у Трубецкого характер уни­версального и последовательного учения о системе оппозиций и их нейтрализации, чего не было ни в трудах предшественников Трубецкого, ни у его последователей и продолжателей.

«Основы фонологии» - это первая фонологическая энциклопедия, классический лингвистический труд XX века.

А.А. Реформатский

Касаткин Л.Л. Исторические изменения в фонетике // Энциклопедический словарь юного филолога. – М., 1984. – С. 124-125

На известном памятнике Петру Первому в Ленинграде есть надпись: «Петру Перьвому Екатерина Вторая». Перьвому - это не ошибка; так говорили в XVIII в. Мягкий звук [р'] произносили и в таких словах, как: се[р']п, ве[р']ба, уще[р']б, ве[р']х, четве[р']г, зе[р']кало, це[р']ковь. Мягкость [р'] была здесь не случайна. Мягкость [р'] была обязательной и в положении после [е] перед губным или заднеязычным согласным.

На протяжении XIX и начала XX в. это произношение в литературном языке постепенно утрачивалось, мягкий [р'] в этих словах заменялся твердым [р]. Но даже в 40-х гг. нашего столетия со сцены столичного театра можно было услышать из уст актера, игравшегов «Горе от ума» Чацкого:

А тетушка? все девушкой, Мине[р']вой?

Все фрейлиной Екатерины Пе[р']вой?

Тогда и в живой московской речи старшего поколения можно было еще изредка встретить такое произношение. Сейчас его уже нет.

Всякий живой язык характеризуется непременной особенностью - он изменяется.

В современном русском языке в сочетаниях двух мягких согласных первый отвердевает. Это отвердение очень медленное, оно сначала осуществляется в одних сочетаниях, потом в других, в одних словах раньше, в других - позднее, но направление его вполне определенно. Вот некоторые детали проявления этого процесса.

Исследователи русского языка конца XIX - начала XX в. отмечали, что в литературном языке той эпохи губные согласные перед мяг­кими заднеязычными тоже произносились мяг­ко: я[м']ки, сё[м']ги, тря[п']ки, ла[п']ки, ро[п']кие (робкие), ло[ф']кие (ловкие), ла[ф']ки (лавки). Сейчас такое произношение полностью ушло из литературного языка и его можно встретить только в диалектах Мы го­ворим: я[м]ки, сё[м]ги, тря[п]ки, ла[п]ки и т. п.

Стихотворные рифмы могут поддерживаться тонкими звуковыми соответствиями:

Ты видишь мир сквозь ветви

Задумчивых берез.

Живешь на этом свете,

Как будто в царстве грез.

Поэт произносит ве[т']ви, [с']вете. Это легко увидеть по тому, как он рифмует слова. Мяг­кость [с'] в слове сквозь подчеркивает [с'] в свете. А мягкость [т'] в ветви соотносится с [т'] в свете. Последние слова первой и третьей строки произносятся так: [сквос'в'эт'в'и] и [с'в'эт'и].

Так говорит сейчас старшее поколение. Губ­ные и зубные согласные перед мягкими губны­ми представители этого поколения произносят мягко: [д']верь, [в']бить. Но младшее поколе­ние уже произносит первый согласный твердо: [с]вет, ве[т]ви, [д]верь. Эти нормы еще сосу­ществуют, равноправны. Но тенденция разви­тия языка ясна: «старшая» норма рано или поздно уступит дорогу «младшей».

Современные фонетические процессы обна­ружить сравнительно нетрудно. А можно ли обнаружить и описать звуковые процессы, которые происходили в древнерусском языке? Услышать этот язык невозможно. И все-таки ученые нашли способ узнавать о древних языковых процессах.

В современном русском литературном языке ударному [о] соответствует предударный [а]: с[ó]ль - с[а]литъ, г[ó]ры - г[а]ра, ск[ó]т - ск[а]тина, пр[ó]сто - пр[а]стая. Такое про­изношение называется аканьем. В древности все русские окали, говорили с[о]литъ, г[о]рá, ск[о]тина, пр[о]стáя. Аканье пришло на смену оканью. О времени, когда шел процесс перехода от оканья к аканью, свидетельствовали пись­менные документы. Первые следы аканья в московских памятниках письменности относят­ся к XIV в. Но возникло аканье раньше, как думают многие ученые, в конце XIІ или в XIII в. Нормой же в говоре Москвы оно стало лишь в XVI в. или даже в XVІІ в. Вот сколько време­ни длился этот процесс перехода от одной системы произношения - оканья к другой системе - аканью.

Современные фонетические чередования - свидетельство происходивших некогда в языке звуковых процессов. Например, в русском язы­ке чередование звонких согласных с глухими на конце слова и перед глухими: зу[б]ы - зу[п] - зу[п]ки, ля[г]у - ле[к] - уле[к]ся, боро[д]а - боро[т] - боро[т]ка, ма[ж]у - ма[ш]ь - ма[ш]ьте, гла[з]а - гла[с] - гла[с]ки. Такое чередование сложилось врезуль­тате того, что звонкие на конце слова и перед глухими оглушились. Процесс этот прошел в XII-XIV вв.

Фонетические процессы не универсальные, они своеобразны в различных языках. В укра­инском языке оглушения звонких перед глу­хими не произошло. Русские скажут: ры[п]ка, ука[с]ка, украинцы - ры[б]ка, ука[з]ка.

Фонетический процесс заканчивается, когда уже не на что распространяться. Тогда на смену фонетическому процессу приходит фонетическое чередование. Фонетический про­цесс - это замена одного звука другим в од­ной и той же позиции, но в следующую эпоху. Фонетическое чередование - это замена одно­го звука другим в другой позиции и в ту же эпоху.

Лихтман Р.И. Диахроническая фонология // Энциклопедический словарь юного филолога. – М., 1984. – С. 86-88

Язык на протяжении своего существования непрерывно изменяется. Общему закону изменения языка подчиняется и его система фонем.

Изменение в системе фонем не сводится, однако, к увеличению или уменьшению их ко­личества. Количественные изменения связаны с более глубокими сдвигами в языке, с изме­нением его устройства.

Посмотрим, как происходит изменение со­става фонем. Куда деваются одни фонемы? Как появляются другие? Что при этом изменяется, кроме количественного показателя?

В древнеанглийском языке была согласная фонема <х>. Потом она утратилась, в боль­шинстве случаев превратившись в нуль.

Было: [nіx’t] - «ночь», [lіx’t] - «свет», [θuxt] - «мысль».

Стало: [nі:t] (совр. [naіt] ), [lі:t] (совр [laіt] ), [θo:t] (интересно, что язык здесь как бы возместил утрату согласной фонемы: гласная удлинилась).

В нескольких словах, однако, под влиянием предшествующего огубленного гласного звук [x] превратился в [f]: [la:f] - «смеяться» - из [laux]; [ruf] - «грубый» - из [ru:x] (совр. [raf] ). Фонема <х> слилась с фонемой <f>.

Итак, в английском языке стало на одну фонему меньше. Что еще изменилось?

Было: <р> : <f> = <k> : <x>. В каждой паре есть отношение: взрывной - фрикативный.

Стало: <р> : <f> = <k> : . Четвертый член пропорции утратился. В ряду заднеязычных фонем разрушилось, исчезло отношение взрыв­ная - фрикативная; фонема [к] осталась без пары по признаку «способ образования».

Слияние фонем приводит, как мы видим, к потере существовавших до того в языке отно­шений.

В древнем общедагестанском языке глухие согласные были сильными или слабыми.

Такое противопоставление сохраняется и сейчас в ряде дагестанских языков. Для этих языков совсем не безразлично, как произнесен согласный звук: с большей силой, напряже­нием, с долготой или, наоборот, слабо, кратко. Сравним, например, в аварском языке: биччизе – «мокнуть», бичизе - «продавать», беццизе - «хвалить», бецизе - «косить» (в первом слове каждой пары удвоением букв орфографии обозначена сильная согласная фонема).

Но в даргинском языке сильные фонемы не сохранились. В большинстве своем они слились с другими фонемами. Конечно, это привело к значительному уменьшению согласных фонем. Но при этом утратился характерный для ряда кавказских языков различительный признак «сильная - слабая», по которому классифици­руются согласные фонемы. Фонемы даргин­ского языка нельзя характеризовать сейчас как слабые (хотя физически, по звучанию, они слабые), потому что нет в языке сильных.

В древнерусском языке гласные [и] и [ы] могли находиться в одной позиции (после твердых согласных фонем), и поэтому они представляли разные фонемы: <и>, <ы>. В современном русском языке [ы] встречается только после твердых согласных, а [и] - в других позициях. Они позиционно взаимоисключены. Поэтому звуки [и] и [ы] пред­ставляют одну фонему - <и> (см. Фонема). Две фонемы слились в одну, но при этом слиянии одна из фонем, сохраняя свою физическую сущность ([ы] ведь как звук сохра­нился), теряет свою независимость, самосто­ятельность и превращается в позиционный ва­риант другой фонемы.

Существует и прямо противоположное явле­ние, часто встречающееся в истории разных языков: позиционный вариант некоей фонемы как бы теряет свою зависимость от позиции, обретает самостоятельность и превращается в особую фонему. Происходит раздвоение фо­немы, расщепление ее на две фонемы. В языке фонем становится больше, при этом появля­ются новые признаки, существенные для фо­нем, в системе складываются новые отношения.

В древнерусском языке не было таких пар фонем, как, например, <д - д’>, <т – т’>, <б - б'>. Твердость - мягкость согласного звука определялась позицией (соседним глас­ным) [родъ], но [род'и] (мн.ч), [дубъ], но [дуб'и] и т.д. В каждом таком случае соседний гласный (непередний или передний) предписы­вает согласному, каким ему быть (твердым или мягким). Но затем (после падения редуциро­ванных) случилось так, что во многих случаях согласный потерял соседа, который приказывал ему: «Будь твердым!» или «Будь мягким!» Но твердость или мягкость при этом осталась.

Было: взя[тъ], зя[т’ь]

Стало: взя[т], зя[т’]

Звуки [т] и [т’] теперь в одной и той же пози­ции. Их различие уже не вызвано гласными [ъ], и [ь]. Это уже разные фонемы. Например,

Было: <т> <д> <б> <п>.

Стало: <т> <т’> <д> <д’> <б> <б’> <п> <п’>.

Каждая согласная фонема, как видим, раздвоилась, расщепилась. В древнерусском языке сразу стало больше согласных фонем. Но не только в этом дело. Появилось новое (очень важное для современного русского языка) про­тивопоставление согласных фонем по твер­дости – мягкости.

В древних германских языках развивался умлаут, т.е. гласные заднего образования передвигались вперед, если в следующем слоге стоял переднерядный гласный [i]. Вот, например, в немецком языке возникли: öl - «мас­ло» из более древнего oli, gürtel – «пояс» из gurtil, ärze - «руда» из аriz и т.д. До тих пор пока новые передние гласные [ö, ä, ü] и другие могли появляться только перед слогом с [i], они были позиционными вариантами гласных [о, а, u...]. Но когда затем «винов­ник» умлаута изменился в другой звук (см. gürtel)или даже совсем утратился (см. öl), качество гласных [ö, ä, ü…] становится независимым, характер этих гласных ничем больше не предписывается. Они употребляются в тех же позициях, что и породившие их гласные [о, а, u...]. В современном немецком языке: Mutter - «мать» (ед.ч.) - Mütter (мн.ч.). Tochter - «дочь» (ед.ч.) - Töchter (мн.ч.), schmal - schmäler (сравнительная степень от schmal - «узкий») и т. д.

Было: <а> <o> <u>

Стало: <а> <ä> <o> <ö> <u> <ü>

В языке появились новые фонемы, возникли новые противопоставления гласных по ряду.

Изменения в системе фонем могут происходить под влиянием другого языка.

Самый простой случай: вместе с заимствованными словами язык получает фонему, кото­рая ему не была свойственна. И если слова эти хорошо языком осваиваются, чуждая ранее фонема становится «своей». Например, фоне­ма <ф>, которая встречалась в заимствова­ниях, теперь уже прочно вошла в основную систему русского языка (фабрика, факел, штрафовать, фундамент и др.). С этой фонемой в русским языке появился недостающий член пропорции, составленной из отношений «звон­кая фонема - глухая».

Было: <б> : <п> = <в> : = <д> : <т> = <з> : <с>…

Стало: <б> : <п> = <в> : <ф> = <д> : <т> = <з> : <с>…

Пустая клетка заполнилась. Фонема <в> ста­ла парной.

Влияние одного языка может быть и более сложным. Вот пример из тувинского языка. Характерно для этого языка противопоставле­ние сильных глухих фонем слабым (как в кавказских языках). Слабые фонемы могут позиционно получать полузвонкость (или даже звонкость): она появляется между гласными или между гласным и сонорным. Сравним, на­пример, одно и то же слово в разном окруже­нии: чурук пар («есть рисунок») - ном бар («есть книга»). Итак, противопоставления звонких глухим в одной и той же позиции в язы­ке нет. Но вот в тувинский язык приходят русские заимствования, в которых звонкие и глу­хие согласные встречаются в таких позициях, в которых в тувинском языке они невозможны. Сравним:

Что же получается? Теперь уже в одной и той же позиции возможны и звонкие, и глухие. Интересно, что в некоторых исконных тувин­ских словах появляется двоякое произноше­ние: бок и пхок – «сор», дой и тхой – «глина», т.е. в одной и той же позиции произносится звонкий и глухой (и даже не слабый, а силь­ный).

Новое противопоставление фонем по звон­кости-глухости постепенно завоевывает позиции в тувинском языке, накладываясь на более старое, исконное противопоставление «сильная фонема - слабая фонема». И порождено это новшество влиянием другого языка!

Бывает и так, что количество фонем на определенном участке системыможет сохраниться неизменным, но отношения между ними изменяются.

В древнерусском языке были фонемы <о> и <а>. Нейтрализации их, совпадения в одном звуке не было (см. Нейтрализация). Но затем во многих говорах русского языка между фонемами <о> и <а> установились новые отношения: различаясь под ударением, в безудар­ных слогах они звучат одинаково, нейтрализуются. Примеры из русского литературного языка: в[а]да, в[а]рить, г[ъ]лова, н[ъ]писать.

Было: под ударением в безударном слоге

<о> - [о] <о> - [о]

<а> - [а] <а> - [а]

Стало: <о> - [о] <о>

[а] или [ъ]

<а> - [а] <а>

Сохранились обе фонемы, ничего (количественно) в языке не убавилось и не прибавилось. Но возникли позиции, где разные фонемы совпадают, перестают различаться - явле­ние, новое для системы.

Сложными и разными путями, как видим, изменяются на протяжении веков фонологические системы разных языков.

План № 4