А. Правила по отношению к тезису. Возможные ошибки

Первое правило: необходимо явно сформулировать тезис (в виде суждения, системы суждений, проблемы, гипотезы, концепции и т.д.). Это правило выражает главное условие эффективности аргументации и критики. Для его реализации следует осуществить анализ спорных положений.

Пусть, например, прокурор утверждает, что все обвиняемые совершили преступление, квалифицируемое по такой-то статье, а адвокат с этим не соглашается и утверждает, что только некоторые обвиняемые совершили преступление, и это преступление должно квалифицироваться по иной статье.

Утверждение прокурора состоит из следующих суждений:

В1: Все обвиняемые совершили данное деяние. (С1ÙС2: Данное деяние совершили лица, признанные адвокатом в качестве таковых, а также лица, которых адвокат не считает таковыми.).

В2: Данное деяние является преступлением.

ВЗ: Данное деяние квалифицируется по такой-то статье УК РФ.

То есть прокурор утверждает: {С1, С2, В2, В3} Утверждения адвоката:

С1: Некоторые обвиняемые совершили это деяние.

ØC2: Некоторые обвиняемые не совершили данного деяния.

В2: Данное деяние — преступление.

С3: Данное деяние квалифицируется по такой-то статье УК РФ (отличной от названной прокурором).

То есть: {Cl, Ø C2, B2, С3}.

Выполнен первый шаг анализа спорных положений — выявлены простые суждения, из которых состоят утверждения прокурора и адвоката.

Следующим шагом анализа спорных положений является нахождение, пунктов согласия и пунктов разногласия сторон. Отношение между утверждениями сторон можно представить графически:

Теперь следует договориться о тезисе спора. Можно, например, спорить по поводу утверждений ØС2 и С2, а решение вопроса о квалификации преступного деяния предоставить судье.

Таким образом, чтобы реализовать первое правило аргументации по отношению к тезису, необходимо:

во-первых, исследовать спорную мысль и выделить пункты согласия и разногласия;

во-вторых, договориться о тезисах аргументации сторон.

С. Поварнин пишет следующее по поводу требования явно сформулировать тезис аргументации: «Не следует думать, что достаточно встретить “спорную мысль”, чтоб сейчас же сделать ее, при желании, “тезисом спора”. Она всегда требует некоторого предварительного исследования и обработки, прежде чем взять из нее тезис. Именно, необходимо выяснить точно, в чем мы с нею несогласны; уточнить “пункты разногласия”»[36]. И далее: «Нужно приобрести навык быстро, иногда “моментально”, находить и пересматривать все места, в которых возможно разногласие с данной мыслью. Особенно необходим этот навык в некоторых специальностях, — например, в юридической практике спора»[37].

Иногда, исследовав спорную мысль, отказываются от противоположных утверждений и, придя к соглашению, формулируют промежуточное утверждение. Например, вместо тезисов “Все обвиняемые совершили данное преступление” (T₁) и “Ни один из обвиняемых не совершил данного преступления” (Т₂) принимают утверждение “Только некоторые из обвиняемых совершили данное преступление”.

Второе правило: тезис должен быть сформулирован четко и ясно. Как выполнить это требование?

Во-первых. Нужно выяснить, все ли дескриптивные (нелогические) термины, содержащиеся в формулировке тезиса, всем вполне понятны. Если есть непонятные или двусмысленные слова, то их следует уточнить, например, путем определения.

Пусть кто-то утверждает, что нерационально транспортировать жидкость в полом сосуде с перфорированным дном, а кто-то против этого возражает. Указанное утверждение можно упростить так: “Неразумно носить жидкость (например, воду) в сосуде с отверстиями в дне, например в решете”. Против этого утверждения никто не будет возражать.

В формулировку тезиса допустимо включать местоимения лишь в тех случаях, когда нет возможности истолковать их различным образом. Такая возможность имеется, например, по отношению к следующему утверждению оратора, выступавшего на годичном собрании адвокатов: “Нам предложили почтить вставанием память умерших адвокатов, к сожалению, это редко происходит”.

Во-вторых. Нужно выявить логическую форму тезиса. Если тезис является суждением, в котором нечто утверждается или отрицается о предметах, то нужно выяснить, о всех ли предметах идет речь в суждении или лишь о некоторых (о многих, о большинстве, о меньшинстве и т.д.). Например, пропонент утверждает: “Люди злы”. Кто-то может возражать, что это не так. Если утверждение уточнить следующим образом: “Некоторые люди злы”, то необходимость в споре отпадает. Следует уточнить, в каком смысле употреблены союзы “и”, “или”, “если..., то...” и т.д. Например, союз “или” может выражать как нестрогую, так и строгую дизъюнктивную связь, “если..., то...” — импликативную или условную связь и т.д.

В-третьих. Иногда целесообразно уточнить время, о котором идет речь в суждении, например, уточнить, утверждается ли, что определенное свойство принадлежит предмету всегда, или оно принадлежит ему иногда: уточнить значение таких слов, как “сегодня”, “завтра”, “через столько-то часов” и т.д. Иногда утверждают, что определенное событие произойдет в ближайшее время, в последующий период. Опровергать такие утверждения трудно, поскольку они не являются ясными. Нужно потребовать от оппонента уточнить такие утверждения.

В-четвертых. Иногда необходимо выяснить, утверждают ли, что тезис является истинным, или же утверждают, что он является только правдоподобным.

Подготовительная работа, заключающаяся в выработке общего поля аргументации, исследовании спорной мысли и выделении и четкой формулировке тезиса, позволяет сэкономить время на дальнейших этапах аргументации и повысить ее эффективность. Здесь имеет место ситуация, сходная с описанной в истории о яблоке в траве:

«В траве лежало яблоко. Хорошее, лишь с одного боку пятнышко.

Учитель поднял яблоко и сказал:

— Есть две возможности. Можно его слегка обтереть и сразу есть. А можно достать ножик. Вырезать все сомнительные места, а потом уже есть. Но зато без брезгливости и опаски. И съесть удастся больше. Ведь в первом случае мы невольно оставляем сколько-то хорошего вокруг плохого. Правда, в первом случае мы можем начать сеть сразу, а во втором — лишь после предварительной работы. Это две разные стратегии, во всех делах. Во всех без исключения.

Он достал ножик, очистил яблоко и начал неторопливо есть.

— А нас угостите, — пошутили мы.

— Нет, — пошутил он, — чтобы вы лучше запомнили! И доел яблоко.

— Он очень редко говорил “нет”, хотя хорошо умел это делать»[38].

Нечеткая формулировка тезиса часто лежит в основе софизмов. Так, в софизме Эватла не определено выражение “первый выигранный процесс”. Если бы, например, имелся в виду первый выигранный Эватлом процесс, в котором он выступает в качестве ответчика, то он должен был бы платить за обучение в том случае, когда суд вынесет решение “не платить”.

Иногда в споре применяют уловку “умышленная нечеткая формулировка тезиса”, т.е. умышленно формулируют тезис нечетко. Такая уловка была применена в полемике против сенатора от штата Флорида К.Пеппера, в результате чего он потерпел поражение на очередных выборах. Его противник заявил: “...все ФБР и каждый член конгресса знают, что Клод Пеппер бесстыдный экстраверт. Более того, есть основания считать, что он практикует непотизм по отношению к свояченице, сестра его была феспианкой в греховном Нью-Йорке. Наконец, и этому трудно поверить, хорошо известно, что до женитьбы Пеппер практиковал целибат”[39]. (Экстраверт — общительный человек, непотизм — покровительство родственникам, феспианка — поклонница драматического искусства, целибат — безбрачие.).

В случае, когда противником применена такая уловка, нужно или пояснить неизвестные выражения, или попросить сделать это того, кто выдвинул тезис.

С первым правилом связана также уловка “чрезмерное требование уточнения тезиса”. Она заключается в требовании разъяснять даже ясные выражения.

Кто-то, например, говорит, что он считает некоторое выражение истинным. Ему задают вопрос: “А что такое истина?” Если этот человек ответит, что истина — утверждение, которое соответствует действительности, то его спросят, что он понимает под действительностью, под соответствием и т.д. Как поступить в такой ситуации? Можно напомнить оппоненту и другим присутствующим, что совершается уловка, и сказать, как она называется. Можно предложить задавать вопросы в конце выступления. Некоторые в таких случаях стараются не замечать вопросов.

Еще одна уловка — “умышленное непонимание тезиса”. Она может заключаться в изменении смысла выражения с тем, чтобы изменить смысл тезиса не в пользу пропонента. Например, вместо того чтобы сказать, что у человека заболела голова, говорят, что у него что-то с головой. Вместо “смотрит, не поворачивая головы” говорят “смотрит косо”.

На ясную формулировку тезисов обращал внимание В.И. Ленин. Так, в статье А. Деборина “Диалектический материализм” он выделил такую фразу: «”Имманентное” становится “трансцендентным”, поскольку оно приобретает объективно-реальное значение...». И на полях статьи заметил: “Верные истины изложены в дьявольски-вычурном, abstrus (темном — Ред.) виде. Отчего Энгельс не писал таким тарабарским языком”[40].

Приведем слова Л.Витгенштейна по этому же поводу: “Все то, что вообще может быть мыслимо, должно быть ясно мыслимо. Все то, что может быть сказано, должно быть ясно сказано”[41]. Некоторые молодые люди поступают вопреки совету Витгенштейна, употребляя много иностранных слов. Слова эти обычно хорошие, осмысленные, но соединяют их иногда как попало. В результате возникают утверждения, смысл которых трудно понять.

Бывает и так, что автора необоснованно обвиняют в неясности. Уловка “необоснованное обвинение в неясности” заключается в следующем. Выдергивают из текста отдельные фразы, смысл которых вне контекста, действительно, неясен. На этом основании автора обвиняют в склонности к схоластическому теоретизированию. Если такое обвинение необоснованно, нужно показать, что термины, входящие в “выхваченные” из текста фразы, в тексте определены, и сказать, что применена уловка, не допустимая с моральной точки зрения.

Третье правило: тезис не должен изменяться в процессе аргументации и критики без специальных оговорок.

С нарушением этого правила связана ошибка, называемая подменой тезиса. Она совершается в том случае, когда в качестве тезиса выдвигается некоторое утверждение, а аргументируется или критикуется другое, сходное с выдвинутым; в конце же концов делается вывод о том, что обосновано или раскритиковано исходное утверждение.

Эта ошибка совершена в следующей аргументации.

“Некто взялся доказать, что 3 раза по 2 будет не 6, а 4. Выполняя свою странную затею, он взял в руки обыкновенную спичку и попросил присутствующих внимательно следить за ходом его мысли.

— Переломив спичку пополам, — заявил странный математик, — будем иметь один раз 2. Проделав то же самое над одной из половинок, будем иметь второй раз 2. Наконец, проделав эту же операцию над второй из половинок, получим третий раз 2. Итак, беря три раза по два, мы получим четыре, а не шесть, как принято обычно думать”.

Вместо того чтобы доказать, что 3 х 2=4, доказано утверждение: “Если целое разделить пополам, а затем каждую из половинок, в свою очередь, разделить пополам, то будут получены четыре части”.

Разновидностью подмены тезиса являются ошибки: (1) “подмена аргументируемого тезиса более сильным утверждением” (по отношению к доказательству эта ошибка имеет название “кто много доказывает, тот ничего не доказывает”); (2) “подмена критикуемого тезиса более слабым утверждением” (применительно к опровержению она называется “кто много опровергает, тот ничего не опровергает”).

Читающий эту главу что-то в ней, возможно, не понимает (при первом чтении). Исходя из этого можно обосновать утверждение: “Кое-что кое-кому в этой главе непонятно”. Если же совершить подмену тезиса и обосновывать утверждение: “Никому ничего в этой главе непонятно”, то усилия успехом не увенчаются. Будет совершена ошибка “подмена аргументируемого тезиса более сильным утверждением”, поскольку из второго утверждения следует первое, а обратное неверно.

Разновидностью ошибки “подмена тезиса” является также ошибка, называемая подменой аргументируемого или критикуемого тезиса ссылками на личные качества человека.

Эту ошибку совершают в тех случаях, когда, вместо того чтобы обосновывать или критиковать тезис, характеризуют человека, выдвинувшего этот тезис, или человека, о котором идет речь в тезисе. Так, довольно часто адвокаты в суде, вместо того чтобы доказывать, что подсудимый невиновен, перечисляют присущие ему положительные качества, например говорят, что он хороший работник, хороший семьянин и т.д. Иногда в споре, вместо того чтобы доказывать, что человек не прав, говорят, что он еще молод, недопонимает всего или что он в таком возрасте (преклонном), когда уже часто совершают ошибки.

Рассуждения с этой ошибкой имеются в рассказе А. Зорича “Серьезное дело”: «...Дело слушается в участке народного суда в Казани.

— Вы обвиняетесь в том, что второго июля, днем, у товарных пристаней, действуя вразрез с обязательным постановлением городского Совета о соблюдении порядка в публичных местах, увечным образом укусили мизинец на левой руке потерпевшего. Признаете себя виновным? Встаньте, обвиняемый.

В зале замешательство, на задних скамьях слышатся шушуканье и сдержанный смех. Судебный исполнитель на цыпочках подходит к столу, кашляет, прикрыв ладонью рот, и несколько растерянно говорит:

— Они лично не явившись.

Справа из-за стола поднимается странная взлохмаченная фигура...

— Я уполномочен защитить на суде интересы обвиняемого...

— Хорошо, — скучая, говорит судья и машет рукой, — сядьте. Потерпевший не возражает? Подойдите сюда, потерпевший, и объясните суду, как было дело.

Потерпевший, здоровый парень, береговой грузчик, в широчайших синих штанах подходит, тяжело переступая обутыми в лапти ногами, к столу.

— Да что тут объяснять? — хмуро говорит он, переминаясь и с трудом подбирая, видимо, нужные выражения. — Стою я, значит, никому ничего, тихо стою, как трава, а он, значит, как кинется, паскуда, худой!..

— Не выражайтесь! — строго останавливает судья... Несколько секунд грузчик смотрит на него с недоумением, моргая глазами; потом он вздыхает и говорит:

— Вот они объяснят, извиняюсь.

Из-за стола слева поднимается худой и необычайно подвижный человек в парусиновой толстовке и со множеством значков на груди. Он роется в портфеле, достает какие-то бумаги и, жестикулируя и ероша тощий бобрик на голове, говорит:

— ...обратимся к обстоятельствам этого, взволновавшего всю рабочую общественность, дикого случая. Какова политическая обстановка инцидента, куда уходят его социальные корни? С одной стороны, вы видите здесь в качестве потерпевшего человека, пышные мозоли на руках которого лучше всяких слов говорят о его великолепной, как сама эпоха революции, трудовой жизни.

Его отец был щетинщик и с малых лет научился ненавидеть и презирать царизм, будучи принужден в те мрачные годы поставлять сапожные щетки на утеху пресыщенной буржуазии.

Его мать родилась при свете лучины в семье крестьянина — батрака. “Лучина, моя, лучинушка”, как сказал поэт! Нужно ли говорить, граждане судьи, что сын унаследовал лучшие черты родителей, с молоком матери всосавши идеи Октября? Перед вами подлинное лицо пролетарской революции, гордость и украшение железной когорты, претворяющей в жизнь волшебную сказку о пятилетке в стране. И, с другой стороны, не старый ли мир выступает символически в виде обидчика, оскалив свои прогнившие зубы?

...Устав слушать, судья наклонился к заседателю справа и сказал:

— Под вредительство подводит. Видать политическое дело. Вы читали заключение?

— Нет, а вы?

— Черт его знает, тоже не успел. Надо бы прочесть, да голова что-то трещит.

Когда юрисконсульт кончил и опустился, вытирая пот с лица, на свое место, из-за стола напротив поднялся взлохмаченный защитник в сюртуке с лацканами.

— Речь представителя иска, — саркастически сказал он, — поражает глубиной и насыщенностью. Но я позволю себе отметить несколько неточностей в освещении обстановки этого прискорбного инцидента.

Отец потерпевшего был щетинщик. Возможно! Не возражаю. Но какова же, спрошу я, была политическая физиономия и роль этого кустаря-одиночки, щетками которого буржуазия наводила блеск на свои лаковые штиблеты? Чьим интересам он служил? Какое кредо он исповедовал? Как содействовал он революционному подполью, в котором боролись и гибли лучшие сыны рабочего класса?

Мы ничего не слышали об этом от представителя иска. Этот человек был кустарь-индивидуалист, и я не удивлюсь, узнавши, что, окончив приходское училище, он никогда в жизни не читал Чернышевского.

Дальше! Мать потерпевшего, говорят нам, родилась при свете лучины. Отлично! Но не этой ли самой лучине, на смену которой идет советская электрическая лампочка, объявлена смертельная борьба торжествующей пролетарской революцией? Я сомневаюсь в социальной природе потерпевшего, граждане судьи, я беру на себя смелость поставить здесь знак вопроса! Я не стану, конечно, отрицать, что он действительно был укушен второго июля за мизинец, и не хочу обелять ни обидчика, ни лицо, некоторым образом ответственное за его поступок.

Я говорю об извозчике Кононове, находящемся сейчас в зале и готовом дать объяснения суду. Это, так сказать, без вины виноватый ответчик...

Судья, не слушая его больше, опять наклонился к заседателю и сказал:

— Так их, видать, двое было! Черт его знает, серьезное дело, а тут ни гуту не знаешь, даже обложки не раскрывал. Как бы маху не дать!

Они пошептались, и судья, неожиданно прервав защитника, сказал:

— Ввиду того, что многие обстоятельства кажутся неясными, суд полагает отложить дело до личной явки обвиняемого. Без вины виноватый нам не нужен. Кто кусался, тот нехай и является сам. Стороны не возражают?

На всех лицах выразилось недоумение. Судебный исполнитель опять подошел на цыпочках к столу и, прикрыв рот ладонью, громким шепотом почтительно сказал:

— Они не могут явиться лично. Они — лошадь.» (Зорич А. Серьезное дело// Советский юмористический рассказ 30—60-х годов. М., 1988. С. 59-62)

Еще одна разновидность ошибки “подмена тезиса” — “потеря тезиса”. Например, выступает кто-то из студентов на собрании и говорит: “Мало мы занимаемся по вечерам. В общежитии мы ходим друг к другу, отвлекаем друг друга от занятий”. Выступающему бросают реплику: “Ты еще слишком молодой”. Он теряет тезис и говорит о том, что до поступления в институт работал на заводе, потом служил в армии. А тут и время истекло.

С третьим правилом связаны следующие уловки.

Ослабление тезиса аргументации. Уловка заключается в следующем. Противник выдвигает утверждение, которое трудно или невозможно обосновать, а затем подменяет это утверждение другим, более слабым, которое он может доказать. Вы сгоряча пытаетесь опровергнуть второе утверждение, но этого, естественно, сделать вам не удается. Тогда противник приводит доказательство второго утверждения и торжествует, делая вид, что доказал первое утверждение.

В таком случае нужно проявить внимательность и объяснить присутствующим, какая уловка была применена.

Усиление критикуемого утверждения. Эта уловка применяется так. Вы выдвигаете тезис. Противник заменяет ваш тезис более сильным утверждением и показывает, что это второе утверждение доказать нельзя. Более того, он может опровергнуть второе утверждение. В результате противник делает вид, что опроверг ваш тезис.

Пример: «Петр Николаевич иной раз привозил с собой двух-трех философов для вставок, иными словами, отдельных предложений в соответствии с их профессиональной ориентацией. Один из таких философов замучил нас вставками по поводу развития национальных отношений в стране путем поощрения межнациональных браков. Ему представлялось это главным средством сближения или даже слияния наций. Он настойчиво и даже настырно пытался пропихнуть за общим редакционным столом свои вставки и изрядно надоел всем, даже уравновешенному и спокойному Петру Николаевичу. Тот как-то попросил меня взять предлагаемые страницы и, отредактировав их, вернуть за общий стол. А я, вместо того, чтобы заниматься текстом, который считал совершенно непригодным, решил ограничиться шуткой и к сакраментальной формулировке автора “лучшим путем сближения наций является развитие брачных отношений” добавил: “и иных форм половых отношений между представителями различных наций”. Когда эта формула была зачитана за общим столом, она вызвала гомерический хохот, и Петр Николаевич, невзирая на горячие протесты, выбросил весь текст целиком без всякой жалости»[42].

Чтобы неумышленно не произвести подмены критикуемого утверждения (в том числе и более сильным утверждением), в процессе дискуссии рекомендуется повторять утверждения, прежде чем их критиковать. Таково этическое правило ведения полемики.

Логическая диверсия. Эта уловка заключается в умышленном переводе разговора на другую тему, на ту, которая хорошо знакома спорящему.

О том, как применяется логическая диверсия на экзаменах, автору этой книги рассказала студентка факультета журналистики Московского университета. На экзамене она проявила абсолютное незнание логики, хотя в зачетной книжке по другим предметам у нее стояли отличные и хорошие оценки. На вопрос экзаменатора, почему она не подготовилась к экзамену по логике, студентка ответила, что не готовится ни к каким экзаменам. Получать хорошие оценки ей помогает великолепное знание творчества Марины Цветаевой. Например, на экзамене по русской литературе ей достается вопрос о А.С.Пушкине. Студентка 3—5 минут говорит о творчестве Пушкина, затем сравнивает творчество Марины Цветаевой с творчеством Пушкина и поражает преподавателя знанием произведений и жизненного пути Марины Цветаевой. Такой же прием применяется на экзамене по русскому языку. От прилагательных студентка переходит к метафорам, а затем к метафорам в поэзии Цветаевой. Не удалось применить эту уловку на экзаменах по логике и по английскому языку.

Из студенческого фольклора: «На экзамене по биологии студента просят рассказать о кошках. Студент знает только один вопрос — о блохах. Он отвечает: “Кошка — животное. На кошках живут блохи.” Рассказывает о блохах. Преподаватель предлагает рассказать о собаках. Студент отвечает: “Собака — животное. На собаках живут блохи.” Рассказывает о блохах. Тогда преподаватель (очень сообразительный) просит рассказать о рыбах. Студент отвечает: “Рыбы — животные. Блохи на рыбах не живут.” Опять рассказывает о блохах.”».