Герменевтический подход
Суметь исходя из собственных умонастроений проникнуть в умонастроения автора, которого собираешься понять..., понять автора лучше, чем он сам себя понимал.
Ф. Ш лейермахер
Обращение к экзистенциально-феноменологическим посылкам олицетворяло тенденцию отхода от позитивистского умонастроения в социологии искусства. В нем социальный факт рассматривался в качестве некой очевидной неразложимой единицы социальной жизни. Позитивизм не принимал во внимание, что эта «очевидность» является производной от уровня и типа самосознания, свойственного данной культуре. Сам процесс творчества понимался как некая эмоционально-психологическая продуктивность (формообразующая деятельность художника), а произведение как обработанный материал. Социокультурная целостность искусства, его глубинная природа остаются за пределами исследования.
Возрождение интереса к герменевтическим и рецептивным концепциям несомненно сопряжено с актуализацией внутреннего смысла художественного творчества и разработкой моделей и правил исследования в социологии искусства: постижение языковых структур, пластов и актов сознания, через которые осуществляется восприятие художественного произведения. Отсюда перенесение акцента на внутренний смысл произведения, универсализм его понимания и интерпретации с выходом в пространство-время (хронотоп) духовной традиции.
Первичной реальностью в феноменологии выступает «жизненный мир» (а не сознание), предпосланный субъект-объектному делению. Сознание в ней - это поле значений (смыслов) и поэтому открывается возможность интерпретации и, следовательно, герменевтике. Последняя есть феноменология человеческого бытия, а само бытие всегда предпослано мышлению о нем: изначальная вовлеченность мышления в то, что им мыслится. Субъект всегда «преднаходит» себя в определенной ситуации (пространство-время). Способ, каким осуществляется это нахождение, и есть понимание.
Герменевтика традиционно занималась интерпретацией смысла и способствовала пониманию текста. Основными ее положениями выступали:
1. Принципиальная открытость интерпретации, которая никогда не может быть завершена.
2. Неотделимость понимания текста от самопонимания интерпретатора.
3. Выявляя внутренний смысл конкретных явлений духовной жизни, герменевтика стремилась связать их с логикой развития и историческим контекстом культуры.
Герменевтическая установка ориентировала на то, что социолог должен вести диалог с текстами. Цель этого диалога с «текстуальными партнерами» по коммуникации - нахождение средств излечения современного общества. Но получить ответы на вопросы жизни должно не от текстов, а от их интерпретаций.
Х.Г. Гадамер сделал герменевтическую проблематику универсальной в хайдеггеровском духе: понимание неотделимо от человеческого общения (человека как такового), и оно есть конструктивный элемент общей структуры бытия (некий «экзистенциал»). Сущность истолкования определяется сущностью бытия, которое истолковывает таким образом себя. Следовательно, само бытие принимает герменевтический характер, а герменевтика - способ существования познающего, действующего и оценивающего человека.
В герменевтическом исследовании текст подвергается анализу с целью нахождения различных возможных его интерпретаций - истолкования и понимания. Каждый акт интерпретации является событием в жизни текста (момент его «действенной истории») - диалог прошлого и настоящего: диалогическая модель интерпретации текста. Таким образом, это не воссоздание авторского (аутентичного) текста, а создание смысла заново. Интерпретация есть постижение внутреннего смысла произведения, логики его развития, раскрытие заключенного в нем социокультурного смысла.
Главный тезис гадамеровской «антиметодической» герменевтики: истина плюралистична, ибо совпадает с мнением интерпретатора.
Основные механизмы формирования освоения человеком мира заложены в языке: он задает исходные схемы человеческой ориентации в мире, предваряя его схватывание в понятиях. Допонятийное «предпонимание» обусловливает рефлекторно-теоретическое освоение мира. Поэтому обращение к языку есть аутентичный способ самораскрытия истины, которая является характеристикой бытия(а не познания). Она не может быть схвачена с помощью «метода», а лишь открыта понимающим осмыслением. При этом, где есть метод, там неможет быть истины, а где ищут истину, там бесполезны апелляции к методу.
Вне потребления произведение существует только как знаковое образование – потенциальный смысл, нуждающийся в актуализации, но не художественная ценность. Только в акте взаимодействия с реципиентом оно обретает реальное существование, объективируя свой смысл. Отсюда и задача интерпретации выглядит иначе: художественный смысл перестает рассматриваться исключительно как характеристика текста, как нечто, жестко с ним связанное. Произведение мыслится как «открытая система», а его смысл и ценность - как исторически подвижные и изменчивые. Поэтому никакое суждение о произведении не может считаться абсолютным, окончательно исчерпанным.
Каждый новый герменевтик создает совершенно новое содержание истолковываемого им историко-культурного текста (первоисточника). Следовательно, дело герменевтики - это не репродукция прежних смыслов, которые вкладывали в текст его авторы, а производство всевозможных новых. Факты текстов при таком подходе понимаются бесконечно пластичными и податливыми, материалом, в котором скрывается неисчерпаемый кладезь самых разных интерпретационных возможностей. Этот «податливый» материал как сгусток переживаний в закапсулированном виде - «вторая природа», сформулированная человеком в прошлом.
Чтобы черпать из него, нужна лишь инициатива. В этом смысле, по Гадам еру, текст саморефлективен: познавательная активность читателя обнаруживает посредством текста его же духовный мир1. Подобные интерпретации и составляют герменевтический плюрализм.
Особую роль герменевтики отводят «предпониманию» - особой беспредпосылочной интуиции: она не имеет ничего «до» себя и играет роль «предпосылки» для всей последующей интерпретирующей деятельности. В замкнутом взаимодействии между интерпретацией и прежним пониманием текста (герменевтический круг) Гадамер увидел понимание как игру «между движением традиции и движением интерпретатора». В рамках интерпретирующей деятельности совмещается собственно «предпонимание», ориентированное на прошлые «традиции» (аутентичные тексты) в толковании данного текста, и активная «игра», которая «играет сама себя». Это игра как текста с интерпретатором, так и последнего с текстом, развертывающаяся в широком диапазоне между творческой догадкой и фантазирующим воображением. Причем воображение берет верх и над творческой догадкой, и над извлеченным из глубин «предпонимания» воспоминанием о традициях истолкования данного текста в их интегральном виде. Соответственно, социология в своем развитии является историей различных социологических текстов и их разных толкований, каждое из которых может считаться истинным. На смену одним интерпретациям приходят другие, а сам их веер превращается в предстоящую субъекту плюралистическую реальность.
Дата добавления: 2014-12-06; просмотров: 1141;