ИСТОРИЯ ВСЕМИРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1 страница. И. А. ТЕРТЕРЯН (ответственный редактор), Д

ТОМ ШЕСТОЙ

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ ТОМА

И. А. ТЕРТЕРЯН (ответственный редактор),
Д. В. ЗАТОНСКИЙ, А. В. КАРЕЛЬСКИЙ,
В. К. ЛАМШУКОВ, Ю. В. МАНН, Н. С. НАДЪЯРНЫХ,
С. В. НИКОЛЬСКИЙ, З. Г. ОСМАНОВА,
Б. Л. РИФТИН, Е. Ю. САПРЫКИНА

—————————————
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

МОСКВА 1989

ОТВЕТСТВЕННЫЕ РЕДАКТОРЫ ТОМОВ:

1 — И. С. БРАГИНСКИЙ; 2 — Х. Г. КОРОГЛЫ и А. Д. МИХАЙЛОВ;
3 — Н. И. БАЛАШОВ; 4 — Ю. Б. ВИППЕР;
5 — С. В. ТУРАЕВ; 6 — И. А. ТЕРТЕРЯН; 7 — И. А. БЕРНШТЕЙН;
8 — И. М. ФРАДКИН; 9 — Ф. Ф. КУЗНЕЦОВ и Л. М. ЮРЬЕВА

Ученый секретарь издания — Л. М. ЮРЬЕВА 4603020000-056
И ———————— Подписное
042(02)-89

5

ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ ТОМА

Шестой том «Истории всемирной литературы» посвящен литературному процессу первой половины XIX века.

В этот период во многих регионах — в Западной, Центральной и Восточной Европе, на американском континенте — зарождается или продолжает развиваться романтизм; в ряде европейских литератур складывается новое направление — реализм. В других регионах — в Азии, Африке, на Ближнем и Среднем Востоке накопление качественно новых моментов происходит в русле традиционных жанровых и стилистических систем. При этом резко интенсифицируется взаимовлияние и взаимообогащение литератур, обусловленное тем, что «на смену старой местной и национальной замкнутости ...приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга» (Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд. Т. 4. С. 428). Новый характер литературных связей приводит к появлению самого понятия «всемирная литература». Вместе с тем литературной карте первой половины XIX века свойственны исключительное многообразие и пестрота.

В связи с неодновременностью перехода от традиционных художественных форм к новым, а также неодновременностью развития литературных направлений в настоящем томе сначала освещаются те литературы, в которых эти процессы наступили раньше и происходили более или менее последовательно и плавно. Поэтому VI том «Истории всемирной литературы» открывается разделами, посвященными литературам Западной и Восточной Европы.

Как и в предыдущих томах, основной единицей изложения материала является глава, которая, как правило, посвящена определенной национальной литературе или нескольким близким литературам. Более обширные группы родственных литератур объединяются в регионы, которым соответствуют разделы тома.

Работа над настоящим томом началась под руководством И. Г. Неупокоевой. Затем ее возглавила И. А. Тертерян. Будучи ответственным редактором тома, она руководила разработкой концепции и структуры, а также выполнила подавляющую часть работы по его редактированию. С начала 1986 г., после безвременной кончины И. А. Тертерян, руководство подготовкой к сдаче тома в издательство и к выпуску его в свет осуществлял Ю. В. Манн.

Авторская работа в томе распределялась следующим образом (по алфавиту авторов): Г. Э. Абашидзе (совместно с Г. Л. Асатиани) написана глава I раздела III; Л. А. Аганиной — глава 3 раздела VIII; Л. Г. Андреевым — глава 10 раздела I; Г. Л. Асатиани (совместно с Г. Э. Абашидзе) — глава 1 раздела III; А. М. Ахмедовым (совместно с К. Д. Мамедовым) — глава 2 раздела III; М. Л. Бершадской— глава 7 раздела V; И. А. Богдановой — глава 3 раздела V; С. Г. Бочаровым — § 7 главы 1 раздела II; В. Ванагасом — § 1 главы 6 раздела II; Н. И. Ванниковой § 1 главы 2 раздела VI; В. Э. Вацуро — § 2 и 11 главы 1 раздела II; А. М. Винкелем — § 3 главы 6 раздела II; Ю. Б. Виппером — § 9 главы 5 раздела I; В. М. Гацаком — глава 5 раздела II; Е. Ю. Гениевой — §§ 3, 4, 5 главы 3 раздела I и (совместно с Д. М. Урновым) — § 2 главы 3 раздела I; Г. Ф. Гирсом — глава 7 раздела IX; Л. Г. Голубевой — глава 7 раздела II; Л. Г. Григорьевой §§ 1, 3, 4 главы 12 раздела I; А. Л. Гришуниным (совместно с В. Е. Хализевым) — § 5 главы 1 раздела II; У. А. Гуральником — глава 4 раздела II; Ю. И. Данилиным написан параграф пятый главы 5 первого раздела тома; А. В. Десницкой — глава 12 раздела V; А. А. Долининой — главы 2 и 3 раздела IX; Р. Ф. Дорониной — главы 5 и 6 раздела V; И. Т. Дюсенбаевым — глава 1 раздела IV; А. А. Жуковым — глава 3 раздела X; Д. В. Затонским — § 3 Введения в раздел I и §§ 6, 7, 8 главы 5 раздела I; В. И. Злыдневым — глава 4 раздела V; Г. В. Зубко — глава 2 раздела X. С. Б. Ильинской написана глава 11 раздела V; А. В. Карельский — автор параграфов 1, 2, 3, 4 главы 5 раздела I; У. Каримовым написана глава 3 раздела IV; С. А. Каррыевым — глава 4 раздела IV; Э. Г. Карху — § 5 главы 12 раздела I; И. М. Катарским — § 2 главы 2 раздела VI; Ю. В. Ковалевым — глава 1 раздела VI; Ю. А. Кожевниковым — глава 10 раздела V; В. В. Кожиновым — § 8 главы 1 раздела II; Д. С. Комиссаровым — глава 6 раздела IX; Н. Г. Краснодембской — глава 2 раздела VIII; В. Н. Кутейщиковой — §§ 1, 2 главы 3 раздела

6

VI; В. А. Лабренце — § 2 главы 6 раздела II; В. К. Ламшуковым — глава 1 раздела VIII и Введение в раздел IX; В. В. Лаптухиным — глава 1 раздела X; Е. И. Лебедевым — § 3 главы 1 раздела II; В. Н. Ли — глава 2 раздела VII; Ю. М. Лотманом — § 6 главы 1 раздела II; В. А. Макаренко — глава 5 раздела VIII; А. И. Мальдисом — глава 3 раздела II; К. Д. Мамедовым (совместно с А. М. Ахмедовым) — глава 2 раздела III; Ю. В. Манном — Введение в раздел II и §§ 1, 4, 9, 12, 13, 14 главы 1 раздела II; Е. И. Маштаковой — глава 1 раздела IX; В. И. Моторным (совместно с К. К. Трофимовичем) — глава 8 раздела V; Ф. С. Наркирьером — фрагмент о творчестве П.-Л. Курье в главе 5 раздела I; И. Д. Никифоровой — Введение в раздел X; С. В. Никольским — Введение и глава 2 в разделе V; Н. И. Никулиным — глава 6 раздела VII; Ю. М. Осиповым — главы 6 и 7 раздела VIII; З. Г. Османовой Введения в разделы III и IV; В. В. Ошисом — глава 11 раздела I и глава 5 раздела X; Б. Б. Парникелем — Введение в раздел VIII и глава 4 раздела VIII, В. В. Петровым — глава 1 раздела VII, Т. И. Редько — глава 3 раздела VII; Б. Л. Рифтиным — Введение к разделу VII и (совместно с И. А. Тертерян) — Введение к тому; О. К. Россияновым — глава 9 раздела V; М. Б. Руденко — глава 5 раздела IX; Л. С. Савицким — глава 4 раздела VII; Е. Ю. Сапрыкиной — глава 6 раздела I; С. Н. Сариняном — глава 3 раздела III; А. П. Саруханян — глава 4 раздела I; Н. Н. Скатовым — § 10 главы 1 раздела II; Б. Ф. Стахеевым — глава 1 раздела V; И. А. Тертерян — Введение к тому (совместно с Б. Л. Рифтиным), §§ 1, 2 Введения к разделу I, главы 7 и 8 раздела I, § 3 главы 3 раздела VI, Заключение к тому; К. К. Трофимовичем (совместно с В. И. Моторным) — глава 8 раздела V; С. В. Тураевым — главы 1, 2 и 9 раздела I; Д. М. Урновым — § 1 главы 3 раздела I; А. Х. Хайитметовым — глава 2 раздела IV; В. Е. Хализевым (совместно с А. Л. Гришуниным) — § 5 главы 1 раздела II; Д. К. Хачатуряном — § 2 главы 12 раздела I; С. Б. Чернецовым — глава 4 раздела X; Б. В. Чуковым — глава 4 раздела IX; М. Т. Яценко — глава 2 раздела II; К. Н. Яцковской — глава 5 раздела VII.

В тех случаях, когда стихотворный перевод сделан автором статьи, переводчик не указывается.

В научном редактировании тома, помимо членов его редколлегии, участвовали: Н. И. Ванникова (параграф о канадской литературе на английском языке), И. Д. Никифорова (раздел «Литературы африканского континента»), С. В. Тураев (Введения к тому и к первому разделу, глава «Английская литература»), В. М. Фридман (главы «Литература дунайских княжеств», «Молдавская литература в России»). Редколлегия тома выражает благодарность члену-корреспонденту АН СССР Г. Г. Гамзатову за научную консультацию по главе «Литературы народов Северного Кавказа и Дагестана».

Ученый секретарь тома — Е. Ю. Сапрыкина. Литературное редактирование осуществлено Г. А. Гудимовой. Унификацию собственных имен, названий, терминов и дат выполнили Э. Л. Афанасьев, Н. А. Вишневская, Л. В. Евдокимова, В. Б. Черкасский. Рукопись книги подготовлена к печати научно-техническими секретарями издания А. С. Балаховской и О. А. Казниной.

Библиография к тому подготовлена сотрудниками Научно-библиографического отдела и Комплексного отдела Азии и Африки Всесоюзной государственной библиотеки иностранной литературы под наблюдением В. Т. Данченко и В. П. Алексеева (по литературам зарубежных стран и к тому в целом при участии членов авторского коллектива), а также В. Б. Черкасским — по русской литературе, институтами литературы и языка Академий наук Азербайджанской ССР, Армянской ССР, Белорусской ССР, Грузинской ССР, Казахской ССР, Латвийской ССР, Литовской ССР, Молдавской ССР, Таджикской ССР, Туркменской ССР, Узбекской ССР, Украинской ССР, Эстонской ССР (под редакцией В. Б. Черкасского).

Синхронистические таблицы тома составлены Э. Л. Афанасьевым, Н. А. Вишневской, В. Б. Черкасским.

Иллюстрации подобраны С. Г. Поповой (при участии авторов глав и разделов).

Существенная помощь в работе над томом была оказана его редакционной коллегии и авторскому коллективу рецензентами и всеми, кто в разное время принимал участие в обсуждении как тома в целом, так и его отдельных глав и разделов. На последней стадии работы том был отрецензирован Ю. Б. Боревым, отдельные его разделы и главы рецензировали Р. Г. Бикмухаметов, Н. Я. Дьяконова, В. И. Коровин, А. Б. Куделин, Е. З. Цыбенко. Всем им редколлегия шестого тома «Истории всемирной литературы» выражает самую искреннюю и глубокую признательность.

7

ВВЕДЕНИЕ

Том VI «Истории всемирной литературы» охватывает эпоху от Великой французской буржуазной революции до социально- и национально-освободительных движений середины XIX в. (европейские революции 1848—1849 гг., революционная ситуация в России на рубеже 1850—1860-х годов, Гражданская война в США, национальное восстание в Индии в 1857—1859 гг., тайпинское восстание в Китае и другие антифеодальные, антикрепостнические движения).

В передовых государствах Европы и в США продолжался промышленный переворот. Множеству технических изобретений (железные дороги, пароходы, электричество, телеграф и пр.), в начале XIX в. находившихся лишь на стадии экспериментов, в недалеком будущем предстояло лечь в основу прогресса производительных сил.

В. И. Ленин указывал, что и в середине XIX в. «были налицо — и не только были налицо, а стояли на первом плане исторического процесса в важнейших государствах Европы — безусловно прогрессивные буржуазные движения», а главной исторической задачей оставался «подрыв общеевропейской феодальной твердыни» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 137, 146).

В ряде стран Западной Европы задачи буржуазной революции далеко еще не были решены, с феодализмом и его следствием — политической раздробленностью (Германия, Италия) — еще не было покончено. В России становится неотложной задача ликвидации крепостного права, к концу 50-х годов заканчивается первый период революционного движения: дворянских революционеров сменяют революционеры-разночинцы. В Центральной и Юго-Восточной Европе буржуазные преобразования едва намечаются, а главной целью остается освобождение от иноземного ига (Австрийской и Оттоманской империй). В странах Азии лишь кое-где (например, в Турции после военных поражений начала века) делаются робкие попытки реформ, а по существу, процесс освобождения от средневекового уклада еще не начинался.

Расширяющееся господство буржуазии имело в целом еще прогрессивное значение, но уже выявились и негативные последствия буржуазного строя как в социальном, так и в духовном плане. Они не укрылись от глаз проницательных и глубоких наблюдателей. Ф. Энгельс писал в 1842 г., что английское государство «со всей своей промышленностью» «может с удовлетворением видеть достигнутый результат — людей, лишенных хлеба, оно превратило в людей, лишенных еще и нравственности» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 508—509). А. С. Пушкин заметил, что в Северо-Американских Штатах «все благородное, бескорыстное, возвышающее душу человеческую — подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству...» («Джон Теннер»). Симон Родригес — первый учитель, а затем сподвижник возглавлявшего борьбу Испанской Америки за независимость Боливара — размышлял над тем, какой путь выбрать освобождающимся народам: «Не ссылайтесь на мудрость Европы — это легкий аргумент. Сорвите с Европы блистательную вуаль, и вы увидите страшную картину ее нищеты и пороков».

В результате индустриализации в наиболее развитых странах появился пролетариат. К 30—40-м годам относятся его первые самостоятельные выступления. Страдания и борьба рабочего класса породили теории утопического социализма, оказавшие влияние на многих крупных писателей (Г. Гейне, Жорж Санд, В. Гюго и др.).

Если положение трудящихся в передовых странах уже становилось нестерпимым, то на жителей колоний буржуазное господство обрушивалось в самой жестокой, грабительской, унизительной для их человеческого достоинства форме. В этот период отпадают от метрополий колониальные владения Испании и Португалии в Америке (кроме Кубы), но происходят новые колониальные захваты в Азии (Индия, Бирма) и Африке (Алжир). Теснимые англичанами, голландские колонисты в Южной Африке, освобождая для себя новые земли, истребляют целые племена. Кроме того, начинается проникновение сильнейших буржуазных государств Европы в Азию и Латинскую Америку; в колониальную экспансию включаются и Соединенные Штаты («доктрина Монро» и интервенция в Мексике, американо-китайский договор 1844 г.).

8

Политическая карта мира в эту эпоху не раз перекраивалась. Наполеоновские войны, последовавшие за ними решения Венского конгресса, освободительное движение народов, соперничество и агрессивные устремления более сильных государств, колониальная экспансия были тому причиной. В одном лишь 1830 г. получили независимость Бельгия, Греция, стало автономным Сербское княжество. Все подобные политические события — а их было чрезвычайно много — сказывались, разумеется, на судьбах языков и культур. Так, присоединение к России областей Закавказья и Бессарабии включило местные народы в общероссийский культурный процесс, приобщило их к передовой русской мысли.

Большое прогрессивное значение и революционизирующее воздействие на европейские умы имела успешно завершившаяся к концу 20-х годов война народов Латинской Америки за независимость. Очевидно, например, влияние этих событий на декабристов. Хотя все политические и социальные проблемы, которые стояли перед складывавшимися на освобожденной земле обществами и которые осознавал выдающийся революционер Симон Боливар, решить не удалось, все же результат был впечатляющим: вместо угнетенных властью абсолютистской монархии владений возникли независимые республики (лишь бывшая португальская колония Бразилия сохранила еще на несколько десятков лет монархическую форму правления).

Научная мысль в целом развивается по пути, определившемуся к концу XVIII в. В разных отраслях математики и естествознания делаются основополагающие открытия (Лобачевский, Лаплас, Гаусс, Фарадей, Ампер, Джоуль, Гельмгольц и др.). Множество географических экспедиций не только позволяют лучше познать земной шар, но и способствуют изменениям в миросозерцании людей. Отчеты географов, натуралистов, записки путешественников в первые десятилетия XIX в. становятся заметной частью духовной жизни, влияют на выработку эстетических представлений. Например, исследования Александра Гумбольдта в Южной Америке обогатили естественные науки и — благодаря научно-художественному стилю его работ и обаянию его разносторонней личности — помогли утверждению литературного романтизма. В 30—40-е годы возрастает интерес писателей к развитию науки, особенно к открытиям и гипотезам эволюционной теории (Ламарк, Жоффруа, Сент-Илер, Бэр и др.).

Наука воздействует на литературу и прямо, и через обобщающие научные достижения философские системы. Если в начале изучаемой эпохи в философии господствовали идеалистические системы (Фихте, Шеллинг), возникавшие в русле немецкой классической философии, вершиной которой стало учение Гегеля и разработанный им диалектический метод, то в последующие десятилетия усиливается влияние материализма (Фейербах). Но было и другое направление философской мысли — сложившийся в 30-е годы позитивизм, ценивший как достоверное, позитивное только знание, полученное специальными науками, и отрицавший необходимость общего философского метода. Впоследствии позитивизм выявил свою субъективно-идеалистическую сущность, но на первых порах пафосом научности, дискредитацией спекулятивной философии он привлекал многих писателей, стремившихся к освобождению от еще сильной и в общественной жизни и гуманитарных науках религиозной метафизики.

Кульминацией социального и идейного развития эпохи становится возникновение марксизма — подлинная революция в истории общественной мысли. Учение Маркса «возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 23. С. 40). Марксизм вооружил уже выступивший на историческую арену пролетариат знанием законов смены общественных формаций и доказательством неизбежности гибели капитализма и перехода к коммунизму. «Философия Маркса есть законченный философский материализм, который дал человечеству великие орудия познания, а рабочему классу — в особенности» (Там же. С. 44).

Накануне революции 1848 г. был создан Союз коммунистов и опубликован «Манифест Коммунистической партии».

Литературная карта мира в первой половине XIX в. оставляет впечатление удивительной пестроты и многообразия. На всех континентах идут самые разнохарактерные литературные процессы. Возникает множество новых литератур (например, бельгийская, словацкая, литература Финляндии на финском языке, ирландская на английском языке, молдавская, еврейская на идиш и др. — в Европе; бенгальская, непальская на языке непали — в Азии), возрождаются литературы, чье развитие было надолго прервано иноземным владычеством (Болгария). В решающую стадию вступает начавшееся раньше формирование литератур Латинской Америки, США и Канады; в испаноязычной Америке, кроме того, после образования независимых государств начали вычленяться из регионального комплекса отдельные

9

литературы: мексиканская, аргентинская, чилийская и пр. На Ближнем Востоке развиваются местные литературы: в Египте, Сирии, Ираке и т. п.

Наиболее развитые «старые» литературы Западной Европы — французская, немецкая, английская, итальянская — и в этот период достигли замечательных успехов: складывались новые литературные направления (романтизм, реализм), творили великие художники, как сформировавшиеся в предыдущую эпоху (Гёте, Шиллер), так и появившиеся на рубеже столетий или в начале XIX в. Поскольку и в Западной Европе «объективным содержанием исторического процесса... были национально-буржуазные освободительные движения» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 140), то это приводило не только к образованию новых литератур, но и к более энергичному развитию некоторых старых, переживавших в предшествующую эпоху спад (испанской, португальской, датской и др.).

Русская литература начала XIX в. продолжала развиваться в общеевропейском культурном контексте. Уже на исходе предыдущей эпохи были созданы «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева и «Письма русского путешественника» Карамзина — произведения, свидетельствовавшие, что русская мысль находит своеобычные художественные формы для общеевропейских тенденций. Теперь, в первой половине XIX в., русская литература могла бы сказать о себе словами Пушкина: «Я чувствую, что мои духовные силы достигли совершенной зрелости, я могу творить». В эту эпоху Россия обогатила мировую культуру великими свершениями Пушкина, Грибоедова, Гоголя, Лермонтова, Тютчева.

В странах Центральной и Юго-Восточной Европы антифеодальная борьба и формирование современных наций происходили в условиях иноземного гнета. В первой половине XIX в. здесь нарастает освободительное движение (сербское восстание 1804—1813 гг., польское восстание 1830 г., события революции 1848 г. на землях Австрийской империи), тем не менее для многих народов региона (болгары, хорваты, словенцы, венгры, чехи, словаки, поляки) вопрос о государственной самостоятельности в эту эпоху еще не был решен. С освободительной борьбой неразрывно было связано становление национального и соответственно художественного сознания народов региона. При этом для польской, венгерской (в меньшей степени хорватской) литератур характерно более равномерное развитие с достаточно четко выявленными стадиями Просвещения и романтизма. Для других народов, переживших в предшествующие столетия большую задержку в развитии культуры и ослабление культурных традиций из-за чужеземного гнета, типичен процесс так называемого национального возрождения, когда в литературе совмещаются черты и ранних и более поздних этапов, когда переплетаются древнеписьменные, фольклорные традиции и явления просветительского и романтического порядка. Национальное возрождение повсюду сопровождается интенсивной разработкой литературного языка, восстановлением традиций отечественной истории, изучением народного творчества.

На американском континенте литературный процесс также принес существенные результаты. В США это был один из самых плодотворных периодов литературной истории, выдвинувший художников, чье творчество имело международный резонанс. В Канаде и в большинстве молодых государств Латинской Америки исторические обстоятельства — гражданская нестабильность, войны — препятствовали расцвету искусств. Но все же развитие мексиканской, аргентинской, кубинской литератур в этот период отмечено значительными явлениями.

Первая половина века стала эпохой возрождения или формирования новых литератур народов, входивших в состав России. На Украине, в Белоруссии, в Прибалтике и Закавказье — повсюду идет освоение народных традиций, собирание фольклора, напряженная работа по совершенствованию литературного языка. Публикуются первые сборники народных песен (например, латышский — в 1806 г., литовский — в 1825 г. и т. д.), переводы из русской и западноевропейской литератур на молдавский, грузинский, армянский и другие языки, возникает пресса и театр на национальных языках. Для этих литератур, как правило, характерно переплетение просветительских и романтических тенденций, притом что в наиболее развитых литературах романтизм достигает замечательной художественной зрелости (ранний Шевченко, Н. Бараташвили, Х. Абовян). На исходе изучаемого периода появляются первые ростки критического реализма (поздний Шевченко, драматургия М. Ахундова, Г. Эристави).

Сложной была культурная ситуация на Северном Кавказе. Осуществлялись лишь первые опыты письменной литературы у осетинов и адыгских народов, а уже сказывались просветительские и романтические настроения (Казы-Гирей и Хан-Гирей). В дагестанской литературе сосуществовали народное творчество ашугов и ученая арабоязычная словесность.

В Средней Азии литературы в основном сохраняли традиционный средневековый характер. Новые веяния проявились в обличительных

10

и сатирических мотивах (осуждение междоусобиц в туркменской литературе, социальной несправедливости — в узбекской и таджикской поэзии, гражданский пафос казахского акына Махамбета Утемисова).

В литературах Азии и Африки в первой половине XIX в. почти повсеместно продолжают культивироваться традиционные литературные виды и жанры. Практически ни в одной из стран средневековая литературная система еще не была разрушена, и даже в наиболее развитых литературах Азии, как китайская и японская, где в XVII—XVIII вв. отмечались симптомы ломки средневековых литературных норм, теперь наблюдается отход от новых приемов творчества. Во многом это связано с реакционной охранительной политикой правительств. На Востоке традиционные религиозные и этические учения (конфуцианство, буддизм, ислам и т. п.) продолжали владеть сознанием людей и служили основой официальной идеологии. Так, вся китайская литература, по существу, была скована неоконфуцианством, насаждавшимся императорской властью. В Японии утверждается литературный стиль, напоминающий о средневековом искусстве: обилие фантастического, пристрастие к сверхъестественному, аллегоричность, авантюрно-рыцарские сюжеты.

Тем не менее тяга к обновлению вовсе не сходит на нет. В Китае литераторы тунчэнской школы, ратовавшей за подражание древним образцам, теперь подчеркивают значение авторской индивидуальности, а поэты школы цы, культивировавшей сложные аллегорические формы, призывают к отражению в стихах современной жизни. В связи с английской агрессией в Китае возникла патриотическая поэзия, порою не чуждая социальной критики. В Японии устремленность к реальной жизни — в противовес псевдоисторическим и фантастическим сюжетам авантюрно-героического романа — сказалась в лирической поэзии и в так называемых «книгах о чувствах». Укоренилось в японской литературе и бытописание, в определенной степени аналогичное физиологическому очерку в европейских литературах.

Новые явления сосуществовали с традиционным творчеством. Обычно новаторство состояло в конкретизации социальной критики (Корея, Вьетнам, Непал и др.), в усовершенствовании языка прозы (бытовая и деловая письменность в Бирме). Иногда развертывалась литературная борьба между демократическими тенденциями, ориентированными на фольклор (творчество Сунтон Пу в Сиаме), и архаизирующейся придворной поэзией.

Духовная экспансия стран Запада в Азии (в первую очередь на Ближнем Востоке и в Индии) повлекла за собой появление новых форм интеллектуальной деятельности. Начинается газетное дело, рождается связанная с ним публицистика, возникает драматургия в арабских странах и Турции, пишется необычный для ближневосточной традиции роман путешествий (Иззет Молла в Турции).

Передовые мыслители Востока в этот период, ратуя за выход из средневековой изоляции, за реформы, обращаются к опыту европейских стран. Так, японский поэт Сакума Седзаи призывает следовать примеру петровской России («Историческая песнь: Петр Великий»). Однако такие выступления единичны, на Востоке в этот период характер литературного процесса в целом еще не меняется.

Одна из важнейших особенностей эпохи отмечена в «Манифесте Коммунистической партии»: «На смену старой местной и национальной замкнутости... приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и духовному производству» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 428). Именно в эту эпоху появляется само понятие «всемирная литература», которое отражает объективно, с самого начала словесного творчества существующее взаимное тяготение, потребность культур в познании и взаимном обмене, наличие многочисленных контактных и генетических связей. Казалось бы, огромно историческое расстояние между средневековыми литературами Азии и Африки и развитыми в современном смысле литературами на европейских языках. Но всемирная литература есть диалектическое единство, основывающееся на единой перспективе истории человеческого общества. Образование всемирной литературы было длительным процессом, отнюдь не завершенным в исследуемый период. Но в это время имел место определенный качественный скачок, что было отмечено Гёте в разговоре с Эккерманом в 1827 г. Сближение литератур во многом стало определяться осознанной, целенаправленной волей писателей; усилились и участились контакты литератур, выросла роль переводов и переделок в мировом художественном процессе. Начавшееся в предыдущем столетии открытие Востока, восточных культур продолжалось в первой половине XIX в. и привело к созданию высочайших художественных ценностей, синтезирующих дух западной и восточной культуры (Гёте «Западно-восточный диван», Пушкин «Подражания Корану»). Возникла и возможность освоения художественных ценностей, накопленных в разных уголках земли за предыдущие эпохи. В Европе и Америке

11

увлекались поэзией Саади и Хафиза, «Бхагавадгитой», переведенными еще в XVIII в., сказками «Тысяча и одной ночи» и др.

С наступлением нового этапа всемирной литературы тесно связан вопрос о мировом значении той или иной литературы или регионального комплекса литератур. Почти повсеместное (в этот и следующий периоды) обращение к опыту развитых западноевропейских литератур объяснимо в свете марксистского положения о единстве мирового исторического процесса. Вместе со своими народами эти литературы первыми прошли путь, на который в XIX в. уже вступали «все, даже самые варварские, нации» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 428). Воздействие западноевропейских литератур было в силу этого особенно быстрым в других регионах Европы и в Северной и Южной Америке, но пока что замедленным в Азии и Африке. Мера этого воздействия не всегда соответствовала объективной градации художественных ценностей (так, в Латинской Америке в первой половине XIX в. огромное влияние имели, в силу актуальности их художественной проблематики для латиноамериканцев, произведения Шатобриана и раннего Гюго и значительно меньшее — Гёте).

Иной характер имеет мировое значение русской литературы. Уже в ту эпоху русская литература мощно влияла на культуру других народов, населявших Россию, что позволяет говорить о начале принципиально новой фазы литературного взаимодействия — общероссийского литературного развития. Но за пределами России мировое значение русской литературы было осознано позднее, когда во всемирном масштабе выявились скрытые, глубинные тенденции происходивших в стране процессов. Ключ к пониманию этих процессов был впоследствии дан К. Марксом в письме к З. Мейеру: «Идейное движение, происходящее сейчас в России, свидетельствует о том, что глубоко в низах идет брожение. Умы всегда связаны невидимыми нитями с телом народа» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 147). В этом брожении вызревали предпосылки революции, которая в XX столетии радикально изменит лицо и судьбы мира. Связанная с брожением низов русская литература уже в ту эпоху поднимала и по-своему решала коренные вопросы бытия человека в мире, подвергала всякую идею перекрестному допросу сторон: правды личной и правды общей, народной. При этом русская литература усваивала творческие достижения европейского искусства и даже доводила их до художественного предела, добиваясь особой завершенности, синтетичности и выразительности.