Социальная роль и преступное поведение.

«Преступные» свойства личности. Определение преступности менялось в связи со сменой идеологий, с развитием науки, с возникновением различных криминологических теорий. Большинство из них исходило из наличия принципиальной, содержательной, качественной разницы, существующей между преступником и не преступником. Этот контраст был усилен господствовавшим на протяжении веков представлением о мире как о борьбе между абсолютным «добром» и абсолютным «злом». В период господства религиозного мировоззрения эта борьба, воплощенная в идее борьбы «бога» и «дьявола», позволяла легко различать преступников и «добрых людей».
С развитием криминологических идей принцип резкого контраста между преступниками и остальными людьми неизменно сохраняется, изменяясь в своих внешних проявлениях. Место «дьявола» занимает «прирожденный преступник», или «эмоционально неустойчивый» субъект или «генетически предрасположенный» человек. Но сути дела это не меняет. Подразделение людей на «мы» (не преступники) и «они» (преступники), принципиальное различие между «нами» и «ими» неизменно сохраняется.
Объяснить преступность как проявление особых, преступных по самой сути свойств личности определенных людей позволяет отстраниться, психологически отгородиться от преступника. Это своего рода защитный психологический механизм. Стихийно возникающий, этот механизм проявляется в виде социально-психологического стереотипа (устойчивого представления) о качественном отличии «преступников» от «остальных» людей, в безоговорочном подразделении людей на «мы» (непреступники) и «они» (преступники) — качественно отличные от остальных.
В соответствии с такими концепциями изучение личности преступника сводится к поискам новых «опасных» свойств, присущих его личности. Кажется чрезвычайно соблазнительным отыскать либо специфический «вирус» преступности, либо специфически преступные черты в анатомии или физиологии преступников. Все подобные попытки связаны с воздействием на общественное сознание все того же социально-психологического стереотипа «мы» и они», со стремлением приписать «им» некоторые порочные, преступные по самой своей сути «внутренние» свойства, полностью отсутствующие у «нас». Объективное, непредвзятое изучение личности преступника требует применения широко используемой в социологии концепции социальной роли.
Социальная роль как ожидаемое поведение. Общеизвестен факт развязного, циничного, дерзкого, вызывающего поведения несовершеннолетних правонарушителей, ранее потребление ими алкоголя, наркотиков и такое поведение часто объясняется «испорченностью» подростка, его моральными дефектами и т.д. Однако в подчеркнуто циничном поведении несовершеннолетних правонарушителей видно желание утвердиться в определенной (в данном случае антисоциальной) роли, быть принятым в качестве своего в ту социальную группу, где курение, алкоголь и т. д. — как бы символ, пропуск, пароль для её членов. Не тяга к алкоголю, курению и т. д. сами по себе (хотя и они могут иметь место), но, иная, более повелительная потребность проявляется здесь: потребность индивида в другом человеке, стремление к сопереживанию его поступков со стороны членов важной, желаемой для человека социальной группы. Для достижения этой цели субъект перестраивает соответствующим образом свое поведение.
Группа ожидает от входящих в нее индивидов поведения, соответствующего её нормам. Социальная роль это и есть набор норм, предписывающих человеку поведение в соответствии с тем местом, положением, которое он занимает в группе, в обществе. Нормы поведения такой группы становятся образцом для подражания, усвоения и воспроизведения в поведении, соответствующим роли члена такой группы. Когда групповая роль усвоена, она становится частью личности, интернализуется (глубоко усваивается) и способна определять будущие акты поведения. Действия, предписанные социальными ролями, определяют его психологию, меняют в соответствии с данной ролью его взгляды, установки, предпочтения. Реальные действия (в данном случае диктуемые ролью) формируют психологию людей (а не наоборот).
Социальная роль является основным, базисным элементом структуры общества. Социальная роль может быть определена как совокупность образцов поведения, предписанных для людей, занимающих определенную социальную позицию (отец семейства, учитель, студент, врач, пациент, офицер, предприниматель, потребитель, полицейский, «бомж» и т.д. и т.п.). Социальные роли подразделяются на идеальные, когда содержание прав и обязанностей лица определяется в соответствии с его социальной позицией, и реальные социальные роли, в рамках которых поведение лица не зависит от формально предопределенных позиций или решаемых в связи с эти задач, а определяется, служит выражением личных свойств человека и потребностей соответствующих социальных групп (типичный пример — неформальный лидер группы).
Каждый человек играет в течение жизни свою социальную роль, выполняет набор ролей. Именно социальная роль, а не отдельный конкретный индивид, взятый в отрыве от репертуара выполняемых им ролей, — объект, подлежащий изучению в рамках социологии в целом и в том числе социологии преступности. В понятии «социальная роль» заключены определенные требования и ожидания в отношении поведения человека в конкретной социальной ситуации. В содержании социальной роли воплощены также представления человека, выполняющего соответствующую роль, о том, как именно в той или иной ситуации следует себя вести. Основу социальной роли составляют реальные функции личности в системе объективных форм деятельности и отношений. В сфере общественного сознания овладение ролью внешне выглядит как овладение нормативами общественного (в том числе группового) сознания. Социальная роль это нормативно одобренный, предписанный образ поведения, соответствующий месту, положению человека в социальной группе, в обществе.
Содержание и регуляция ролевого поведения определяются ожиданиями окружающих. Однако сами эти ожидания — явления вторичные, они производны от социально-политической, экономической и т. д. структуры общества. С другой стороны, объективная детерминированность социального поведения выступает в принципе именно в форме субъективных социальных ожиданий. Совокупность социальных ожиданий образует содержание социальных ролей. Роль человека как субъекта труда, познания (даже антисоциальная роль преступника), конечно, не просто создана социальными ожиданиями, но (как и сами эти ожидания) эта роль включена в объективно существующую структуру общественных связей и отношений. Определяя социальную роль как ожидаемое поведение, следует учитывать её обусловленность практическими отношениями и объективными потребностями как решающими регуляторами поведения людей в обществе
Совокупность ожиданий определенного рода поведения как со стороны социальной среды, так и собственные представления о характере должных действий в соответствующей ситуации образуют содержание социальной роли, воспринимаемой лицом и реализуемой в его поведении. Такого рода поведение обеспечивается системой социальных санкций позитивного и негативного характера (одобрение, поощрение, принятие в качестве своего, повышение престижа, защита интересов и т.д. — с одной стороны — и наказание, порицание, отвержение, отказ в защите, изгнание, остракизм — с другой).
Социальная позиция и роль. Важная черта социальной роли — её связь с определенной социальной позицией. Социальные позиции — это структурные элементы социально-политической организации общества, его социальных институтов. Функция социальных позиций — обеспечение связей между разнообразными субъектами общественных отношений. Общественные отношения, упорядоченные в рамках социально-политической организации общества, образуют сложную, координированную систему. Социальные связи между субъектами общественных отношений, устанавливаясь по поводу обеспечиваемых социальных функций, образуют определенные пункты пересечения в обширном поле социальных взаимодействий. Этими пунктами пересечения связей в поле общественных отношений являются социальные позиции.
С этой точки зрения социальная организация общества может быть представлена в виде сложной, взаимосвязанной системы социальных позиций. Позиция — это место человека в социальной структуре. Занимая эти позиции индивиды становятся вследствие этого членами общества, гражданами государства. Социальная позиция — элемент, ячейка социальной структуры, определяемая обществом и государством. Здесь как раз и выявляется различие между природным индивидом и его социальным свойством, неразрывно связанным с характером социально-политической организации современного ему общества. Природный индивид — часть природы, социальные же свойства человека — порождение общества, делающие индивида частью этого общества. Личные качества человека — функция занимаемых им социальных позиций. Поведение человека — форма бытия его личности. Преступление представляет собой противоречащее доминирующим социальным нормам и уголовному законодательству форму поведения.
Через социальную позицию социальная роль тесно связывается с социальной организацией общества, выступает как структурная часть этой организации. Таков статический, относительно постоянный аспект социальной роли. Социальная роль имеет, однако, и динамический аспект. Он воплощается в деятельности, реализующей социальную роль. Именно через деятельность ролевое поведение связывает социальную роль с индивидом и тем самым становится частью криминологического изучения преступного поведения.
Социальные позиции предписанные и достигаемые. Общество не только создает социальные позиции, но и создает социальные механизмы распределения членов общества по этим позициям, обретения индивидами соответствующего данным позициям социального статуса (положения в обществе). Социальные ресурсы (власть, богатство, доступ к информации, престиж и т.д.) распределяются в иерархической (соподчиненной) системе социальных статусов от высших к низшим. Социальные позиции (и соответствующие им статусы) подразделяются на предписанные и достигаемые. Соотношение между социальными позициями, предписываемые обществом индивиду вне зависимости от усилий и заслуг (предписанные позиции), и позициями, замещение которых зависит от самого человека (достигаемые позиции),- существенная характеристика социальной организации общества.
Предписанные социальные позиции — преимущественно те, замещение которых происходит автоматически в силу рождения человека и в связи с такими его характеристиками, как пол, возраст, отношения родства, расы, касты, принадлежность к определенному классу. Люди застают заранее установленную социальную организацию общества с соответствующими социальными условиями. Их жизненное положение — позиция, статус определяются организацией общества, которое подчиняет индивидов себе, диктует им их жизнь и судьбу.
С ходом социально-экономического развития общества соотношение между предписанными и достигаемыми позициями, меняется, меняется механизм достижения соответствующего эти позициям социального статуса индивида. По мере перехода от традиционной, патриархальной, застойной структуры общества к динамично развивающемуся модернизированному, открытому обществу все меньшее место занимают в обществе предписанные, гарантированные самой семейной, классовой, кастовой принадлежностью индивида социальные позиции и все больший объем и значение начинают позиции, достигаемые собственными усилиями индивида. Здесь личные способности, личный успех во все большем объеме определяют обретение индивидом высокого социального статуса.
Однако возможность преуспеть нераздельна от риска потерпеть неудачу. Достигаемые социальные позиции предполагают серьезную конкуренцию, неудача в которой ведет к острому разочарованию в существующей социальной организации общества, к тенденции завоевать возможно более высокий статус за счет завладения соответствующими социальными ресурсами путем обмана и насилия. Страны, находящиеся в периоде перехода к модернизированному обществу, характеризуются более высоким уровнем преступности, чем страны традиционного уклада и полностью модернизированные страны. Изменения в содержании социальных позиций, в соотношении предписанных и достигаемых позиций, влияя на содержание и характер исполнения социальных ролей, во многом предопределяют изменения и сдвиги в состоянии правопорядка в целом и преступности в том числе. Серьезное криминогенное значение имеют внутри- и межролевые конфликты.
Внутриролевые конфликты. Для того, чтобы показать значение социальной роли индивида в генезисе противоправного поведения, необходимо выделить структурные элементы социальной роли. Социальная роль складывается из двух неразрывно связанных элементов: когнитивного, рационального (знание, осознание, понимание содержания социальной нормы, её требований) и оценочного, часто эмоционального (оценка социальной роли, позиция индивида по отношению к требованиям социальной роли, согласие с ними или вынужденное подчинение). Криминологическое значение, т.е. значение фактора, определяющего характер поведения, могут приобретать:
1) определенные состояния когнитивной (рациональной, инструментально
-ориентировочной) сферы социальной роли;
2) состояния оценочного (эмоционального, аффективного) компонента социальной
роли.
Социальная роль есть единство знания, отношения к этим знаниям (их оценки) и реального поведения. Человек может знать требования морали, но не принимать их, иметь знания, но не иметь убеждений; он может и знать их, и принимать, но не следовать им. В несоответствии между сочленами триединой формулы «знать — принимать — следовать» и проявляется рассогласованность когнитивного и оценочного компонента соответствующей социальной роли, выполняемой человеком.
Криминологические исследования показывают, например, что в большинстве своем, правонарушители имеют четкие и ясные представления о нормативных требованиях, связанных с выполнением нормальной социальной роли. Но знание ещё не гарантирует согласие, принятие таких требований. Само по себе правовое просвещение не способно реально предупреждать преступность. Важно принятие таких норм и способность воплотить их в реальном поведении, что возможно только при обеспечении единства рационального и оценочного элемента соответствующей социальной нормы.
Следовательно, ролевое поведение человека характеризует не только знание им социальных норм и правил, не только то или иное отношение к ним (их оценка), но и те конкретные акты поведения, которые характерны для этого человека. Значение этого важного принципа единства знания о существе требований данной социальной нормы, отношения к этим требованиям и их реального воплощения в поведении связано с тем, что:
1) знание норм поведения ещё не обеспечивает правильного направления поведения лица;
2) более того, даже согласие с ними ещё не всегда обеспечивает соблюдение лицом соответствующих норм;
3) возможна, с другой стороны, такая ситуация, когда человек следует определенным нормам, правилам поведения, не осознавая их, т.е. возможно следование нормам без знания о них и, следовательно, без их сознательного принятия (в поведении индивида воплощаются требования социальных ролей, воплощающих традиционные элементы культуры).

В значительной части традиционные элементы культуры представляют собой хранилище социально-полезных норм поведения, морали. Наряду с этим, в обществе постоянно воспроизводятся образцы поведения, противоречащие господствующим социо-культурным ценностям и нормам. Сила таких отклоняющихся образцов поведения связана с тем, что человек, следуя им, не осознает их подлинного смысла и назначения, он стихийно воспроизводит то, что принято в его окружении и, следовательно, не может освободиться о них.
Рассогласованность рационального и оценочного элементов социальной роли может явиться результатом противоречивости требований, встроенных в структуру соответствующей роли, их противоречивости, двузначности. Это происходит в случае, когда от исполнителя данной социальной нормы требуются такие варианты поведения, которые логически не совместимы. Так, законы рыночной конкуренции требуют от промышленника достижения максимальной прибыли, что обеспечивает в конечном итоге благосостояние общества, но, с другой стороны, общество требует от него не портить, не загрязнять окружающую среду. Социальная роль отца семейства требует от него обеспечить благосостояние семьи любой ценой, любыми средствами, с одной стороны, но и привить детям честность, порядочность, умение поступиться материальным благом во имя требований закона, совести — с другой. От работника правоохранительной системы требуют одновременно стопроцентной регистрации всех преступлений, с одной стороны, и постоянного снижения показателей преступности — с другой; от него же требуют добыть все необходимые доказательства по делу, с одной стороны, но ни в коем случае не нарушить конституционных прав граждан — с другой и т.д. Здесь именно от оценки возникающей альтернативы зависит выбор субъектом законного или преступного варианта поведения.
Сама по себе противоречивость внутриролевых требований в какой-то мере неизбежна: в этом отражается противоречивый характер самих процессов социальных процессов развития общества. Более того, осознание таких противоречий может послужить мотивирующим стимулом для их преодоления путем усовершенствования общественных связей и отношений, улучшения и развития соответствующего законодательства.
Исход внутриролевого конфликта зависит:
1) размера, характера, значимости социальных, правовых моральных санкций, ожидаемых в связи с тем или иным вариантом поведения (как позитивных, так и негативных);
2) ожидаемой степени их реальности, близости, неотвратимости;
3) отношения индивида к своей социальной роли в целом и к её составным элементам, сегментам социальной роли в том числе.
В случае, когда противоречивые требования социальной роли не мотивируют конструктивного поведения, направленного на позитивное, осознанное устранение, преодоление эти противоречий, происходит приспособление, адаптация индивида к её требованиям. Исход такого приспособления зависит от взаимодействия указанных моментов (характер и реальность санкций, отождествление с ролью или отчуждение от нее).
Исход внутриролевого конфликта выливается в совершение преступления в случае, когда:
1) требования одного сегмента (составной части) социальной роли остаются противоречащими требования другого сегмента той же самой роли;
2) возможный выход из такой ситуации заключается в нарушении тех ролевых требований, соблюдение которых обеспечивается уголовно-правовым принуждением;
3) санкции как позитивные, так и негативные (социальные, правовые, моральные), препятствующие такому исходу, либо недостаточны, либо нереальны;
4) лицо отчуждено от сегментов социальной роли, противоречащих преступному варианту поведения.
Межролевые конфликты. Криминологическое значение концепция социальной роли приобретает также в случае конфликта ролей, т.е. такой ситуации, когда одна из выполняемых социальных ролей и обязательства, связанные с этой ролью, вступают в противоречие с нормами поведения, вытекающими из требований иной социальной роли, выполняемой тем же лицом. Подобного рода дилемму лицо может попытаться разрешить путем противоправного поведения.
Конфликт ролей возникает в ситуации, когда одна из воспринятых социальных ролей (допустим, вожака в стихийно сложившейся группе подростков) и обязательства, вытекающие из этой роли, вступают в противоречие с правилами поведения, связанными с разделяемой тем же лицом социальной ролью иного характера (члена семьи, учащегося школы и т. д.). Исход межролевого конфликта во многом зависит от отношения индивида к той или иной своей социальной роли, от степени интернализации (глубокого внутреннего усвоения) индивидом требований данной роли, а также от серьезности и непосредственности, реальности санкций, следующих за нарушением этих требований.
Поведение лица в условиях межролевого конфликта может выступать в следующих трех формах.
1) Принципиально-правомерное. Такое поведение характеризуется моральной ориентацией, субъект оценивает предъявляемые ему требования как законные, справедливые, оправданные. Он поступает соответствующим образом, отвергая незаконные альтернативы вне зависимости от наличия или отсутствия соответствующих санкций. В случае, если оба типа конфликтующих требований субъект расценивает как законные и оправданные, он ищет компромисса, возможности их примирения с тем, чтобы посильно выполнить все требования. Если предъявляемые требования хотя и противоречивы, но все они неправомерны, субъект отвергает такие требования, избегает принятия решений.
2) Утилитарно-целесообразное. Такое поведение ориентировано на санкции и строится так, чтобы минимизировать их вероятность их применения. Если требования социальных ролей недостаточно подкреплены санкциями, поведение такого типа становится неструктурированным, непредсказуемым. Законность (справедливость, правильность) в расчет не принимается, хотя (при прочих равных условиях) может влиять на поведение.
3) Смешанный тип поведения (утилитарно-правомерный). Ориентировано в
равной мере и на законность требования социальной роли, и на ожидаемые санкции. Если законность и санкции на одной стороне — поведение строится соответственно. Если законность и санкции разделены — поведение строится на сохранении баланса между ними.
Формальные и неформальные роли. Социальная роль не сводится только к формальному, правовому статусу индивида, его служебному положению, профессиональному статусу и т.д., хотя эти категории — существенная характеристика социальной роли индивида. Роль — это устойчивый стереотип поведения в определенных социальных ситуациях, социальная роль не стоит за поведением, она и есть само поведение. В формировании роли принимают участие не только формальные структуры общества (в том числе нормы права), но и требования и ожидания соответствующего поведения со стороны неформальных структурных элементов (социальных групп, сообществ, значимых для индивида других лиц).
Именно поэтому далеко не все социальные роли включают в свою нормативную структуру лишь нормы, официально санкционированные, в том числе правового характера. Нормативная структура социальной роли может быть сформирована групповыми нормами социокультурного характера, необязательно закрепленными в формальной правовой структуре.
Если неформальные социальные роли в принципе согласуются с господствующей системой формализованных социальных норм, то вместе с тем возможны ситуации, когда поведение, детерминированное требованиями подобных неформальных ролей, отклоняется от требований права, нарушает правовые запреты, что выражается в том числе и в форме совершения преступлений. Неформальные социальные роли (или частично формализованные, т.е. неполно охватываемые правовым регулированием) — реальный и весьма существенный компонент социальной структуры. Взаимодействие между формальными и неформальными элементами социальной структуры, характер социальных функций, осуществляемых формальными и неформальными социальными ролями, решающим образом влияют на поведение лиц, осуществляющих предписания этих ролей.
В системе формальных социальных ролей прежде всего находит свое воплощение отношения власти, формальной (законной, официальной) структуры общества. Вне формальной системы социальных ролей немыслимо упорядоченное взаимодействие индивидов в рамках общества и государства. Здесь взаимодействия индивидов заранее предопределены такой системой. Одновременно в обществе с неизбежностью складывается и воспроизводится разветвленная система неформальных ролей, основанных на отношениях родства, участия в общих социальных группах, многочисленных видов неформальных, спонтанно возникающих взаимодействий.
Важно при этом, что если система формальных социальных ролей существует по необходимости, то неформальные социальные роли возникают и поддерживаются на основе согласия. В идеальном случае формальные и неформальные социальные роли соответствую друг другу по параметрам дополнительности и взаимности. По мере нарушения этих принципов соответствия, требования формальных и неформальных социальных ролей могут вступать между собой в конфликт. Исход такого конфликта может быть различным и выражаться в следующих вариантах поведения.
1) Формально ориентированное поведение. Конфликт решается исключительно в пользу требований формальной социальной роли. Это обеспечивает реализацию властно-государственных отношений, исключает учет требований неформальных ролей и структур. Такое поведение способствует стабилизации формальной структуры, но может ослабить роль согласия в социальных взаимодействиях, а при определенных условиях препятствовать своевременной переоценке устаревших или неэффективных элементов самой формальной структуры.
2) Исключительно неформальная ориентация поведения, в значительной части или полностью игнорирующего требования формальных социальных ролей. В крайнем случае ведет к социальным отклонениям, нарушениям законности, протекционизму, коррупции, преступности, а в случае развала формальной структуры — к анархии, вооруженной борьбе группировок.
3) Смешанный тип поведения, взвешивающий требования и формальных и неформальных ролей по параметрам законности и целесообразности — наиболее типичный, распространенный вариант поведения.
В качестве общего правила можно отметить, что большинство социальных ролей данного общества воплощает господствующую систему общественных отношений, его политических, правовых и моральных норм (формальные и неформальные роли не противоречат друг другу). Соблюдение любых требований не может быть обеспечено лишь принуждением, он (в большей или меньшей степени) основывается на выраженном или подразумеваемом согласии большинства членов общества с требованиями социальных ролей.
В самой общей форме можно отметить, что соблюдение требований социальных ролей, соответствующих (в том числе) нормам уголовно-правовых запретов, прямо пропорционально степени согласия и обратно пропорционально степени разобщенности данной группы, класса, общества в целом, т.е. зависит от уровня социальной сплоченности, солидарности, характеризующей соответствующие общности. Именно сознание единства, согласия, поддерживающее ролевые отношения и требования, позволяет людям самопроизвольно отождествлять себя с соответствующей социальной ролью, естественным образом вводить её требования в репертуар своего поведения.
С другой стороны, зависящее от многих социальных, психологических причин отчуждение индивида от своих ролей во многом определяет исход ролевого конфликта. По мере ослабления согласия, единства в отношении ролевых требований и ожиданий, падении степени социальной солидарности в обществе неизбежно нарастает функция принуждения. В такой ситуации самопроизвольное отождествление с социальной ролью затрудняется (ибо ослаблено согласие по поводу её требований) и на смену отождествления с ролью приходит отчуждение от нее. В этих условиях на смену самопроизвольному принятию роли и выполнению её требований в силу согласия приходит расчетливое манипулирование ролью, ориентированное не на внутреннее усвоение её требований, а только на внешние — негативные или позитивные стимулы. Результатом такого расчета или манипулирования может явиться и нарушение уголовного закона.
Взаимная идентификация (отождествление с другими). Социальная роль, её реализация осуществляется в ходе взаимодействия между людьми в процессе социальной практики. Решающей предпосылкой успешного социального взаимодействия между людьми является наличие возможности у участника взаимодействия для предвидения и предсказания поведения своего контрагента в определенной ситуации. В силу этого человек может (или не может) рассчитывать на определенное поведение другого лица и соответственно координировать свои действия с действиями другого лица. Следовательно, подобная координация (т.е. осуществление индивидуальных действий, адекватно соответствующих друг другу) возможна лишь в случаях, когда участники взаимодействия одинаково понимают роли друг друга и легко представляют себя на месте контрагента, т.е. имеет место взаимная идентификация. Это возможно в тех случаях, если социальные роли участников взаимодействия основаны на общих, совместно разделяемых понятиях, представлениях и социальных ценностях.
Взаимопонимание участников взаимодействия и координация их действий достигается тогда, когда каждый из индивидов может мысленно представить себя в роли партнера, предсказать его возможное поведение и поступить соответствующим образом. Но такая подстановка себя на место другого лица зависит от возможности отождествить, идентифицировать себя с таким лицом. Такое отождествление (часто интуитивное стихийное, не осознаваемое) неизбежная предпосылка любого взаимодействия между людьми. Однако отождествить себя одному человеку с другим человеком тем легче, чем более подобными друг другу они являются или выглядят. Чем заметнее различие между людьми (возрастное, национальное, профессиональное и т.д.), тем сложнее одному отождествить себя с другим, тем труднее координация, тем чаще возможно непонимание, приписывание отрицательных свойств и характеристик друг другу, тем легче возникнуть конфликту.
Затруднение или невозможность взаимной идентификации, несовпадение в понятиях, представлениях, социальных ценностях затрудняет кооперацию, делает невозможным взаимное приспособление, достижение согласия в ходе оценки возникающих ситуаций, что ведет к росту непонимания, подозрительности, приписывания враждебных намерений, агрессии и насилию. Подобного рода межролевые конфликты характерны в местах встреч и столкновений лиц разных социокультурных общностей (мигранты и местные жители, переселенцы из деревни и горожане, представители различных этнических групп и т.д.), а также в условиях противоречивого воздействия на поведение индивида различающихся по своему характеру социокультурных норм.
Роль как социальная оценка. Социальная роль — это устойчивый способ поведения, предписываемый индивиду обществом. Каждая социальная роль включена в определенную систему общественных связей и отношений. Характер этих связей и отношений предопределяет ролевые требования и ожидания, конкретизируется в них. Индивид в акте своего поведения (в том числе и преступного характера) выявляет особенности, состояние ролевых требований, с одной стороны, и собственные индивидуальные особенности реализации этих требований — с другой. В этом суть мотивационного значения социальной роли индивида.
Следовательно понятия «преступник» и «человек» не тождественны, даже если оба они относятся к одному и тому же человеку. Преступник — это субъект, занимающий определенную социальную позицию и выполняющий соответствующую этой позиции роль. Преступник отличается от не преступника не по присущим тому или другому особым свойствам и качествам, а по характеру своего поведения, своих поступков. Поступки (в том числе — преступления), в свою очередь, могут быть выведены из характера социальных ролей, выполняемых тем и другим. Преступник отличается от не преступника не как человек от человека, а как одна социальная роль от другой социальной роли. В этом смысле можно сказать, что понятие «преступник» — это социально обусловленный и установленный в уголовном законе стандарт, по которому оценивают и судят людей. Со сменой такого стандарта меняется определение понятия преступности и личности преступника.

Было бы неверно заключить отсюда, что ценностный характер категории «преступление», «преступник» означает, что эта категория становится менее реальной и социально значимой. Социальная оценка, выраженная в уголовном законе и поддерживаемая общественным сознанием, становится относительно самостоятельным и весьма влиятельным фактором социокультурного порядка, детерминирующим поведение. То, что оценивается устойчиво и повсеместно как реальное, обретает социальную реальность в конкретных поступках людей. Вместе с тем, учет ценностного компонента ставит задачу постоянного анализа существующих определений понятия преступления и личности преступника с тем, чтобы выявить соответствие (или несоответствие) этих определений, этих оценок реальному состоянию общества.
Социальная типология преступного поведения. Центральным признаком, позволяющим самым общим образом классифицировать типы преступного поведения, является соотношение такого поведения с социальными и правовыми нормами, составляющими основы правопорядка. Задача развития и совершенствования методов криминологических исследований личности преступника ставит перед криминологией (как и перед другими общественными науками) важную теоретическую проблему типизации личностей. Понятие «социальный тип» является той категорией, применение которой позволит вскрыть существенные стороны индивидуумов в их взаимодействии с обществом.
Под социальным типом понимается определенный тип личности, проявляющей свои ведущие характеристики в виде устойчивых способов (или стереотипов) поведения. Социальный тип представляет собой единство индивидуальных свойств личности с типичными элементами его ближайшей социальной среды. Важнейшими элементами социальной среды являются те категории, понятия, оценочные суждения, позиции, которые среда предлагает индивидууму. Глубоко усвоенные социальные и моральные ценности, в силу их восприятия индивидуумом, обособляются от социальной среды, становятся неотделимым достоянием личности. Такие черты становятся относительно независимыми от прямых воздействий среды.
Свое реальное воплощение это единство среды и личности находит в поведении индивидуума. В акте поведения соединяются элементы социальной среды и элементы личности. В той мере, в которой в поведении человека устойчиво повторяются определенные способы поведения, мы можем говорить о наличии поведения (и личности) определенного социального типа. Социальная среда создает лишь потенциальные возможности для того или иного вида поведения людей. Индивидуум в акте поведения реализует потенциальные возможности социальной среды.
Для характеристики соотношения личности с социальной средой с позиций социологии преступности необходимо выявление уровня отчуждения индивида от социальных (правовых) норм. Уровень такого отчуждения может быть различным. Отчуждение может не носить стойкого характера, и тогда речь идет о социализированном преступнике, т.е. человеке, чья характеристика поведения не расходится в целом с нормами и ценностями общества и преступление может явиться единственным эпизодом в его жизни.
Промежуточную позицию занимают лица, которые не отождествляют себя ни с ценностями и моралью общества в целом, ни с антисоциальными ценностями групп правонарушителей. Их можно отнести к асоциальным преступникам. Асоциальность ведет к уходу от общества, к наркомании и алкоголизму.
Поведение преступника антисоциального типа есть проявление попытки упорядочить свою личность на основе норм и ценностей антисоциального свойства. Не восприняв структуру ценностей общества в целом, такие лица заполняют (или пытаются заполнить) образовавшийся вакуум также системой, также структурой ценностей и норм, но таких, которые противоречат нормам и ценностям общества в целом. Помощником в усвоении этих норм служат малые, неформальные группы.
Неупорядоченность, например, окружающей подростка социальной микросреды (противоречивость, часто антисоциальность норм, воплощаемых в реальном поведении близких, значимых для него людей, его отчужденность от них и т. д.), ведущая к неупорядоченности личности, особенно опасна в ранний, начальный период вхождения подростка в социальную среду (процесс социализации). Именно в этом случае подросток как бы спешит поскорее заполнить структурный вакуум в своей личности той системой, которую предлагает ему двор, улица, друзья. Статистика подтверждает, что чем раньше подросток встает на путь правонарушений, тем чаще совершает он преступления, тем меньше надежд на его исправление, тем меньше промежутки между отдельными преступными актами. Крайним вариантом такого развития может оказаться формирование особо опасного рецидивиста.
Криминологическое значение сама по себе социальная роль приобретает в случае, когда антисоциальная, преступная деятельность приобретает устойчивый характер, складывается в структуру преступной организации или группировки, со своим набором ролей, соответствующих целям такой организации, — от роли её главаря (организатора преступной деятельности) до ролей исполнителей конкретных преступлений. Антисоциальность такого рода ролей, их устойчивость прямо пропорциональна степени организованности соответствующей преступной деятельности, а система санкций, следующих за попыткой уклониться от требований данной преступной роли или нарушить её требования, обеспечивается системой жестких, также преступных мер воздействия.
Не следует преуменьшать и сложность проблем, стоящих перед асоциальными правонарушителями. Рано или поздно им придется определиться. В случае по их изолированности от системы ценностей общества они могут оказаться втянутыми в систему ценностей противоправного характера. Не исключено также, что возрастающая самостоятельность подростка, необходимость в самоопределении, с одной стороны, и неспособность к упорядочению структуры собственной личности — с другой, могут создать тот социально-психологический фон, когда, не находя выхода из подобной противоречивой ситуации, человек может склониться к иллюзорному выходу из нее. Здесь наркомания, алкоголизм могут явиться средством для ухода от реальных проблем.
Таковы некоторые примеры преступников различных типов. Выделение их основано на описании некоторых важных характеристик поведения, вытекающих из характера взаимодействия личности с социальной средой. Дальнейший анализ (и классификация) могут идти по линии описания тех элементов среды и характеристик социальных ролей, выполняемых индивидом, которые воплощаются в различающихся по своему характеру типах противоправного поведения. Следовательно, социология личности преступника есть, по существу, объяснение механизма индивидуального преступного поведения, формирующегося в ходе взаимодействия личности с социальной средой, усвоения и реализации соответствующих социальных ролей.
Реальность социальной роли. Содержание данной социальной роли жестко детерминирует, предопределяет поведение человека. В 1972 году американский психолог Филипп Зимбардо провел следующий эксперимент. Целью эксперимента было изучить психологию тюремщика и заключенного. Участвовать в эксперименте вызвались 70 добровольцев, все они — члены добропорядочных семей среднего класса. Они были наугад разделены на две группы: одну половину из них попросили сыграть роль заключенных, другую — роль тюремных надзирателей. Участникам эксперимента было обещано небольшое, символическое вознаграждение. Срок эксперимента был определен в две недели. Эксперимент начался с того, что «заключенные» были арестованы, прошли санобработку и помещены в камеры. Началась тюремная жизнь.
Однако уже через неделю эксперимент пришлось прекратить, т.к. его результат был устрашающим: большинство участников эксперимента всерьез стали заключенными и надзирателями, их роль стала их личностью, определяя поведение, чувства и мышление. Некоторые из «надзирателей» начали обращаться с «заключенными» как с презираемыми животными, получая удовольствие от жестокости. Их психология стала соответствовать их социальной роли. Другие же («заключенные») стали вести себя как угодливые, бесчеловечные роботы, думающие только о побеге, личном выживании и растущей ненависти к «надзирателям». У троих «заключенных» через четыре дня была истерика, сильная депрессия, другие просили их досрочно освободить и когда им отказали, они покорно вернулись в камеру. Около трети «надзирателей» стали тиранами, они были коррумпированы своей социальной (хотя и экспериментальной) ролью.
У «заключенных» немедленно возникла тюремная психология: «каждый за себя». Когда одного из них, отказавшегося от еды, поместили в карцер (что соответствует тюремным правилам), то другим его сокамерникам сообщили, что их товарища освободят из карцера, если они откажутся от своих одеял на ночь (тест на солидарность). Никто не согласился. Эксперимент стал превращаться в реальность.
Результаты этого эксперимента позволяют сформулировать следующие выводы.
1) Социальная роль не просто жестко детерминирует поведение, но и нивелирует
индивидуальные акты поведения отдельных лиц, выравнивает их по параметрам социальной роли. Персональная вариативность таких актов не выходит за границы поведения, очерченного социальной ролью.
2) Ролевое поведение не определяется, не мотивируется личными предпочтениями, чувствами, переживаниями, ощущениями реальности и своей оценкой реальности, а наоборот — производно от поведенческой характеристики социальной роли, выполнение которой формирует, перестраивает рациональную и эмоциональную оценку индивидом соответствующей ситуации, приводит такую оценку в соответствие с данной социальной ролью.
3) Не только социально одобряемая, но и антисоциальная направленность социальной роли превалирует над индивидуальными оценками степени соответствия ролевого поведения нормам морали, справедливости, личным убеждениям. Это обстоятельство имеет очевидное криминологическое значение, т.к. в подобной ситуации не эти психологические категории (взгляды, установки) определяют характер поведения индивида, а реальное исполнение принятой роли определяет содержание таких категорий, «подгоняет» их под ролевой стандарт.
Социальная роль как модель преступного поведения. Социальная роль определяет, детерминирует не только поведение человека, выполняющего данную роль. Важной особенностью социальной роли является выполняемая некоторыми социальными ролями функция моделирования поведения других лиц, т.е. способность служить моделью, образцом для подражания. Свою функцию — служить моделью, образцом для поведения социальная роль наиболее ярко проявляет в ситуации, когда в семье (или иной тесно сплоченной группе) родитель (или неформальный лидер) является преступником и эта его социальная роль определяет, моделирует поведение подростка (членов социальной группы).
Существенным фактором среди причин преступности несовершеннолетних является существующая в такой семье позиция родителей по отношению к своим детям, методы обеспечения дисциплины в семье и отношение родителей к обществу в целом. Центральную роль в этом отношении играет модельная (служащая образцом) роль родителей. Исследование воздействия ролевой модели родителей на преступность их детей было проведено американскими криминологами Джоан и Вильямом Мак-Корд в 1957 году. По существу, экспериментально проверялась правильность поговорки: «сын вора станет вором».
Исследовались 235 подростков, воспитывавшихся в неблагополучных семьях, в зоне трущоб и высокого уровня преступности. Результат исследования: из 45 подростков, воспитывавшихся в семье преступника отца, 56% были осуждены за совершение преступления. Из 69 подростков из семей алкоголиков или ведущих развратный образ жизни 43% были осуждены. Из оставшихся 139 подростков были осуждены только 35%. Исследование подтвердило связь преступности несовершеннолетних с преступным или аморальным поведением родителей. Вместе с тем, определенный процент подростков, воспитывавшихся в такого рода семьях, не становились преступниками. В этой связи задачей следующей стадии исследования было установить, как влияет на поведение подростка, воспитывавшегося в семье отца — преступника характер отношения к нему родителей, влияет ли характер такого отношения на судьбу подростка, на восприятие им модельной роли такого отца.
Основу, исходные данные исследования составили сведения о подростках в среднем семилетнего возраста. Затем, через двадцать лет в отношении тех же подростков были собраны данные, когда их средний возраст был равен двадцати семи годам. Было установлено, кто из них стал, а кто не стал на путь совершения преступлений. Для исследования были выделены три фактора: ролевая модель (образец для подражания) родителей, отношение родителей к ребенку и методы воспитания, привития дисциплины подростку. Было установлено, что каждый из этих факторов повлиял на судьбу соответствующего подростка. Сразу же подтвердился вывод о том, что преступное, аморальное, развратное поведение родителей явно увеличивает процент подростков из таких семей, встающих на путь преступлений.
Затем был исследован вопрос о том, влияло ли на восприятие модели преступного, аморального поведения родителей характер их отношения к своим детям. Проверялось два предположения. Первое — дети склонны имитировать поведение (в том числе преступное) своего отца, к которому они испытывают эмоциональную привязанность, близость и не склонны к такой имитации, если отец эмоционально далек от подростка, отвергается им. Противоположная гипотеза исходила из предположения о том, что преступность представляет собой по преимуществу агрессивную реакцию на эмоциональную депривацию т.е. недостаточность позитивных эмоций, отсутствие в семье у отца любви к детям, отверженность, отдаленность отца от подростка и именно в такой ситуации модель преступного поведения служит каналом, по которому агрессия соответствующего подростка направляется против общества в целом.
Анализ данных исследования показал, что и преступная модель отца и отверженность подростка в семье, где он не любим, т.е. сочетание двух подобных неблагоприятных факторов ведет к восприятию подростком преступного образа поведения. В семьях, где дети испытывают такую отверженность, дети родителя — преступника чаще совершают преступления, чем те дети, где отверженность от отца налицо, но отец — не преступник, т.е. модель преступной роли отсутствует. С другой стороны в семьях, где родитель — преступник, отвергаемые, не любимые подростки чаще совершают преступления, чем те, кого связывает с отцом чувство привязанности, симпатии, хотя их отец — преступник, т.е. наличествует модель преступной роли. Вывод: наивысший уровень преступности отмечается среди подростков в тех семьях, где преступная модель поведения отца сочетается с негативным отношением к подростку, где он был не любим, испытывал чувство отверженности.
Отдельно исследовался вопрос о том, в какой степени характер отношения подростка к матери влиял на восприятие подростком преступной роли отца. Исследовались два предположения. Первое — отверженность подростка от матери, отсутствие близости к матери, недостаток материнской любви подталкивает подростка к большей близости к отцу, что может усилить тенденцию восприятия таким подростком преступной роли отца. Второе — отчужденность от матери усиливает агрессивность подростка и модель преступного поведения направляет эту агрессию против общества в целом.
Исследование показало чрезвычайную важность материнской любви для восприятия подростком социальных норм общества. С другой стороны — даже в случае отсутствия в семье модельной преступной роли (отец — не преступник) отсутствие такой любви приводит к значительному увеличению процента подростков, совершающих преступления. Привязанность к матери, эмоциональная близость снижает потенциал преступности, в то время как отчужденность матери от подростка ведет к значительному возрастанию такого потенциала. Способность преступной роли служить моделью для подражания усиливается отсутствием в семье материнского тепла. Сочетание преступника отца и пассивной или отвергающей подростка матери — весьма интенсивный криминогенный фактор.

Далее исследовалось, насколько зависит тенденции подростка имитировать преступное поведение отца от характера осуществляемой в семье дисциплинарной практики. Можно было предположить, что взгляды отца — преступника, разделяемые им ценности оправдывают совершение преступлений, и в условиях жесткой дисциплины именно такие взгляды и будут восприняты подростком, что отразится на росте процента преступлений со стороны таких подростков. Если же преступники, хотя и совершают преступления, но разделяют ценности общества, то резонно ожидать снижения уровня преступности со стороны таких дисциплинированных подростков. Одновременно исследовался вопрос, какого рода дисциплинарная техника — основанная на применении наказаний или противоположная, основанная на эмоциональной близости, привязанности, любви приносит наибольшие результаты для предупреждения преступности.
Экспериментальное, статистическое исследование совершенно ясно показало, что ценности, разделяемые преступником, не противоречат нормальным, не преступным ценности общества в целом. В условиях, когда подростки воспитывались отцами-преступниками, значительно реже подростки вступали на путь совершения преступлений в тех семьях, где на подростка оказывалось интенсивное дисциплинирующее воздействие. Было также подтверждено, что, хотя ориентированная на эмоциональную привязанность дисциплинарная практика более эффективна, чем основанная на наказании, наибольший эффект имеет последовательность, систематичность, постоянство в привитии подростку дисциплины.
Таким образом, исследование модельной роли родителей как причины преступного поведения подростков показало, что преступное поведение отца, отчужденность от родителей, отсутствие материнского тепла и отсутствие последовательной дисциплины приводят к наивысшему уровню преступности.
Проведенное исследование позволило прийти к следующим выводам:
1) Дети, выросшие в семье, в которой оба родителя любили ребенка, как правило, не совершали преступлений. Для таких подростков — мальчиков ни ролевая модель родителей, ни методы дисциплины в семье не оказывали какого-либо влияния на преступность подростков.
2) На поведение детей, выросших в семье, где только один родитель любил ребенка,
серьезное влияние оказывали как характер дисциплины в семье, так и модельная роль родителей.
3) В семьях, где никто из родителей не любил ребенка, преступность подростков
достигала наивысшего уровня, независимо от примера (ролевой модели) родителей.
4) В условиях равной преступности родителей уровень преступности подростков оказался значительно ниже, если его любили оба родителя, по сравнению с такого же рода семьями, где его любил только один родитель.
5) Среди подростков, в отношении которых не применялось последовательно дисциплинарного воздействия, любовь обоих родителей оказывала сильное антикриминогенное влияние, нейтрализовавшее модельную функцию преступной роли родителя.
Принципиальный вывод: сыновья отцов — преступников имитируют поведение отцов (т.е. сами становятся преступниками) в случае, когда иные условия среды (отсутствие любви, отчуждение от родителей, антисоциальное поведение матери в такой семье, отсутствие последовательной дисциплины) определяют тенденцию к нестабильному, агрессивному поведению подростка.