Тоталитарно — идеологическое определение преступности

В ХХ веке произошли события, не имевшие прецедента в человеческой истории, — возникли тоталитарные режимы (гитлеризм и сталинизм), сформировавшие собственные определения преступности. Их возникновение, приведшее к неисчислимым жертвам и страданиям, явилось следствием сложного переплетения социальных, экономических и идеологических причин, в том числе — обусловлено трагическим поворотом, произошедшим в ходе развития бесконечного (и неизбежного) процесса осознания человечеством своего места в мире.
Предпосылки определения преступности. На всех этапах этого процесса мир и место человека в нем подлежали объяснению, это объяснение структурировало действительность, влияло на характер общественного устройства, политику, право, обеспечивало интеграцию общества на базе общих ценностей, объясняло действительность, придавало смысл человеческому существованию. Религиозное объяснение мира и места в нем человека явилось самым древним ответом на эти вопросы. Принципиальной чертой такого объяснения явилось удвоение мира, разделение его на мир земной, бренный, конечный и мир потусторонний, возвышенный и бесконечный. Ещё одной существенной чертой такого объяснения явилась, во-первых, поляризация добра и зла, их полная непримиримость, и, во-вторых, укоренение за пределами реального мира носителей и добра и зла, придание им значения абсолютных сил, не подвластных людям и определяющим их поступки и судьбу. В соответствии с эти, деяния, признававшиеся самыми тяжкими преступлениями, и выступали как проекция вечного зла.
В политической структуре феодального общества церковная иерархия выступила как институт носителей и гарантов добра. Святые и грешники (еретики) олицетворяли добро и зло. Святая инквизиция боролась со злом. Методом борьбы с преступностью, определяемой подобным образом, явилось наказание не только за деяния (колдовство, еретическая проповедь), но и за образ мыслей, противный догмам религии. Решающим доказательством («царицей доказательств») являлось признание вины, методом получения доказательств — пытка.
Замена религиозного мировоззрения философией гуманизма и просвещения привели к новому объяснению мира и человека. Центральным в такой философии явился постулат свободной воли человека, познающего мир и переделывающего общество в соответствии с законами природы, обладающей «естественным разумом». Категории добра и зла теперь поляризовались по новому критерию. Тот, кто разумен, кто обладает доброй волей — тот не совершает преступлений. Тот, кто отказывается действовать разумно, тот обладает злой волей, он — преступник. Социальное устройство индустриального мира выдвинуло иерархию собственников, рассматривавшихся как носителей разумной доброй воли. Добро стало отождествляться с собственностью. Зло (преступность) стало пониматься как проявление неразумной, злой воли неимущего, паупера. Уголовная юстиция карала злодеев, воздавая злом за зло. Если причина преступности — злая воля преступников, то только устрашение суровым наказанием может повлиять на преступность

Поляризация и объективизация добра и зла. Развитие естественных наук показало неадекватность реальности представления об абсолютной свободе воли человека. Антропология показала зависимость поведения человека от его психофизических черт, генетика — от наследственности, психиатрия — от подсознательных инстинктов и влечений. Норма в поведении (добро) стала рассматриваться как свидетельство нормального состояния организма человека, проявление физической нормы и психического здоровья. Отклонения в поведении, преступление (зло) как проявление физических дефектов (атавизм) либо психического отклонения, заболевания. Применение к человеческому обществу постулата естественного отбора выдвинуло практику социальной селекции, применение мер социальной безопасности (кастрация, стерилизация).
При всем разнообразии исторически возникавших определений добра и зла, нормы и отклонения (преступления), каждый раз конкретное определение таких понятий рассматривается как единственное, подлинное и вечное. Их источники (причины) укореняются в различных, конкретных сферах (в потустороннем мире, в свободной воле человека, в его физических или психических дефектах). Носители добра подлежат поощрению, вознаграждению, обладают правом на существование, носители зла (преступники), пресечению, наказанию, отказе в праве на существование. Зло преоборимо и подлежит полному уничтожению. Абсолютизация и поляризация (полная несовместимость) добра и зла, объективизация, т.е. придание категориям добра и зла объективно различного качества, укорененность добра и зла в конкретных объектах, уничтожимость (возможность полного устранения) зла — таковы исходные посылки определения исторически возникавших понятий преступности. Своего крайнего развития, создавшего угрозу уничтожения самого общества в целом, указанные посылки получили в рамках тоталитарно-идеологического определения преступности.
Сталинизм и гитлеризм. К началу двадцатого века два великих учения приобрели чрезвычайное социальное значение — теория эволюции Ч. Дарвина и концепция общественного развития К. Маркса. При видимом различии этих теорий (законы природы и законы общества) их характеризует ряд общих черт. Обе теории основаны на идее развития, движения от низшего, несовершенного к высшему, более совершенному. В обеих теориях это развитие подчиняется объективным, неумолимо действующим законам. Низшее обречено умереть, прекратить существование, высшее — развиться и процветать. В этом Дарвин и Маркс едины. Энгельс называл Маркса Дарвиным истории. Объективный ход истории, по Марксу, предрешал обреченность буржуазии, класса собственников как носителей зла, эксплуататоров, и возвышение, победу над ними пролетариев, отсутствие собственности у которых характеризовало их как носителей добра, во имя торжества которого следовало приносить любые жертвы. Тем самым оправдывалось создание и функционирование системы ГУЛАГ’а.
Естественный отбор и выживание наиболее приспособленных как принцип биологической эволюции Дарвина был трансформирован расизмом в теорию неравенства рас, борьба за выживание высшей расы приняла форму истребления низших, неполноценных рас. Теминология учения Дарвина: «выживание наиболее приспособленных», «селекция» получила свое кровавое истолкование в практике немецких лагерей смерти.
В одном случае (расовая теория) — развитию и процветанию подлежит высшая раса господ — сверхчеловеков, арийцев, во втором случае (теория классовой борьбы) — будущее принадлежит пролетариату. На исчезновение обречены (в первом случае) низшие расы (евреи, славяне), во втором — буржуазия, класс собственников. Это развитие не остановимо. Будущее принадлежит тысячелетнему рейху (в первом случае), коммунизму — во втором. Те, кто препятствуют такому движению, обречены на уничтожение, они самые опасные преступники («враги рейха» в первом случае, «враги народа» — во втором).
Для борьбы с такими преступниками в тоталитарных государствах были созданы карательные органы, превратившиеся в центральный государственный институт (гестапо в одном случае, НКВД — в другом). Преследовавшиеся цели имели столь тотальный (всеобъемлющий) характер (мировое господство арийской расы, коммунизм во всем мире), что приносимые при этом жертвы в расчет не могли быть приняты и не принимались. Число жертв и в том, и в другом случае исчисляется миллионами.
Подобная устремленность в тоталитарных идеологий в бесконечное будущее, к идеальной цели (по определению недостижимой) требовала, во-первых, приложения постоянных усилий для достижения великой цели (если цель достигнута — идеология и сами её носители более не нужны, тотальное господство теряет свое оправдание), и, во-вторых, такая устремленность требовала постоянной ориентации на все новых и новых врагов, преступников, препятствующих достижению великой цели.
Собственники как преступный класс. Вслед за разгромом после революции предпринимательского класса в России истреблению подверглась наиболее умелая, продуктивная часть крестьянства. Если в период первоначального накопления капитала высшей ценностью объявлялась частная собственность, обладание ею — высшей добродетелью, а её отсутствие — пороком и неимущие образовывали опасный, преступный класс, то здесь именно частная собственность объявлялась источником зла, носителями высшей добродетели объявлялись те, кто её не имеют, а собственники подлежали ликвидации и как класс и в индивидуальном качестве.
Вслед за уничтожением всех иных (кроме большевистской партии) оппозиционных групп и движений, террор распространился на саму партию в форме бесконечных чисток (в 1936–39 годах было арестовано более 1,2 миллиона членов ВКП (б) — половина всей партии), на армию, на само общество (карательные органы обязывались репрессировать установленный процент населения). Объектом террора стали и сами карательные органы, чьи сотрудники периодически истреблялись. Репрессии были подвергнуты целые народы, объявленные предателями.
Облик врага менялся, но сам факт враждебной деятельности, подлежащей подавлению, оставался, питая и оправдывая террор и тотальное господство. Так, только за период между январем 1937 г. и декабрем 1938 г. в стране было арестовано около 7 миллионов человек и около 5 миллионов уже находились в тюрьмах и лагерях. Из них расстреляны были 1 миллион и около 2-х миллионов умерли за эти годы в местах заключения. Академик А. Д. Сахаров приводит данные, согласно которым не менее 10–12 миллионов советских людей погибло в застенках НКВД от пыток и казней, в лагерях для ссыльных кулаков и так называемых «подкулачников» и членов их семей, в лагерях «без права переписки».
Неостановимость террора. Террор неостановим вне зависимости от количества жертв. Истребление евреев в Германии рассматривалось лишь как шаг к достижению тотального господства арийской расы. Так, первыми должны были быть уничтожены чистокровные евреи, затем — наполовину евреи, затем — носители четверти еврейской крови. За ними следовали представители иных низших рас, обреченных на уничтожение. Закон выживания наиболее совершенных представителей расы распространялся и на сам немецкий народ. Подверглись истреблению все душевнобольные. Затем подлежали ликвидации безнадежно больные, за тем — все семьи, в которых когда — либо были неизлечимо больные. Все люди, связанные браком, семейными или дружескими отношениями с иностранцами подлежали изгнанию из государства, партии, армии, экономики.
Был подготовлен проект указа Гитлера, по которому рентгеновскому обследованию подлежало все население Германии и тем семьям, в которых будут обнаружены страдающие заболеваниями сердца, легких, не будет позволено оставаться в обществе, иметь детей, а их судьбу будет решать фюрер (легко представить себе характер этих решений). Так объектом социальной селекции становилась значительная часть немецкого народа. Вереница врагов рейха была бесконечна, отбор избранных постоянен, террор не остановим.
Тоталитарные идеологии приобрели некоторые квази-религиозные черты — прежде всего — устремление к достижению абсолютного идеала, к созданию полностью совершенного общества (мир высшей расы, полный коммунизм). Стремление к совершенству (полнота построения коммунизма, чистота арийской раса) бесконечно, цель всегда впереди, в будущем. Подобное совершенство обещалось не в потустороннем мире, а на земле, поэтому на место религиозного наместника бога, обладающего высшим авторитетом, ставится земной (но также абсолютный) лидер, что воплотилось в одном случае в «Fuhrer — принципе» и в виде «культа личности» — в другом. Они были носителями высшей, не подлежавшей сомнению правды и абсолютной верховной власти.
Указанные черты тоталитарно-идеологического определения преступности показывают его существенное отличие от всех предшествующих определений преступности.
Начав с преследования сознательных противников и гитлеровского, и сталинского режима, террор развернулся во всю силу именно после подавления таких противников и в этом проявляется его подлинная суть. Русский синоним слова «террор» — «ужас». Наведение ужаса на целое население наиболее эффективно в случае, когда террор непредсказуем, его объекты постоянно меняются, когда подвергнуться террору может любой. Но только террор поддерживает тотальное господство. Именно поэтому новым в тоталитарно-идеологическом определении преступности является не замена одного такого определения другим, а полный отказ от какого-либо определения. Преступным признавалось все, что объявлялось препятствующим движению к предустановленной цели; устранению, уничтожению — все, кто объявлялись стоящими на пути такого движения.
Тем самым выявилось обстоятельство серьезного социологического значения. Стало ясно, что, к сожалению, общество как социальный организм само по себе не обладает встроенным свойством, подобным инстинкту к выживанию, неостановимый террор способен привести общество к полному распаду (гитлеровский террор остановился с падением рейха, сталинский — со смертью диктатора). Стало очевидным также, что идея развития человечества по неким законам, которые могут быть познаны, идея развития от низшего, несовершенного общества к высшему, более совершенному (идея прогресса) — не только не оправдывает себя в ходе истории, но, более того, может послужить оправданием, основанием для причинения неисчислимых страданий и жертв во имя химеры общественного прогресса. Лучшее (более совершенное, гуманное, просвещенное, счастливое) общество не заготовлено в будущем для человечества. Оно есть продукт социальной деятельности людей, зависит от смысла и направления такой деятельности. Будущее — в руках самого человечества.
Преступность как знаковый символ. Лучшее, более совершенное и справедливое будущее человечеству не гарантировано, оно создается его собственными усилиями или им же и разрушается. Это происходит в случае, когда во имя догмы преобразования общества в соответствии с «познанными законами» (расовая теория, научный коммунизм) носители такой «истины» приступают к делу. В такой ситуации понятие преступности снабжает преобразователей ярлыком, меткой (стигмой), навешиваемой жертвам террора, развязываемого во имя достижения некой высшей цели.
Так понятие преступности становится знаковым символом времени. Оно возникает в рамках данной культуры, призвано защищать её ценности, отделяя зло от добра. По мере усиления абсолютизации и поляризации этих категорий, их объективизации (реификации, превращению в «вещь»), по мере укоренения добра и зла в конкретных источниках, в связи с провозглашением уничтожимости зла и полной победы абсолютного добра могут быть поставлены под угрозу самые основы общества.