Передача информации. 24 страница

– Специальное Анк-Морпоркское карри, – сказал господин Горифф. – Из желтого порошка карри, с большими кусками брюквы, зеленым горошком и разваренным кишмишем величиной с…

–…С яйцо! – восхищенно завершил Шнобби.

– Большое спасибо, – поблагодарил Колон. – А как поживает твой сын, господин Горифф?

– Он говорит, что вы стали для него примером, и когда он вырастет, то обязательно пойдет в стражники.

– А-а, это хорошо, – довольным голосом произнес Колон. – Господин Ваймс обрадуется. Передай ему…

– Он будет стражником в Аль-Хали, – поспешил уточнить Горифф. – Он сейчас там, у моего брата.

– О-о! Ну что ж… тоже неплохо. Э-э… спасибо за карри.

– А каким, по-твоему, мы стали для него примером? – спросил Шнобби, когда они продолжили свой путь.

– Ясное дело каким. Хорошим, конечно, – прочавкал Колон сквозь полупрожеванную умеренно-пряную брюкву.

– Ну да, разумеется.

Медленно жуя и еще медленнее переставляя ноги, они двинулись к докам.

– Вот собрался Бане письмо написать, – чуть позже сказал Шнобби.

– Да, но ведь… она думала, что ты женщина, Шнобби.

– Точно. И поэтому она увидела мое внутреннее я без… – Припоминая, Шнобби зашевелил губами. – Ну, без этого, которое наносное. Так Ангва говорит. Жених Баны скоро вернется с войны, ну и я подумал, надо бы проявить благородство, не мешать ее счастью.

–…И прально, а то вдруг он здоровенный амбал какой… – кивнул сержан Колон.

– Вот про это я и не думал, сержант.

Какое-то время они шли молча.

– Сейчас я совершаю очень, очень хороший поступок. Гораздо лучше многих моих прошлых поступков, – возобновил разговор Шнобби.

– Ага, – отозвался сержант Колон. И, помолчав, добавил: – Хотя в твоем случае это, конечно, нетрудно.

– Смотри, носовой платок, это она мне подарила.

– Очень мило, Шнобби.

– Настоящий клатчский шелк, вот как.

– Симпатичный.

– Я его никогда не буду стирать, сержант.

– Правильно. А потом поставишь в уголок комнаты, пусть себе стоит.

Капрал шумно высморкался в платочек.

– Может… тебе все-таки перестать его использовать? – с сомнением в голосе спросил Колон.

– С чего бы это? Он же еще очень даже неплохо гнется. – Шнобби продемонстрировал.

– Ну да, понятно. Глупо было спрашивать.

Флюгера над головой со скрипом завращались.

– Теперь я гораздо лучше понимаю женщин, – задумчиво произнес Шнобби.

Колон, человек сильно женатый, промолчал.

– Я тут встретил Верити Колотушку, – продолжал Шнобби, – встретил и говорю: может, прогуляемся вечерком, ну и что, что ты косая, мне это все равно, лишь бы человек был хороший, а еще у меня есть дорогие духи, если ты ими побрызгаешься, то никто и не почувствует, как от тебя воняет, а она и говорит: отвали – и как швырнется в меня угрем.

– Н-да, начало не слишком хорошее, – заметил Колон.

– Отличное начало, сержант, ведь раньше при виде меня она сразу начинала ругаться. А к тому же я угрем разжился, будет отличный ужин, так что, по-моему, я сделал большой шаг вперед.

– Может, и так. Кто знает. Главное – чтобы ты эти духи кому-нибудь поскорее подарил. А то, занюхав нас, люди сразу сворачивают в боковые улочки.

Ноги сами собой несли их к реке, так крылышки несут пчелу к манящему цветку. Выйдя туда, Колон и Шнобби одновременно уставились на клатчскую голову, покачивающуюся над мостовой.

– Ну и что, она ведь – деревянная, – сказал Колон.

Шнобби просто промолчал.

– А еще это часть национального наследия и все такое, – продолжил Колон, но уже как-то неуверенно, как будто не веря собственным словам.

Шнобби опять прочистил нос. На сие действо со всеми его аллегро и длительной кульминацией было затрачено изрядное время.

Сержант задумчиво покачал головой. Как ни крути, а кое-что изменилось. На некоторые вещи теперь смотришь совсем иначе…

– Знаешь, мне это заведение никогда не нравилось. Пойдем лучше в «Виноградную Горсть», а?

Шнобби утвердительно кивнул.

– А пиво здесь так просто моча, – заключил Колон.

Госпожа Сибилла поднесла носовой платок к самому лицу мужа.

– Плюнь! – приказала она.

После чего аккуратно стерла пятно с его щеки.

– Вот так… Теперь ты смотришься вполне…

–…По-герцогски, – мрачным голосом завершил Ваймс. – Что-то мне все это до боли напоминает. Некий мой прошлый жизненный опыт…

– Со всей этой беготней Конвивиум так, собственно, и не состоялся. – Госпожа Сибилла сняла с полы его камзола микроскопическую пылинку. – А его положено проводить.

– Кстати, мне казалось, герцоги вовсе не обязаны носить все эти дурацкие наряды.

– Дорогой, но я же тебе предлагала надеть официальные герцогские регалии.

– Ага, сейчас. Чтобы я да в белых шелковых чулках?

– А почему нет? Ноги у тебя имеются и…

– Пожалуй, я лучше буду придерживаться своего парадного мундира, – поспешил сказать Ваймс.

В комнату вбежал аркканцлер Чудакулли.

– Вы еще не готовы? Все ждут только тебя, лорд Ва…

– Зови меня сэр Сэмюель, – перебил его Ваймс. – К этому я почти что привык.

– Казначея с чердака уже сняли, так что, в общем, можно начинать. Ты, напоминаю, идешь самым первым…

Ваймс проследовал во главу процессии. Он чувствовал устремленные на него взгляды, слышал перешептывания. Интересно, можно ли вылететь из пэров? Надо бы уточнить. Хотя, судя по поступкам знаменитых лордов прошлого, для этого нужно совершить нечто действительно ужасное.

А памятник даже в набросках смотрится весьма неплохо. И с новыми учебниками истории тоже было интересно ознакомиться. Оказывается, творить историю легко. История – это то, что написано в книжках. Все очень просто.

– Итак, все просто преотличненько! – оглушительно провозгласил Чудакулли, перекрикивая шум толпы. – А теперь если мы все немедленно последуем за лор… за ком… за сэром Сэмюелем, то успеем вернуться прямо к обеду. Хор готов? На мантию никто никому не наступает? Тогда вперед!

Ваймс двинулся церемониально медленным шагом. Позади него раздалось многоногое шебуршание – это тронулась с места вся процессия. Какие-то проблемы обязательно возникнут, иначе и быть не может, когда дело касается публичных мероприятий, в которых принимают участие глухие старцы и глупые юнцы. Наверняка кое-кто уже шагает не в ту сторону.

На площади Сатор процессию встретила толпа – насмешками, кишечными шумами, а также восклицаниями типа: «Зырь, зырь, это чо, типа, он самый?» – традиционной реакцией толпы на подобного рода мероприятия. Правда, раздалась парочка приветственных криков.

Он смотрел прямо перед собой.

Шелковые чулки. С подвязками. Хоть от этого удалось отделаться. Он на многое готов ради Сибиллы, но если в перспективе их отношений маячат подвязки… в общем, он согласен иметь с ними дело, но только на Сибилле. А еще все твердят, что он должен носить пурпурный плащ, отороченный дурностаем. Об этом тоже могут забыть.

Целый мучительный час он провел в библиотеке. Весь этот бред насчет позолоченных набалдашников и шелковых чулок – настоящий болотный газ. Традиция? Он им покажет традиции! Насколько ему известно, настоящие герцоги вообще не вылезали из кольчуг, заляпанных кровью, предпочтительно чужой…

В толпе завопили. Дернув головой в сторону крика, Ваймс увидел дородную женщину. Сидя на земле, она размахивала руками и кричала.

–…Спер мою сумочку! А свою воровскую бляху так и не показал!

Процессия остановилась. Ваймс уставился на человечка, быстро пересекающего Саторскую площадь.

– Сидни Карманс? А ну стоять! – заорал он и сорвался с места.

Разумеется, лишь очень немногие знают, как именно свершается Традиция. Самой ее природе присуща некая таинственная нелепость: когда-то существовала веская причина, почему в мясленицу полагалось гулять именно с букетом розовых примул, теперь же вы их покупаете потому, что… так положено. Кроме того, интеллектуальный уровень существа, известного под названием «толпа», равняется корню квадратному из числа составляющих ее людей.

Ваймс побежал, поэтому университетский хор бросился за ним. А те, кто шел следом за хором, вдруг оказались перед гигантской прорехой, и их естественной реакцией стало заполнить эту дыру. А дальше все бежали, потому что все бежали.

Время от времени кто-нибудь из тех, чье сердце, легкие или ноги яростно протестовали против подобных испытаний, издавал скорбный стон. Периодически над толпой разносился очередной рев аркканцлера – глава Незримого Университета пытался противостоять людским массам, но его каждый раз роняли головой прямо о булыжную мостовую.

А вор-подмастерье Сидни Карманс бежал, потому что, бросив взгляд через плечо, вдруг увидел, что на него несется махина всего анк-морпоркского общества. Этого зрелища неокрепшая психика юноши не могла выдержать.

И Сэм Ваймс бежал. Он сорвал плащ, зашвырнул куда-то шляпу с плюмажем и бежал, бежал…

Потом его ждут неприятности. Ему придется отвечать на вопросы. Но все это потом – а сейчас, восхитительная в своей простоте, чудесная в своей чистоте и, хочется надеяться, не имеющая конца, под чистым небом, в юном, незапятнанном мире… сейчас была только погоня.

^[1] Ладони располагаются под прямым углом одна к другой и не столько хлопают, сколько выразительно прикладываются друг к другу, в то время как аплодирующий сверлит взглядом аудиторию, словно бы говоря: «Сейчас последуют бурные аплодисменты, или вся школа останется на дополнительные занятия».

^[2] Здесь и далее подобное выделение текста соответствует псевдоарабским письменам – прим. ред.

^[3] Типично женский жест.

^[4] Вероятность того, что человек ни в чем не виновен, даже не рассматривалась.

^[5] Термин, изобретенный Деверхом Будтом^[5][5].

^[6] Простая, так называемая гражданская одежда представляла собой проблему. Колон и Шнобби большую часть своих жизней провели в доспехах. Единственный костюм Колона был куплен мужчиной десятью годами моложе и вдвое меньшим в обхвате, так что при малейшем движении швы начинали угрожающе трещать. Что же касается Шнобби, то воплощением его представления о простой народной одежде был украшенный лентами и колокольчиками наряд – во всяком случае, именно такие одеяния носили на занятиях Анк-морпоркского общества песни и пляски, в котором он, Шнобби, состоял. Так что, когда парочка шла по улице, за ними хвостом бежали ребятишки – посмотреть, где будет представление.

^[7] Констебль Посети-Неверующего-С-Разъяснительным-Буклетом был хорошим стражником. Ваймс часто это повторял, а в устах Ваймса такая фраза служила выражением высочайшей оценки. Посети был омнианином и как таковой питал почти патологический интерес к евангелической религии. Большую часть жалованья он тратил на религиозные буклеты, и дома у него даже стоял миниатюрный печатный станок. Результаты работы раздавались всем заинтересованным, а также незаинтересованным лицам. Никто – в том числе и Детрит – не мог разогнать толпу с такой скоростью, с какой это проделывал он. А в выходные констебль Посети обходил улицы вместе со своим другом и коллегой, которого звали Порази-Неверующего-Ловкими-Аргументами. Неверующие упорствовали, и до сих пор обратить не удалось никого, однако констебль Посети не сдавался. Ваймс считал, что где-то глубоко в душе констебль Посети – очень даже неплохой человек, однако до серьезной исследовательской работы у командора все никак не доходили руки.

^[8] И следовательно, не может быть официально ограблен. В Анк-Морпорке практиковался очень простой и незатейливый подход к идее страхования: посредников устраняли в буквальном смысле этого слова.

^[9] Согласно традиции, веками взращиваемой военными стратегами определенного типа, главный показатель успешности военных действий – гигантские потери. Ну а если их несет противная сторона, это уже полный триумф.

^[10] Одно из универсальных правил счастья гласит: «Остерегайся всякого полезного приспособления, если оно весит меньше, чем инструкция по его использованию».

^[11] Придумывание имен было единственной сферой, в которой гений Леонарда Щеботанского демонстрировал свое полное бессилие.

^[12] Последнее, правда, не относилось к Сидни Кривобоксу – ему даже платили два доллара в день из городских фондов, чтобы он ходил с мешком на голове. Вовсе не из-за какой-то особой уродливости, просто любой человек, невзначай встретившийся с Кривобоксом, проводил остаток дня с неприятным ощущением, что ходит вверх ногами.

^[13] Плюс опять же Сидни Кривобокс.

^[14] Любой жонглер скажет вам, что жонглировать одинаковыми предметами гораздо легче, чем объектами разных форм и размеров. Это справедливо даже в отношении работающих цепных пил – хотя, разумеется, когда жонглер упускает первую цепную пилу, это лишь НАЧАЛО его проблем. Остальные не замедлят последовать.

^[15] Это небольшое отступление поможет более наглядно представить внешность капрала Шноббса.

^[16] А также господином Харрисом из клуба «Голубой Кот». Его появление вызывало серьезные споры в Гильдии, члены которой сразу разглядели в нем будущего конкурента, но госпожа Лада переломила оппозицию, заявив, что все противоестественное совершенно естественно.

^[17] А еще этот шум очень раздражает мужчин, которым кажется, что смеются именно над ними.

^[18] Разумеется, к волшебникам это не относится, поскольку им не позволяется иметь внуков.

Передача информации.

Общая схема передачи информации включает в себя отправителя информации, канал передачи информации и получателя информации (рис. 12.1). Если производится двусторонний обмен информацией, то отправитель и получатель информации могут меняться ролями.

Рис. 1. Канал обмена информацией.

Основной характеристикой каналов передачи информа­ции является их пропускная способность (скорость передачи информации). Пропускная способность канала равна количеству информации, которое может передаваться по нему в единицу времени.

Обычно пропускная способность измеряется в битах в секунду (бит/с) и кратных единицах Кбит/с и Мбит/с. Однако иногда в качестве единицы измерения используется байт в секунду (байт/с) и кратные ему единицы Кбайт/с и Мбайт/с.