Все ниже 2 страница

Один из червей решает обвиться вокруг торакса самки, она сухо щелкает мандибулами и разрезает его на множество кусочков, каждый из которых, извиваясь, уползает в свою сторону. Другие черви тоже хотят поиграть и закручиваются вокруг лапок, голов муравьев. Особенно невыносимо прикосновение к усикам. Все трое одновременно готовятся к стрельбе и выпускают кислоту на безобидных аскарид. Еще мгновение, и пол покрыт дергающимися телами цвета охры, словно продолжающими бросать муравьям вызов.

Троица переходит в галоп.

Когда они успокаиваются, № 103683 показывает друзьям новую анфиладу коридоров, которую нужно пройти. Чем дальше они идут, тем неприятней становится запах, но они привыкают к нему все больше и больше. Ко всему привыкаешь. Солдат показывает на стену и говорит, что копать надо здесь.

Это старые компостные санитарные пункты, место встречи совсем рядом. Мы любим здесь собираться, здесь спокойно.

Они затевают игру «пройди сквозь стену». Выйдя с другой стороны, друзья попадают в большой зал, где пахнет экскрементами.

Тридцать солдат, присоединившихся к ним, уже действительно здесь и ждут их. Но чтобы поговорить с ними, надо хоть немного уметь собирать головоломки, потому что солдаты разорваны на кусочки. И головы лежат далеко от тел…

Троица растерянно оглядывает зал. Кто же мог убить их здесь, у подножия Бел-о-кана?

«Это кто-то, кто пришел снизу», – выделяет самец № 327.

«Не думаю», – возражает самка № 56, но предлагает ему тем не менее углубиться в почву.

Самец вонзает мандибулы в землю. Он чувствует боль. Внизу – скала.

«Огромная гранитная скала, – уточняет чуть позже № 103683, – это дно, твердый пол Города. И она очень толстая и широкая. Мы ни разу не дошли до краев».

В конце концов, может быть, это дно мира. И тут появляется странный запах. Кто-то входит в зал. Кто-то, кто сразу вызывает у них симпатию. Нет, это не муравей Племени, это насекомое ломешуза.

Еще совсем личинкой № 56 слышала, как Мать говорила об этом насекомом:

«Никакое удовольствие не может сравниться с наслаждением, получаемым от нектара ломешузы. Ее секреция удовлетворяет все физические желания, разрушает самую твердую волю».

Выпив этого нектара, перестаешь чувствовать боль, страх и теряешь разум. Муравьи-наркоманы, потерявшие свою поставщицу зелья, всегда покидают Город в поисках новых доз. Они больше не едят и не пьют, они бредут до изнеможения. Потом, если они не находят новой ломешузы, они обнимают какую-нибудь былинку и умирают так, в конвульсиях невыносимой ломки.

Дитя № 56 однажды спросило, почему же этому бедствию разрешен вход в Город, ведь термиты и пчелы, со своей стороны, уничтожают их беспощадно. Мать ответила, что есть два способа бороться с бедой: либо ты ее избегаешь, либо проходишь через нее. И второй способ не всегда худший. Секреция ломешузы, в маленьких дозах или смешанная с другими субстанциями, – прекрасное лекарство.

Самец № 327 подходит первым. Завороженный божественным ароматом, исходящим от ломешузы, он лижет волоски на ее брюшке. Они истекают галлюцинаторным нектаром.

Удивительно: брюшко отравительницы с двумя длинными волосками в точности повторяет форму муравьиной головы с двумя усиками!

Самка № 56 тоже подбегает, но она не успевает полакомиться. Свистит залп кислоты.

№ 103683 прицелился и выстрелил. Сожженная ломешуза корчится от боли. Солдат в двух словах объясняет, почему он так поступил.

«То, что это насекомое находится на такой глубине – ненормально. Ломешузы не умеют рыть землю. Кто-то специально привел ее сюда, чтобы помешать нам идти дальше! Здесь что-то спрятано».

Самец и самка пристыжены и одновременно восхищены проницательностью своего товарища. Все трое долго ищут. Они переворачивают гравий, обнюхивают самые дальние закоулки зала. Мало что достойно внимания. Но в конце концов они обнаруживают знакомый затхлый запах. Легкий запах убийц скальных камней. Едва ощутимый, всего две или три молекулы, но этого достаточно. Он исходит из этого угла. Прямо из-под этого небольшого камня. Они отодвигают камень и обнаруживают секретный ход. Еще один.

Но у него есть потрясающая особенность: он прорыт не в земле и не в дереве. Он пробит в гранитной скале! Никакие мандибулы не справятся с этим камнем.

Коридор довольно широк, но троица спускается осторожно. После недолгого перехода друзья попадают в просторный зал, полный провизии. Мука, мед, зерно, всевозможное мясо… в невероятном количестве, можно прокормить весь Город в течение пяти спячек! И от всего этого исходит тот же запах скальных камней, что и от их преследователей.

Кто же здесь тайком спрятал все это богатство? И поставил ломешузу в качестве сторожа! Никогда ни о чем подобном не было слышно между усиками Племени… Друзья основательно подкрепляются, потом соединяют свои усики, чтобы подвести итог. Дело становится все более и более темным. Секретное оружие, уничтожившее первую экспедицию, воины с особым запахом, везде нападающие на них, ломешуза, тайник с провизией под основанием Города… Это уже выходит за пределы гипотезы о наемных шпионах на службе у карликов. Или тогда эти шпионы чертовски хорошо все организовали!

У № 327 и его друзей не хватает времени углубиться в размышления. В глубинах Города что-то глухо подрагивает. Бум, бум, бум-бум, бум, бум, бум-бум! Наверху рабочие барабанят брюшками по полу. Это что-то серьезное. Это тревога второй степени. Троица не может игнорировать призыв. Лапки друзей автоматически разворачиваются. Их тела, движимые неодолимой силой, уже спешат воссоединиться с Племенем.

Хромой, на расстоянии наблюдавший за ними, облегченно вздыхает. Уф! Они ничего не нашли…

В конце концов, так как ни мать, ни отец не поднимались из погреба, Николя решил известить полицию. В комиссариате появился изголодавшийся ребенок с красными глазами и рассказал о том, что его мама с папой исчезли в подвале, что, скорее всего, их сожрали крысы или муравьи. Двое изумленных полицейских пошли за ним к подвалу дома № 3 по улице Сибаритов.

Разум (продолжение): Опыт повторяется, теперь он записывается на видеокамеру. Объект: другой муравей того же вида, из того же муравейника.

Первый день: муравей тянет, толкает и кусает соломинку без всякого результата.

Второй день: без изменений.

Третий день: есть! Он что-то придумал. Он тянет соломинку, раздувает брюшко и упирается им в отверстие, потом перехватывает соломинку и начинает заново. Так, маленькими толчками, он медленно вытягивает соломинку из отверстия.

Вот как это произошло…

Эдмон Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»

Тревога дана по причине необычайного события. Ла-шола-кан, дочерний Город на западе, был атакован легионами муравьев-карликов. Значит, они решились снова это сделать…

Теперь война была неминуема.

Уцелевшие муравьи, сумевшие прорваться через кольцо шигаепунцев, рассказывают что-то невероятное. По их версии, дело обстояло так:

В семнадцать градусов тепла длинная ветка акации приблизилась к главному входу Ла-шола-кана. Ветка, ненормально подвижная. Она одним ударом вошла во вход и обрушила его… вращаясь!

Стража вышла, чтобы атаковать копающий неопознанный объект, но была полностью уничтожена. Затем, застыл от страха, все стали ждать, пока ветка утихомирится. Но этого не случилось.

Ветка снесла купол, как будто это был розовый бутон, она промела все коридоры. Солдаты тщетно стреляли изо всех сил, кислота не действовала на растительного агрессора.

Лашолаканцы изнемогали от ужаса. Потом, наконец, все прекратилось. На два градуса тепла наступила передышка, а затем появились легионы карликов, продвигавшиеся боевым шагом.

Отразить первую атаку развороченному Городу было трудно. Потери исчислялись десятками тысяч. Уцелевшие, в конце концов, укрылись в корне сосны и держат осаду. Но они долго не простоят, у них нет никаких продуктовых запасов, и бои уже идут в древесных артериях запретного Города.

Ла-шола-кан является частью Федерации. Бел-о-кан и все соседние дочерние Города должны его спасти. Приказ о выступлении был дан еще до того, как усики приняли окончание первого рассказа о драме. Кто там еще говорит, что надо отдохнуть, набраться сил? Первая весенняя война началась.

Пока самец № 327, самка № 56 и солдат № 103683 бегут вверх по этажам, все вокруг них кипит.

Кормилицы спускают яйца, личинок и куколок на минус сорок третий этаж. Доильщики тли прячут свой зеленый скот на самое дно Города. Крестьяне готовят измельченные продуктовые запасы, могущие служить солдатским пайком. В залах военных каст артиллеристы до отказа наполняют брюшки муравьиной кислотой. Бойцы ближнего боя затачивают мандибулы. Наемники строятся в тесные легионы. Самцы и самки укрываются в своих кварталах.

Прямо сейчас атаковать нельзя, еще слишком холодно. Но завтра утром, с первыми лучами солнца, война забушует.

Самый толстый из двух полицейских обнял мальчика за плечи.

– Значит, ты совершенно уверен? Они там?

Измученный ребенок молча высвободился. Инспектор Гален склонился над лестницей и громко и смешно крикнул: «О-о!» Ему ответило эхо.

– Похоже на то, что там действительно глубоко, – сказал он. – Так просто спускаться нельзя, нужно оборудование.

С озабоченным видом комиссар Билшейм прижал пухлый палец к губам.

– Естественно. Естественно.

– Я пойду спасателей позову, – сказал инспектор Гален.

– Хорошо, я пока поговорю с малышом.

Комиссар показал на сломанный замок.

– Это твоя мама сделала?

– Да.

– Скажите-ка, шустрая у тебя мама. Я знаю немногих женщин, которые умеют паяльной лампой взламывать бронированные двери… И не знаю ни одной, которая могла бы прочистить раковину.

Николя было не до шуток.

– Она хотела найти папу.

– Да, правда, извини меня… Сколько времени они там внизу?

– Два дня.

Билшейм почесал нос.

– А зачем твой папа туда спустился, ты знаешь?

– Сначала чтобы найти собаку. Потом – не знаю. Он купил кучу металлических щитков и унес их вниз. А потом он купил много книг про муравьев.

– Про муравьев? Естественно, естественно.

Комиссар Билшейм, изрядно озадаченный, пробормотав еще несколько раз свое «естественно», ограничился покачиванием головы. Дело принимало скверный оборот. Он его не чувствовал. Он не в первый раз сталкивался с «особыми» случаями. Можно даже сказать, что ему систематически подпихивали все «глухие» дела. Это объяснялось, несомненно, одним из главных свойств Билшейма: он внушал сумасшедшим уверенность, что те наконец встретили понимающего собеседника.

Это был природный талант. Когда он был еще совсем маленьким, одноклассники поверяли ему все свои сомнения. И Билшейм с умным видом кивал головой, смотрел на своего товарища и не говорил ничего, кроме «естественно». Это всегда проходило на ура. Мы усложняем себе жизнь, произнося замысловатые фразы и комплименты, чтобы произвести впечатление или соблазнить собеседника. Билшейм понял, что простого слова «естественно» совершенно достаточно. Так раскрывается еще одна тайна межчеловеческого общения.

Феномен был тем более любопытным, что юный Билшейм, который практически все время хранил молчание, завоевал в своей школе репутацию златоуста. Его даже просили выступить на выпускном вечере в конце года.

Билшейм мог бы стать психиатром, но униформа имела над ним магнетическую власть. Белый халат в его глазах не выдерживал с ней никакого сравнения.

В этом спятившем мире полиция и армия были в конечном итоге знаменем тех, кто «не поддавался». Билшейм, хоть и считал, что понимает собеседников, на самом деле ненавидел тех, кто воспринимал все вкривь и вкось. Какие-то ненормальные! А больше всего его раздражали люди, которые в метро во всеуслышание вещают о том, как им только что не повезло: не терпится, видать, пережить невезение заново. Когда Билшейм пришел в полицию, его дар быстро заметило начальство. Ему стали беспрестанно сплавлять все «необъяснимые» случаи. Как правило, они таковыми и оставались, но он ими занимался, и это было уже немало.

– Да и потом есть спички!

– А при чем тут спички?

– Если хочешь найти решение, из шести спичек надо сделать четыре треугольника

– Найти какое решение?

– «Способ думать по-другому». Так говорил папа.

– Естественно.

На этот раз мальчик взорвался:

– Нет, не «естественно»! Надо найти геометрическую форму, включающую четыре треугольника. Муравьи, дядя Эдмон, спички – все связано.

– Дядя Эдмон? Кто это дядя Эдмон?

Николя оживился.

– Тот, который написал «Энциклопедию относительного и абсолютного знания». Но он умер. Может быть, из-за крыс. Это крысы убили Уарзазата.

Комиссар Билшейм вздохнул. Есть отчего прийти в отчаяние! Кто же вырастет из этого пацана? Как минимум алкоголик. Инспектор Гален вернулся наконец со своими пожарными. Билшейм посмотрел на Галена с гордостью. Вот это боец! Его даже подгонять не надо! Истории с сумасшедшими его возбуждали. Чем дело было запутанней, тем больше оно его захватывало.

Билшейм понимающий и Гален-энтузиаст составляли официальную бригаду по расследованию «глухарей» с психами. Их уже посылали заняться старушкой, которую сожрали ее собственные кошки, проституткой, душившей клиентов языком, каким-то малышом, отрубавшим головы мясникам…

– Ну, ладно, шеф, – сказал Гален, – вы оставайтесь здесь, а мы ныряем и доставляем их вам на надувных носилках.

В своей брачной ложе Мать прекратила откладывать яйца. Она поднимает один усик и просит всех выйти. Ее служанки исчезают.

Бело-киу-киуни, живой половой орган Города, обеспокоена.

Нет, она не боится войны. Она уже и выиграла, и проиграла около пятидесяти войн. Ее тревожит другое. Эта история с секретным оружием. Эта вертящаяся и сносящая купол ветка акации. Она не забыла рассказ самца № 327 про двадцать восемь воинов, умерших, не успев даже встать в боевой порядок... Можно ли от такого вот так вот взять и отмахнуться?

Тем более сейчас.

Но что же делать?

Бело-киу-киуни вспоминает, что однажды она уже сталкивалась с «необъяснимым секретным оружием». Это было во время войн с термитниками Юга В один прекрасный день ей объявили, что подразделение из ста двадцати солдат не уничтожено, а «обездвижено»! Все просто обезумели от ужаса. Муравьи решили, что уже никогда не победят термитов, что теперь у врага решающий технологический перевес.

Послали разведчиков. Термиты действительно взяли на вооружение артиллеристов-харкунов клея. Назутитермов. Они стреляли на расстояние в две сотни голов клеем, который обездвиживал лапки и челюсти солдат.

Федерация долго размышляла, но потом нашла защиту – идти в атаку, закрываясь сухими листьями. Тогда и произошла знаменитая битва Сухих Листьев, выигранная белоканскими войсками…

На сей раз, правда, это не термиты-недотепы, а карлики, чьи ум и живость уже не раз вводили всех в заблуждение. Кроме того, секретное оружие казалось особенно разрушительным.

Мать нервно потеребила свои усики.

Что она наверняка знала о карликах?

И мало, и много.

Они высадились в их районе около ста лет назад. Сначала появилось лишь несколько разведчиков. Они были такие маленькие, что никто не встревожился. Затем пришли караваны, неся в лапках яйца и провизию. Первую ночь они провели под корнем большой сосны.

Наутро половину из них сожрал голодный еж. Выжившие ушли на север, где устроили походный лагерь, невдалеке от территории черных муравьев.

В Федерации все сказали себе, «что это их личное дело, их и черных муравьев». У некоторых даже совесть была нечиста из-за того, что они оставили таких тщедушных малышей на съедение здоровым черным муравьям.

Но тем не менее карликов не перебили.

Их постоянно встречали на севере, они тащили соломинки и маленьких насекомых. А вот кого больше не встречали, так это… здоровых черных муравьев.

До сих пор неизвестно, что же там произошло, но белоканские разведчики сообщили о том, что отныне карлики занимали все поселение черных муравьев. В Федерации это известие восприняли равнодушно, даже с юмором. «Так и надо этим задавакам – черным муравьям», – раздавались запахи в коридорах. И потом, не будет же могучая Федерация беспокоиться из-за ничтожных малышей.

Правда, вслед за муравейником черных муравьев, карлики заняли пчелиный улей в шиповнике… Затем последний термитник на севере и поселение красных ядовитых муравьев, в свою очередь, перешли под знамена карликов!

Прибывавшие в Бел-о-кан и пополнявшие стан наемников беглецы рассказывали, что карлики используют самую передовую военную стратегию. Например, они заражали источники воды ядом редких цветов.

Но никто все еще всерьез не тревожился. И только после поражения в прошлом году Города Низиу-ни-кана в два градуса тепла, Федерация наконец отдала себе отчет в том, что имеет дело с несокрушимым противником.

Но если рыжие недооценили карликов, то и карлики не поняли истинное значение рыжих. Низиу-ни-кан был очень маленьким Городом, но он был связан с Федерацией. На следующий день после победы карликов двести сорок легионов по две тысячи двести солдат в каждом разбудили их фанфарами. Исход битвы был ясен, но это не помешало карликам драться с ожесточением. Да с таким, что Федеральным войскам понадобился целый день, чтобы войти в освобожденный Город. Тогда и обнаружилось, что карлики поселили в Низиу-ни-кане не одну, а… двести королев. Это поразило всех.

Наступательная армия: Муравьи – единственные социальные насекомые, содержащие наступательную армию.

Термиты и пчелы, менее рафинированные виды, лояльные монархисты, используют своих солдат только для защиты Города или для охраны отправляющихся в далекие экспедиции рабочих. Термитники или ульи, ведущие завоевательные войны, встречаются сравнительно редко. Но тем не менее такое случается.

Эдмон Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»

Пленные королевы-карлики рассказали о своей истории и обычаях. История их была удивительная.

Они говорили о том, что раньше карлики жили в другой стране, находящейся на расстоянии в миллиарды голов от этих мест.

Страна эта сильно отличалась от леса Федерации. Там росли огромные фрукты, очень яркие и очень сладкие. Кроме того, там не было зимы и потому не приходилось залегать в спячку. В этой сказочной земле карлики построили Ши-гае-пу – «старый» Город, происходивший от очень древней династии. Город этот раскинулся у подножия олеандра.

Так случилось, что однажды олеандр и песок, его окружавший, вытащили из земли и перенесли в деревянный ящик. Карлики попытались убежать из ящика, но тот был установлен внутри огромного, очень твердого сооружения. И когда они добрались до границ этого сооружения, то свалились в воду. В бескрайнюю соленую воду.

Много карликов утонуло, пытаясь добраться до земли своих предков, но большинство решили, что делать нечего, надо выживать на этом огромном и твердом сооружении, окруженном морской водой. Так продолжалось много дней и ночей.

Благодаря органу Джонстона карлики чувствовали, что очень быстро перемещаются на невиданное расстояние.

Мы пересекли сотню магнитных барьеров земли. Куда мы двигались? Сюда. Нас высадили вместе с олеандром. И мы открыли этот мир, его экзотические фауну и флору.

Перемены разочаровывали. Фрукты, цветы, насекомые были меньше, цвета – бледнее.

Карлики покинули родную страну – красную, желтую, синюю, чтобы попасть в мир зеленого, черного и коричневого. Они променяли радугу на пастельные тона.

И потом здесь были зима и холод, сковывавшие буквально все. Дома карлики даже не знали о том, что на свете бывает холод, они страдали только от жары!

Карлики начали придумывать, как бороться с холодом, и нашли два самых эффективных метода объедаться сахаром и обмазываться слюной улиток.

Сахар можно было добывать из фруктозы клубники, ежевики и вишни. Чтобы достать жир, переселенцы извели под корень всех местных улиток.

Обычаи у карликов, кстати, тоже были удивительными: у них не было ни крылатых самцов и самок, ни брачных полетов. Самки занимались любовью и откладывали яйца у себя дома, под землей. Таким образом, каждый Город карликов обладал не единственной производительницей, а многими сотнями. Это давало им серьезное преимущество: мало того, что рождаемость у них была выше, чем у рыжих, они были значительно менее уязвимы. Чтобы обезглавить Город рыжих муравьев, достаточно было убить королеву, а Город карликов мог возродиться, пока оставалась в живых хотя бы одна самка.

К тому же у карликов был совсем другой взгляд на освоение территорий. В то время как рыжие, благодаря брачным полетам, приземлялись как можно дальше, чтобы потом соединиться тропинками с сияющей империей Федерации, карлики продвигались сантиметр за сантиметром, расширяя территорию центральных Городов.

Даже их скромные габариты служили им во благо. Им нужно было очень мало калорий, чтобы набраться сил и напитать разум. Быстрота их реакции поражала. Например, во время сильного дождя, в то время, пока рыжие сбивались с ног, спасая стада тли и последние яйца из затопленных коридоров, карлики уже давно сидели в дупле сосны, перетащив туда все свои сокровища…

Бело-киу-киуни ерзает, словно для того, чтобы прогнать тревожные мысли. Она сносит два яйца, двух солдат. Рядом нет кормилиц, чтобы их унести, а королева голодна. И она жадно поедает их. Это отличный белок.

Она дразнит хищное растение. Заботы снова навалились на нее. Единственный способ противостоять секретному оружию – изобрести другое, еще более совершенное и страшное. Рыжие муравьи последовательно открыли муравьиную кислоту, изобрели щиты из листьев, ловушки с клеем. Надо просто найти еще что-то. Оружие, которое поразит карликов ужасом, которое будет страшнее их разрушительной ветки!

Королева выходит из ложи, встречает солдат и разговаривает с ними. Она хочет созвать совещание, чтобы ее подданные размышляли о том, как найти секретное оружие против секретного оружия карликов. Племя одобрительно откликается на ее призыв. Везде солдаты и рабочие собираются в кучки, от трех до пяти муравьев. Соединяя усики треугольником или пятиугольником, они производят сотни абсолютных связей.

– Осторожно, я останавливаюсь! – сказал Гален, боясь, что восемь саперов-спасателей свалятся ему на спину.

– Как же тут темно! Передайте мне лампу посильнее.

Он обернулся, ему протянули большой фонарь. Выглядели спасатели не очень-то уверенно. А у них ведь были кожаные куртки и шлемы. Как Гален не сообразил надеть что-нибудь более подходящее для такой экспедиции, чем обычный пиджак!

Они осторожно спускались. Инспектор, впередсмотрящий группы, тщательно освещал каждый закоулок, перед тем как сделать шаг. Так было медленней, но надежней.

Пучок света выхватил из темноты надпись, выгравированную на своде, на высоте глаз:

Посмотри сам вглубь себя,

Если ты усердно не очистил себя,

Свадьба химикалий нанесет тебе вред.

Горе тому, кто задержится там.

Отступись, неуверенный в своих силах.

Ars Magna

– Вы видели? – сказал спасатель.

– Подумаешь, нацарапал кто-то сто лет назад… – махнул рукой инспектор Гален.

– Чертовщина какая-то…

– Во всяком случае, похоже, что тут очень глубоко.

– А где там об этом написано?

– Да нет, лестницу видите? Можно подумать, что внизу километры ступенек.

Они снова стали спускаться. Они должны были уже находиться метров на полтораста ниже уровня Города. А лестница все заворачивала. Как пропеллер у винтового самолета. У мужчин закружилась голова. Лестница уходила все глубже и глубже.

– Так может продолжаться бесконечно, – проворчал спасатель. – Мы на спелеологов не обучались.

– А я-то думал, что надо просто кого-то вытащить из подвала, – сказал другой, тот, что нес надувные носилки. – Жена ждала меня к ужину к восьми часам, а сейчас уже десять. То-то она небось распсиховалась!

Гален подтянул дисциплину в войске:

– Послушайте, ребята, сейчас мы уже ближе ко дну, чем к поверхности, осталось совсем немного. Ну не бросать же все на полдороге.

В действительности же они не проделали и десятой доли пути.

Через долгие часы АС при температуре, близкой к пятнадцати градусам тепла, группа желтых муравьев-наемников выделила идею, которую остальные нервные центры вскоре признали лучшей.

Так случилось, что в Бел-о-кане много солдат-наемников особого вида, «щелкунчиков». У этих солдат объемные головы и длинные режущие мандибулы, позволяющие им дробить даже самые твердые зерна. Но вот в бою они пасуют, потому что лапки у них коротковаты для тяжелых туловищ.

К чему им с трудом тащиться к месту схватки, где проку от них чуть? Рыжие применяли их в хозяйственных работах, например, для разрезания толстых соломинок. Желтые же муравьи считали, что из этих толстых увальней можно сделать бьющее без промаха оружие. Достаточно посадить их на плечи шести маленьким проворным рабочим!

Так «щелкунчики», направляя запахом свои «живые ноги», могут на большой скорости обрушиться на противника и изрубить его на куски длинными мандибулами. Несколько объевшихся сахаром солдат тренируются в солярии. Шесть муравьев поднимают «щелкунчика» и бегут, пытаясь двигаться в ногу. Получается у них вроде бы неплохо.

Город Бел-о-кан изобрел танк.

Они не вернулись.

На следующий день газеты пестрели заголовками: «Фонтенбло – Восемь спасателей и один инспектор полиции таинственным образом исчезли в подвале».

При лиловых рассветных отблесках зари муравьи-карлики, окружающие запретный Город Ла-шола-кан, готовятся дать сражение. Рыжие, запертые в своем корне, голодны и обессилены. Они долго не продержатся.

Бой возобновляется. После долгой перестрелки кислотой карлики завоевывают еще два перекрестка. Изъеденное выстрелами дерево извергает из себя трупы осажденных солдат.

Последние рыжие на исходе сил. Карлики продвигаются в Город. Снайперы, спрятавшиеся в углублениях на потолке, не могут их задержать.

Брачная ложа уже где-то близко. В ее глубине королева Лашо-ла-киуни начинает останавливать биенье своего сердца. Все кончено.

Но вдруг самые передовые отряды карликов улавливают запах тревоги. Снаружи что-то происходит. Они поворачивают назад.

Там, на холме Маков, нависающем над Городом, они различают среди красных цветов тысячи черных точек.

Белоканцы в конце концов решились атаковать. Что ж, тем хуже для них. Карлики посылают гонцов, мошек-наемников, предупредить центральный Город.

Все мошки несут одну и ту же феромону:

«Они атакуют. Посыпайте подкрепления на восток, чтобы взять их в тиски. Готовьте секретное оружие».

Жар первого солнечного луча, пробившегося сквозь облака, подтолкнул белоканцев к решению: надо атаковать! Восемь часов три минуты белоканские легионы вихрем спускаются с холма, огибают траву, переползают через камешки. Миллионы солдат бегут с раскрытыми мандибулами. Зрелище впечатляющее.

Но карлики не испугались. Они предвидели, что противник может пойти в наступление. Накануне они выкопали в земле множество глубоких ям. Они зарылись в них, торчат одни мандибулы, тела защищены песком.

На этой линии обороны карликов атака рыжих захлебывается. Федеральные войска фехтуют с воздухом, а не с противником, который повернулся к ним защищенной стороной. Нет возможности отрезать ему лапки или оторвать брюшко.

И вот тогда основные силы пехоты Ши-гае-пу, разместившиеся неподалеку под укрытием сатанинского гриба, переходят в контратаку и берут рыжих в клещи.

Если белоканцев миллионы, то шигаепунцев – десятки миллионов. На одного рыжего солдата приходится как минимум пятеро карликов, не говоря уже о воинах, забившихся в ямы и укорачивающих все, до чего дотягиваются их мандибулы. Удача быстро переходит к тем, кто пользуется численным перевесом. Теснимые возникающими отовсюду карликами Федеральные войска рассеиваются.

В девять тридцать шесть они просто отступают. Карлики уже выделяют запахи победы. Их военная хитрость прекрасно сработала. Даже секретное оружие не понадобилось! Они гонят эту армию трусов и считают осаду Ла-шола-кана доведенной до победного конца.

Но своими маленькими лапками карлики делают десять шагов там, где рыжие совершают один прыжок. Они задыхаются, поднимаясь на холм Маков. Это предвидели стратеги Федерации. Первая атака и преследовала эту цель: выманить войска карликов из низины и обрушиться на них на холме.

Рыжие достигают гребня холма, легионы карликов продолжают преследовать их в полном беспорядке. Наверху вдруг выстраивается лес шипов. Это гигантские щупальца «щелкунчиков». Они сверкают на солнце, потом опускаются параллельно земле и устремляются на карликов. Щелкунчики зерен, щелкунчики карликов!

Эффект внезапности сработал на славу. Щелкунчики косят ошарашенных, с застывшими от страха усиками шигаепунцев, как траву на газоне. Они быстро уничтожают ряды противника, пользуясь неровностями почвы. Под каждым щелкунчиком вовсю веселятся шесть рабочих. Они – гусеницы этих танков. Благодаря прекрасной синхронной усиковой связи между башней и колесами, насекомое на тридцати шести лапках и с двумя гигантскими мандибулами спокойно вгрызается в массу противника.