ЛЮБОВЬ И ОРГАЗМ 8 страница

Если говорить о сексуальности, то здесь чувство неполноценности с

большой силой отображается в некоторых повторяющихся снах и мечтах:

например, человек пытается взять себе в рот свой собственный пенис и таким

способом удовлетворить и восполнить себя. Это желание самодостаточности и

независимости от потребности в женщине свойственно мужчинам-невротикам,

страдающим подсознательной боязнью женщин. Мне не раз приходилось слышать

восклицания мужчин-пациентов: "Чтобы он пропал, этот секс! " Подобные

положения представляют "первобытное" состояние в истории развития

индивидуума, когда такая самодостаточность, кажется, действительно, имела

место. Эту "первобытность" можно понимать двояко как явление из двух

разных периодов: определенного периода из истории видов ("филогенетический

период") и периода из истории отдельного индивидуума ("онтогенетический

период").

Первый из указанных периодов соответствует тому этапу эволюционного

развития человека, который предшествовал появлению понятий "Я сам",

"Только Я". В этот период человек чувствовал себя частью мира (как это

свойственно животным), не признавая за собой ни неполноценности, ни

изолированности. Так было в саду Эдема до грехопадения человека, когда он

вел там райскую жизнь. Символом этого раннего периода является изображение

змея, удерживающего в пасти свой собственный хвост, встречающееся на

каменных плитах и некоторых изделиях того времени. "Змея, свернувшаяся в

кольцо, - это первобытный дракон, кусающий свой собственный хвост, или

сказочное чудовище - "Уроборо", порождающее само себя" (Э. Нойманн,

"Происхождение и история сознания"). "Небесный змей" Уроборо сам с собой

играет, сам себя оплодотворяет и пожирает. Он - и мужчина, и женщина, он

дает зачатие и порождает, и дарует жизнь; в нем - активное и пассивное

начало, в нем - и высокое, и низкое, и все это - сразу и одновременно.

Короче говоря - это символ самой Вселенной, содержащей жизнь, которая

постоянно порождает сама себя.

Второй период - это время онтогенетического развития человека, когда

он существовал в замкнутом мире, символом которого является круг. В этом

состоянии организм чувствует себя полноценным и самодостаточным и не

сознает потребности в усилиях.

Итак, круг, символизирующий "замкнутый мир", и "Небесный змей"

представляют время ранней жизни организма, находившегося в яйце или в

утробе и не обладавшего самосознанием. "Небесный змей Уроборо - это

замкнутое "вместилище" или материнская утроба, и, одновременно, - символ

единения противоположных начал - мужского и женского. В утробе организм

свернут внутри себя и не сознает в себе какой-то недостаточности" (Э.

Нойманн).

Очевидно, что человек, родившись на свет, не может вернуться в утробу

и в прежнее состояние незнания и непонимания своих потребностей и своей

изоляции. Ближайший объект, достижимый для новорожденного путем контакта,

- это материнская грудь, представляющая для него "новый мир". Однако

сознание скоро подсказывает ему, что грудь - не часть его самого, а

принадлежит другому объекту. В этой ситуации нет выбора, возможен только

союз с другим индивидуумом; и потребность в таком союзе свойственна

гомосексуалу так же, как и кому-то другому. Он тоже нуждается в нем, чтобы

дополнить чувство осознания себя и почувствовать принадлежность к некоему

целому, осознав себя его частью; другими словами, он испытывает

потребность любить и быть любимым. Его тип поведения отличается от

нормального только тем, что объект любви для него - человек того же пола,

что и он сам.

Детская сексуальность, в отличие от взрослой, характеризуется поиском

самодополнения (по типу "Уроборо"), так сказать, "самолюбви", принимающей

форму мастурбации, когда круг замыкается, благодаря контакту рук с

гениталиями. Объект любви гомосексуала, на одном из уровней сознания - это

его собственный образ. Недаром можно часто видеть партнеров -

гомосексуалов, похожих между собой почти до полного сходства. Даже в

отношениях мужчины и мальчика младший представляет для старшего его

собственный образ в молодости, которая так и не закончилась. На этом

уровне гомосексуальность во многом совпадает с мастурбацией, особенно в

смысле самолюбви, так как каждый гомосексуал любит в другом - себя. Однако

на ином уровне гомосексуал соединяется с другим человеком, пытаясь создать

зрелые взаимоотношения.

Гомосексуальность можно рассматривать как гибрид детской самолюбви и

попытки осуществления взрослой гетеросексуальной любви. Подобные

отношения, иногда содержащие и сексуальные контакты, часто бывают у

подростков и представляют собой, независимо от наличия сексуальных

отношений, обычный переходный этап в общем процессе развития, ведущего к

гетеросексуальной любви взрослых партнеров. Поэтому гомосексуальность

можно еще рассматривать как результат развития, остановившегося на

подростковой стадии. Действительно, внешний вид, поступки и характерные

черты гомосексуалов часто напоминают вид и поведение мальчишек и

подростков.

Можно считать также, что гомосексуальность - это бессознательная

попытка установления гетеросексуальных отношений, потому что в

гомосексуальных отношениях один из партнеров подсознательно представляет

другого в виде представителя противоположного пола, даже вполне сознавая,

что это не так. Эта мысль, принадлежащая Т. Рейку, имеет определенную

ценность. Роль представителя другого пола добровольно играет один из

партнеров; причем впоследствии он может от нее и отказаться. Анализ

гомосексуальных фантазий обнаруживает, что с партнером часто обращаются

как с символом женщины (женщины вообще или женщины-матери). Даже акт

мастурбации отражает, на каком-то уровне сознания или подсознания,

представление о партнере другого пола; для мужчины рука представляет

вагину, а для женщины - пенис.

Если гомосексуал разыгрывает акт гетеросексуальной любви в

символической форме, то почему же он не может сделать это в

действительности? На этот вопрос выше уже были даны ответы, основанные на

результатах аналитических и клинических исследований. Один из факторов

состоит в том, что гомосексуал боится представителей другого пола, а из

этого страха вырастает (на более глубоком уровне) неприязнь к ним.

Поскольку страх занимает более высокий уровень, то он блокирует

возможность выражения любви и нежных чувств гомосексуалиста к женщинам.

Если чувство враждебности занимает более высокий уровень, то сексуальные

отношения гомосексуалиста возможны и с женщинами, но в этом случае

выполнение гетеросексуального полового акта требует наличия достаточно

сильного чувства агрессивности.

Уже говорилось, что гомосексуальность происходит от детского желания

связи-инцеста со своей матерью, и это чувство представляет для ребенка

неразрешимую проблему. Клинические исследования подтверждают, что мать

такого ребенка обычно является незрелой личностью, имеющей нарушения

эмоциональности. Часто причиной инцестуальной привязанности матери к сыну

является недостаточное удовлетворение и неполнота сексуальной жизни с

мужем. Родители, являющиеся зрелыми личностями, находят прямое решение

проблемы; но мать, которой свойственны незрелость и эмоциональные

нарушения, переносит сексуальные чувства на сына. Это делается не

намеренно, но осуществляется разными путями. Мальчик подолгу остается в

обществе матери, посвящается в ее чувства, вовлекается в тесную физическую

близость, например, помогая ей одеваться и раздеваться; при этом контакты

с другими детьми не поощряются. Такое поведение имеет специальное

название: "Комплекс близости, связи и интимной зависимости" ("Комплекс

БСЗ"). Все это привязывает мальчика. На уровне сознания отношение к нему

матери выражается словами: "Это мой мальчик, и он исполнит мои мечты! "

Это пожелание толкуется матерью как стремление видеть сына великим

человеком, выдающейся личностью, выдвинувшейся благодаря ее стараниям. Тем

не менее, невозможно не заметить бессознательную сексуальную окраску этого

чувства: мальчик становится любовником матери.

В таких случаях сын неизменно занимает место отца в привязанностях

матери. Нередко она приглашает его к себе в постель. В результате у

мальчика создается сексуальное возбуждение, с которым он не может

справиться; но он не может и отвергнуть мать, и не может выражать к ней

сексуальные чувства. У него нет иного пути, кроме отказа от этих чувств,

ценой "омертвления" своего тела.

В такой семье отец обычно - такой же невротик, как и мать. Это

постоянно подтверждается аналитическими исследованиями обстановки,

существующей в семьях людей, страдающих эмоциональными нарушениями. Часто

реакцией отца на поведение матери становится враждебность к мальчику, к

которому он начинает относиться как к сопернику, подрывающему его позиции.

И сыну нелегко придумать, как можно избежать этой враждебности, поскольку

мать принуждает его играть свою новую роль.

Отец может отрицательно и критически относиться к мальчику (отчасти

из чувства самозащиты), называя его "лизунчиком", и в этом, действительно,

бывает заключено немало правды, поскольку мать делает из него неженку,

отчуждая его от отца. Беда еще и в том, что у отца есть свои странности,

не подобающие настоящему мужчине, с которого сын мог бы брать пример

поведения и на кого стремился бы во всем походить. Поэтому враждебность

отца только затрудняет для мальчика отдаление от матери; ведь она

становится его защитой.

Итак, гомосексуальность может стать результатом бессознательного

"разыгрывания" родителями своих чувств на ребенке; но в таком случае и

сама гомосексуальная деятельность представляет собой "разыгрывание" с

участием другого тех подавленных чувств, которые гомосексуал испытывал по

отношению к своим родителям. Ни одна гомосексуальная связь не свободна от

этой тенденции и, к тому же, неизменно характеризуется противоречивостью,

так как содержит и любовь, и ненависть, и страх - и враждебность, чувство

зависти - и возмущения, подчиненность - и желание главенствовать. Поэтому

такая связь часто включает садистское поведение одного партнера и

мазохистскую подчиненность другого.

Клинический опыт доказал, что на психологическом уровне гомосексуал

отчасти чувствует себя как выхолощенная личность. Это выражается (как уже

говорилось выше) в его чрезмерном внимании к гениталиям, связанном с его

страхом и беспокойством по поводу отсутствия генитального ощущения.

Беспокойство, связанное с боязнью выхолощенности, отражается в поведении и

в одежде, привлекающей внимание к гениталиям. Зная садистские наклонности

многих гомосексуалистов, я удивился, как это Джон не боится, что партнер

может откусить ему пенис. Позже я понял, что он бессознательно выбирал

таких партнеров, которым свойственна мазохистская склонность к подчинению;

других же он просто боялся. Поэтому, когда во время лечения я принимал

меры, чтобы снять напряжение мышц тазового пояса, он весь сжался, боясь,

что я причиню боль его пенису. Гомосексуалист не кусается: в детстве он не

осмеливался укусить грудь, поэтому, став взрослым, он не кусает пенис. Но

мне, врачу, Джон не доверял; он приписывал мне свое собственное

подавленное оральное желание укусить, потому что я был достаточно

агрессивным, чтобы исполнить такое желание.

Анализ показывает, что гомосексуал, как правило, эмоционально

омертвлен. У него могут быть творческие способности и идеи, но что

касается эмоциональной выразительности - тут он жестко ограничен. Он с

трудом выражает гнев или огорчение, а такие чувства, как воодушевление,

возбуждение и радость у него нередко отсутствуют. Гомосексуал, которому

свойственны живость и отзывчивость, такой, как Леонардо да Винчи, - очень

редкое исключение. Случается, что он становится великим человеком, так что

мечта его матери исполняется; но обычно он "закован в броню", защищающую

его от собственных сексуальных чувств, так что живыми остаются только два

органа: его мозг и его гениталии. На соматическом уровне эмоциональная

омертвелость сопровождается отсутствием телесной живости. Кожа имеет

нездоровый вид; отсутствует непосредственность жестов и движений;

подвижность тела снижена; биоэнергетический заряд организма (то есть его

жизненные силы) заметно уменьшен. Все это было присуще всем гомосексуалам,

которых я наблюдал.

В свете этих наблюдений следует пересмотреть наши воззрения на

поведение гомосексуалов. Их сексуальное поведение выражает не столько

сильное сексуальное влечение, сколько потребность в ощущении живости и в

чувстве возбуждения. Как ни странно, но гомосексуал удовлетворяет

потребность в переживаниях и в возбуждении, используя для этого тот же

самый механизм, который послужил первопричиной его проблем, т. е. механизм

отождествления себя с другим. Гомосексуал отождествляет себя с партнером и

заряжается его возбуждением. Он - субъект и объект своих переживаний, в

которых он - и действующее лицо, и объект действия. То, что он делает с

другим, он пережил когда-то на себе, от своих отца и матери. Его

сексуальное возбуждение - это род воспоминания, результат пробуждения

детских чувств, подавление которых привело к его омертвелости, а его

сексуальное поведение - это маневр ("инвертирование пола"), с помощью

которого он пытается обойти вину, связанную с его желанием инцеста и

враждебностью. Он оживает только находясь в гомосексуальных отношениях.

Гомосексуал напоминает испуганного потерявшегося ребенка, который не

плачет только потому, что слишком потрясен чувством покинутости и

одиночества. Он хватается за партнера, как потерявшееся дитя цепляется за

того, кто заменил ему мать. При этом он ожидает эмоциональной реакции от

партнера, показывающей, что тот чувствует его потребность и готов на нее

откликнуться. Эти чувства переходят на сексуальный уровень, где они

получают выражение в сочетании с генитальным желанием и влечением.

Гомосексуальное поведение определяется как смесь "уроборических"

(инфантильных) элементов и взрослого сексуального чувства. Гомосексуальные

действия - это попытка сочетать удовлетворение потребности в

самодополнении с исполнением желания единения с другим человеком. Говорят,

что, находясь в гомосексуальной связи, две половины образуют одну

личность.

Сближение с человеком другого пола невозможно, если нет

соответствующих сексуальных взглядов или сексуальный заряд ослаблен; в

противном случае результатом будет неудача и глубокий страх

выхолощенности. В сексуальном опыте с представителем своего пола, на

против, исключается опасность неудачи - как и возможность успеха.

Гениталии не теряют чувствительности; наоборот, гомосексуальный контакт

оставляет генитальный орган в состоянии более сильного ощущения, чем до

этого; гомосексуал больше чувствует свой орган и меньше тревожится за

него, но тело не участвует в передвижении. Сердце не затронуто, и это

создает внутреннее телесное ощущение неудовлетворенности, с которым

приходится бороться.

В одном новейшем исследовании гомосексуальности, выполненном группой

врачей-психоаналитиков, авторы рассказывают об интересных наблюдениях за

группой гомосексуалистов-подростков, осуществленных в клинике Бельвю

(Бибер И. Гомосексуальность. Нью-Йорк, 1962): "Изнеженные подростки хорошо

чувствуют себя в обществе таких же женоподобных гомосексуалистов,

лесбианок и "несексуальных" женщин, но, попадая в общество женщин,

воспринимаемых как "сексуальные", проявляют сильное беспокойство. Один из

них провел ночь в доме своей подружки, когда ее родители отсутствовали.

Она пришла к нему в пижаме и легла рядом, в постель, но он "оцепенел",

"утратил чувства", как будто его парализовало. В следующие несколько дней

он переживал сильное желание пойти в бар "Гринвич Вилледж" и найти себе

партнера - гомосексуалиста".

Тело гомосексуала не в состоянии выносить сильные гетеросексуальные

чувства; оно борется с ними, становясь "омертвелым", "оцепенелым" и

"парализованным", утрачивая ощущения, а реакцией на эту парализованность и

омертвелость становится гомосексуальный акт как попытка вернуть

генитальную чувствительность.

Глава 6. ГОМОСЕКСУАЛЬНОСТЬ: ОСОБЕННОСТИ ЛЕСБИЙСКОЙ ЛИЧНОСТИ

Термин "женщина-гомосексуал" вызывает представление о женщине,

пытающейся "стать мужчиной". Она носит мужскую одежду и стрижется по-

мужски; у нее крупное мускулистое тело и резкие угловатые черты лица. Это

- "угнетательница мужчин", она их подавляет. Такое представление,

возможно, связано с тем, что подобные женщины часто главенствуют и

командуют, возглавляя учреждение или организацию. Однако все эти черты

свойственны только лесбианкам "мужского" типа. Их вид производит обычно

внушительное впечатление: массивное тело, широкие плечи, короткая шея,

довольно крупная голова с резкими чертами лица. Они склонны к

бесцеремонности и грубости; разбираются в своем деле и знают, чего хотят.

По своим манерам и взглядам это типичный исполнитель, которому сопутствует

успех. За глаза таких называют (на жаргоне): "бой-баба" или "Лиза-танк". В

лесбийских отношениях они обычно стремятся к связи с женщинами-

гомосексуалами, имеющими мягкий, зависимый характер.

Для обычного, нормального человека такие мужеподобные женщины -

непонятное явление. Он недоумевает: что, какие переживания могут заставить

женщину забыть о своей женской природе? Что за особое удовольствие

извлекает она из своих ненормальных отношений? Какая странная сила

позволяет ей иметь успех в деловом мире мужчин? И так ли она тверда в

своих поступках, как говорит об этом ее внешность?

Суть проблемы, отягощающей жизнь этих "мужественных" женщин, стала

мне ясна в ходе лечения одной из них. Ее звали Дебора; по внешнему виду

она напоминала гориллу, а впечатление силы и упрямства, исходившее от нее,

было почти пугающим. Как-то позже она высказала удивление по поводу того,

что она ("якобы") может кого-то напугать. В ходе анализа она проявила

внутреннюю чувствительность, совершенно противоречившую ее облику; так,

она оказалась легко ранимой и полностью беззащитной в отношениях с другими

людьми. Под маской "гориллы" скрывалась даже не маленькая девочка (как это

часто бывает), а просто "беспомощное дитя", "недоносок", как она называла

себя сама, подразумевая под этим младенца, преждевременно появившегося на

свет, нежданного и нежеланного. Это был пример поразительного противоречия

между внешним видом и внутренними чувствами, что свойственно некоторым

людям.

Дебби столкнулась с необходимостью объединить эти две противоположные

стороны своей личности, но прежде нужно было во всем этом хорошо

разобраться. Сама она чувствовала себя "малым ребенком" и не понимала,

откуда взялся этот облик "гориллы". Как ни проста была разгадка, но она не

пришла в голову ни одному из нас двоих, пока в какой-то момент не стало

ясно, что образ "гориллы" - всего лишь защитная маска, призванная

отпугивать от "младенца" злобных "агрессоров"; но это понимание пришло

только с осознанием двойственности ее личности. Как посторонний

наблюдатель, я видел перед собой "гориллу", а Дебора знала (субъективно)

только то, что она одинока, напугана и отчаянно нуждается в тепле. Она

чувствовала свою "недоношенность".

Однако хотя ее внешний вид и был маской, это не значило, что он не

оказывал своего эффективного действия. Дебора была физически сильной

женщиной, в детстве она играла в футбол с мальчишками. Однако вопрос был

не в том, чтобы поменять внешность; нужно было исключить чувства, питавшие

образ "гориллы". Дитя должно было стать зрелой личностью, чтобы отпала

необходимость в невротической защитной реакции.

Результаты анализа часто имеют двойное значение: для наблюдателя -

одно, а для объекта наблюдений - другое. Большое тело Деборы служило

"инкубатором", в котором "дитя" чувствовало покой и безопасность. Но была

еще потребность в материнской любви, которую Дебора искала в

гомосексуальных отношениях; они же, к сожалению, могли только поддерживать

"статус-кво", так что в конце концов Дебора обрела "мать" в лице доктора-

мужчины.

Была еще одна пациентка, Мэри, тоже представлявшая хороший пример

этой склонности женщин к маскулинизации. На лечение она пришла, имея

репутацию лучшей "женщины-любовника" во всем городе, которой она

гордилась. Это значило, что она могла "отбить" девушку у любой другой

лесбианки. У нее был широкий круг знакомств среди лесбианок, знавших друг

друга и вступавших в связь одна с другой. Мэри в таких связях всегда

играла роль активного партнера. В ответ на вопрос о ее сексуальных

чувствах она похвасталась, что может испытать "дюжину оргазмов" за один

акт, состоявший в том, что она применяла к другой женщине способ

"куннилинга". Я принял ее слова без возражений, хотя они прозвучали

неправдоподобно; ведь она пришла ко мне за помощью, и не мое дело было

"выводить ее на чистую воду", подобно следователю. Примерно через семь

месяцев она снова повторила эту "сказку" о многократных оргазмах, а позже,

когда в результате лечения она стала лучше ощущать свое тело, она

призналась, что никогда не знала настоящего оргазма. Так что она не лгала:

она просто не знала, что это такое. Будучи сексуально просвещенной

личностью, она каждое небольшое содрогание, вызванное возбуждением в

области вагины, принимала за оргазм. Это вообще характерно для искушенных

личностей: за оргазм они склонны принимать поверхностные ощущения. Только

когда Мэри по-настоящему узнала свое тело, она поняла, насколько неполными

были ее прежние сексуальные переживания.

На первый взгляд Мэри казалась живой, отзывчивой личностью; ее

движения были уверенными, а действия - решительными. Но это было только

внешнее впечатление, разрушившееся в ходе лечения, так что несколько

последних месяцев она выглядела изнуренной. Тело болело; все, что ей

удавалось сделать - это кое-как прожить день, не занимаясь ничем, кроме

самого необходимого. Этого можно было ожидать, учитывая состояние ее тела,

бывшего жестким и малоподвижным. У нее были прямые, высоко поднятые плечи,

как у футболиста; грудь казалась слишком широкой, а корпус сужался книзу,

так что бедра были довольно узкими. Мышцы ног были как стальные; она могла

танцевать ночь напролет. Одно время она преподавала бальные танцы, но

чрезмерное напряжение мышц ног было вызвано, конечно, не этим. Волосы на

лобке она брила.

Мэри производила впечатление сильной и способной личности: квадратные

плечи, крепкие ноги, крупное тело - все подтверждало этот образ; но это

была только видимость. Когда мне удалось узнать ее получше, я обнаружил,

что под этой маской скрывается маленькая девочка, которая боится мужчин и

пытается произвести впечатление, а то и припугнуть других женщин. Ее

гомосексуальная ориентация была целиком основана на желании показать,

какой она "большой и сильный мужик", и каким нежным и надежным другом

может она быть для "маленьких напуганных девочек". К сожалению, эти

чувства не были поняты как следует, потому что разыгрывались под маской

секса - "притворного секса", как назвал его Э. Бергер. Действуя так, Мэри

получала взамен небольшое сексуальное ощущение. Когда ее любовницы

возбуждались, благодаря ее усердию, у нее в ответ тоже возникало какое-то

переживание.

Тело Мэри было изрядно омертвевшим (как у Джона). Мышцы напряжены и

сокращены, кожа - бледная и нечистая, дыхание неровное. У нее были большие

глаза, и, глядя на меня, она их широко распахивала, принимая невинный вид;

но в ее взгляде была пустота. Она боялась всякого контакта со мной, и я

инстинктивно чувствовал, что не следует форсировать события. В первые

месяцы лечения (она приходила раз в неделю) она была одета в слаксы и не

старалась выглядеть женственной; в ней совершенно не чувствовалось женской

привлекательности, того, что называют "призыв пола" ("секс эппил"). В ее

теле совершенно не было мягкости, и массажистка постоянно жаловалась, что

устает от работы с ней.

Рисунки фигурок, которые она сделала для меня, и ее комментарии к ним

показывают, насколько сильно ее проблемы были связаны с восприятием ею

своего собственного тела. Рис. 4 отражает ее представление о женском теле.

Когда я спросил ее, как она относится к своему наброску, она сказала:

"Странно, но все мои женщины были похожи на мужчин. Мне никогда не

удавалось ощутить женское тело. Я не нахожу его эстетически

привлекательным. Эта фигурка, на рисунке, пожалуй, похожа на гермафродита.

У нее сардоническое выражение лица, как будто она говорит: "Ну, что же ты,

я жду, или ты не осмелишься?" Чем-то она напоминает меня - да, вот здесь,

от плеч до талии". Широкие плечи, большие груди, и нижняя часть тела, как

у подростка - все это напоминало Мэри ее собственную фигуру.

Фигура мужчины, которую она изобразила на рис. 5, имеет те же

особенности (и то же выражение лица), что и фигура женщины: те же широкие

плечи, узкие бедра, неопределенного вида ноги, почти без ступней. Она

хотела бросить рисунок, когда закончила плечи и грудь, так что мне

пришлось попросить ее завершить работу, на что она ответила: "Мне трудно

нарисовать пенис у мужчины". Себя она описывала так: "Я очень

чувствительна; стоит мне взять мою девушку за руку - и я уже испытываю

оргазм. Даже ее вид меня возбуждает. Меня очень интересует все, что

касается тела и анатомии".

Тогда я спросил ее, любит ли она смотреться в зеркало, и она

ответила: "Да, если я в хорошей форме, но мне не нравится мой живот, он

торчит, а я этого не выношу. Когда я была ребенком, родителей восхищали

мои плечи, то, что они такие широкие. Я была похожа на мальчишку. И в

самом деле, мама хотела мальчишку, а родилась я". Потом добавила: "Я могу

пережить оргазм даже от поцелуя. Когда женщина меня любит, мне хочется,

чтобы она относилась ко мне как к мужчине. Да, я мужчина, с пенисом в 40

ярдов! " Широта желаний и фантазий Мэри выдавала девочку, какой она

оставалась в душе. Ее восприятие мужского и женского основывалось не на

учете сексуальных различий, а на детских понятиях о том, что мужчина - это

"кто-то сильный", а женщина - "слабая". Все ее "оргазмы" были не более чем

детской реакцией на приятное стимулирование, вроде приятного возбуждения,

испытываемого ребенком, когда его щекочут.

Как и многие другие гомосексуалы, Мэри использовала секс, точнее,