www.e-puzzle.ru 7 страница

Вопрос: Сначала мне показалось, что вы говорите о том, что, если рассматривать процесс трикайи в контексте «я» или эго, он становится сансарическим, а если рассматривать его в контексте дхармадхату, он становится нирваническим.

Ответ: Во‑первых, мы не говорили об аспекте нирваны в трикайе, поскольку в этом случае он стал бы слишком идеалистическим. Во‑вторых, он стал бы неточным, так как мы никогда не видим его. Поэтому сейчас мы говорим о просветлении с сансарической точки зрения.

Вопрос: Почему мы его не видим?

Ответ: Мы всё ещё хотим найти ответы и выводы, которые являются переживанием разделённости, а разделённость сансарична. Вы хотите логики, а логика зависит от сансарического ума.

Вопрос: Кажется, процесс трикайи – это другой взгляд на схожие процессы двенадцати нидан, шести сфер бытия и различных состояний бардо? Так ли это?

Ответ: Это одно и то же.

Бесстрашие

Теперь, рассмотрев в качестве подготовки принцип трикайи, мы рассмотрим Падмасамбхаву в качестве представителя безумной мудрости как противоположности любому другому проявлению видьядхары. Можно сказать, что в случае Падмасамбхавы уникальное качество безумной мудрости – это свойство внезапного просветления. Восемь аспектов Падмасамбхавы – это не последовательный процесс; все они одновременны. В сущности, традиционно говорят скорее о «восьми именах» Падмасамбхавы, нежели о «восьми аспектах».

В чём заключается принцип имени? Почему говорят об имени, а не об аспекте ? Говоря об аспектах, мы обычно имеем в виду различия в глубинном бытии. Мы можем говорить об аспекте отца, учителя или бизнесмена в человеке. Обычное употребление слова «аспект» содержит представление о некой перемене, происходящей в различных ролях. Это обычное представление о различных аспектах, которое подразумевало бы, что Падмасамбхава трансформировал себя, входил в различные части своего существа или манифестировал различные выражения, неприменимо к Падмасамбхаве. То, что он имеет различные имена, скорее связано с отношением к нему учеников и других существ. Разные имена связаны с разными представлениями людей о Падмасамбхаве, а не с тем, что он изменялся. Так что в данном случае «имя» подразумевает «титул». По‑тибетски это звучит как гуру цен гье – «восемь имён гуру». Цен – это почтительное тибетское слово, означающее «имя». Одни могут видеть в Падмасамбхаве отца, другие – брата, а третьи – врага. Основа восьми имён Падмасамбхавы – это разные представления окружавших его людей. Однако его единственное проявление – это проявление безумной мудрости.

Тексты содержат следующее описание человека безумной мудрости: «Он подчиняет тех, кого следует подчинить, и уничтожает тех, кто должен быть уничтожен». Идея заключается в том, что удар, который вы получите при взаимодействии с человеком безумной мудрости, зависит от потребностей вашего невроза. Безумная мудрость позволяет вам взглянуть в зеркало. Вот почему безумная мудрость Падмасамбхавы универсальна. Безумная мудрость может принимать любую форму без ограничений, в том числе без ограничений логики. Зеркало не пойдёт с вами на компромисс, если вы уродливы. Вам не в чем винить зеркало и незачем разбивать его. Чем сильнее вы будете бить зеркало, тем больше будет осколков, каждый из которых вновь отразит ваше лицо. Поэтому природа мудрости Падмасамбхавы в том, что она не знает ограничений, уступок и компромиссов.

Первый аспект Падмасамбхавы носит имя Пема Гьялпо или, на санскрите, Падма Раджа. Падма Раджа родился в районе Гималаев между Индией и Афганистаном, в месте под названием Уддияна, которое затем получило название Сват. Это было очень красивое место, окружённое вершинами снежных гор. Оно было похоже на искусно разбитый парк. Там были озёра и пруды, наполненные лотосами, воздух был чист и прозрачен, а климат идеален. Одно из озёр носило название Дханакоша, или озеро Синдху. Оно было покрыто листьями и лепестками лотосов. Один лотос был особенно большим и не подчинялся смене времён года. Он появился в начале года Обезьяны и продолжал расти, невзирая на смену сезонов. Пришла зима, а за ней весна, осень и лето, но лотос так и не раскрылся. Наконец, на десятый день десятого месяца года Обезьяны лотос раскрылся. Внутри него в чашечке цветка сидел прекрасный ребёнок. На вид ему было восемь лет. Он был полон достоинства и любознателен. Вокруг этого прекрасного ребёнка собрались пчёлы и птицы, возносившие ему хвалы. Звучала музыка, но музыкантов не было. Вся местность вокруг была пронизана чувством блага, здоровья и загадочности.

Ребёнок видом своим напоминал ухоженного принца. Возможно ли это? В нём не было страха, и, казалось, он был изумлён происходящим вокруг него, очарован миром.

Таким было рождение Падмасамбхавы.

Здесь всё дело в младенческом свойстве Падмасамбхавы. Он был взрослым младенцем – конечно, это противоречие, – прекрасным взрослым младенцем, мудрым и могучим ребёнком, младенцем, не питавшимся молоком матери и не знавшим другой еды, кроме воздуха. Благодаря своей юности он стал известен как Падма Раджа, «Принц Лотоса».

Этот элемент юности есть и в нас. В нас есть это прекрасное младенческое качество. Опыт наших жизненных ситуаций подобен грязи у корней лотоса в глубине озера. Это желания, страсти, агрессивность и всевозможные неврозы. Тем не менее из них всегда возникает свежесть: в нас самих возникает детское качество – абсолютно юное, молодое, любознательное.

Любопытство младенческого аспекта в нас не невротичное, а врождённое, исконное любопытство. Поскольку мы хотим исследовать глубину боли и познать теплоту радости, такие действия кажутся нам естественными.

Это свойство Падмасамбхавы в нас. Мы можем назвать его природой будды или изначальной пробуждённостью. Нам хочется взять в руки игрушку, держать её, исследовать, ронять, колотить, смотреть, как она разваливается на части, разбирать её и снова собирать. Мы всегда так делаем – так же, как это делает ребёнок. Это детское качество – качество просветления.

Говоря о просветлении, люди обычно представляют мудрого старца. Просветлённый человек, думают они, умудрён опытом и благодаря этому опыту стал мудрецом – в сущности, учёным. Он собрал сотни миллионов единиц информации. Это делает его старым и мудрым, достойным доверия и добродетельным – в общем, просветлённым. Но с точки зрения безумной мудрости просветление в корне отличается от этого представления. В нём нет ничего от старости и мудрости. Оно скорее связано с молодостью и мудростью, поскольку обладает невероятной открытостью к исследованию возникающих в наших жизнях переживаний – к психологическому исследованию, исследованию уровня взаимоотношений, бытового уровня, практического уровня, философского уровня и т. д.

Кроме того, просветление обладает свойством бесстрашия, оно не относится к внешнему миру как к врагу, не считает, что мир готов наброситься на нас, если мы не позаботимся о себе. Напротив, исследование лезвия бритвы вызывает невероятный восторг. Это подобно тому, как ребёнок берёт лезвие, край которого намазан мёдом. Он начинает слизывать мёд и одновременно со сладким вкусом обнаруживает капающую с кончика языка кровь. С точки зрения здравого смысла безумной мудрости, одновременные боль и наслаждение достойны исследования. Такая естественная любознательность – качество юного принца в Падмасамбхаве. Это совершенный образец беззаботности и в то же время исключительной внимательности, готовности учиться и стремления исследовать.

Наверное, слово «учиться» не совсем уместно. Это не обучение в смысле сбора информации – скорее это впитывание всего происходящего вокруг нас, постоянное взаимодействие с происходящим. Это не такой вид обучения, который подразумевает изучение чего‑либо для последующего использования в целях самозащиты. Мы познаём вещи, поскольку нам приятно, фантастически интересно их изучать. Это похоже на детские игры с игрушками. Дети находят игрушки повсюду, и эти игрушки не предназначены для обучения – это просто окружающие их вещи.

Падмасамбхава родился из лотоса без родителей, поскольку не нуждался в обучении. Он не нуждался в родителях, которые приучили бы его к ответственной, благоразумной взрослой жизни. Считается, что в момент рождения из лотоса он был уже восьмилетним. Но мы могли бы сказать, что он родился восьмидесятилетним. Здесь нет возрастных ограничений. В любом возрасте Падмасамбхава будет маленьким ребёнком или, лучше сказать, взрослым ребёнком. Это одно и то же.

Здесь одним из важнейших моментов является чувство исследования нашего состояния бытия, не зависящего от образования и сбора информации. Мы просто исследуем, потому что мы очарованы, как дети, играющие с игрушками. Это детское качество присутствует в нас постоянно. Это качество Падмасамбхавы.

Кроме того, это качество содержит бесстрашие. Наша проблема с бесстрашием заключается в том, что сансарический подход к жизни мешает нам свободно заниматься исследованием. И хотя мы страстно желаем этого, мы всё же считаем, что можем пострадать, если зайдём в своих исследованиях слишком далеко. Это страх. Младенческое качество Падмасамбхавы бесстрашно, так как он не беспокоится о том, что может пораниться. Это вовсе не означает, что ему присущ мазохистский или садистский настрой. Это означает лишь то, что у него есть чувство принятия, чувство полной открытости в отношениях с внешним миром, и отношения эти просты и прямолинейны. Он взаимодействует с вещами не потому, что они чему‑то учат, а просто потому, что они есть. Взаимодействие просто происходит, развивается.

Молодого принца, рождённого из лотоса, нашёл царь Уддияны Индрабхути. Царь Индрабхути долго молился о рождении сына, но не мог иметь детей. Однажды один из его слуг отправился на озеро Дханакоша за цветами для украшения царского дворца и обнаружил таинственный лотос. Лотос открылся, и слуга увидел, что на нём сидит юный, весёлый, любознательный и прекрасный ребёнок. Слуга доложил об этом царю, и тот решил, что должен привести ребёнка во дворец и усыновить его, сделав своим наследником.

Падмасамбхава изведал все удовольствия королевского дворца. Спустя некоторое время еда, богатства и всевозможные развлечения начали ему надоедать. Царь Индрабхути решил женить Падмасамбхаву на дочери царя соседнего царства, чтобы у Падмасамбхавы появилась подруга. Свадьба состоялась, и Падмасамбхава продолжил своё исследование. Он исследовал сексуальность, дружеское общение, еду, богатство и т. д.

Хочу прояснить один очень важный момент: сущность жизненной ситуации Падмасамбхавы не просто в том, что он рос и собирал информацию о жизни. То, что Падмасамбхава стал принцем, и даже то, что он родился из лотоса, не было его «идеей» – это была «идея» Индрабхути. По версии Индрабхути, Падмасамбхаву нужно было кормить, одевать и обеспечить ему женскую компанию. Позже Падмасамбхава вырвался из этого любезного гостеприимства, танцуя на крыше дворца с трезубцем и ваджрой в руках. В танце он как бы случайно уронил с крыши оба свои жезла. Трезубец пронзил сердце проходившей мимо жены министра, а ваджра упала на голову её сына. И мать, и сын умерли в тот же миг.

Как вы думаете, что произошло потом? Падмасамбхава был изгнан из страны. Его поступок был противозаконным. Убийцам не дозволялось находиться в царстве. В его границах всё должно было быть правильно, в соответствие с законом, поэтому даже такой таинственный, рождённый из лотоса ребёнок, должен был покинуть царство – именно этого и добивался Падмасамбхава. Он собирался вырваться из этой ситуации и продолжить свои исследования.

Конечно, нам как ученикам необязательно в точности копировать стиль Падмасамбхавы. Нам необязательно проходить через все пройденные им процессы. В сущности, это было бы невозможно – наша ситуация не позволила бы этого. Тем не менее его пример исследования страсти и гнева очень, очень интересен – этот пример достоин того, чтобы мы обратили на него внимание, исследовали его. Однако способность к исследованию зависит от бесстрашия. Наша степень бесстрашия должна быть, скажем так, спидометром нашего здравомыслия [то есть индикатором того, как далеко мы способны зайти]. Пробуждённое состояние пробивается наружу [и в зависимости от степени его проявления мы движемся вперёд]. Согласно текстам традиции, обычный человек не должен действовать как йогин, йогин не должен действовать как бодхисаттва, бодхисаттва не должен действовать как сиддха, сиддха не должен действовать как будда. Если мы выйдем за пределы своих ограничений, если решим стать необузданными и пустимся во все тяжкие, мы пострадаем. Мы получим ответную реакцию, очень сильную отдачу. Пренебрежение собственными ограничениями разрушительно.

Идея безумной мудрости заключается не в том, чтобы дичать и юродствовать. Скорее дело во встрече со своим страхом. Глубина ваших исследований зависит от уровня ваших взаимоотношений с глубинным страхом (я не говорю здесь о «победе» над ним). Если вы действуете в соответствии с тем объёмом глубинного страха, с которым вам удалось выстроить взаимоотношения, вы не выходите за пределы своих ограничений.

Итак, как ни странно, можно сказать, что безумная мудрость очень робка и труслива. Трусость порождает безумную мудрость. Осторожность – лучшая из составляющих частей доблести.

Путь безумной мудрости отличается от всех остальных путей, о которых мы когда‑либо говорили. Например, на пути бодхисаттвы мы взрослеем или растём от первого бхуми ко второму, и так далее до десятой. Наконец, одиннадцатая земля‑бхуми – это просветление. Учение о пути бодхисаттвы основано на росте, взрослении, увеличении опыта. Вы обретаете одну парамиту за другой. Вы можете получить информацию, понимание и, вырастая, стать великим учёным и в некотором смысле великим буддой. Однако в примере Падмасамбхавы нет идеи о том, что просветление возникает путём накопления опыта и всего прочего. Стиль Падмасамбхавы – это стиль чистого переживания жизненных ситуаций подобно спонтанно существующему младенцу или существу, готовому навеки остаться младенцем. Один из терминов для описания этого принципа, принятых в традиции маха ати, это шону бум ку , «юный принц в сосуде».

Сосуд символизирует эмбриональное и одновременно юное состояние. Разбитие сосуда – это принцип трикайи, направленный вспять. Вы обрели дхармакайю. Когда сосуд разбивается, вы возвращаетесь к самбхогакайе и нирманакайе, возвращаетесь на землю. Этот процесс символизируют известные дзенские рисунки, на которых изображён выпас быка. Когда больше нет ни быка, ни пастуха, вы возвращаетесь в мир.

Итак, самое главное здесь – это юность просветлённого состояния бытия. Юность – это непосредственность переживания, его исследовательский характер.

Вы можете спросить: «А не состарит ли нас исследование?». Нам приходится вкладывать в процесс познания так много энергии. Не уподобимся ли мы путешественнику, стареющему в процессе путешествия? С точки зрения безумной мудрости этого не произойдёт. Исследование это не напряжение. Вы можете делать одно и то же снова и снова, и каждый раз будете обнаруживать новые грани – это будет молодить вас.

Открытия связаны с энергией, постоянно подпитывающей вас. Благодаря ей ваша жизнь обретает здоровое, очень полное состояние. Так что каждый раз в ходе исследования ваше здоровье укрепляется. Вы постоянно возвращаетесь к чувству своевременности вашего опыта, вашей жизни. И всё становится постоянным омоложением.

Теперь, когда Падма Раджу, прекрасного ребёнка, вышвырнули из царства, и он бродит в его окрестностях, испытывая на собственном опыте жизнь на кладбищах и пустошах, кишащих ядовитыми змеями, тиграми и другими животными, давайте сделаем паузу в нашем повествовании.

Вопрос: «Принц в сосуде» уже обладает качеством дхармакайи. Когда вы разбиваете сосуд, начинается движение назад, к нирманакайе?

Ответ: Да, это обращение трикайи вспять.

Вопрос: Падмасамбхава был рождён подобным дхармакайе?

Ответ: Да. Затем он спустился на землю. Гравитация, притягивающая его, – это сострадание. Если вы уже дхармакайя, вы не можете просто ничего не делать. Вы возвращаетесь в мир посредством самбхогакайи и нирманакайи.

Вопрос: Я встречал метафору о слизывании мёда с лезвия бритвы, которую вы использовали, в книге «Жизнь и учение Наропы»[5]. Там эта метафора используется в контексте четырёх благородных истин, символизируя страдание, которого следует избегать и которого избежал бы просветлённый человек, знающий о нём. Означает ли то, как вы использовали эту метафору, что, с точки зрения Падмасамбхавы, четыре благородные истины больше не являются истиной?

Ответ: Это другой подход к истинам – точнее, не другой, а, можно сказать, подлинный. В нём страдание не рассматривается как нечто такое, чего следует избегать или от чего следует отказываться, – скорее оно рассматривается как истина. Понимаете, что я имею в виду?

Вопрос: Это то, что мы пробуем на вкус.

Ответ: Да, это то, что мы пробуем на вкус, тщательно исследуя все тонкости ощущения, подобно младенцу.

Вопрос: Исследование должно причинять боль?

Ответ: Боль в этот момент необязательна. Переживания не рассматриваются как болезненные или приятные. Они просто есть.

Вопрос: Сначала вы сказали, что ребёнок был бесстрашным, а потом, что трусость – это путь. Не противоречит ли одно другому?

Ответ: В данный момент они оба сводятся к одной вещи. Вы бесстрашны, потому что не выходите за пределы определённых ограничений; вы бесстрашны «так, как есть», а следовательно, вы также трусливы. Возможно, это сложно понять. Я не уверен, что вполне ясно изъясняюсь.

Вопрос: У меня такой же вопрос. Когда вы говорите нам: «Как вам угодно», – кажется, что у нас есть выбор в отношении наших ограничений, как будто мы создаём их сами.

Ответ: А почему нет? Ваши ограничения – это ваши ограничения.

Вопрос: Они не ощущаются как мои ограничения. Они являются чем‑то, что я обнаруживаю по ходу дела.

Ответ: Да, вам было необходимо их обнаружить, и вы создали их по ходу дела.

Вопрос: Вы хотите сказать, если бы я хотел, я мог бы обнаружить вместо них другие ограничения?

Ответ: Точно! В этом‑то всё и дело.

Вопрос: В чём смысл выхода за пределы ограничений? Кажется, вы говорили о том, что безумная мудрость не рекомендует нам выходить за пределы ограничений?

Ответ: Да.

Вопрос: Выйти за пределы ограничений – это как попасть в измерение самого сильного страха или что‑то в этом роде?

Ответ: Ну, это очень просто – детсадовский уровень. Выход за пределы ваших ограничений – это скорее фантазия, чем настоящий выход за пределы ограничений. Это создание мира грёз.

Вопрос: Вы разделяете сконструированные и более реальные ограничения?

Ответ: Конечно.

Вопрос: Значит, не следует пытаться выйти за пределы реальных ограничений?

Ответ: Вы в любом случае не сможете выйти за их пределы. Они настоящие. Вы не можете этого сделать. Вы не можете иметь с ними дело. Вам это было бы не по силам.

Вопрос: Тогда опасности выйти за пределы естественных ограничений не существует?

Ответ: Вообще‑то, часто люди склонны исследовать это.

Вопрос: Тогда в чём разница между исследованием и выходом за пределы ограничений?

Ответ: Разница в том, что, когда вы выходите за пределы ограничений, вас что‑нибудь ранит. Вам даётся сигнал.

Вопрос: И как бесстрашие связано с этой ситуацией?

Ответ: Видите ли, в чём дело: мы не доверяем даже собственным способностям. Как правило. И здесь бесстрашие может сыграть важную роль – в исследовании полного пространства своих сил и возможностей. Но вот выходить за их пределы просто легкомысленно, и если вы сделаете это, то будете разрушены. Итак, суть бесстрашия не в том, чтобы сделать нечто из ряда вон выходящее за пределами своего измерения, а в том, чтобы познать полный спектр своих сил.

Вопрос: Что может удержать бесстрашного человека от исследований того, что выше его сил?

Ответ: Этому человеку будет дан знак.

Вопрос: Неужели это действительно остановит бесстрашного человека от выхода за пределы, от исследования всего?

Ответ: Бесстрашие – это по‑прежнему обусловленная ситуация; такой человек не будет бесстрашен во всём.

Вопрос: Это использование трусости как здравомыслия?

Ответ: Да.

Вопрос: Это мудрая часть безумной мудрости?

Ответ: В некоторой степени. Не совсем правильно и нормально рассматривать безумную мудрость как нечто совершенно неистовое. Этим вы подставляетесь под удар, который может вас сокрушить. Это обычная идея, знаете, когда люди пытаются пуститься во все тяжкие, они просто давят и давят, всё сильнее и сильнее.

Вопрос: Кажется, эти границы заранее предполагают существование не зависящей от вас структуры – структуры границ, за которые человеку действительно не стоит заглядывать.

Ответ: Не совсем. Ограничения зависят от отношений с этой структурой.

Вопрос: Из всего этого я понял, что человек должен стараться осознавать свои ограничения и не выходить за их пределы, чтобы не пострадать.

Ответ: Не совсем так. Это вопрос осмотрительности.

Вопрос: А как узнать, когда ты осмотрителен? Похоже, это самое главное. Как узнать, когда отступить, а когда продолжать двигаться вперёд?

Ответ: Необходимо взаимодействовать со всем процессом. Если вы замечаете вводящее в заблуждение отношение, например, такое: «Возможно, я могу попробовать что‑то лучше этого», – значит, вы уже начали развивать страх, так как на самом деле не решались исследовать этот участок раньше. Предостережение возникает из ощущения самообмана.

Вопрос: Как осознать этот обман?

Ответ: Это очевидно. Только мы сами знаем самих себя. Мы являемся для себя самыми близкими людьми. Мы знаем, когда обманываем самих себя, а когда нет. Доказательств не требуется. Это нечто понятное вам самим.

Вопрос: Вероятно, учитель может помочь тем, что будет подбадривать в некоторых областях.

Ответ: У вас уже есть все ваши области. У вас уже есть возможность заново обнаружить свои силы и способности. Учителя не могут следовать за вами, жить с вами, быть с вами всё время. Учитель не может быть с вами всё время, чтобы направлять вас, но ваш самообман ведёт вас всё время.

Вопрос: Карма начинает формироваться в дхармакайе?

Ответ: Различные философские школы придерживаются разных мнений на этот счёт. Одни утверждают, что карма в дхармакайе не развивается, другие говорят, что карма в дхармакайе есть, поскольку дхармакайя – это тоже отдельная сущность, и она подчиняется нирване. Великий учитель маха ати Лонгчен Рабджам сказал бы, что карма уже развилась; так что с точки зрения нашей школы, на уровне дхармакайи карма уже развита. Дхармакайя несёт нам послание разумности, в силу того умопомешательства, которое уже присуще вам. Так что это относительное действие; относительное действие уже выполнено. Иными словами, гончарный круг второй ниданы уже запущен.

Вопрос: Почему для выражения своей неудовлетворённости жизнью во дворце Падмасамбхава выбирает такие радикальные методы? Зачем ему понадобилось бросить трезубец и уронить ваджру, пронзив сердце и расколов череп? Почему он не мог просто уйти?

Ответ: «Простой уход» похож на уклонение, бегство от действительности. С его точки зрения, просто исчезнуть, а затем быть обнаруженным может лишь очень слабый человек, боящийся всего и спасающийся бегством. Падмасамбхава намного жёстче.

Вопрос: Страх – это нечто большее, чем просто проекции?

Ответ: Страх – это послание, а также радар. Это, как правило, ситуация, связанная с отношениями. Страх не абсолютен. Он зависим от двойственности. Мне кажется, подход безумной мудрости к страху рассматривает его исключительно как нечто раздражающее и надоедливое – в нём есть осознание разумности страха. Страх о чём‑то сообщает. Он заслуживает уважения. Если мы будем устранять страх как препятствие или игнорировать его, это может привести к печальным последствиям. Иными словами, страх – это очень мудрый сигнал.

Вопрос: Моё ощущение страха таково, что он действительно кажется мне главным выражением моего заблуждения. Каждый день я чувствую, что это ложь и ловушка, огромная энергетическая ловушка. Я просто стараюсь держаться изо всех сил, чтобы не последовать её импульсу.

Ответ: Видите ли, дело в том, что вы не можете обмануть страх или напугать его. Вы должны уважать страх. Вы можете говорить себе, что он нереален, что это просто обман. Но такой подход очень сомнителен. Лучше развивать уважение, осознавая, что невроз – это тоже полезная информация, а не мусор, который просто должен быть выброшен.

Это и есть точка отсчёта – идея единства сансары и нирваны. Сансара не считается лишь неприятностью и помехой – она содержит собственное мощное послание, достойное уважения.

Вопрос: Я далёк от того, чтобы отбросить это, и в то же время, не хочу концентрироваться на этом как на проблеме, делать из этого загадку. Есть очень тонкое равновесие между тем, чтобы не отбрасывать это и постараться это отпустить.

Ответ: Да, у вас уже есть переживание, и вам не нужно спрашивать пережившего его о том, как дипломатично обойтись с ним.

Вопрос: Вообще‑то, мне не кажется, что у меня есть выбор. Страх обладает огромной силой.

Ответ: В этом нет ничего плохого. Значит, у вас нет возможности обдумывать и планировать. Просто ныряйте.

Вопрос: Существует вид страха – угрожающий эго – когда одна из твоих иллюзий чувствует угрозу. Есть ли разница между таким страхом и страхом выхода за пределы настоящих ограничений?

Ответ: Да, похоже, разница есть. Есть страх не справиться с тем, что имеешь, а есть чувство потребности в чём‑то большем, чем то, что у тебя есть. Неуверенность в том, как справиться с тем, что есть, можно победить при помощи прыжка, но необходимость создавать новые развлечения – это обман.

Вопрос: Обман выхода за пределы своих ограничений?

Ответ: Да.

Вопрос: Можно ли совершить прыжок, не беспокоясь о своих ограничениях?

Ответ: Прыгайте, если можете. В противном случае вы не сможете сдвинуться с места. Если можете – прыгайте. Тогда, прыгнув, вы естественным образом вернётесь [к правильным взаимоотношениям со своими ограничениями]. Если только вы не попытаетесь совершить сенсационный прыжок. В этом случае вы даже не знаете, что делаете, но делаете это, потому что хотите развлечься. Это как принять слишком большую дозу.

Вопрос: Ощущение открытия, о котором вы говорили, похоже на поддержание открытости своего пространства или это другая идея?

Ответ: Да, вероятно, похоже. Открытие не должно быть проявлением чего‑либо. Это отношение, готовность с радостью принять всё, что встретится на пути. В некотором роде это чувство двойственности.

Вопрос: Достаточно часто на духовном пути, особенно если он подразумевает выполнение эффектных практик, люди стремятся получить практики, о которых ничего не знают. По‑вашему, это является полезной любознательностью или исследованием?

Ответ: Нет, если вы не знаете, что делаете. Существует разница между исследованием того, что есть, и исследованием того, чего нет. Когда ребёнок играет с лезвием, есть лезвие есть, и на острие его есть мёд. Но когда ребёнок исследует что‑то вовне, за пределами края балкона, там нет ничего, кроме вертикального падения. Это самоубийственно.

Вопрос: Почему, придя к безумной мудрости, одни люди становятся похожи на Безумца из Цанга, а другие – на вашего гуру?

Ответ: Думаю, это зависит исключительно от нашего проявления и нашего отношения ко всему. Это вопрос того, к чему мы готовы. Мой гуру слушал Безумца из Цанга, а я слушал моего гуру. В то время я был не слишком сумасшедшим, поэтому и он не был слишком сумасшедшим. Но Безумец из Цанга был таким сумасшедшим, как он, потому что мой гуру был достаточно сумасшедшим, чтобы понимать его.