Где твои плоды? 2 страница

- Если ты не рабыня, тогда как же они воспитали тебя как Hausfrau? - спросила она. - И как случилось, что все, о чем вы все думаете, это о heiraten, о своем будущем Herr Gemahl, который будет Dich mitnehmen?

Она так сильно рассмешила меня своим немецким, что я вынуждена была остановить машину, чтобы не случилось аварии. Меня настолько заинтересовало, где она так хорошо выучила немецкий, что я забыла защитить себя от ее нелестных замечаний о том, что предел моих желаний в жизни - это найти мужа, который бы увлек меня. Невзирая на мои настойчивые просьбы, она пренебрежительно проигнорировала мой интерес к ее немецкому.

- У нас потом будет достаточно времени поговорить о моем немецком, - успокоила она. Затем насмешливо посмотрела на меня и добавила: - Или о твоем рабстве.

Прежде чем я успела возразить, она предложила, чтобы мы поговорили о чем-нибудь безличном.

- Например? - спросила я, снова трогая машину. Устроившись полулежа на сиденье, Делия закрыла глаза.

- Позволь я расскажу тебе кое-что о четырех наиболее известных вождях яки, - тихо проговорила она. - Я интересуюсь вождями, их успехами и неудачами.

Опередив мое ворчливое замечание о том, что я совершенно не интересуюсь военными историями, Делия сказала, что первым вождем яки, который привлек ее внимание, был Калисто Муни. Она не была прирожденным рассказчиком: ее рассказ был строг, почти академичен. Но я внимала каждому ее слову.

Калисто Муни был индейцем, который много лет плавал матросом под пиратским флагом в Карибском море. Возвратившись в родную Сонору, он возглавил вооруженное восстание против испанцев в 1730 году. В результате предательства он был схвачен и казнен испанцами.

Затем Делия пустилась в длинное и сложное повествование о том, как в 1820-е годы, после того, как Мексика добилась независимости и мексиканское правительство пыталось разделить земли яки, движение сопротивления превратилось в широко распространившееся восстание. Человеком, который организовал вооруженные отряды индейцев яки, был Хуан Бандера, управляемый самим духом. Вооруженные лишь луками и стрелами, воины Бандеры сражались против мексиканских войск около десяти лет. В 1832 году Хуан Бандера был разбит и казнен.

Делия рассказала, что следующим известным вождем был Хосе Мария Лейва, больше известный как Кахеме - "тот, кто не пьет". Это был индеец яки из Эрмосильо. Он получил образование и разносторонне овладел военным искусством, сражаясь в мексиканской армии. Благодаря этому искусству он объединил все города индейцев яки. Со времени его первого восстания в 1870 году Кахеме поддерживал свою армию в активном состоянии готовности к бунту. Он был разгромлен мексиканской армией в 1887 году в Буатачиве, укрепленной горной крепости. И хотя Кахеме ухитрился бежать и скрыться в Гуаймасе, он в конце концов был выдан и казнен. Последним из великих героев яки был Хуан Мальдонадо, известный также как Тетабиате - "катящийся камень". Он реорганизовал остатки сил яки в горах Бакатете, откуда делал жестокие и отчаянные партизанские вылазки против мексиканских войск более десяти лет подряд.

- На рубеже нынешнего века, - завершила Делия свой рассказ, - диктатор Порфирио Диас начал кампанию по истреблению яки. Индейцев расстреливали во время полевых работ. Тысячи были пойманы во время облав и морем отправлены на Юкатан для работы на плантациях генекена (бот. - генекен (Agave fourcroydes), а также "мексиканская пенька" (прим. ред.)), и в Оахака, для работы на полях сахарного тростника.

Я была поражена ее знаниями, но все еще не могла постичь, почему она рассказала мне все это.

- Ты похожа на школьного учителя, преподающего историю жизни индейцев яки, - сказала я восхищенно. - Кто же ты на самом деле?

Казалось, она на мгновение была ошеломлена моим вопросом, который был чисто риторическим, но потом, быстро опомнившись, сказала:

- Я тебе сказала, кто я. Мне просто удалось много узнать. Я живу рядом с ними, знаешь ли. - Она помолчала немного, а затем кивнула, как будто пришла к какому-то выводу, и добавила: - Причина, по которой я рассказала тебе о вождях яки, в том, что именно женщины должны узнать силу и слабость вождей.

- Зачем? - спросила я в замешательстве. - Кого заботят вожди? По мне, это могут быть лишь глупые люди.

Делия почесала затылок под париком, потом дважды чихнула и сказала с нерешительной улыбкой:

- К сожалению, женщины должны восстанавливать энергию вблизи них, как бы им ни хотелось управлять самим.

- Кем они собираются управлять? - спросила я саркастически. Она изумленно взглянула на меня, затем потерла руку совершенно девичьим, как и ее лицо, жестом.

- Это довольно трудно объяснить, - пробормотала она. Необычная мягкость прозвучала в ее голосе, отчасти нежность, отчасти нерешительность, отчасти отсутствие интереса. - Лучше не надо. Я могу потерять тебя окончательно. Все, что я могу сказать в настоящее время, это только то, что я ни школьный учитель, ни историк. Я рассказчица, и еще не дошла до самой важной части своего рассказа.

- И что это может быть? - спросила я, заинтересовавшись ее желанием сменить тему разговора.

- Все, что я так подробно рассказала тебе, является фактической информацией, - сказала она. - То, о чем я не упомянула, - это мир магии, из которого действовали вожди яки. Они считали, что действия ветра и теней, животных и растений так же важны, как и дела людей. Это та часть, которая интересует меня больше всего.

- Действия ветра, теней, животных и растений? - повторила я насмешливо.

Делия кивнула, не обращая внимания на мой тон. Потом она рывком выпрямилась на сиденье, стащила белокурый парик и подставила ветру свои черные прямые волосы.

- Это горы Бакатете, - сказала она, указывая на горы слева от нас, которые едва вырисовывались на фоне предрассветного неба.

- Это сюда мы собираемся? - спросила я. - Не сейчас, - сказала она, снова соскальзывая вниз на свое сиденье. Загадочная улыбка играла на ее губах, когда она повернулась ко мне. - Возможно, однажды у тебя будет возможность посетить эти горы, - размышляла она, закрывая глаза. - Горы Бакатете населены созданиями другого мира, другого времени.

- Созданиями другого мира, другого времени? - эхом повторила я с насмешливой серьезностью. - Кто они или что из себя представляют?

- Создания, - произнесла она рассеянно. - Создания, которые не принадлежат нашему времени, нашему миру.

- Ну-ну, Делия. Ты что, пытаешься напугать меня? - Я не могла сдержать улыбку, когда повернулась к ней.

Даже в темноте ее лицо сияло. Она выглядела чрезвычайно молодо, кожа без морщин мягко облегала изгибы щек, подбородка и носа.

- Нет. Я не пытаюсь напугать тебя, - сухо произнесла она, пряча за ухо прядь волос. - Я просто рассказываю тебе, каково истинное знание об этом районе.

- Интересно, и какие с виду эти создания? - добивалась я, прикусывая губу, чтобы сдержать хихиканье. - И приходилось ли тебе видеть их?

- Конечно, я видела их, - ответила она снисходительно. Я бы не говорила о них, если бы не видела. - Она мягко, без следа какого-либо возмущения, улыбнулась. - Они являются существами, которые населяли землю в другое время, а теперь уединились в изолированных местах.

Сначала я не смогла удержаться от громкого смеха над ее верованием. Но потом, видя, какой серьезной и какой убежденной она была, утверждая, что эти создания действительно существуют, я решила: вместо того, чтобы смеяться над ней, я должна отнестись благосклонно к ее верованиям. Кроме всего прочего, она ведь взяла меня к целительнице, и я не хотела вызывать ее протест своими рационалистическими расследованиями.

- Не являются ли эти создания призраками воинов яки, которые потеряли свои жизни в сражениях? - спросила я.

Она отрицательно покачала головой, а потом, как будто опасаясь, что кто-то может подслушать, близко наклонилась ко мне и прошептала мне в ухо:

- Эти горы населены заколдованными созданиями: говорящими птицами, поющими кустами, танцующими камнями, созданиями, которые могут принимать любую форму по желанию.

Она откинулась на сиденье и выжидательно посмотрела на меня.

- Яки зовут эти существа сурэм. Они верят, что эти существа являются древними индейцами яки, которые отказались быть крещеными первыми иезуитами, прибывшими для обращения индейцев в христианство. - Она нежно похлопала по моей руке. - Остерегайся, они говорят, что сурэм. любят блондинок. - Она восторженно хохотнула. - Быть может, это то, о чем были все твои кошмары. Сурэм, пытающийся украсть тебя.

- Ты ведь на самом деле не веришь в то, что сейчас говоришь, правда? - спросила я насмешливо, не в силах сдержать свою досаду.

- Нет. Я только что выдумала, что сурэм. любят блондинок, - успокоила она. - Они совсем не любят блондинок.

И хотя я не повернулась, чтобы взглянуть на нее, я могла почувствовать ее улыбку и озорные горящие глаза. Все это мне безмерно надоело. Я решила, что она, должно быть, или очень искренняя и очень застенчивая, или, что хуже, совершенно безумная.

- Ты ведь не веришь, что создания из другого мира действительно существуют, так ведь? - раздраженно воскликнула я. Затем, боясь, что оскорбила ее, взглянула на нее, почти готовая произнести извинения. Но прежде чем я смогла что-то произнести, она ответила так же громко и таким же злобным тоном, как и я до этого.

- Конечно я верю, что они существуют. А почему они не должны существовать?

- Да их просто нет! - резко и авторитетно заявила я, впрочем быстро потом извинившись.

Я рассказала ей о моем прагматическом воспитании и о том, как мой отец учил меня осознавать, что чудовища в моих снах и товарищи по играм, которые у меня были как у всякого ребенка - конечно же, никому, кроме меня, невидимые, - не что иное, как продукт сверхактивного воображения.

- С самого раннего возраста я воспитывалась в духе объективности и всестороннего анализа, - подчеркнула я. - В моем мире существуют только факты.

- Эта проблема всегда возникает с людьми, - заметила Делия. - Они настолько рассудительны, что, слушая об этом, они сразу же принимают меня за безумную.

- В моем мире, - продолжала я, игнорируя ее комментарий, - не существует фактов о созданиях из другого мира, но лишь спекуляции и принятие желаемого за действительное, а также, - подчеркнула я, - фантазии расстроенного ума.

Как ты можешь быть такой тупой! - выкрикнула она восхищенно в перерыве между припадками хохота, как если бы мои объяснения превзошли все ее ожидания.

- Можно ли доказать, что эти создания существуют? - с вызовом спросила я.

- В чем должно заключаться доказательство? - осведомилась она с выражением наигранной робости на лице.

- Если кто-нибудь еще сможет увидеть их, это и будет доказательством, - ответила я.

- Ты имеешь в виду, что если, например, ты сможешь увидеть их, то это будет доказательством их существования? - осведомилась она, близко придвинув свою голову к моей.

- Ну да, мы можем попробовать прямо здесь.

Вздохнув, Делия положила голову на спинку сидения и закрыла глаза. Она долго молчала, и я была уверена, что она заснула, и поэтому вздрогнула, когда она внезапно выпрямилась и настояла на том, чтобы мы съехали на обочину дороги. Она должна сходить по нужде, пояснила Делия.

Решив воспользоваться нашей остановкой, я тоже направилась в кусты. Когда я собиралась натянуть свои джинсы, то услышала, как громкий мужской голос сказал: - Как аппетитно! - и прямо за моей спиной раздался вздох. С незастегнутыми джинсами я рванулась к тому месту, где была Делия.

- Нам лучше побыстрей убираться отсюда! - выкрикнула я. - Здесь в кустах спрятался мужчина.

- Ерунда, - отмахнулась она от моих слов. - Единственный, кто находится за кустами, это осел.

- Осел не может вздыхать как развратный мужик, - заметила я и затем повторила услышанные мною слова.

Делия осела, изнемогая от хохота, но увидев, какой несчастной я выгляжу, подняла руку в примирительном жесте.

- Ты действительно видела мужчину?

- Мне не обязательно было видеть, - парировала я. - Вполне достаточно слышать его.

Она помедлила еще мгновение и затем направилась к машине. Перед тем, как взойти на дорожную насыпь, она внезапно остановилась и, повернувшись ко мне, прошептала:

- Произошло нечто совершенно загадочное. Я должна предупредить тебя об этом. Она повела меня за руку назад к тому месту, где я сидела на корточках. И как раз там, за кустами, я увидела ослика.

- Перед этим его здесь не было, - настаивала я. Делия, посмотрев на меня с явным удовольствием, пожала плечами и повернулась к животному. - Маленький ослик, - заворковала она детским голоском, - ты смотрел на ее задик?

Я решила, что она - чревовещатель и собирается исполнить номер - разговор животного. Однако осел лишь несколько раз громко прокричал вполне по-ослиному.

- Давай убираться отсюда, - умоляюще сказала я, потянув ее за рукав. - Где-то здесь должен быть затаившийся в кустах хозяин.

- Но у этого милого малютки нет хозяина, - она проворковала все тем же глупым детским голоском и почесало длинные мягкие уши ослика.

- У него несомненно есть хозяин, - зло выкрикнула я. - Разве ты не видишь, какой он сытый и холеный?

И охрипшим от нервозности и раздражения голосом я снова подчеркнула, как опасно для двух женщин находиться одним на пустынной дороге в Соноре.

Делия молча рассматривала меня, видимо поглощенная какими-то мыслями. Затем она кивнула, как бы в знак согласия, и жестом предложила следовать за ней. Ослик шел сзади, сразу за мной, раз за разом подталкивая меня в зад своей мордой. Пробормотав проклятие, я обернулась, но ослик исчез.

- Делия! - выкрикнула я с внезапным испугом. - Что случилось с осликом?

Испуганная моим криком стая птиц шумно поднялась в небо. Птицы полетали над нами, а затем скрылись на востоке в направлении первого луча утренней зари, который означал конец ночи и начало нового дня.

- Где же ослик? - спросила я, снова переходя на едва слышный шепот.

- Прямо здесь, перед тобой, - мягко ответила она, указывая на сучковатое дерево без листьев.

- Я не могу увидеть его. - Тебе нужны очки.

- С моими глазами все в порядке, - ответила я резко. - Я вижу даже восхитительные цветы на дереве.

Пораженная красотой ярких, белоснежных в утреннем сиянии соцветий, я подошла ближе.

- Что это за дерево?

- Пало Санто.

В течение секундного замешательства я подумала, что это сказал ослик, который появился из-за шелковистого серебристо-серого ствола. Я повернулась, чтобы взглянуть на Делию.

- Пало Санто! - засмеялась она.

После этого в моем мозгу мелькнула мысль, что Делия разыгрывает со мной шутку. Ослик, вероятно, принадлежит целительнице, которая наверняка живет где-то поблизости.

- Что тебя так смешит? - спросила Делия, уловив на моем лице всепонимающую самодовольную ухмылку.

- У меня начался ужасный спазм, - солгала я.

Прижав руки к животу, я присела:

- Пожалуйста, подожди меня в машине.

Как только она повернулась, чтобы идти, я сняла свой шарф и завязала его вокруг ослиной шеи. Я радовалась, предвосхищая удивление Делии, когда раскроется, что мы уже были на земле целительницы и я знала о ее шутке все это время. Однако все надежды снова увидеть ослика или мой шарф очень скоро развеялись. У нас ушло почти два часа на то, чтобы добраться до дома целительницы.

Глава 2

Около восьми часов утра мы добрались до дома целительницы в предместье Сьюдад Обрегон. Это был массивный старый дом, с побеленными стенами и черепичной крышей, посеревшей от времени. В доме были окна со стальными рамами и арочный вход.

Тяжелая дверь на улицу была широко открыта. С уверенностью человека, знакомого с порядками в доме, Делия Флорес провела меня через темный холл до конца длинного коридора в заднюю часть дома, где находилась полупустая комната с узкой кроватью, столом и несколькими стульями. Самым необычным в этой комнате было то, что в каждой из ее четырех стен было по двери. Все они были закрыты.

- Подожди здесь, - велела мне Делия, указывая подбородком в направлении кровати. - Вздремни немного, пока я буду у целительницы. Это может занять некоторое время, - добавила она, закрывая за собой дверь.

Подождав, пока ее шаги затихнут в коридоре, я стала рассматривать самую невероятную комнату для лечения, которую когда-либо мне приходилось видеть. Голые побеленные стены; светло-коричневые керамические плитки пола блестели как зеркало. В ней не было алтаря, никаких изображений или скульптур святых. Девы Марии или Иисуса, которые, как я всегда предполагала, были обычными в комнатах целителей. Я сунула свою голову в каждую из четырех дверей. Две открывались в темные коридоры; другие две вели во двор, обнесенный высоким забором.

Когда я на цыпочках шла по темному коридору к другой комнате, позади меня раздалось низкое угрожающее рычание. Я медленно обернулась. Всего лишь в двух футах от меня стояла огромная, свирепого вида черная собака. Она не бросилась на меня, но просто стояла, грозно рыча и показывая свои клыки. Стараясь не смотреть собаке в глаза, но и не теряя ее из виду, я вернулась назад в комнату для лечения.

Собака следовала за мной до самой двери. Я осторожно закрыла ее прямо перед носом у зверюги и прислонилась к стене, ожидая, пока биение сердца придет в норму. Потом я легла на кровать и через несколько мгновений - без малейшего намерения делать это - погрузилась в глубокий сон.

Я была разбужена мягким прикосновением к плечу. Я открыла глаза и подняла взгляд на морщинистое, но здоровое лицо старой женщины.

- Ты видишь сон, - сказала она. --И я- часть твоего сна.

Я автоматически кивнула, соглашаясь. Однако я не была убеждена, что вижу сон. Женщина была чрезвычайно маленькой. Она не была карлицей или лилипуткой; скорее она была ростом с ребенка, с тощими ручками и выглядевшими слабыми, узкими плечами.

- Вы целительница? - спросила я.

- Я - Эсперанса, - ответила она. - Я та, что приносит сны.

У нее был спокойный и необычайно низкий голос. Он имел странное, экзотическое качество, как если бы испанский - на котором она говорила бегло - был языком, к которому мышцы ее верхней губы не привыкли. Постепенно звук ее голоса усиливался, пока не стал отделившейся от телесной оболочки силой, заполняющей комнату. Звук заставил меня думать о бегущей воде в глубинах пещеры.

- Она - не женщина, - пробормотала я про себя. - Она - звук темноты.

- Я сейчас буду устранять причину твоих кошмаров, - сказала она, фиксируя на мне повелительный взгляд, в то время как ее пальцы приближались к моей шее. - Я буду удалять их одну за другой, - пообещала она.

Ее руки двигались поперек моей груди как мягкая волна. Она победно улыбнулась, а затем жестом предложила мне исследовать ее открытые ладони. - Видишь? Они так легко ушли.

Она вглядывалась в меня с выражением такого достоинства и восхищения, что я не могла заставить себя сказать ей, что ничего не вижу в ее руках.

Очевидно, сеанс исцеления был закончен. Я поблагодарила ее и выпрямилась. Она покачала головой, жестом выражая упрек и мягко подтолкнула меня назад на кровать.

- Ты спишь, - напомнила она мне. - Я та, кто приносит сны, помнишь?

Мне хотелось настоять на том, что я вполне проснулась, но сумела лишь глупо ухмыльнуться, погружаясь в приятную дремоту.

Смешки и шепот теснились вокруг меня, как тени. Я силилась проснуться. Потребовались немалые усилия, чтобы открыть глаза, сесть и рассмотреть людей, собравшихся вокруг стола. Странная неясность очертаний в комнате мешала разглядеть их четко. Среди них была Делия. Я уже было собралась позвать ее, когда настойчивый хрустящий звук за моей спиной заставил меня обернуться.

Мужчина, ненадежно устроившись на высокой табуретке, шумно лущил арахис. На первый взгляд он казался молодым, но почему-то я знала, что он старый. У него было тощее тело и гладкое безбородое лицо. Его улыбка представляла собой смесь лукавства и простодушия.

- Чего-то хочешь? - спросил он.

Прежде чем я смогла выполнить такое сложное действие, как кивок, мой рот оказался широко открытым от удивления. Я была способна только таращиться на то, как он перенес свой вес на одну руку и без усилия поднял свое маленькое гибкое тело в стойку на руках. Из этого положения он бросил мне арахис; тот влетел прямо в мой разинутый рот.

Я подавилась им. Резкий удар между лопатками восстановил мое дыхание. Благодарная, я обернулась, желая узнать, кто из присутствующих здесь людей прореагировал так быстро.

- Я - Мариано Аурелиано, - сказал человек, стукнувший меня сзади.

Он пожал мне руку. Вежливый тон и обаятельная церемонность его жеста смягчали выражение свирепости его взгляда и суровость его орлиных черт. Косой разлет черных бровей делал его похожим на хищную птицу. Его белые волосы и обветренное бронзовое лицо свидетельствовали о возрасте, но мускулистое тело дышало молодой энергией.

В комнате было шесть женщин, включая Делию. Каждая из них пожала мне руку с одинаково выразительной церемонностью. Они не называли своих имен, а просто сказали, что рады встретиться со мной. Физически они не были похожи одна на другую. Тем не менее в них было какое-то поразительное сходство, смесь противоречивых качеств: молодости и старости, силы и утонченности, что более всего озадачивало меня, приученную к грубости и прямоте моей управляемой по-мужски патриархальной немецкой семьи.

Так же, как в случае с Мариано Аурелиано и акробатом на табурете, я не смогла бы назвать возраст женщин. Они могли оказаться как на пятом, так и на седьмом десятке своей жизни.

Я испытывала мимолетное беспокойство, когда женщины пристально смотрели на меня. У меня создалось отчетливое впечатление, что они могли видеть, что творилось во мне, и размышлять об увиденном. Милые, задумчивые улыбки на их лицах все же немного успокоили меня. Сильное желание разрушить тревожащее молчание любым доступным для меня способом заставило меня отвернуться от них и взглянуть в лицо человеку на табурете. Я спросила у него, не акробат ли он.

- Я - мистер Флорес, - сказал он и сделал заднее сальто с табурета, приземлившись на пол в позицию с поджатыми по-турецки ногами. - Я не акробат. Я колдун.

На его лице сияла улыбка очевидного ликования, когда он полез в карман и вытащил мой шелковый шарф, тот самый, которым я обвязала шею ослика.

- Я знаю, кто вы. Вы - ее муж! - воскликнула я, изобличительно указав пальцем на Делию. - Вы, конечно, вдвоем сыграли со мной ловкую шутку.

М-р Флорес не сказал ни слова. Он только уставился на меня в вежливом молчании.

- Я не являюсь ничьим мужем, - наконец произнес он, затем, делая "колесо", выскочил из комнаты через одну из дверей, ведущих во двор.

Поддавшись порыву, я выпрыгнула из кровати и выскочила следом за ним. Ослепленная ярким светом, я простояла во дворе несколько секунд, ошеломленная его слепящим сверканием, потом пересекла его и сбежала с обочины грязной дороги на недавно вспаханное поле, разделенное на части рядами высоких эвкалиптов. Было жарко. Солнце пламенем набросилось на меня. Пашня мерцала на жару, как шипящие гигантские змеи.

- М-р Флорес, - позвала я.

Ответа не было. Уверенная, что он скрылся за одним из деревьев, я пересекла поле.

- Следи за своими босыми ногами! - предостерег меня голос, раздавшийся сверху.

Вздрогнув, я посмотрела вверх, прямо в перевернутое лицо м-ра Флореса. Он, свисая с ветки, качался на своих ногах.

- Это опасно и крайне глупо - бегать взад-вперед без туфель, - сурово предостерег он, раскачиваясь взад-вперед, как цирковой артист на трапеции. - Это место кишит гремучими змеями. Тебе лучше присоединиться ко мне. Тут безопасно и прохладно.

Зная, что ветки находятся слишком высоко, чтобы до них можно было добраться, я тем не менее с детской доверчивостью протянула вверх руки. Прежде чем я сообразила, что он собирается делать, мистер Флорес захватил меня за запястья и быстрым движением, с усилием не большим, чем потребовалось бы для тряпичной куклы, поднял меня на дерево. Я сидела рядом с ним, внимательно разглядывая шуршащие листья. Они мерцали в солнечных лучах, как золотые осколки.

- Ты слышишь, что говорит тебе ветер? - спросил мистер Флорес после долгого молчания. Он поворачивал голову в разные стороны, так что я полностью могла оценить его поразительную манеру двигать ушами.

- Самурито! - шепотом воскликнула я, когда воспоминания заполнили мой разум. Самурито, малый канюк, это было прозвище друга детства из Венесуэлы. У мистера Флореса были такие же тонкие, птичьи черты лица, черные как смоль волосы и глаза горчичного цвета. И наиболее поразительным было то, что он, как и Самурито, мог двигать ушами - по отдельности или двумя сразу.

Я рассказала м-ру Флоресу о моем друге, которого знала с детского сада. Во втором классе мы сидели за одной партой. Во время длительного полуденного перерыва вместо того, чтобы есть свои завтраки в школьном саду, мы обычно тайком убегали из школы и забирались на вершину ближайшего холма, чтобы поесть в тени самого большого - мы верили в это - дерева манго в мире. Его самые нижние ветви касались земли, а самые высокие - задевали облака. В сезон созревания мы обычно объедались плодами манго.

Вершина холма была нашим излюбленным местом до того дня, когда мы обнаружили там тело школьного сторожа, свисающее с высокой ветки. Мы не смели ни сдвинуться с места, ни заплакать. Но никто из нас не хотел потерять лицо перед другим. Мы не стали влезать на ветви в тот день, но попытались съесть наши завтраки на земле, фактически под телом умершего человека, желая узнать, кто из нас не выдержит первым. И это была я.

- Ты когда-нибудь думала о смерти? - шепотом спросил меня Самурито.

Я взглянула вверх на висящего человека. В то же мгновение ветер зашелестел в ветвях с необычным упорством. В шелесте я ясно услышала, как умерший человек шептал мне, что смерть была успокоением. Это было настолько жутко, что я вскочила и, вопя, понеслась прочь, безразличная к тому, что Самурито мог подумать обо мне.

- Ветер заставил ветви и листья говорить с тобой, - сказал м-р Флорес, когда я закончила свой рассказ.

Его голос был мягким и низким. Золотые глаза горели лихорадочным огнем, когда он продолжил объяснять, что в момент своей смерти, в одной мгновенной вспышке, воспоминания, чувства и эмоции старого сторожа высвободились и были поглощены манговым деревом. - Ветер заставил ветви и листья говорить с тобой, - повторил мистер Флорес. - Ибо ветер - твой по праву.

Как во сне, он бросил взгляд сквозь листву, его глаза внимательно смотрели за поле, в освещенное солнцем пространство. - То, что ты женщина, дает тебе возможность повелевать ветром, - продолжал он. - Женщины не знают этого, но они могут вступить в диалог с ветром в любое время.

Я непонимающе покачала головой.

- Я понятия не имею, о чем вы говорите, - сказала я. Мой тон выдавал, как неловко я чувствую себя в этом положении. - Это как сон. И если бы он продолжался еще и еще, я бы поклялась, что это один из моих кошмаров.

Его продолжительное молчание вызвало у меня раздражение. Я почувствовала, как мое лицо покраснело от злости. Что я делаю здесь, сидя на дереве с безумным стариком? Я погрузилась в размышления. И в то же время я понимала, что, возможно, оскорбила его, поэтому решила извиниться за свою грубость.

- Я понимаю, что мои слова имеют для тебя мало смысла, - согласился он. - Это потому, что на тебе слишком толстый твердый слой. Он мешает тебе слышать, что должен сказать ветер.

- Слишком толстый твердый слой? - спросила я недоуменно и подозрительно. - Вы имеете в ввиду, что я в грязи?

- И это тоже, - ответил он, заставив меня покраснеть. Он заулыбался и повторил, что я обернута слишком толстым твердым слоем, и что этот слой не может быть смыт с помощью мыла и воды, независимо от того, сколько ванн я приму.

- Ты наполнена рассудочными суждениями, - пояснил он. - Они мешают тебе понять то, что я говорю, например, что ты можешь командовать ветром.

Он смотрел на меня сузившимися критическими глазами.

- Ну? - потребовал он нетерпеливо.

Прежде чем я поняла, что случилось, он ухватил меня за руки и одним быстрым, плавным движением раскачал и мягко приземлил. Мне показалось, что я видела его руки и ноги вытянувшимися, как резиновые ленты. Это был мимолетный образ, который я тут же объяснила себе как искажение восприятия, вызванное жарой. Я не стала задерживаться на нем, ибо именно в тот момент мой взор отвлекла Делия Флорес и ее друзья, расстилавшие большую полотняную скатерть под соседним деревом.

- Когда вы добрались сюда? - спросила я Делию, поставленная в тупик тем, что не сумела ни увидеть, ни услышать приближение группы людей.

- Мы собирались устроить пикник в твою честь, - сказала она.

- Потому что ты присоединилась к нам сегодня, - добавила одна из женщин.

- Как это я присоединилась к вам? - спросила я, чувствуя, что мне не по себе.

Не заметив, кто это сказал, я переводила взгляд с одной женщины на другую, ожидая, что кто-нибудь из них объяснит свои слова.

Безразличные к моему все возрастающему беспокойству, женщины были заняты тем, что старались ровно расстелить полотняную скатерть. Чем дольше я наблюдала за ними, тем беспокойней становилось у меня на душе. Все вокруг было так странно для меня. Я легко могла объяснить, почему приняла приглашение Делии встретиться с целительницей, но совсем не понимала своих последующих действий. Все происходило так, как если бы кто-то еще завладел моим разумом и заставлял меня оставаться здесь, реагировать и говорить вещи, которые я не хотела бы говорить. А теперь они собираются устроить празднество в мою честь. Это, мягко говоря, обескураживало. Как бы упорно я ни размышляла об этом, все равно не могла постичь, что же я здесь делаю.