Руки как орудие подсказки

Беспокойство часто выражается и в том, как лю­ди держат руки и какие жесты ими совершают. Когда люди охвачены беспокойством, они часто вертят в руках различные предметы; вам навер­няка доводилось видеть, как некоторые пере­бирают ключи, крутят на пальце резинку или машинально поправляют складки на одежде. Обеспокоенные чем-то люди стремятся почаще прикасаться к собственному телу — типичный знак стремления к комфорту. Они могут поти­рать руки — кстати сказать, этот жест был одной из фирменных подсказок Джорджа Бернарда Шоу, -могут теребить мочку уха, поглаживать подборо­док или запускать пальцы в волосы. Не менее вы­разителен и жест, когда люди прикасаются к своему телу. Например, мужчина, который по­глаживает кожу на шее под подбородком, этим жестом как бы говорит о том, что он очень обес­покоен тем, чтобы выглядеть более весомым в глазах окружающих.

Зоологи установили, что, когда животные пре­бывают в нерешительности относительно того, как им быть дальше, они часто совершают раз­личные замещающие действия, которые никак не связаны с их непосредственной задачей. То же самое происходит и с людьми. Когда люди испы­тывают влияние противоречивых побудительных мотивов, например, когда они испытывают бес­покойство, они нередко совершают некие само­произвольные действия, позволяющие им изба­виться от избытка энергии и позволяющие им — пускай всего лишь на время — испытать чувство комфорта и покоя. Подобные действия иногда называют адаптерами. По большей части само­произвольные действия типа адаптеров касаются головы и лица. Например, если вы находитесь в приемном покое клиники или в каком-либо дру­гом помещении, где в ожидании своей очереди теснятся люди, вы наверняка обратите внимание, что многие из них нередко прикасаются к своему лицу; так, одна из дам может подпереть подборо­док рукой, а другой посетитель как бы в рассеян­ности будет почесывать щеку или поправлять во­лосы. Подобные действия «по приведению себя в порядок» часто носят бессознательный характер; главная их задача — преодоление беспокойства, которое испытывают люди, оказавшись в затруд­нительных ситуациях.

Весьма характерно, что когда люди соверша­ют подобные самопроизвольные действия, они всячески избегают контакта с какой бы то ни было частью тела своих соседей; вместо этого они прикасаются исключительно к себе самим, совершая такие движения и действия, которые обычно совершает в отношении их кто-нибудь другой. Люди, чем-то обеспокоенные тратят не­мало времени, расчесывая и поглаживая свои во­лосы, поскольку помнят, что именно так посту­пала их мать в детстве, и это всегда успокаивало их. Таким образом, самопроизвольные адаптеры носят регрессивный характер: они как бы возвра­щают людей к тому времени, когда родители с легкостью избавляли их от всяческих стрессов и тревог, лаская и гладя по головке. Став взрослы­ми, мы обычно избегаем обращаться к родителям как к источникам чувства покоя и уверенности. Поэтому нам и приходится самим делать то, что некогда делали наши родители, успокаивая и лаская нас.

Когда люди чем-то обеспокоены, они неред­ко пытаются выплеснуть это беспокойство вовне, играя или манипулируя какими-нибудь предме­тами, оказавшимися под рукой. Одно из таких действий — привычка вертеть в руках очки. То, как люди, манипулируют собственным очками, может сказать о них немало любопытного. Так, например, когда люди как бы покусывают или посасывают концы дужек оправы своих очков, они воспроизводят весьма примитивную форму самоуспокоения. Они уподобляются малышу, который сосет собственный палец или пытается жевать салфетку, то есть достигают покоя и относительного комфорта, держа во рту или возле губ какой-нибудь предмет.

Есть люди, которые, сняв свои очки, то и де­ло открывают и закрывают их дужки, следя, од­нако, за тем, чтобы они выглядели симметрично. Такие люди, как правило, большие аккуратисты и зануды, и они испытывают сильную потреб­ность в сильной руке.

Если люди постоянно снимают и надевают очки, это показывает, что они нерешительны и несамостоятельны, и даже не могут решить — снять ли им наконец эти злосчастные очки или надеть их. В некоторых случаях это преследует иную цель: попавший в затруднительное положе­ние сам стремится озадачить и поставить в тупик окружающих, чтобы те тоже не знали, как им по­ступить дальше. Наконец, есть люди, которые то и дело снимают очки, дышат на их линзы и тща­тельно протирают их. Это тоже знак желания прийти в себя и понять, что же, собственно, про­исходит; именно поэтому им так необходимы чистые стекла.

Назначение некоторых адаптеров состоит в том, чтобы обеспечить защиту, а не комфорт. Су­ществует пять основных типов адаптеров «за­щитного» плана. К ним относятся «прикрывание глаз», когда человек ладонью прикрывает глаза, «прикрывание рта», когда он точно так же при­крывает рукой рот, и «закрывание лица», когда человек прикрывает лицо ладонями обеих рук. Люди часто прибегают к этим «прикрывающим» жестам, получив плохие новости или невольно оказавшись свидетелями чего-то ужасного. Все эти три действия нередко можно видеть одновре­менно, например, при оглашении итогов очеред­ных выборов. На одной стороне — победившие кандидаты, которые сияют ослепительными улыбками, смеются и приветственно машут рука­ми, на другой — кандидаты, потерпевшие пора­жение, прикрывают ладонями глаза, рот или в полном отчаянии закрывают лицо руками. Эти жесты одновременно и скрывают их досаду и ра­зочарование, и как бы не позволяют им произне­сти нечто такое, о чем впоследствии придется по­жалеть. Эти прикрывающие жесты, естественно, носят символический характер. Когда вы слыши­те по радио сообщение об авиакатастрофе, вы можете прикрыть руками как глаза, так и уши. Прикрывая глаза, вы действуете как очевидец трагедии, а не как человек, который всего лишь слышал о ней.

Два других типа адаптеров «защитного» пла­на — это жест «схватившись руками за голову» и «колыбель». Эти жесты лучше всего наблюдать на стадионах во время крупных спортивных сорев­нований, например, футбольных матчей, особен­но если на трибунах собирается много болельщи­ков и той и другой команд.

Когда игрок бьет по воротам и промахивается на какие-нибудь считанные сантиметры, вы не­редко можете видеть картину массового отчая­ния, когда болельщики этой команды дружно хватаются за голову: они при этом обычно под­нимают руки и накрывают ими макушку, образуя из ладоней некое подобие шлема. Это естествен­ная реакция, которой нельзя научиться, и этот жест можно встретить на стадионах всего мира. Он выполняет скорее метафорическую функцию, поскольку предназначен для защиты головы — не столько от реального физического удара, сколько от психологической травмы, которую получил болельщик, оказавшийся свидетелем столь ужасного зрелища.

В 1996 году в полуфинале чемпионата Евро­пы по футболу в Италии, в Турине, встретились сборные Англии и Германии. По окончании ос­новного времени игры счет был равным — 1 : 1, и поэтому исход матча, согласно действующим правилам, предстояло определить по серии пе­нальти. Для этого из каждой команды отбирались шесть футболистов, которым и предстояло ре-

шить исход матча, испытывая на прочность вра­таря команды соперника. Команды выполнили по пять пенальти, и счет оставался равным. И тогда к одиннадцатиметровой отметке отправился Гаррет Саутгйт, полузащитник сборной Англии. Это был поистине критический момент матча: если Гаррет промахнется, а игрок сборной Гер­мании, которому предстояло выполнять удар после него, пошлет мяч в сетку, сборная Герма­нии одержит победу и выйдет в финал, а англича­нам придется выбыть из соревнований. Когда Саутгйт, установив мяч на одиннадцатиметро­вую отметку, отошел назад и начал разбег, он прекрасно понимал, как важно послать мяч точ­но в сетку. Возможно, груз ответственности ока­зался непосильной ношей для его плеч, или он на какой-то миг утратил сосредоточенность — су­дить трудно, но вместо того, чтобы нанести рез­кий и хлесткий удар по мячу, Гаррет мягко под­сек его, и голкипер сборной Германии без осо­бых проблем поймал мяч, не дав ему даже подлететь к створу ворот. И когда Саутгейт по­вернулся и угрюмо побрел к своим, он с ужасом начал сознавать, какие трагические последствия может иметь этот не забитый им пенальти. Опус­тив глаза в землю, Гаррет подошел вплотную к своим товарищам по команде и сделал жест, ко­торый часто совершают многие футболисты, ока­завшись на грани отчаяния: он закинул руки за голову и, сплетя из пальцев «колыбель», охватил ими затылок.

У футболиста, оказавшегося в подобной си­туации, не такой уж богатый выбор действий: он не может ни выбранить себя, ни хлопнуть по спи­не, ни, наконец, обнять себя за плечи. Ему оста­ется разве что сделать именно такой жест, «колы­бель», чтобы хоть немного прийти в себя. В такие моменты человек, обхватив руками затылок, сам того не сознавая, как бы повторяет жест своей матери, которая поддерживала головку

Жесты «прикрывание глаз», «колыбель» и «схватившись

за голову». Наглядное проявление досады и

разочарования сквозит в этих жестах игроков,

когда футболисты «Ливерпуля» чуть было не забили

гол в ворота «Манчестер Юнайтед».

своего беззащитного малыша. Чувство защищен­ности, которое он при этом испытывал, бессо­знательно укоренилось в его памяти, неизменно ассоциируясь с поддерживанием ладонями голо­вы. И, обхватив ладонями затылок, футболист, таким образом, как бы замещает в этом жесте свою мать.

Жест «колыбель» можно увидеть не только во время напряженных футбольных матчей; его можно встретить и в других случаях, когда люди чувствуют себя неуверенно и испытывают острую потребность в защите от различных угроз, все равно — реальных или воображаемых. Если вы понаблюдаете за тем, как происходит жаркое со­вещание в кабинете совета директоров, вы, впол­не вероятно, сможете оказаться свидетелем сразу нескольких примеров такой «колыбели». По сути дела, существуют два жеста, которые нередко можно увидеть, которые внешне весьма похожи, однако их функции существенно различны. Один из таких жестов — «колыбель»; второй — «ката­пульта». В обоих этих жестах кисти рук перепле­таются и располагаются вокруг затылка, однако в то время как при жесте «катапульта» локти отве­дены назад, а грудь расправлена, для жеста «ко­лыбель» характерен главный акцент на стремле­нии поддержать голову. Строго говоря, «ката­пульта» на самом деле представляет собой жест скрытой агрессии. Отведя свои локти назад и ши­роко расправив грудь, человек делает глубокий вдох и принимает достаточно угрожающий вид. Хотя его пальцы как бы спрятаны за головой, на самом деле они всего лишь затаились, пригото­вившись нанести удар всякому, кто окажется в пределах досягаемости. Что же касается жеста «колыбель», то, как мы уже знаем, его назначе­ние совершенно иное. Руки в данном случае выполняют роль всего лишь опоры, и ничто не ука­зывает, что они отведены назад, словно рычаг ка­тапульты, готовясь нанести удар.

Весьма характерно, что оба этих жеста — и «катапульта», и «колыбель» — можно наблюдать в одном и том же кабинете для совещания, когда люди испытывают чувство страха и опасности. «Катапульта», по всей видимости, используется в тех случаях, когда человек намерен как бы запу­гать своих оппонентов и пригрозить им, а «колы­бель» — когда люди пытаются обрести покой и душевное равновесие. Первый из этих жестов — скрытая форма контратаки, тогда как второй -' символический способ самозащиты.

Лицо как источник подсказок

Беспокойство, испытываемое человеком, сразу же отражается на его лице. Улыбка, проникнутая беспокойством, диаметрально отличается от ис­кренней и радостной улыбки, поскольку во время нее не происходит сокращения круговых мышц глаза, образующих лучики вокруг глаз и так называемые «гусиные лапки», -- характерные признаки искренней улыбки. Как и другие лож­ные или принужденные улыбки, беспокойная улыбка обычно возникает совершенно неожи­данно, остается на лице значительно дольше, чем этого можно было ожидать. А затем столь же вне­запно исчезает. Беспокойные улыбки, как прави­ло, уходят с лица в результате необычной мышеч­ной подвижности вокруг рта. При нормальной искренней улыбке уголки рта растягиваются и приподнимаются вверх благодаря сокращению больших скуловых мышц. Тогда как при беспо­койной улыбке уголки рта могут быть растянуты просто в стороны или даже отклонены вниз. Джин-ни Харриган и Деннис О'Коннелл, сотрудники университета штата Колифорния, работающие в Фуллертоне, установили, что когда люди испы­тывают беспокойство, на их лицах появляются различные знаки, выражающие страх, и что на лицах женщин беспокойная улыбка появляется значительно реже, чем на лицах мужчин.

Мы склонны считать смех выражением счастья и удовольствия, однако он может также служить и знаком беспокойства.[30] Яркий пример подобного смеха можно найти в знаменитых экспериментах, которые Стенли Милгрэм проводил в 1960-г годы на своих подчиненных.

Милгрэм организовал в Йельском университете некоторое подобие лаборатории, в котором один из ассистентов, одетый в белый халат, выполнял роль «экспериментатора», а другой исполнял роль «ученика», которому предстояло вспомнить целый ряд слов. Случайным людям, тоже выразившим желание принять участие и экспериментах, предлагалось оказать стимулирующее воздействие на ученика, дав ему легким удар током. Эти добровольные помощники и не подозревали об этом, но, поскольку ученик был и сговоре с экспериментатором, он, естественно, уклонялся от подобных ударов током. Самым по разительным открытием при этом было то, что, когда случайным прохожим предлагалось направить мощный электрический заряд на ученики, особенно когда он сидел в соседней комнате, где его можно было слышать, но нельзя было видеть его мнимой агонии, они с легкостью соглашались на это.

Однако, хотя эти добровольцы согласились включить электрический разряд, многие чувство­вали себя очень неловко и испытывали сомнение

в том, вправе ли они так поступать. И подобная неловкость часто выражалась в приступах неаде­кватного смеха: точнее сказать, не менее трети добровольцев, принимавших участие в экспери­менте, неловко улыбались и разражались стран­ным нервозным смехом. Когда «ученик» совер­шал ошибку, экспериментатор подсказывал добровольцу, чтобы тот направил на ученика раз­ряд электрического тока, всякий раз повышая его напряжение. Когда же доброволец послушно включал рубильник, ученик за стенкой начинал истошно кричать от боли, звал на помощь, жало­вался, что у него слабое сердце и, наконец, зати­хал. Подобные крики от боли и мольбы о помо­щи вызывали у добровольцев серьезную озабоченность и беспокойство, что, однако, не мешало им через несколько мгновений направить на бед­ного ученика еще более сильный разряд тока и смеяться нервно-истерическим смехом, слыша его крики и мольбы.

По окончании экспериментов, отвечая на во­просы, добровольцы сами не могли объяснить, что же, собственно, вызывало в них взрывы смеха. На первый взгляд могло показаться, что им доставляют радость те страдания, которые они причиняли ученику. Но на самом деле все обстояло совсем не так: их смех был всего лишь нервной реакцией на «карательный режим», в со­здании которого они участвовали вместе с экспе­риментатором.

Когда люди чем-то сильно обеспокоены, они обычно гораздо реже и меньше смотрят на окру­жающих. Зато их взгляды нервно рыщут по сторо­нам в поисках какого-нибудь спасительного убе­жища, ниши и т.п. В самом деле, взгляды людей, охваченных беспокойством, чаще всего сфокуси­рованы на том, как они могут выйти из этой ситуа­ции или хотя бы просто спастись бегством, а не на том, какой позитивный вклад они могут внести в развитие событий. Обеспокоенные люди во время разговора чаще всего смотрят в сторону и мимо собеседника. Это в значительной мере объясняется тем, что они очень обеспокоены воз­можными негативными разногласиями с собе­седником. По сути, люди, охваченные волнени­ем, не обязательно отличаются от уверенных в себе коллег в том, сколько времени они тратят ни обмен взглядами с собеседником в ходе разговора. Однако при появлении первых же признаков разногласий и несовпадения мнений, беспокойные люди сразу же отводят глаза и по большей части избегают обмениваться взглядами с собеседниками. Глаза человека, охваченного беспо­койством, напоминают двуствольное ружье. Ког да все мирно и спокойно и события развиваются бесконфликтно, причин для беспокойства нет. Но как только атмосфера становится более на­пряженной, глаза начинают сверкать гневом и превращаются в грозное оружие; поэтому люди и предпочитают прятать их или опускать в землю.

Другой характерный признак беспокойства - мигание. Основанная задача мигания -- «сма­зать» слизистые оболочки глаз, распределить сле­зинку равномерно по всей поверхности роговой оболочки глаза, с тем чтобы глаз был чистым и не вызывал никаких ощущений дискомфорта. Час­тота мигания определяется целым рядом факто­ров. К их числу относятся особенности окружаю­щей среды, такие как температура, влажность и степень освещенности, а также различные факторы, имеющие отношение к вниманию, — на­пример, если человек читает или внимательно рассматривает что-то. Средняя частота мигания составляет примерно 15 раз в минуту (при этом женщины обычно мигают несколько чаще, чем мужчины), но во время чтения частота мигания резко снижается. Так, Джон Стерн из Вашинг­тонского университета в Сент-Луисе провел спе­циальное исследование феномена мигания. Он установил, что существует тесная связь между частотой мигания человека и его эмоциональным состоянием: чем сильнее человек утомлен или чем-то обеспокоен, тем чаще мигают его глаза.

Стерн обратил внимание, что в числе людей, мигавших очень часто, был и бывший президент

США Никсон. Во время слушаний по знаменито-Уотергейтскому скандалу Никсон, когда ему авали вопросы, на которые он не желал отвечать, мигал невероятно часто.