Подсказки посредством дружелюбных жестов

Встречаясь с королевской особой, люди часто ис­пытывают смущение и застенчивость: они дер­жатся скованно, боятся проронить лишнее слово и просто не знают, как им лучше вести себя. Даже весьма могущественные люди, возглавляю­щие крупные корпорации, при встрече с членами королевской фамилии легко превращаются в низкопоклонников и идиотов, утративших дар речи. Чтобы нейтрализовать подобный эффект и помочь людям быть тем, кто они есть на самом деле, особы королевской крови взяли себе за пра­вило подавать им всевозможные сигналы дружес­кого расположения: они улыбаются им, отпуска­ют шутки и очень внимательно прислушиваются к тому, что говорят окружающие. Таково совре­менное лицо королевского достоинства. Однако если вы посмотрите кадры старинной кинохро­ники, запечатлевшие британскую королевскую семью, вы почти не увидите там улыбающихся лиц. Хотя Георг V, к примеру, пользовался репу­тацией человека, обладающего хорошим чувст­вом юмора, он практически не выказывал его на публике: на большинстве фото, дошедших до нас, вид у него достаточно строгий и даже суро­вый. Когда ему однажды намекнули на это, он возразил: «Мы, моряки, никогда не улыбаемся по долгу службы». Его старший сын, Эдуард, принц

Уэльский, пользовался славой шутника и весель­чака, хотя эта сторона его характера явно отошла на второй план, после того как он вступил на престол, став Эдуардом VIII, и полностью исчезла после его отречения[22]. Георг VI, сменивший на престоле своего брата, культивировал имидж че­ловека серьезного, не склонного шутить по пустякам, он редко улыбался на публике, предпочи­тая сохранять строгий стиль поведения, свойст­венный его отцу — Георгу V.

Человеком, во многом изменившим подоб­ный стиль поведения монархов, по праву счита­ется Елизавета — королева-мать. Во время серии немецких бомбардировок Лондона, имевших место в конце 1940 г., она много раз совершала поездки в лондонский Ист-Энд[23], где встречалась с жителями и беседовала с ними о трудностях и невзгодах, с которыми те столкнулись. Те, кому посчастливилось встречаться с ней, были очаро­ваны ее дружески неформальным поведением, а также тем, как внимательно она выслушивала всех, кто обращался к ней. В своих дневниках Га­рольд Никольсон описывает тот эффект, кото­рый она производила в те дни на своих поддан­ных:

«...как только автомобиль останавливался, королева выпрыгивала из него прямо в снег и, направляясь в самую гущу толпы, сразу же заго­варивала с людьми об их нуждах. На мгновение другое те замирали, изумленно взирая на нее. Но затем дар речи возвращался к ним, и все начинали разом говорить, перебивая друг друга: «Здравствуйте! Ваше Величество! Поглядите-ка сюда! Она обладала редким даром дать каждому почувствовать, что она говорит с ним, и только с ним На мой взгляд, это объясняется тем, что у королевы были поистине огромные глаза, которые она широко раскрывала, устремляя на каждого из говорящих».

Доступность правящего монарха получила новый импульс в 1970 г., когда нынешняя королева, совершавшая тогда официальный визит в Австралию, решила устроить первый королевский «выход в народ», чтобы пообщаться с тол пой приветствовавших ее людей, стоявших по другую сторону полицейского кордона. В те дни подобный выход в народ предоставил людям редкую возможность обменяться с королевой рукопожатиями и даже переброситься с ней парой слов. В наши дни подобные королевские выходы в народ стали еще более неформальными, и королева вместе с герцогом Эдинбургским любят и умеют завязывать разговор с людьми. И когда Чарльз, Энн, Эндрю и Эдуард неспешно шагаю i вдоль рядов доброжелательно настроенной пуб­лики, на их пути постоянно светятся улыбки, слышатся шутки и взрывы смеха.

Кстати сказать, юмор играет весьма важную роль как в восприятии монархии широкой пуб­ликой, так и в восприятии представителей мо­нархии самих себя. Роберт Лэйси рассказывает об одном забавном инциденте, когда королева и принц Филипп ехали на автомобиле по какому-то грязному переулку возле Сандрингхэма и ко­леса их автомобиля окатили жидкой грязью с го­ловы до ног какую-то женщину, шагавшую по переулку. Женщина в гневе крикнула что-то, и королева, обернувшись, ответила: «Я совершен­но согласна с вами, мадам». «Гм, — произнес сквозь зубы Филипп, — и что же она сказала, дорогая?» И королева преспокойно ответила: «Она крикнула «ублюдки»!»

В юности герцог Эдинбургский славился сво­ими шалостями и проказами, а королева, как и ее мать, пользовалась репутацией одаренного паро­диста. Энн обладает редким чувством юмора, тогда как Чарльз отличается редкой скромностью и сдержанностью. Юмор часто выполняет роль этакой смазки в отношениях королевской фами­лии с публикой. Так, например, если вы видите принца Чарльза, обменивающегося рукопожа­тиями с кем-то незнакомым из толпы, вы не­вольно обращаете внимание, что подобные кон­такты часто сопровождаются взрывами смеха, одни из которых спровоцированы шутливыми за­мечаниями принца, а другие — ответами никому не известных партнеров по рукопожатию.

Подобные контакты, изрядно сдобренные чувством юмора, несут в себе весьма важную ин­формацию, ибо они показывают, что принц Чарльз далеко не всегда стоит по стойке «смир­но» на подобных церемониях и что он обладает качеством, которое британцы ценят превыше многих прочих достоинств, — чувством юмора.

Джон Провайн из университета штата Мэри­ленд установил, что смех часто выполняет функ­ции сигнала о подчиненном положении; другими словами, лица, занимающие подчиненное поло­жение, используют смех как выражение лояль­ности по отношению к своим шефам, боссам и т.п., тогда как лица, занимающие доминирующее положение, любят шутить с подчиненными, что­бы лишний раз напомнить им о своем положе­нии. Это становится особенно очевидным, когда Чарльз пробирается сквозь толпу, время от вре­мени отпуская шутки и, по-видимому, как бы давая всем почувствовать, что они — на короткой ноге с ним, но на самом деле показывая, что всеми взрывами смеха дирижирует именно он, Чарльз. Иногда кому-нибудь из толпы тоже уда­ется бросить удачную шутку, способную заста­вить Чарльза улыбнуться. Тот факт, что это слу­чается, отнюдь не подрывает идеи о том, что смех — умиротворяет и уравнивает всех и вся: это всего лишь показывает, что Чарльзу иной раз нравится как бы отходить на второй план.

Одна из подсказок-автографов принца Чарль­за — это его знаменитая привычка поднимать брови. Он активно использует эту гримасу в раз­говоре, обычно в тех случаях, когда он говорит с малознакомыми людьми и когда хочет показать, что он — весь внимание. Эта гримаса Чарльза, то есть поднимание бровей, неизменно сопровож­дается другим движением: легким расширением глаз, что означает, что принц проявляет интерес к словам собеседника. Степень раскрытия глаз имеет критически важное значение, поскольку он просто приподнимает брови, не расширяя при этом глаза, это обычно свидетельствует, что принц держится откровенно высокомерно. Однако если он открывает глаза слишком широко, это должно создавать впечатление, что он не вполне верит словам своего собеседника. Как правило, лица с высоким социальным статусом избегают припод­нимать брови; наоборот, они склонны хмурить брови, чтобы выглядеть более сурово и угрожаю­ще. Таким образом, приподнимая брови, Чарльз играет роль человека, стоящего на нижних ступе­нях социальной лестницы. Он пытается изобразить внимание, но в ходе самого процесса непреднаме­ренно подает собеседнику умиротворяющий сиг­нал. Это отнюдь не обязательно означает, что Чарльз выступает в роли подчиненного; посколь­ку его достоинство зависит от его врожденного королевского статуса, он иной раз может позво­лить себе изобразить на своем лице умиротворе­ние, не создавая при этом впечатление лица под­чиненного.