Краткие сведения из теории 14 страница

суальное отношение к женщинам. Вместе с тем не менее ва-

жен другой вопрос: как «красивая» порнография воздействует

на женщин? Как подобные образы влияют на восприятие жен-

щинами самих себя? Уже было доказано, что мягкая, неагрес-

сивная порнография делает мужчин менее склонными верить

жертве изнасилования, а фильмы с элементами сексуального

насилия заставляют их все спокойнее относиться к жестокости,

которую они наблюдают по отношению к женщинам, и в итоге

только насилие начинает восприниматься ими как нечто эро-

тичное. Но тогда, возможно, аналогичные образы, направлен-

ные на женщин, вызывают у них такие же чувства по отноше-

нию к самим себе? Есть доказательства того, что так оно и есть.

Венди Сток обнаружила, что образы изнасилования усиливают

сексуальное возбуждение у женщин и их сексуальные фантазии

на эту тему (хотя и не убеждают женщин в том, что им нра-

вится применение силы во время секса). Кэрол Крафка устано-

вила, что чем больше участницы ее эксперимента видели сцены

Секс

применения силы по отношению к женщинам во время секса,

тем «спокойнее они начинали к этому относиться и тем чаще

классифицировали соответствующие видеоматериалы как все

менее и менее жестокие». А в ходе опроса, проведенного

среди американских женщин, доктор Е. Хэритон обнаружила,

что у 49% из них сексуальные фантазии были основаны на по-

корности и подчинении мужчине.

Широкое распространение в культуре образов и сцен, свя-

занных с изнасилованием, привело к тому, что выносятся и со-

ответствующие судебные решения. Так, в 1989 г. в Великобри-

тании, когда женщина подала в суд на своего физиотерапевта

за изнасилование, ее гражданский иск был отклонен на основа-

нии того, что она якобы все это придумала и что у женщин ча-

сто бывают подобные сексуальные фантазии. Образы сексуаль-

ного насилия также повлияли на переосмысление самой идеи

секса в законодательстве: когда другая англичанка подала в суд

на офицера полиции за изнасилование, синяки и ушибы на ее

теле и ссадины на горле были расценены судом как «любовные

игры» по обоюдному согласию.

Полемика на тему, делает ли классическая порнография

мужчин жестокими по отношению к женщинам, продолжается.

Но то, что «красивая» порнография делает женщин жестокими

по отношению к самим себе, уже очевидно. Подтверждения

этому мы видим всюду. Вот хирург оттягивает разрезанную

кожу на груди женщины. Вот его коллега всем своим весом на-

валивается на женскую грудь, разбивая в ней руками комки

силикона. Вот шагает живой труп — больная анорексией. А вот

женщина, которую рвет кровью, — жертва булимии.

Битва полов: прибыль и гламур

Почему на нас обрушивается поток подобных образов? Они по-

являются не просто как ответ рынка на наши потаенные жела-

Миф о красоте

ния. Главная их задача — формировать определенные тренды

и представления о сексуальности. Как пишет историк Сьюзен

Коул, для того чтобы привить общественные ценности, их надо

окружить ореолом эротизма. Образы, превращающие женщин

в вещь или представляющие насилие над ними как эротику,

возникли в противовес процессу обретения ими уверенности

в себе. Эти образы создаются и поощряются, потому что два

пола слишком сблизились, а это не на руку сильным мира сего.

И когда религиозные, правовые и экономические ограничения

ослабевают и уже не способствуют продолжению войны полов,

эти образы выходят на авансцену, чтобы вновь разобщить муж-

чин и женщин.

На протяжении веков на пути любви стояла экономическая

зависимость женщины от мужчины. Дарить любовь добровольно,

на основе равноправных отношений—такая возможность появи-

лась у женщин относительно недавно, благодаря эмансипации.

Но, несмотря на свою хрупкость и уязвимость, это чувство сразу

превратилось во врага для тех, кто управляет нашим обществом.

Если бы большинство пар строили отношения друг с дру-

гом без насилия, на основе равноправия и права женщин

уважались бы не меньше, чем права мужчин, это привело бы

к радикальным переменам в общественном устройстве. Неж-

ность и взаимное уважение между мужчиной и женщиной

нарушили бы статус-кво, ведь гетеросексуалы представляют

собой сексуальное большинство. Каждое такое партнерство

привело бы'к удвоенному стремлению преобразовать обще-

ство на основе традиционных женских ценностей, что со всей

очевидностью продемонстрировало бы привлекательность

для обоих полов мира, избавленного от мужского господства.

Эта благая весть быстро распространилась бы, ведь свобод-

ные женщины получают от жизни больше удовольствия и,

что еще хуже, свободные мужчины — тоже.

Общественные институты, где доминируют мужчины, по-

нимают, чем грозит им освобождение любви из «плена». Жен-

Секс

щины, которые любят себя, опасны, но мужчины, которые

любят настоящих женщин, еще опаснее. Опыт показывает,

что женщинами, которые сбросили с себя иго навязанной им

веками роли, можно управлять: тех немногих из них, что про-

бились к власти, заставляют принять и разделить мужские цен-

ности. Но чем больше мужчин познают любовные отношения

с настоящими женщинами, тем ближе будет тот момент, когда

круги, представляющие серьезные деньги и власть, «дезерти-

руют», объединившись с «оппозицией». А это может потрясти

мир сильнее, чем русская революция 1917 г., и изменить баланс

сил радикальнее, чем окончание холодной войны. Это будет

означать крах цивилизации в ее современном виде, иными сло-

вами, крах мужского господства. Но для любви между мужчи-

ной и женщиной это, напротив', станет началом начал.

Образы, которые сводят секс к «красоте», а красоту превра-

щают во что-то нечеловеческое, унижают женщин и не дают

им и мужчинам возможности вместе выступить против обще-

ственного порядка, который существует за счет антагонизма

между ними.

Барбара Эренрайх, Элизабет Хесс и Глория Джэкобс в книге

«Преобразование любви» (Re-Making Love) подчеркивают,

что новый рынок товаров, связанных с сексом, требует бы-

строго оборота. И это относится ко всей экономике потреб-

ления в целом. Меньше всего рынку нужно, чтобы мужчины

и женщины научились любить друг друга, так как индустрия

розничных продаж, оцениваемая в $1,5 трлн, поддерживается

отчужденностью мужчин и женщин друг от друга и их сексу-

альной неудовлетворенностью. Реклама не продает секс — это

было бы неэффективно, и ей не нужно, чтобы гетеросексуаль-

ные мужчины и женщины тянулись друг к другу и находили сек-

суальное удовлетворение. Что она продает, так это сексуальную

неудовлетворенность.

Выживание нашей планеты зависит от того, сумеем ли мы

найти баланс между женскими и мужскими ценностями, кото-

Миф о красоте

рые уравновесят друг друга, однако препятствием к этому встает

культура потребления, построенная на поддержании взаимо-

непонимания между полами и возникающей вследствие этого

сексуальной неуверенности. Сейчас символами мужественности

и женственности являются мотоциклы Harley-Davidson и кухон-

ные комбайны Cuisinart. Но сексуальное удовлетворение ослаб-

ляет хватку материализма, поскольку в этом случае символы

статусности перестают казаться сексуальными и становятся

ненужными. Когда усиливаются эмоциональные и сексуальные

желания, ослабевает страсть к потреблению. Цена, которую мы

платим за поддержание этого рынка на плаву, — наши тайные,

из глубины сердца идущие желания. Миф о красоте сохраняет

пропасть между мужскими и женскими фантазиями. Эта про-

пасть иллюзорна, она не имеет ничего общего с законами при-

роды. Но именно из-за нее мы продолжаем тратить огромные

суммы денег неизвестно на что и не можем ясно взглянуть на все,

что нас окружает. Словно дымовая завеса разделяет нас и не дает

нам быть самими собой в своих сексуальных проявлениях.

Культура потребления создает сексуальных клонов — муж-

чин, которые вожделеют неодушевленные предметы, и жен-

щин, которые готовы быть ими. При этом предмет желания по-

стоянно меняется и представляет собой «расходный материал»,

диктуемый рынком. Объект потребления быстро устаревает,

и в результате мужчины все реже строят отношения с одной

женщиной на годы или на всю жизнь, а неудовлетворенность

женщин собой со временем только растет. Эмоционально не-

стабильные отношения, высокий уровень разводов и масса

одиноких людей, выброшенных на сексуальный рынок, — все

это идет на благо экономике потребления. Под воздействием

«красивой» порнографии секс становится жестоким, скуч-

ным и поверхностным, антиэротичным как для мужчин, так

и для женщин.

Но не только индекс потребления напрямую зависит

от того, насколько разобщены мужчины и женщины. В этом

Секс

заинтересованы и более могущественные силы. На военные

нужды тратится почти третья часть государственного бюджета

США, но поддержание духа милитаризма возможно только

в том обществе, где женщины играют второстепенную роль.

Иначе мужчины — мужья и отцы — не стали бы с готовно-

стью верить стандартной пропаганде милитаризма: что якобы

их жены и дети только выиграют от их героической смерти. По-

тенциальные враги в их глазах тоже были бы в первую очередь

чьими-то отцами и мужьями. Поэтому любовь, согласие и до-

верие между мужчиной и женщиной ставят под угрозу суще-

ствование экономики потребления и военно-промышленного

комплекса.

Больше того — они грозят привести к политическим пере-

менам: близость, основанная не на доминировании и боли,

а на взаимности и отсутствии насилия, помогает партнерам

осознать свою привлекательность и самоценность. А вслед

за этим возникает и убежденность в своей общественной зна-

чимости. Если женщина уверена в себе и в своей привлекатель-

ности, она не испытывает зависти к другим женщинам. И если

она любит свою женскую природу, то отстаивает свои права

на нее. То, что говорят о женщинах, правда: мы и в самом деле

ненасытны. Наши аппетиты и в самом деле нужно контроли-

ровать, если все должно по-прежнему оставаться на своих ме-

стах. Если бы нам принадлежал весь мир, если бы мы верили

в то, что за этим не последует наказания, мы действительно

потребовали бы больше любви, больше секса, больше денег,

большей ответственности за детей, больше еды, больше внима-

ния и заботы. Эти сексуальные, эмоциональные и физические

запросы в самом деле начали бы распространяться и на соци-

альную сферу: оплату ухода за престарелыми людьми, роди-

тельский отпуск по уходу за ребенком, социальное обеспече-

ние детей и т.д. Сила женского желания была бы настолько

велика, что обществу пришлось бы считаться с тем, чего хотят

женщины — как в постели, так и в жизни в целом.

Миф о красоте

В нашей экономической системе работа организована

так, что она несовместима с семьей. Таким образом мужчины

контролируют сексуальную жизнь друг друга, не давая любви

и семье занять главное место в их жизни. Женщины, в отли-

чие от них, считают себя успешными, если им удается под-

держивать любовные отношения. Если бы множество мужчин

и женщин объединились бы и действовали сообща, то такое

определение успеха стало бы привлекательным и для мужчин,

освободив их от пут мужского соперничества. Но «красивая»

порнография препятствует этому: воздействуя на мужчин, она

не дает им обрести покой в любви с постоянной партнершей.

Образы обработанных «Фотошопом» красоток заставляют

мужчину пребывать в постоянном поиске, вместо того чтобы

разглядеть красоту женщины, которую он хорошо знает, жен-

щины, отмеченной морщинками, родной и близкой, которая

каждое утро подает ему за завтраком газету.

Миф о красоте тормозит сексуальную революцию, отбра-

сывая нас назад, в прошлое. В XIX в. гетеросексуальные отно-

шения разрушались практикой браков по расчету. А современ-

ные молодые люди, живущие в больших городах и стремящиеся

к успеху, доверяют свою судьбу службам знакомств, а свой

сексуальный потенциал растрачивают на работе. Так, один

из опросов выявил, что во многих семьях яппи партнеры стра-

дают импотенцией.

На протяжении последних столетий гендерные стерео-

типы разобщали мужчин и женщин. В викторианскую эпоху

мужчины оценивали и выбирали себе жен на ярмарке невест.

И сегодня они также оценивают и выбирают женщин, пригвож-

денных мифом о красоте к позорному столбу, подобно приго-

воренным к сожжению на костре. Раньше у женщин не было

никаких прав, и они твердо знали, что трудно любить своего

тюремщика. Но любить своего судью ненамного проще. Если

мужчины и женщины до сих пор находятся в состоянии холод-

ной войны, то причина этого лишь одна: так общественные

Секс

институты пытаются сохранить свою стабильность, потому,

что счастливая и полноценная гетеросексуальная любовь пред-

ставляет для них несомненную угрозу.

Наглядные практические уроки

Эффектно снятые сцены изнасилования эротизируют войну

полов. А «красивая» порнография подавляет женскую сексу-

альность и снижает сексуальную самооценку женщин. Она за-

пирает сексуальное удовлетворение на замок, единственным

ключом к которому является «красота». И секс становится за-

ложником «красоты».

На Западе сексуальность женщин страдает от мифа о кра-

соте не меньше, чем на Востоке — от изуверской практики жен-

ского обрезания. Проведенное в 1953 г. исследование показало,

что только от 70 до 77% американок когда-либо испытывали

оргазм в результате мастурбации или во время полового акта.

В случае с женщинами сексуальное удовлетворение явно отста-

вало от очевидного прогресса «сексуальной революции»: в 1976 г.

данные исследования, проведенного Шир Хайт, продемонстри-

ровали, что только 30% женщин испытывали оргазм во время

полового акта без дополнительной стимуляции клитора рукой,

еще 19% — со стимуляцией клитора, а 29% вообще не достигали

оргазма. При этом 15% женщин вообще никогда не мастурби-

ровали, а 11,6% не испытывали оргазм никогда в жизни. Ис-

следование, проведенное в 1974 г. Хелен Калан, показало, что

от 8 до 10% женщин никогда не испытывали оргазм, а до 45% ис-

пытывали его во время полового акта только при условии до-

полнительной стимуляции клитора. И наконец, согласно ис-

следованию, проведенному в 1973 г. Сеймур Фишер, регулярно

испытывали оргазм во время секса только 30% женщин.

Данные 1980-х гг. не выявили каких-либо заметных измене-

ний. В 1980 г. Венди Фолкнер обнаружила, что только 40% бри-

Миф о красоте

танских женщин в возрасте до 40 лет, в отличие от 90% мужчин,

когда-либо мастурбировали. Исследование 1981 г. показало,

что лишь 47% датских женщин когда-либо доводили себя до ор-

газма при помощи мастурбации. Проведенное среди 10000 бри-

танок исследование 1989 г. показало, что 36% из них «редко»

или «никогда» не испытывали оргазма во время полового акта,

а большинство признались, что имитировали оргазм, «чтобы до-

ставить удовольствие мужу». Даже восточные женщины с уда-

ленным клитором получают от секса больше удовольствия,

чем западные: удивительно, но исследование, проведенное

среди 4024 суданских женщин, подвергшихся обрезанию, пока-

зало, что 88% из них испытывали оргазм.

Половой акт, конечно же, не единственный и не главный

источник наслаждения для женщин, однако возникает законо-

мерный вопрос: почему половой акт и мастурбация, два из мно-

гих других возможных источников получения удовольствия,

приносят современным женщинам так мало удовлетворения?

Почему так много женщин не получают того удовольствия,

которого они заслуживают и на которое они способны? Мо-

жет быть, в нашей культуре что-то не так с обучением мужчин

и женщин сексу? Или проблема в другом—в том, как женщины

воспринимают собственное тело? Если так, то миф о красоте

многое объясняет.

Именно он не дает женщинам воспринимать себя как безус-

ловно сексуально привлекательных. Конечно, вред, наносимый

женщинам «мягкой» порнографией, не так очевиден, как разру-

шительные последствия «обычного» порно: женщина, которая

знает, почему она ненавидит образ другой женщины, висящей

на крюке для разделывания мясных туш, и может четко сформу-

лировать свои возражения по этому поводу, затрудняется объ-

яснить то чувство внутреннего беспокойства, которое внушают

ей образы «красоты».

Однако это чувство смятения, которое им трудно выра-

зить словами, испытывают все женщины: и феминистки, и те,

Секс

кто не участвует в феминистских дебатах; те, кто глубоко ре-

лигиозны, и те, кто живет сугубо мирской жизнью; развратные

женщины и девственницы; лесбиянки и гетеросексуалки. Всех

этих женщин не надо убеждать в существовании связи между

порнографией и сексуальным насилием, но почему-то они

не могут говорить о вреде «красивой» порнографии, не испы-

тывая при этом чувства стыда. Не находя разумных возраже-

ний против образов обнаженных красивых женщин, которым

не причиняется никакого видимого вреда, они не могут объ-

яснить, почему эти образы причиняют им боль.

Молчание женщин по этому вопросу само по себе — след-

ствие воздействия на них мифа о красоте. Ощущая себя некра-

сивыми, они считают, что виноваты в этом сами и что у них

нет неотъемлемого права чувствовать себя сексуально привле-

кательными. Женщина не должна признаваться в том, что она

возражает против «красивой» порнографии, потому что это

признание заставляет ее чувствовать себя непривлекательной.

Для того чтобы быть открытыми для сексуального общения,

и мужчинам, и женщинам необходимо чувствовать себя желан-

ными и представляющими собой ценность. А если этого нет,

то в целях самозащиты человек начинает воспринимать себя

или своего партнера как сексуальный объект.

Однажды я разговаривала с группой студенток о «краси-

вой» порнографии и о журналах, которые приходили по под-

писке и лежали в комнате отдыха нашего колледжа. И я тогда

все сделала неправильно. Я упоминала политику, символизм,

мужское культурное пространство, выключенность женщин

из жизни социума, превращение их в объект потребления

или товар. Одна девушка какое-то время слушала меня очень

задумчиво и внимательно, но в ее глазах не было никакой

ответной искры понимания. В конце концов она сказала:

«Я тебя поддержу, хотя я понятия не имею, о чем ты говоришь!

Но я точно знаю, что эти журналы заставляют меня чувство-

вать себя ужасно».

Миф о красоте

Обложки эротических журналов глубоко затрагивают жен-

скую психику, потому что они показывают образы моделей,

которые знакомы нам по нашим собственным фантазиям,

состоящим из образов, которые, в свою очередь, взяты нами

из фильмов, телевидения и женских журналов. В отличие

от «чуждых нам» проституток в «жестком» порно, чья внеш-

ность важна не так, как то, что их могут заставить делать,

образы «красивой» порнографии преподают женщине урок:

они — это «твои» модели, только без одежды. «Хефнер —

романтик, который видит красоту во всем, — говорит Эл

Голдштейн, издатель журнала Screw, — и его девушки — это

девушки, живущие на твоей улице. А мои девушки — это живу-

щие по соседству с тобой шлюхи с прыщами на лице и следами

растяжек на коже, чьи фотографии печатаются в дешевых

черно-белых газетенках». Но если представление о женской

сексуальности ограничено только этими двумя вариантами,

неудивительно, что женщины изо всех сил стремятся к «кра-

соте».

«Романтические» модели представляют женщинам за-

вораживающий образ совершенного тела. Розовые половые

губы и подкрашенные помадой соски можно представить себе

под кружевным бельем моделей из воскресного приложения

к журналу, а блестящее тело и плоский мускулистый живот

легко вообразить под одеждой модели на журнальном разво-

роте, посвященном моде. И женщина вынуждена сравнивать

с этим образом себя. Какие чувства она может при этом ис-

пытывать? Унижения? Или самолюбования с элементом нар-

циссизма? В последнем случае женщина хотя и получает опре-

деленный заряд энергии, но не становится более эротичной,

ведь пытаясь «вписаться» в заданные рамки, она заведомо об-

рекает себя на поражение: ей просто позволяют принять форму

«железной девы». Возможно даже, что «красивые» женщины

подвержены влиянию порнографии в большей степени и по-

зволяют ей сильнее вторгаться в их эротические фантазии, по-

Секс

скольку они могут «увидеть» себя в порнографии, в то время

как другие женщины — нет.

Но если женщине не нравится журнал Playboy, то это по-

тому, что ее глубинную сексуальность не так-то легко убить.

Даже если она позволяет подвергать себя и свою самооценку

другим унижениям, ее сексуальная сущность, как последний

оплот сопротивления, будет яростно сражаться до послед-

него. Она может ненавидеть журнал Playboy, потому что ей

не нравится чувствовать себя сексуально непривлекательной,

или, если она «красива», ей не нравится, что порнография вы-

двигает оценочные требования к ее телу, тем самым прини-

жая его индивидуальную самоценность. Критичный взгляд

на свою сексуальность становится для нее самым страшным

антиафродизиаком. В своем эссе «Разрушение» (Coming Apart)

Элис Уолкер исследует наносимый нам этим вред: сравнивая

себя с моделями из эротических журналов своего любовника,

женщина «по глупости» делает вывод, что сама она непривле-

кательна.

«Я представляю себе, — говорит Бетти из сборника жен-

ских сексуальных фантазий Нэнси Фрайди “Мой тайный сад”

(My Secret Garden), — что я превратилась в очень красивую,

великолепную женщину (в реальной жизни у меня самая

что ни на есть обычная внешность)... Я закрываю глаза и на-

блюдаю со стороны за этой другой красивой женщиной, кото-

рая как бы и есть я сама. Я вижу ее настолько ясно, что мне хо-

чется крикнуть ей слова одобрения и поддержки: “Наслаждайся

жизнью и получай удовольствие, ты этого достойна!” Забавно,

но все-таки это была другая женщина — это была не я».

А вот что пишет Моника: «Вдруг я перестала быть самой

собой. Мое тело не было телом толстушки, это была не я... Это

была моя красивая сестра... Все это время это была не я, все это

происходило с двумя красивыми людьми в моем воображении».

Эти голоса — «Это была не я», «Вдруг я перестала быть са-

мой собой», «Это была другая женщина» — преследуют нас.

Миф о красоте

Всего за 20 лет своего существования мифу о красоте уда-

лось при помощи порожденных им образов отделить женщин

от их тел во время любовного акта.

Когда женщины обсуждают эту тему, они наклоняются впе-

ред и начинают говорить шепотом. Они рассказывают свой

страшный секрет. Они говорят: «Все дело в моей груди. Это

все мои бедра. Я ненавижу свой живот». Это не эстетическое

недовольство собой, а глубокое чувство сексуального стыда.

Речь может идти о разных частях тела, но всех этих женщин

объединяет убеждение, что именно та часть тела, о которой

она говорит, является главным фетишем «красивой» порногра-

фии. Грудь, бедра, живот—самые сексуальные части женского

тела, и как раз их «некрасивость» становится навязчивой идеей.

Именно эти части тела чаще всего подвергаются насилию

со стороны мужчин, именно они чаще всего калечатся сексуаль-

ными маньяками-убийцами. Именно они оскверняются жест-

кой порнографией и чаще всего оказываются под скальпелем

пластического хирурга. Это части женского тела, с помощью

которых мы вынашиваем и выкармливаем детей и которые

ощущаются нами как самые сексуальные. Но женоненавист-

нической культуре удалось заставить женщин ненавидеть то,

что ненавидят сами женоненавистники.

«Леди, любите свою вагину», — писала Грир, но при этом

статистические данные Шир Хайт показали, что каждая

седьмая женщина считала свой половой орган «уродливым»

и еще столько же женщин думали, что от него «плохо» пахнет.

«Леди, любите свое тело!» — поколение спустя именно этот

призыв стал наиболее актуален, ведь треть женщин «очень не-

довольны» своим телом. Это приводит к тому, что они испыты-

вают «беспокойство относительно своего статуса в обществе,

имеют низкую самооценку и страдают от сексуальных рас-

стройств». Доктор Моника Хатчинсон считает, что 65% женщин

не любят свое тело, а подобное отношение к своей внешности

приводит к тому, что они начинают избегать физической близо-

Секс

сти. Низкая самооценка и, как следствие, снижение сексуально-

сти —это психологическая «черная дыра», в которую женщины

попадают из-за «красивой» порнографии.

При этом объект ненависти может меняться: зациклен-

ность на груди может пройти, сменившись чувством отвраще-

ния к своим бедрам. «Индекс красоты» часто переносит вни-

мание на новые, неожиданные части тела, которые женщина

может начать ненавидеть. Но как возникло такое разрушитель-

ное определение сексуальности? Соединение понятий красоты

и сексуальности само по себе неправильно и заставляет жен-

щин ошибочно считать, что они должны быть «красивыми»,

чтобы быть сексуальными. Но, разумеется, это вовсе не так.

Определения того, что является «красивым» и «сексуальным»,

постоянно меняются в угоду обществу, а их тесная взаимосвязь

возникла и вовсе недавно. Когда обществу нужно было от жен-

щин целомудрие, красивой ее делали девственность и супруже-

ская верность (религиозная фундаменталистка Филлис Шлэфли

недавно заявила, что внебрачный секс разрушает женскую кра-

соту), а женской сексуальности вообще не существовало. В вик-

торианскую эпоху предполагалось, что женщины фригидны.

Венди Фолкнер цитирует авторов того периода, которые пи-

сали, что женщины среднего класса «фригидны по своей при-

роде». И лишь недавно, когда обществу стало выгодно иметь

дело с сексуально доступными и в то же время сексуально не-

уверенными в себе женщинами, красота стала определяться

по-новому и приравниваться к сексуальности. Почему? Потому

что в отличие от собственно сексуальности, которая присуща

всем женщинам, «красота» требует значительных усилий, так

как мало кто из женщин обладает ею от природы, а также пред-

полагает денежные затраты.

Думая о том, насколько навязываемая нам красота далека

от реальной жизни, я вспоминаю один случай: моя знакомая,

модель, когда ей было 15 лет, показывала мне снимки своей

первой фотосессии для рекламы нижнего белья. Я с трудом ее

Миф о красоте

узнала: Сашины черные волосы, прямые и всегда аккуратно

причесанные, были взлохмачены, высокая грудь прикрыта

блестящим атласом черного и персикового цвета. Женщина,

которую Саша изображала на фотографии, сидела на корточ-

ках на стильно и небрежно заправленной кровати. Покрывала

были отброшены назад и свернуты в виде распустившейся

розы. При этом Сашина по-спартански строгая односпальная

кровать, на которой мы сидели, просматривая фото, была ак-

куратно застелена серым хлопчатобумажным покрывалом.

Над нами на полках стояли зачитанные школьные издания

пьес Шекспира с загнутыми уголками страниц, рядом лежали

ее учебник по биологии и калькулятор. Там не было никаких

жемчужных ожерелий, бриллиантовых заколок или огненных

гладиолусов с торчащими из цветка тычинками. Существо,