Благоприятствующие агрессии ключевые раздражители

Особенности контекста влияют на оценку ситуации, указывая субъекту, какой смысл ей следует приписать (атрибутировать). С одним из примеров роли контек­ста мы уже ознакомились — это так называемый эффект оружия (Berkowitz, LePage, 1967). Если в лабораторном помещении находится оружие, то агрессив­ность испытуемого будет возрастать, но только в случае актуализации его агрес­сивной мотивации. Иначе говоря, чтобы ключевые раздражители оказывали мо­тивирующее воздействие, они должны содержательно отвечать текущему мотивационному состоянию. С этой точки зрения неудивительны и те случаи, когда даже при актуализированной агрессивной мотивации созерцание оружия не дает сти­мулирующего агрессию эффекта или даже сдерживает ее: если человек считает оружие чересчур опасным, его созерцание вследствие предвосхищения угрожаю­щих последствий может усилить тенденцию избегания (см.: Berkowitz, 1964). Но и помимо этого случая эффект оружия наблюдается не всегда (см.: Schmidt, Schmidt-Mummendey, 1974). Он отсутствует, в частности, если испытуемый подозревает, что оружие специально присутствует в помещении как стимулирующее агрессию средство (Turner, Simons, 1974).

Впрочем, немаловажен и тот факт, воспринимает ли субъект реальные сцены насилия, наблюдаемые после провоцирующей агрессию стимуляции, как справед­ливые или несправедливые. В первом случае он склонен мстить человеку, спрово­цировавшему его на агрессию, более жестоко, чем когда та же сцена интерпретиру­ется им как несправедливая или же как не реальная, а подстроенная (Meyer, 1972). О существовании эффекта оружия свидетельствует и уголовная статистика;

«Между количеством находящегося в распоряжении населения огнестрельного ору­жия и частотой убийств существует тесная и, по всей вероятности, причинная вза­имосвязь, что недвусмысленно подтверждает опыт, накопленный Соединенными Штатами за последние 10-20 лет. С ростом количества оружия у населения (сегодня оружие имеется примерно у половины американских семей) количество убийств в стране также возрастает. Уже к 1968 г. огнестрельное оружие, находящееся в част­ном владении, по-видимому, составляло 90 миллионов единиц, в том числе 24 мил­лиона револьверов. В южных штатах, где оружием обладают уже не 50, а 60% семей, убийства происходят чаще. По сравнению с I960 г. количество убийств, совершен­ных в Соединенных Штатах, в 1975 г. утроилось, перевалив при этом за 14 000. Доля людей, убитых из огнестрельного оружия, возросла в среднем с 55 до 68%.

...В Кливленде доля убийств из огнестрельного оружия возросла с 54 до 81%. При этом ножи стали использоваться реже, доля совершенных с их помощью убийств снизилась с 25 до 8%.

...Анализ убийств показывает, что большинство из них было совершено вне связи с другими насильственными преступлениями. Лишь 7% убийств сопутствовало в Клив­ленде взломам, грабежам, захватам заложников или другим преступлениям. Большин­ство убийств не было результатом хладнокровно рассчитанного и заранее обдуман­ного деяния. По большей части речь шла о столкновениях, развившихся из ссор между родственниками, друзьями или знакомыми, т. е. об импульсивном насилии, совершенном в ходе борьбы за "справедливость" или из желания мести. В подобных ситуациях как раз и применяется находящееся под рукой оружие, причем без огляд­ки па опасность для жизни. Раньше таким оружием обычно был нож, теперь же все чаше им становится легко доступный пистолет. Поскольку при использовании ог­нестрельного оружия смертельный исход наступает в 5 раз чаще, чем при примене­нии ножа, рост числа убийств не должен удивлять» (Frankfurter Allgcraeine Zeitung от 21.9.1977, S. 8).

Как уже упоминалось, новейшее когнитивно-психологическое понимание эф­фектов «загрузки» и «распространения», благодаря которым вся семантическая сеть на некоторое время активируется и становится легко доступной, особенно подходит для того, чтобы объяснить подстрекающее влияние насилия, изобража­емого средствами массовой информации. Стимулирование агрессии Берковиц (Berkowitz, 1984) видит теперь не столько в высокоспецифическом действии сти­мулов, сколько в побуждении к мысленному обращению к уже возникшей, но еще не актуальной готовности.

Удовлетворение, приносимое запланированными результатами агрессии

В связи с вышесказанным возникает вопрос: не упустил ли Бандура при анализе условий научения по образцу (имитационного научения, научения по модели) упомянутый мотивационный процесс как одну из решающих предпосылок научения? Михаэлис (Michaelis, 1976, р. 79 и далее) отмечал, что в классическом экспе­рименте Бандуры, Д. Росса и С. Росса (A. Bandura, D. Ross, S. A. Ross, 1961) поимитации детьми продемонстрированной взрослым агрессии испытуемым-детям была свойственна очень высокая игровая мотивация, которая иобусловила ими­тацию. Еще в 1962 г. Дейч (Deutsch, 1962) говорил, что следовало бы провести бо­лее четкое разграничение между способностью к имитации и мотивацией. Но вы­яснение роли мотивации в процессе имитации началось лишь в последнее время. Эта проблема включает в себя ивопрос об атрибуции Мотивационных переменных. Например, это вопрос о том, приписывает ли субъект дурные намерения агрессо­ру, за поведением которого он наблюдает, и как он расценивает свое собственное имитирующее поведение (Joseph, Kane, Nacci, Tedeschi, 1977; Zumkley, 1979b)?

Наиболее непосредственное удовлетворение субъекту приносят любые реакции жертвы, выражающие ее страдание, прежде всего реакции, свидетельствующие об испытываемой ею боли. Если враждебная агрессия базируется на принципе воз­мездия, то максимальное удовлетворение принесет созерцание боли заранее опре­деленной силы. Подобное созерцание сокращает агрессивную мотивацию вплоть до нулевого уровня и одновременно закрепляет агрессивное поведение в аналогич­ных ситуациях. Причинение незначительной боли не полностью удовлетворяет субъекта и сохраняет остаточную агрессивную тенденцию (см. ниже, а также: ZumkJey 1978). Слишком сильная боль, испытываемая объектом агрессии, вызывает чувство вины и тенденцию к компенсации причиненного вреда. Проверка всех этих поло­жений предполагает измерение стандарта возмездия (аналогичного стандарту, за­даваемому уровнем притязаний); насколько нам известно, оно пока не осуществ­лялось. Имеется ряд исследований, продемонстрировавших снижение агрессии под влиянием демонстрации боли жертвой (Dengerink, 1976). Однако Бэрон(Baron, 1974a) наблюдал также и возрастание агрессии в ответ на реакцию боли у рассерженных испытуемых, если перед этим им сообщали об отсутствии просоци-ального, т. е. способствующего научению, действия тока. Вместе с тем испытуемые, не подвергавшиеся агрессии, при демонстрации жертвой признаков боли умень­шали интенсивность электроразряда. Решающими факторами усиления агрессии под влиянием реакций боли являются: провоцирующее агрессию поведение жерт­вы, сильный гнев подвергшегося нападению субъекта и (или) привычность к вы­сокому уровню агрессивности (с чем мы сталкиваемся, например, имея дело с по­стоянно применяющими насилие преступниками). В этих случаях болевыереак­ции жертвы служат признаками успешности агрессивного действия иоказывают на него подкрепляющее влияние (Hartmann, 1969). Выражение боли, как показа­ли Фешбах,Стайлс иБиттер (S. Feshbach, Stiles, Bitter, 1967), может обладать оп­ределенным подкрепляющим значением и при выполнении заданий на вербальное научение (см. обзор: Rule, Nesdale, 1976).