Задание 3.1. Объяснить 13 страница
2. Метонимия — перенесение по качеству (человек вместо творения, причина вместо действия, содержимое вместо содержащего и т.д.).
3. Синекдоха — перенесение по количеству.
4. Гипербола — преувеличение.
5. Литота — преуменьшение.
6. Металепсис — перенос слова через два или три значения (Кошанский).
7. Катахресис — троп, «во зло употребленный, т.е. некстати выисканный, неуместный, низкий, пошлый» (Кошанский).
8. Перифраза (парафраза) - оборот, состоящий в замене названия предмета описанием его существенных качеств [Стилистический словарь 2003: 461].
9. Антономасия - замена имени вместо творения (служить Вакху).
Описательными тропами (иносказательными распространенными, «сказательными») являются аллегория, ирония, енигма (загадка). Сюда же примыкает паремия (пословичное выражение), имеющее намек.
Аллегорию можно объяснить как распространенную метафору, когда в нескольких словах, выражениях или целом рассказе рисуется картина намека на какое-то событие или человека.
Ирония — перенос положительного смысла в «противное значение». В первой русской «Риторике» ирония названа «злохвалением». Классический пример: «Радуйся, царю Иудейский!»
Енигма — загадочное положение, пробуждающее мысль аудитории своим необыкновенным или неожиданным ходом сравнения, намека и под.
3. Классификации фигур речи представляются многочисленными, а само количество фигур — необозримым, тем не менее и здесь можно увидеть не только определенную систему, но и традицию. Если заглянем в античные теории языка и стиля, то увидим, что фигуры по способам образования делятся на созданные путем добавления, путем сокращения, путем созвучия и путем противоположения.
Путем добавления создаются: удвоение (повторение одного или нескольких примыкающих слов), эпаналепсис (повторение союза), единоначатие, анафора (повторение в начале), антистрофа, эпифора (повторение в конце), охват = симплока (частое повторение начального и конечного слов), эпанод = регрессия (слова, поставленные рядом, затем повторяются отдельно), полиптотон = разнообразие падежей (изменение падежей в одном или нескольких именах), истолкование = экзегеза = интерпретация (синонимический повтор), метабола (объединение ряда видоизмененных повторений), сплетение = плока (изобилие повторений), бессоюзие, многосоюзие, лестница. = климакс (повторение в начале слова, которым заканчивается предыдущая фраза).
Фигуры, образованные путем сокращения: умолчание, зевгма и др.
Фигуры, образованные путем созвучия, например, антанакласа (повторное употребление одного и того же слова в другом падеже — пример повторен в первой русской «Риторике»: «у кого пет в жизни ничего привлекательнее самой жизни, тот не в силах проводить жизнь доблестно», сходство падежных окончаний = гомойоптотон.
Фигуры, образованные путем противоположения: антитеза (речь состоит из противоположных понятий: «приятно лесть начинается и горько кончается»); антиметабола (перестановка: «надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть»).
Очевидно, что изучение фигур речи и составление их классификаций, а затем тренировка в составлении возможных подобных фигур были способом обучения как в риторических школах античности, так и в русской школе, по крайней мере, до 30-х годов XIX века. Уже в конце XVIII века эффективность формального изучения классификационных схем вызывала большие сомнения, хотя их образцовость удерживала предмет риторического обучения.
Из схем, которые мы имеем в русской традиции, заслуживают рассмотрения прежде всего, по крайней мере, три: обширная классификация фигур речи в первой русской «Риторике» 1620 г., ломоносовская классификация в «Кратком руководстве к красноречию» 1748 г. и классификация Н.Ф. Кошанского в «Общей реторике» 1829—1849 гг.
В первой русской «Риторике» после исчисления тропов изложены три порядка фигур: 1) в «начальном порядке фигур» грамматические фигуры («виды претерпевания слова») и 12 риторических фигур «сложения слов»: фигуры повторов, бессоюзие, многосоюзие и др. 2) 10 фигур мысли, придающих «движение и действо» речи: риторический вопрос, ответ на собственный вопрос, сомнение, парадокс, общее со слушателями рассуждение, умолчание и т.д.; 3) 31 фигура речи — фигуры третьего порядка, служащие расширению и распространению речи (амплификация). Подробно — см. [Аннушкин 1999].
При всей кажущейся схоластичности этих построений многие определения и комментарии имеют культурное продолжение в современных трудах и практике речи. Например, первые две фигуры из способов распространения (амплификации) называются ауксесис (преувеличение) и тапиносис (преуменьшение) В первом случае ритор употребляет слово в преувеличивающем значении: «вместо ругатися — беситься, вместо вины и греха - злодеяние и преступление», во втором — в преуменьшенном: «вместо бешенства — гнев, вместо злодеяния — ошибка». Эти риторические приемы преуменьшения и преувеличения описаны также в эристике (см. классическую книгу об искусстве спора
С.И. Поварнина — Поварнин 2002) и хорошо известны современному пиару, правда, в последнем иногда описываются как открытие нового времени.
Ломоносовская классификация, как и классификация Н.Ф. Кошанского, строится по той же принципиальной схеме. Они родственны и стилистически. Автор приводит определение, а затем пример (у Н.Ф. Кошанского примеры кратки и многочисленны), Приведем классификацию Н.Ф. Кошанского:
Фигуры слов:
1. от недостатка слов (1. умолчание, 2. бессоюзие);
2. от изобилия (1. многосоюзие, 2. единозначение — либо в словах, synonimia; либо в выражениях, exergasia);
3. от повторения и сходства слов (1. усугубление, 2. возвращение, 3. единоначатие, 4. единоокончание, 5. совокупление,
6. восхождение, 7. окружение, 8. наклонение, 9. отличение:
а) употребление слова в разных значениях, б) различение — употребление разных слов в одном значении; 10. соответствие). Фигуры мыслей, убеждающие разум: 1. предупреждение
2. ответствование, 3. уступление, 4. разделение, 5. перемещение,
б. остроумие, 7. отступление, 8. возвращение, 9. наращение, 10. потрафление.
Фигуры мыслей, действующие на воображение: 1. изображение, 2. одушевление, 3. заимословие, 4. противоположение,
5. сравнение, 6. определение, 7. напряжение, 8. превышение, 9. умаление, 10. невозможность.
Фигуры мыслей, пленяющие сердце: 1. сообщение, 2. сомнение, 3. умедление, 4. обращение, 5. прехождение, 6. удержание, 7. заклинание, 8. желание, 9. вопрощение, 10. Восклицание [Кошанский 1834: 112 общение 131].
Описание Н.Ф. Кошанским видов тропов и фигур представляло собой вершину полноты и педагогического совершенства. Каждый из терминов имел латинский перевод — фактически весь российский опыт предыдущих классификаций, как в русских, так и в латинских риториках, был обобщен в руководстве риторического учителя А.С. Пушкина. И сделано это было как будто для того, чтобы подготовить в России новое риторическое движение в сторону художественной словесности с ее принципами (казалось бы!) ненормированного и не регламентированного никакими правилами создания текста.
Во всяком случае К.П. Зеленецкий, отнеся к логике возможности изобретения мыслей, оставляет риторике анализ той части науки, которая составляет ее «высшее цветение, сообщает ей силу убеждения, живописность и одушевление» [Зеленецкий 1846:95). Употребление же риторических правил не связывается даже с риторикой, которая не может брать на себя роль «руководителя». «Указаниями» творца, по мысли Зеленецкого, могут служить лишь его «собственный гений и признание». Исходя из того, что «верховными деятелями нашего духа» являются «ум, воля и изящное чувство», Зеленецкий обосновывает деление на фигуры, которое заимствуется, конечно, из предшествующей традиции:
• фигуры слов (оттого, что ум стремится к ясности);
• фигуры, действующие на воображение (от живописности речи, поставляющей пред нашими «духовными очами образы мира видимого»);
• фигуры, действующие на ум (воля, приводит к силе убеждения, эти фигуры «увлекают волю»);
• фигуры, действующие на чувства (одушевленность, действующая на чувства);
• речь иносказательная (тропы, иносказание) [ Зеленецкий 1846: 96].
В современной науке теория фигур речи окончательно реабилитирована, однако внимание к ней может колебаться и в некоторых пособиях состав фигур сокращается до минимума. Необходимо определить, каков оптимальный метод овладения фигурами речи, как возможно построить способы анализа фигур.
Классификация А.А. Волкова содержит фигуры выделения и диалогизма, причем первая — группа фигуры — выделения имеет пять подгрупп:
1. добавления и повторы (эпитет, плеоназм, синонимия, аккумуляция, градация, экзергазия, реприза, восхождение, отличение — плока, наклонение — полиптотон, сочетание — симплока, анафора, эпифора, окружение, конкатенация — присоединение, интерпретация, экспликация — заполнение, многосою- зие, бессоюзие);
2. сокращения и значимые нарушения смысловой и грамматической связи (эллипсис — намеренное опущение слова или оборота, силлепсис — значимое нарушение синтаксической связи или смыслового согласования, эналлага — употребление слова или конструкции вместо ожидающейся другой, ирония — неожиданное и как бы неуместное использование слова, вызывающее комический эффект, анаколуф — нарушение синтаксической связи, когда подчиненный член словосочетания выносится на уровень отдельного члена предложения, удержание = апозиопея — обрыв речи);
3. перестановки и трасформации (гипербатон — выделение темы высказывания путем ее постановки в начале или конце фразы, хиазм, метабола, антиметабола);
4. распределение элементов фразы (разделение, соответствие, антанаклаза — соединение понятий, которые развертываются в параллельных конструкциях, эпимона =эпифонема - полный или переифрастический повтор какой-либо части фразы в различных контекстах)
5. определение и сравнения (определение, сравнение, перифраз, этимология, антитеза, парадиастола, оксюморон).
Фигуры диалогизма создаются «для диалогического эффекта в монологической речи»: диалог, предупреждение, ответствование, сообщение, заимословие - созданная автором речь, представляющая определенную позицию или точку зрения, цитата, аллюзия, риторический вопрос [Волков 2001: 309—329].
На сегодняшний день это наиболее полная систематизированная классификация, основанная на историко-культурных ассоциациях. Обычно классификации фигур речи, созданные в учебных целях, предлагают только основные фигуры речи. В учебных целях следует обращаться к конкретному анализу текстов, где в подавляющем большинстве случаев обнаруживается контаминация фигур, их смешение, соединение, наложение друг на друга (см. об этом исследование И.В. Пекарской [Пекарская 2000]). При этом обучающемуся небесполезно наблюдение фигур в речи образцовых стилистов или тех текстов, на которые он идеологически (профессионально, стилистически) ориентируется.
Для речевого творчества значимо сознательное и умелое использование тропов и фигур речи, других средств выразительности. Хотя самонаблюдение в процессе реального ораторского действия невозможно, но тем не менее возможен анализ текста, который позволяет реально увидеть, насколько тот или иной оратор (выступающий) был затруднен (или, напротив, сознательно искусен) в создании своего текста. Поэтому при рассмотрении контекстов устной ораторской ли письменной речи следует не просто оценивать наличие фигур речи, а давать им оценку относительно того, искусно ли построена речи с точки зрения использования фигур, построения периодов, либо же, наоборот, различаемые «фигуры» как форма текста только затрудняют коммуникацию. В этом смысле следует рассматривать фигуры повтора как оптимализирующие общение и, наоборот, затрудняющие его (когда повтор становится тавтологическим, а не сознательно включенным в фигуру речи).
Разберем ряд примеров. Вот расшифровка речи современного политического деятеля (предлагаем читателю по возможности попытаться объективно оценить синтаксико-стилистические качества этой речи, чтобы фамилия известного оратора не предвкушала его оценки):
Что касается этих заявлений / я просто могу сказать: жаль! / мне просто жаль времени / Даже времени вот сейчас объяснять эту ситуацию — почему? / Это обычная мне кажется игра / непотребная по сему / по сегодняшним проблемам и времени / Чтобы мы могли выпустить сегодня такой мощный залп / как говорят из-за того, что кого-то / куда-то назначили // Можно подумать что у нас другого других забот нет / Я этого не понимаю / Если это политическая игра / если это показуха / если она кому-то нужна / если она что-то решает или если она что-то делает / то только не / не то что нужно сегодня для России и для страны // Мне так и хочется сказать / Да люди! / Не обращайте вы на это внимания ! / Не до этого нам сегодня и сейчас, чтобы думать и обсуждать / какого зама кому поставят / Поэтому я этого не понимаю и не приемлю. / Не приемлю / не до этого нам сейчас / чтобы обсуждать такие дела...
(B.C. Черномырдин. Выступление после заседания правительства 30 октября 1996 г.)
Стилистический анализ этого текста может показать, что в нем множество фигур: повторов (лексических и синонимических), параллельных конструкций, подхватов, обращений, восклицаний, эллипсисов, фигур диалогизма. Тем не менее несовершенство образа текста очевидно. Мы не говорим, что критика текста начинается уже с этической позиции автора, который призывает как бы не обращать внимания на очередную значимую отставку в его правительстве. Но «выдает» оратора и стилистическое несовершенство речи, в которой отсутствует наращение смысла, например, кажущаяся фигура анафоры с синонимическими повторами (если..., если...) не добавляет нового смысла в речь, хотя, казалось бы, эта фигура развивается в тексте с наращением. Особенно тавтологичны синонимы для России и для страны, сегодня и сейчас, думать и обсуждать, не понимаю и не приемлю..., хотя в последних появляются, как будто, новые стилистические коннотаций. Но они звучат повторами в речи оратора, пытающегося сказать много лишь для того, чтобы «заговорить» аудиторию, усыпить ее интерес количеством слов.
Неудача «коридорных» выступлений многих политиков (не только B.C. Черномырдина) связана с представлением о том, что теперь можно говорить неподготовленные речи — и народ «стерпит» любую импровизацию. Но вот пример подготовленной речи, прочитанной по письменному тексту. Спичрайтер напитал эту речь множеством фигур:
Дорогие россияне!
Многие из нас сидят сейчас за новогодним столом и с волнением ожидают боя курантов. В такие минуты мы 1вспоминаем год уходящий, 2вспоминаем все хорошее, что он нам принес, и 3надеемся, что все плохое останется позади.
Что говорить: год был непростым 1для страны, 2для многих из вас и Здля меня тоже, но новогодняя ночь — это всегда 1новые надежды, 2новые мечты, 3новые планы.
Мы хотим, 1чтобы были счастливы наши дети, 2чтобы чувствовали внимание и заботу все, кому это сейчас так необходимо, 3чтобы каждый гражданин России всегда ощущал достоинство и величие своей страны.
Наступающий год приближает нас к началу третьего тысячелетия и мы уже чувствуем дыхание нового XXI века. Какой в него войдет страна, зависит от каждого из нас, 1от нашего таланта и трудолюбия, 2упорства и воли, 3единства и сплоченности. Да, мы все очень разные, но вместе мы и есть Россия...
(Речь Б.Н. Ельцина на Новый 1999-й год).
Стилистически текст несовершенен не только вследствие недоверия к оратору, находившемуся уже на закате своей политической карьеры (мы призвали бы читателя отвлечься от индивидуальных пристрастий), но прежде всего наличием банального содержания, выраженного в искусственно построенных стилистических фигурах. Обратим внимание на то, что спичрайтер создал для своего клиента везде тройственный повтор, предполагая, что использовать пространные конструкции его клиенту трудно. От этого произошло поразительное стилистическое однообразие, которое ритор пытался победить свойственной ему экспрессивностью, но не мог.
Мы привели эти примеры не для того, чтобы критиковать достаточно дискредитировавших себя содержательно и стилистически ораторов. Неудача их политической карьеры связана именно с несовершенством их риторического и стилистического облика. Незнание риторики приводит к тому, что даже грамотный спичрайтер не в состоянии удовлетворить намерения оратора, должно быть, также не удовлетворявшегося собственными речами. Свидетельством этого явились отвержение Ельциным в знаменитой «отказной» речи на Новый 2000-й год следовать намеченному спичрайтером плану и попытка говорить без «текста» (см. анализ этой речи в главе IX «Ораторское искусство», с. 242— 243) — к сожалению, искренняя импровизация (вне знаний риторики поздравительной речи) также имела малый успех.
Стилистическое образование ритора состоит в разборе текстов (речей) образцовых авторов, поэтому важно, какие образцы находит для себя каждый ученик в риторике. Вот взятый почти наугад текст И.А. Ильина «Слово о России»:
И еще один дар дала нам наша Россия: это наш дивный, наш могучий, наш поющий язык.
В нем — вся она, наша Россия. В нем все дары ее: и ширь неограниченных возможностей; и богатство звуков, и слов, и форм, и стихийность, и нежность; и простота, и размах, и парение; и мечтательность, и сила; и ясность, и красота. Все доступно нашему языку. Он сам покорен всему мировому и надмирному и потому властен все выразить, изобразить и передать.
Горе нам, что не умели мы беречь наш язык и бережно растить его — в его звучании, в его закономерной свободе, в его ритме, в ризах его органически выросшего правописания. Не любить его, не блюсти его — значит не любить и не блюсти нашу Родину.
Какие фигуры выделяются в этом тексте?
• подхват (текст как бы начат с продолжения предшествующей мысли): «И еще...»
• инверсия (логика текста потребовала перестановки дополнение — сказуемое — подлежащее: «дар дала нам наша Россия»);
• анафора — вообще наиболее часто употребляемая фигура: «это наш дивный, наш поющий, наш могучий...», «в нем вся она, наша Россия, в нем все дары ее»;
• неоднократный синонимический повтор с нарастанием смысла: «выразить, изобразить и передать», «беречь наш язык и бережно растить его»;
• антитеза, мастерство которой состоит в том, что она не прямо противопоставляет смысл слов, а, противопоставляя, разнообразит значения так, что слова не являются прямыми антонимами, но обогащены смыслом: «и стихийность, и нежность; и простота, и размах, и парение; и мечтательность, и сила; и ясность, и красота». Все эти сопрягаемые после точек с запятыми слова противопоставлены лишь частично, заставляя читателя размышлять над глубиной и разнообразием выраженных идей»;
• многосоюзие = полисиндетон: «и..., и..., и...»;
• бессоюзие: «не любить его, не блюсти его...» и т.д.
Очевидно, что это не все, что можно сказать по поводу фигур
и стилистических приемов в данном тексте. Однако поскольку мы утверждаем, что всякий значительный автор (оратор) имеет свой стиль, покажем индивидуальность стиля еще на одном примере, на этот раз из научной речи. Академик В.В. Виноградов, блестящий знаток русского языка, всю жизнь размышлявший над судьбами русского слова и постоянно занимавшийся писательским трудом, никогда не сворачивал свою мысль, а развивал ее в богатстве слов и достаточно сложных синтаксических конструкциях. Основной стилистический образ работы В.В. Виноградова состоит в том, что он находится в постоянном поиске нужного слова для выражения научной истины, но чувствуя сколь несовершенно наше слововыражение, не сворачивает своих мыслей,
а без стеснения развивает и распространяет их. Отсюда множество синонимических конструкций и одновременно минимум лексических повторов, которые обычно бывают тематическими. Пример:
«Эта общая восторженная оценка выразительных средств русского языка конкретизируется, наполняется разнообразным содержанием в более подробных, развёрнутых суждениях о русском языке, высказанных разными выдающимися общественными деятелями и писателями. Не все из этих отзывов равноценны и далеко не все основаны на подлинно глубоком проникновении в природу русского языка. Особенно нуждаются в поправках, в критическом анализе суждения лиц, мало знавших русский язык, плохо владевших им, хотя дань удивления и восторженной оценки отдали русскому языку такие классики западноевропейских литератур, как Сталь, Бальзак, Мериме, Флобер и др.
Гораздо более многозначительны, глубоки и интересны рассуждения о свойствах и особенностях русского языка, принадлежащие его созидателям и реформаторам, великим мастерам русского слова. Их знание языкового материала, из которого они сами строили вечные памятники искусства, великие литературные произведения, не может быть оспорено, их суждения о русском слове не могут быть отброшены. В основе этих оценок лежит чувство патриотической любви и гордости русского человека».
Обращая внимание на необыкновенное богатство синонимической лексики и синонимических конструкций, отметим, как мало здесь лексических повторов, традиционных для старинного риторического стиля и как стремится автор распространить свою речь. В дословных повторах действительно присутствует некоторая бедность языка, и настоящий мастер должен прекрасно владеть лексикой, всем богатством слов, находя нужные выражения, иначе он уподобляется Илье Ильичу Обломову, который, сидя в канцелярии, испытывал главную трудность в том, что слова набегали одно на другое и мешались в поиске необходимого слова или выражения. Разобранные нами тексты показывают, что так писать могут только Мастера, ежедневно трудящиеся за письменным столом.
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Что такое стиль? Приведите примеры стиля и стилевого творчества в разных видах деятельности.
2. Какова история понятия стиль? Как стиль связан с риторическим понятием украшение речи?
3. Как создается и распространяется стиль через создание имен?
4. Что такое стиль речи и каковы его компоненты?
5. Как определялись исторически требования к правилам речи? Что такое качества речи (стиля)? Назовите качества речи, присутствовавшие в классических руководствах по риторике и стилистике. Сопоставьте эти качества с «новыми» требованиями к речи, присутствующими в определениях современных речевых наук.
6. Как вы понимаете выражение стиль слова? Как осуществляется отбор слов? Приведите примеры удачного, на ваш взгляд, и неудачного стилевого творчества в отборе (выборе) слов.
1. Что такое стилистический синтаксис? Что такое фигура речи? Какие бывают:
а) Виды претерпеваний слова.
б) Тропы как способы создания переносного значения слова.
в) Фигуры речи, образованные от слова.
г) Фигуры мысли (акцентировка на выражение смысла, намерения речи).
2. Что такое повтор как фигура речи? Какие существуют виды повторов? Приведите примеры эффективного и тавтологического употребления фигур повторов.
Глава VIII
СТИЛЬ ПРОИЗНОШЕНИЯ И ЯЗЫК ТЕЛОДВИЖЕНИЯ
§ 1. Стиль произношения
Каждый человек легко узнаваем по особенностям его произношения. При этом очевидна эстетическая и вкусовая оценка качеств произношения и следуемая вслед за этим реакция на человека. Известно, что отношение к человеку на этологическом уровне формируется именно здесь: обаяние тембра, богатство и разнообразие интонации, энергетика произношения, создающие необъяснимую привлекательность и завораживаемость в действии иных голосов и, напротив, отчуждение на «утробном» уровне, отталкивание, рождаемое «неприятными», т.е. не воспринимаемыми голосами. Очевидно, что с точки зрения восприятия речи существуют благозвучное, «ласкающее» слух — и какофоническое, «оскорбляющее» слух произношение.
В интонационно-тембральном звучании проявляется духовное богатство личности человека. Возможно ли объяснение некоторых правил и законов голосоведения и риторического воздействия на слушателей? Попробуем исчислить категории голосоведения и произношения с точки зрения научения искусному произношению и его восприятия:
1. постановка дыхания
2. деление речи на такты
3. паузация
4. темпоритм
5. интонация
6. логическое и психологическое ударение
7. тембр голоса
1. дикция и артикуляция
2. громкость, звучность
3. полетность.
1. Постановка дыхания лежит в основе работы над голосом. Если дыхание — основа жизни, то для ритора владение дыханием одновременно означает как подчинение риторической задаче всего психофизиологического аппарата, так и возможность руководства эмоцией и мыслью. Если дыхание сбилось, то собьются и мысль, и слово, и овладение эмоциями аудитории. Волнение перед выступлением благотворно только тогда, когда оратор в состоянии овладеть своим настроением, поиск такой гармонической меры творческого волнения продолжается для ритора всю творческую жизнь.
Постановка дыхания может осуществляться в комплексе дыхательных упражнений, но, в сущности, этот технический вопрос должен решаться практическим опытным путем. Тем не менее техника дыхания вырабатывается как практически, так и в упражнениях. Правильное дыхание начинается с правильной постановки тела (напряженные ноги, работа диафрагмы, расправленные плечи, расслабленная шея, прямо смотрящая голова).
2. У ритора должно быть ощущение ясного композиционного дробления текста: как только началась излишняя торопливость, донесение мысли оказывается «смазанным». Осмысленное вложение идей и слов в разум слушателей («вразумление») начинается с деления речи на такты. Стихийным, неупорядоченным, подчиняющимся неким законам современной энергетики, рожденным современным состоянием общественного духа и настроения, отличается подчас речь дикторов современных молоделжных радиокомпаний, где законы деления речи на такты отсутствуют, но имеется лишь желание нагнетать эмоции и энергетику в максимальном объеме фразы, где неупорядоченно дыхание и возможны то максимально длинные по объему фразы, то вдруг короткие реплики, с остановками, затрудненными эканиями и мэканиями...
Неслучайно именно с этого предлагал начинать работу над текстом К.С. Станиславский: «Берите почаще книгу, карандаш и размечайте прочитанное по речевым тактам. Набейте себе на этом ухо, глаз и руку... Разметка речевых тактов и чтение по ним необходимы потому, что они заставляют анализировать и вникать в их сущность. Не вникнув в нее, не скажешь правильно фразы. Привычка говорить по тактам сделает вашу речь не только стройной по форме, понятной по передаче, но и глубокой по содержанию, так как заставит вас постоянно думать о том, что вы говорите... Работу по речи и слову надо начинать с деления на речевые такты или, иначе говоря, с расстановки пауз» [Станиславский 1974: 234].
3. Поэтому приходится рекомендовать всякому ритору помнить о значении паузы в его речи. Пауза — великое проявление мастерства. Вне паузы не может быть осмысленно воспринимаемой речи. Речь вообще — чередование звучания и молчания. Опасно как отсутствие пауз, так и их затягивание. «Пулеметный» стиль речи предлагается в современных утренних новостях «Радио России»: чтобы показать напряженность наших новодемократических будней, натренированный диктор с красивым низким баритоном «шпарит» без остановки все блоки новостей. У непроснувшегося слушателя, по мысли создателей текста, должно появиться ощущение энергичного жизненного ритма — жаль, что в результате мысль говорящего не доносится, потому что восприятие мысли происходит во время паузы.
4. Темп, иначе скорость речи, также необходимая часть восприятия речи. Ошибка современных молодых риторов в СМИ состоит в том, что, не владея основами речевых наук и отрицая прежнюю культуру речи, пытаясь сформировать новый стиль, они являют миру безостановочное многоговорение, при этом темп речи как бы должен показать «искусство» болтать на разные темы; умение говорить «раскованным» языком. К чему приводит такая пулеметность речи? Прежде всего к невозможности говорить на серьезные, значительные темы, т.е. искусство «болтать», задавать вопросы о проведенном летнем отдыхе или просьбы передать приветы, напоминающие просьбы Петра Ивановича Бобчинского в таком содержании произвольность темпа возможна...
Однако если оратор передает значимое содержание, то оно не может излагаться в форсированном темпе. Современному человеку, окунутому в слишком быстрые ритмы бытия, как правило, рекомендуется говорить медленнее. Конечно, плох и слишком медленный теми, вызывающий желание слушателей подтолкнуть оратора к движению (время дорого!). Таким образом, и здесь рекомендуется поиск золотой середины («не зело борзо, напротив же и не весьма б вяло», как писали старообрядцы в начале XVIII века). В обучении темп речи вытренировывается через чтение вслух, советы держать паузу, осознавая значимость своих слов, не «бросаемых на ветер».
Речь имеет и определенный ритм как гармоничное чередование определенных частей — в произношении это проявляется в таком качестве, как плавность, благозвучие в соединении отдельных сегментов речи. Нарушение ритма гармоничной речи может проявляться в затягиваемых паузах, несогласованности частей — как крупных отрезков речи, так и мелких.
5. Основным качеством произношения, который может сделать его привлекательным или, напротив, отталкивающим, является интонация говорящего. Интонация, или мелодика речи, выражается в особой музыкальной выразительности звучащего слова. Интонационная выразительность вместе с фиксацией логически и содержательно важных отрезков текста показывает богатство личности, ее интеллектуальную подготовку, способность соотноситься в звучащем слове с аудиторией, для которой речь оратора становится не мукой, а наслаждением.
Дата добавления: 2014-12-21; просмотров: 1087;