Жизнь слишком коротка, и надо успеть духовную сущность в сердце воспеть. 3 страница
Почему мы начинаем что-то по-настоящему ценить лишь тогда, когда безвозвратно что-то теряем: молодость – в старости, здоровье – на больничной койке, жизнь – на одре смерти? Почему?! Может быть эти внезапные ситуации как раз заставляют нас задуматься над своим бренным существованием, заставляют нас очнуться от несбыточных фантазий, порожденных нашей ленью и возвратить нас в действительность. А действительность такова – никто толком до конца не знает, что с ним может случиться через минуту. Так может не стоит испытывать Судьбу, а начать ценить каждое мгновенье сейчас, с этой секунды и ценить его так, как ценят обреченные люди. Возможно тогда мы сможем глубже понять смысл самой жизни и сделать в ней в тысячу раз больше полезных дел для своей души и для окружающих людей. «Глупо думать, что завтра от нас никуда не денется, оно может просто никогда не наступить». Только теперь я поняла весь смысл выражения Сэнсэя, которое когда-то я воспринимала как шутку: «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах».
В историях жизни, которые слушала с мамой в первые дни от ее соседок по палате, я нашла подтверждение тому, что никто не застрахован от господина Случая… Женщину, что лежала у окна, звали Валентиной Федоровной. Один лишь миг перевернул всю ее жизнь. А случилось это так же неожиданно. Жили они с мужем поначалу как все, еле дотягивали от зарплаты до зарплаты. А когда пошла волна кооперативного движения, муж уволился с фабрики и оформил свой кооператив по изготовлению мебели. Поскольку мужик был предприимчивый и трудолюбивый, дела пошли в гору. За какой-то год он заработал столько денег, что они с женой смогли купить и новую кооперативную квартиру, и машину, и даже дачный участок. Все было лучше некуда и ничего не предвещало беды.
Но два месяца назад, когда Валентина Федоровна возвращалась с мужем на машине со дня рождения своего родственника, они попали в крупную аварию. Это случилось в какие-то доли секунды. Три машины врезались друг в друга на полной скорости по вине пьяного водителя со встречной полосы. Муж погиб сразу. А она, благодаря тому что была пристегнута ремнем безопасности, чудом осталась жива. Однако ее так дернуло, что врачи потом определили у нее подвывих в шейном отделе позвоночника с образовавшейся там гематомой. После этого случая руки ее стали плохо слушаться, а ног она вообще не чувствовала. Подвывих ей устранили в нейрохирургии. Однако осталась гематома – следствие ушиба спинного мозга. Валентину Федоровну перевели из нейрохирургического в неврологическое отделение около месяца назад.
Но мне показалось, что ее больше угнетало не столь физическое состояние, сколько моральное. Именно с того момента катастрофы жизнь ее пошла наперекосяк. Мало того, что пришлось заложить часть имущества, поскольку деньги, которые у нее были, быстро разошлись на лечение, на оплату каких-то непонятно откуда взявшихся долгов мужа, так ее еще поразило странное отношение своих знакомых.
У семьи Валентины Федоровны, как она рассказывала, было много друзей, родственников, близких знакомых. Но как только те узнали, что муж погиб, а она осталась покалеченная одна, все почему-то вмиг забыли о ее существовании. И вот теперь она уже второй месяц лежит в больнице и ее посещает лишь пожилая старушка-мать да родная сестра, которая хоть и жила в бедности, но всегда старалась принести ей что-нибудь вкусненькое. Теперь Валентина Федоровна, конечно, поняла, кто есть кто, но было уже слишком поздно. В тот вечер я записала в свой дневник одно интересное выражение ее старенькой матери насчет нерадивых друзей: «Когда горшок кипит, то и друзей полон дом кишит. А как горшка не стало, то и в доме пусто стало».
Валентина Федоровна была в отчаянии и не находила другого выход своему горю, нежели как в злословии на своих бывших друзей и знакомых. А мне при этом становилось как-то не по себе. Этими плохими словами она мало того что портила настроение себе, психовала по пустякам, сама в себе разжигала ненависть, так еще и окружающие от этого страдали. Впоследствии нам даже не хотелось упоминать при ней слово «друг» из-за того, что эта женщина буквально взрывалась и начинала заново свою «старую песню о главном».
Другая женщина, Анна Ивановна, была добрая. Она не кляла на чем свет стоит свою Судьбу, хотя здоровье ее было ничуть не лучше. У нее была почти такая же болезнь, как и у мамы. Просто в один «прекрасный момент» сильно заболела спина. В конечном счете врачи обнаружили у нее грыжу диска. Сделали операцию, удалили позвоночную грыжу. После этого ей намного полегчало. Но через какое-то время она опять слегла и стало еще хуже. Врачи назначают повторную операцию, но она боится, что после нее совсем перестанет ходить. Анна Ивановна, хоть и более сдержанно, рассказывала свою историю, но подробности и особенно последствия ее операции очень сильно напугали не только маму, но в некоторой степени и меня, поскольку моей особе, по всей вероятности, тоже предстояла встреча с нейрохирургами.
Анна Ивановна плохо передвигалась. К ней часто приходил ее муж, веселый упитанный мужчина. Дети их давно выросли и жили со своими семьями в разных городах. У Анны Ивановны было свое горе, она больше всего боялась быть прикованной к постели, ведь ей было только пятьдесят. Она боялась быть тяжелым бременем на шее у мужа да еще тяготить своей болезнью детей. Поэтому эта женщина очень старалась вылечиться, глотая все предназначенные таблетки и выполняя все предписанные процедуры. Но временами, когда боль становилась невыносимой, оптимизм ее покидал и она заливалась горькими слезами, повторяя один и тот же вопрос: «За что?!»
Третья соседка, совсем молодая девушка, лет на пять меня старше. У нее была постродовая травма. Она еще во время беременности чувствовала боль в спине. Правая нога абсолютно перестала ее слушаться, Лена даже не могла пошевелить пальцами на ней. Как оказалось, у нее была протрузия двух дисков. Дома у нее остался грудной ребеночек под присмотром свекрови-пенсионерки. К ней тоже приходил муж. Он был неплохой парень, спокойный, видно по натуре тихоня. Зато ее свекруха влетала как ураган, вечно ворчливая и недовольная какими-то мелочами.
Это осложнение после родов, которое также никто не мог предугадать, поставило молодую семью на грань развала. Мало того что со здоровьем Лены были серьезные проблемы, она не могла физически за ребенком ухаживать, так еще и свекровь все время подбивала своего сына на конфликты, мол зачем такая жена-калека, на всю жизнь обуза, требуй развода. А Лене и положиться больше не на кого было с ребенком-то, разве что на свою мать. Но та жила далеко, в другом городе, и редко приезжала, так как все время вкалывала на заводе, еле сводя концы с концами. В общем, не жизнь стала у Лены, а сплошная трагедия.
Так вот, наслушалась я всех этих историй и подумала, что ведь действительно никто из них не ожидал такого вот финала, все жили какими-то своими мечтами и тут – на тебе, гром среди ясного неба. Все сетовали на то, почему это случилось именно с ними… Вечером, находясь под впечатлением услышанного, я открыла наугад свой дневник и прочитала первые попавшиеся слова Сэнсэя, произнесенные им когда-то в одной из бесед: «Не бывает случайностей. Случай – это всего лишь закономерное следствие наших неконтролируемых мыслей».«Вот это да! Надо же, а я на эти слова как-то раньше просто не обращала внимания». И для большей своей «зоркости» выделила их в дневнике жирным курсивом.
Мне очень хотелось посетить занятия и тренировки Сэнсэя, но вырваться из этого водоворота, по меркам моей совести, никак не могла. Хотя постоянно перезванивалась с ребятами, которые взахлеб хвастались своими успехами. Дома продолжала делать медитации, а «Цветок лотоса» пыталась выполнять в каждую свободную минуту. У меня очень хорошо получалось вызывать ощущения, когда думала о «желанном подарке». При этом в солнечном сплетении возникала волна мелких мурашек, которая расходилась по телу в разные стороны. Это чувство было довольно-таки приятным… Хоть я и не была рядом с Сэнсэем, но его слова, прочитанные из дневника, постоянно прокручивались в моей голове.
В больнице моя особа решила во что бы то ни стало изменить болезненно-нервозную атмосферу в палате, ибо, послушав все эти разговоры о болячках и гнетущем бытие, можно было и здоровому человеку быстро захиреть. В гостях у мамы я старалась рассказывать все самые смешные истории, которые только знала, начиная со школьной жизни и заканчивая разными курьезами из литературы. Но этот метод был малоэффективен, поскольку женщины оставались погруженными в думы о своих проблемах. Как-то раз в разговоре с Леной я поведала ей то, что слышала от Сэнсэя, о хороших и плохих мыслях, о сущности души и нашей жизни, кстати к немалому изумлению моей мамы. Удивительно, но женщины начали прислушиваться к этим словам с таким вниманием, как будто я передавала не слова Сэнсэя, а какую-то исповедь, касающуюся сугубо каждой из них. Мама говорила, что после моего ухода, они еще долго обсуждали эти слова и задумывались над их смыслом, исходя из своего прожитого опыта жизни. Поразительно, но через неделю таких моих рассказов это дало неожиданные результаты.
Все та же Валентина Федоровна, которая больше всех стонала и убивалась горем, преобразилась в совершенно другого человека, толкового организатора своей судьбы. Мама рассказывала, что после таких бесед она усиленно что-то обдумывала. И результат ее решения превзошел все ожидания. Она предложила мужу Лены официальную должность директора в мебельном кооперативе с соответствующей хорошей зарплатой. Это был полный шок не только для молодой семьи, но даже для свекрови. Они просто не знали, как и благодарить Валентину Федоровну за этот подарок Судьбы.
Муж Лены, хоть и был тихоня, но когда ему доверили столь ответственное дело, обнаружил у себя таланты хорошего руководителя. Как рассказывала свекровь, он работал с большим энтузиазмом и отдачей целыми сутками напролет, благодаря чему производство мебели вновь было налажено за какие-то две недели, и даже появился первый крупный доход. Свекровь расцвела от счастья, и ее отношение к Лене резко переменилось в хорошую сторону.
Более того, Валентина Федоровна пристроила в этот кооператив и свою родную сестру, превратив ее из простого бухгалтера с мизерной зарплатой в государственной конторе в главного бухгалтера своего частного предприятия, получающего солидную зарплату. А поскольку та женщина была честной, пунктуальной и аккуратной, то порядок был гарантирован. В общем, от такого умного и простого разрешения проблем Валентиной Федоровной, все были довольны, а она в особенности. Ее здоровье да и вся жизнь в целом, начали налаживаться. Даже старые «друзья» стали к ней наведываться, предлагая всевозможные свои услуги. Но Валентина Федоровна совершенно без злобы дала им понять, что ни в их услугах, ни в их помощи больше не нуждается.
Атмосфера в палате с тех пор значительно улучшилась. Теперь женщины чаще улыбались, шутили, подбадривали друг друга. В этой палате стало приятнее находиться всем, даже медперсонал задерживался намного дольше обычного, чтобы поболтать с нашими хохотушками. И что самое поразительное, у женщин значительно улучшилось не только настроение, но и их здоровье, они быстро пошли на поправку. И я поняла, что та жуткая боль была порождена, в первую очередь, их воображением, плохими мыслями и страхом перед неизвестностью. Она как червь съедала их изнутри, усиливая многократно физическую боль. А как только эти женщины отвлеклись от этого, то стали приятнее не только окружающим, но и самим себе. У них появилась возможность не только трезво рассуждать, но и попытаться адаптироваться к новым условиям жизни, отношениям с людьми.
Меня просто ошеломило это открытие, поскольку я даже и не подозревала, что слова Сэнсэя произведут такую революцию мыслей и чувств в этих обреченных на страдание женщинах. Ведь положительные мысли одной из них породили целую цепь событий в судьбах нескольких людей, принося в их жизнь счастье и достаток. Это послужило для меня еще одним подтверждением достоверности слов Сэнсэя относительно того, насколько сильны наши мысли, насколько они влияют на нас и нашу Судьбу.
Еще я заметила, что выполнять «Цветок лотоса» в палате стало значительно легче. Моя особа старалась как могла, поддерживать этот дух оптимизма, который нарастал здесь с каждым днем. Я набрала в библиотеке книжек великих классиков, обязательно с хорошим концом, а также юмористические рассказы. Женщины с удовольствием их читали, пересказывая друг другу волнующие моменты. Оказывается, многие слова Сэнсэя также находили свое подтверждение в произведениях классиков разных эпох. И тут, наконец-то, до меня дошло, что Сэнсэй ведь говорил о действительно вечных истинах, которые присущи всему роду человеческому изначально. Причем излагал он это все просто и ясно.
И еще один любопытный момент был отмечен мною. Анна Ивановна, которая двадцать лет проработала в университете педагогом по литературе, многие эти произведения знала чуть ли не наизусть. Но сейчас она говорила, что с удовольствием перечитывала данные книги, поскольку теперь уже воспринимала это все совершенно по-другому. И именно для себя, для своей души, как она потом призналась, сделала интересные открытия, заметив в книгах то, на что раньше совершенно не обращала внимания.
Иногда наше чтение превращалось в целые литературные вечера. Удивительно было то, что женщины, когда я им рассказывала о контроле над мыслями из теории Сэнсэя, слушали эти слова с необычайным вниманием. Поначалу меня это смущало, так как на многие их встречные вопросы о жизни я просто не могла ответить. Но дома, вновь перелистывая свой дневник, находила слова Сэнсэя, которые, по-моему мнению, более-менее подходили к ответам. Как ни странно, но женщины понимали эти слова по-своему, исходя из опыта прожитой жизни, и самое важное – эти ответы их вполне удовлетворяли. Так что хоть Сэнсэя и не было рядом с нами, но его присутствие явно ощущалось в тех его глубоких мыслях, к которым мы постоянно возвращались.
Приближался Новый год. Женщины решили устроить себе праздник для души прямо в палате. Мой папа уладил все формальности с главным врачом. Мы даже установили небольшую, но настоящую елку, украсив ее всевозможными игрушками и для смеха шприцами и капельницами. Так что Новый год наша семья встречала в маминой палате вместе с женщинами и их близкими и родными. Было настолько весело, настолько все друг к другу доброжелательно относились, что у меня создалось впечатление, что здесь собралась одна большая дружная семья. Мне запомнился один интересный тост, произнесенный свекровью Лены:
– Говорят, что как встретишь Новый год, таков и будет целый год. И несмотря на то что мы встречаем его в больнице, главное, что встречаем его в компании таких замечательных людей. Я благодарна Богу за то, что все несчастья с моим сыном закончились благополучно. Большое спасибо Вам, уважаемая Валентина Федоровна, за ваше доброе и чуткое сердце. Если бы не вы, мы бы никогда не выбрались из того кошмара. Так давайте выпьем за вас, за непредсказуемую Судьбу, которая свела нас всех в столь необычном месте. За ваше здоровье!
В эту ночь было сказано еще много добрых и красивых слов. А ближе к двум часам ночи к нам присоединился даже главный врач с супругой, которые возвращались откуда-то из гостей. Но как я потом поняла, его больше интересовало общение с моим отцом, чем с нами… Изрядно подвыпив, женщины стали изливать друг другу свои души. И здесь меня просто ошеломил один момент, когда Валентина Федоровна рассказывала о принятии своего жизненно важного решения.
– Вы знаете, девочки, я долго думала над тем, что со мной произошло и как же из этого дерьма теперь вылезти. И однажды, после очередного такого тягостного раздумья, мне приснился странный сон, как красивый молодой человек с белокурыми волосами до плеч, подошел к моей койке и говорит таким мелодичным голосом: «Что ты мучаешься? Посмотри вокруг, какие люди тебя окружают. Когда ты узришь в них лучшее, твои проблемы исчезнут». После этого я проснулась как будто с совершенно другими глазами. Я стала размышлять. И действительно, как потом оказалось, лучше кандидатур, которых я здесь нашла для поднятия моего производства, и придумать нельзя. Хотя, честно говоря, я в начале и сомневалась, все-таки был большой риск. Но, вспоминая этот сон, что-то подтолкнуло меня к окончательному решению… Ей богу, девочки, – она перекрестилась, – истинная правда!
– Представляете, мне тоже снился белокурый мужчина! – призналась Анна Ивановна. – Только я стеснялась вам рассказать. Он говорил мне что-то таким приятным голосом. Но на утро я ничего не могла вспомнить из его слов. Только помню, что после этого мне стало как-то хорошо в душе. Я до сих пор это состояние умиротворения в себе ощущаю. И что бы это могло значить?
– Это все вам ангелы небесные помогают, – запричитала набожная свекровь. – Они вам, родненькие, верный путь указывают…
И дальше пошла целая проповедь церковного учения. Но меня этот случай явно заинтриговал. И по прийдя домой, я первым делом записала его в свой дневник.
Вскоре, после новогодних праздников, маме стало значительно лучше, и ее выписали. Прощание с женщинами, которые также готовились к выписке, было очень теплым. В эти дни у меня появилось больше свободного времени, и я решила съездить на тренировку. Но мои друзья сказали, что Сэнсэй уехал куда-то в командировку на пару недель. Так что наша встреча откладывалась на неопределенный срок, поскольку через три дня мы с мамой вылетали в Москву.
В дорогу я захватила и свой дневник. И пока мама спала в самолете, вновь его перелистала. Конечно же, я жутко волновалась перед предстоящим, но слова Сэнсэя согревали мне сердце и как живительный бальзам успокаивающе действовали на душу.
В аэропорту нас встретил дядя Витя с новостью, что из Сибири прилетел сам дедушка для поддержания нашего морального духа. Дело в том, что мой дедушка был самым уважаемым, самым почитаемым и мудрым человеком среди всей нашей родни. К его мнению прислушивались все. И считалось большой честью, если он самолично посещал кого-то из родственников. Мне было приятно проявление такой трогательной заботы со стороны дедушки, все-таки преодолеть пять тысяч километров, даже на самолете, в его возрасте было не шутка.
После того как улеглись радостные минуты встречи с дедушкой, началось традиционное застолье, где мама поведала про все несчастья, которые обрушились на нашу семью. Они еще долго обсуждали проблемы, а я, изрядно устав с дороги, удалилась отдыхать. Ведь завтра предстоял трудный день.
Вечером, когда перечитывала свой дневник, в дверь кто-то постучал. Это был дедушка. Он присел рядом со мной и начал расспрашивать о каких-то мелочах. Постепенно наш разговор перешел на более серьезные темы. Дедушка пытался утешить меня перед предстоящим. Он говорил, что каковы бы ни были результаты повторного обследования, расстраиваться не стоит. Потому что многие люди попадали в худшие ситуации и выходили из них победителями именно из-за того, что не утрачивали самообладания и силы воли, боролись до последнего. Дедушка начал приводить красноречивые примеры из своей фронтовой жизни. А для убедительности подтвердил вышесказанные слова своей любимой поговоркой: «Пока жизнь в тебе теплится, надежда еще светится»…Все это время я внимательно и спокойно слушала дедушку. А когда он закончил свою речь, искренне ответила ему, что в действительности думала и чувствовала в своей душе. Я выразила все то мое отношение к жизни, которое, благодаря учению Сэнсэя, сформировалось у меня внутри и стало неотъемлемой моей частью. Дедушка был настолько поражен, настолько изумлен этими простыми истинами, что даже переспросил меня, действительно ли я не боюсь смерти.
– Конечно, – спокойно ответила я. – Для меня смерть – это всего лишь изменение обстановки, переход из одного состояния в другое. Я знаю, что всегда буду с вами, с родными, потому что моя Любовь к вам живет во мне, в моей душе. И где бы я ни находилась, какую бы форму ни приобрела, эта Любовь всегда будет со мной. Потому что я и моя Любовь – вечны… И именно это чувство я начала ценить больше всего в жизни. Ведь в жизни гораздо важнее качество прожитых мгновений, чем бессмысленные годы существования.
Эти слова, видимо, затронули какие-то чувства дедушки, поскольку он был тронут до глубины души. И я подумала, что все-таки любой человек боится смерти, даже такой мужественный, как мой дедушка. Очевидно, он тоже боялся неизвестности, того, что будет после смерти, но только никому об этом не говорил… Дедушка задумался на некоторое время, а потом произнес: «Да, наверное, все-такимудрость – это достояние души, а не возраста».
На следующий день я заметила, что в дедушке произошли перемены. Он стал веселее, бодрее выглядеть, словно нашел ответы на мучавшие его годами вопросы. Мы все вместе направились в клинику… Почти всю неделю меня обследовали, делали всевозможные анализы, рентген. И наконец в назначенный день мы предстали с мамой перед профессором, пожилым приятным мужчиной. Однако встретил он нас как-то странно, в легкой степени растерянности. Глядя на него, я подумала, что моему телу осталось жить совсем недолго. Настала напряженная пауза.
– Вы знаете, – начал он, все еще листая мои снимки. – Я ничего не понимаю. На этих сентябрьских снимках, привезенных вами, явная патология, опухоль уже начала медленно прогрессировать. А на этих, что мы сделали сейчас, все чисто. Я даже распорядился, чтобы сделали повторные снимки… Или в первых снимках – это ошибка, хотя маловероятно, судя по документации здесь были неоднократные обследования девочки, или… я не знаю что и подумать.
И уже обращаясь ко мне, профессор спросил:
– Когда последний раз у тебя были головные боли?
– У меня?.. Ну, – моя особа начала усиленно вспоминать, – наверное, где-то в октябре, точно помню. А потом… – я пожала плечами.
И действительно, я совсем забыла, когда же последний раз у меня болела голова. Предыдущие месяцы насыщенных событий, особенно случай с мамой, заставили меня совсем забыть про себя и про свою болезнь. Единственное, что для меня тогда было значимо, – это духовные практики и забота о маме.
– Странно… Очень странно, – сказал доктор. – По нашим снимкам девочка абсолютно здорова. Хотя старые снимки говорят о том, что вы бы ее сейчас как минимум доставили к нам в лежачем состоянии… Вы как-то еще лечились, помимо врачебных рекомендаций? – с явной заинтересованностью спросил профессор.
– Да нет, – в растерянности ответила мама. – То, что нам предписывали, то мы и делали.
– Но то, что предписывали коллеги, это бы затормозило рост раковых клеток, но не полностью их уничтожило… Парадоксально! Это первый такой уникальный случай за всю мою многолетнюю практику… Видно, здесь без провидения не обошлось, – приговаривал доктор, вновь перелистывая снимки и данные анализов.
– Так что, – робко спросила мама, явно не веря всему услышанному, – диагноз не подтвердился?
Профессор отвлекся, с удивлением взглянув на мать:
– Конечно. Ваша дочка абсолютно здорова!
Мама еще с минуту сидела, вцепившись в стул.
А когда до нее наконец-то дошел ответ профессора, она кинулась благодарить и пожимать ему руку так, словно он был сам ангел с крылышками. Я тоже была счастлива. Но в отличие от мамы точно знала в душе, кто мой ангел-спаситель. Даже мой разум не сопротивлялся этому определению. Единственный вопрос, который его мучил на тот момент: как Сэнсэй сделал ЭТО?
После такой новости мы не просто вышли из клиники, а «выпорхнули». Внизу нас поджидали наши родственники, в том числе и дедушка. Их радости не было предела. А мама даже перекрестилась, тихо поблагодарив Бога, чем меня несказанно удивила. Я впервые видела, что моя мама – офицер в майорских погонах, воспитанный на идеологии коммунизма и атеизма, – поступала вот таким образом. И мне подумалось, что все-таки любой человек, кем бы он ни был, в первую очередь, остается обыкновенным человеком, со своими страхами, горем и верой в высшие силы.
Еще целую неделю мы праздновали мое «второе рожденье». Все эти дни дневник изобиловал страничками радости, восторга и одними и теми же вопросами: «Как Сэнсэй это сделал? Почему моя жизнь так круто изменилась? Благодаря ли Его присутствию в ней? Кто Он вообще на самом деле? И откуда я Его знала раньше?» Один вопрос порождал серию других вопросов. Но уехала я из Москвы с твердым намерением узнать все до конца, даже если на это уйдут годы.
Дома первым делом я осведомилась у друзей, когда будут занятия. Оказалось, сегодня вечером. Мы договорились встретиться с ребятами в то же время на трамвайной остановке. Я еле дождалась назначенного часа, прихватив на тренировку все свои медицинские выписки и снимки.
Друзья встретили меня бурной радостью и целым потоком новостей. А когда подошел заветный трамвай, они еле удержали меня.
– А нам теперь на другой маршрут трамвая, – сказала улыбаясь Татьяна.
– Как?!
– Сюрприз! – прокричали они чуть ли не хором.
– Мы теперь переехали в другой спортзал, – с гордостью объявил Андрей. – Гораздо лучше, гораздо удобнее, с зеркалами. Да и расположен ближе, почти в два раза.
– Вот так новость! – удивилась я.
Всю дорогу друзья говорили мне о том, как я много пропустила интересного, подлечивая, как они думали, свой желудок в лечебно-оздоровительном центре. Андрей наперебой с Костиком рассказывали новости о тренировках, об оригинальных случаях очередных демонстраций Сэнсэя и про необычную философию, которую он поведал им на духовных занятиях. А Татьяна со Славиком поддакивали и дополняли своими впечатлениями особо захватывающие моменты. Слушала я их с вниманием и большим сожалением, что не стала свидетелем таких интересных событий. Но с другой стороны, теперь-то у меня вся жизнь была впереди.
Приехав на конечную остановку, я увидела огромное современное здание, дворец культуры. Хотя местные окрестили его просто клубом. В нем был и кинотеатр, и многочисленные комнаты для различных кружков, и хороший спортзал с зеркалами на всю стену.
– Здорово! Теперь можно перед ними «обезьянничать» сколько хочешь, – в шутку сказала я, рассматривая свое многочисленное отражение.
В зал вошел Сэнсэй вместе с ребятами. Он тепло поприветствовал нас, в том числе и мою особу. Пожимая ему руку, я с восхищением смотрела ему в глаза с одним немым вопросом: «Как?» Я не то чтобы верила, я просто знала, что мое исцеление – дело рук Сэнсэя, вмешательства более высших сил, как говорил профессор «божественного провидения». Но как за такие короткие сроки Он смог это сделать? Почему болезнь так быстро исчезла?
Мое существо переполняли чувства благодарности. Но выразить их могла лишь взглядом, ибо вокруг было много любопытных. И когда ребята пошли к раздевалкам, я, набравшись смелости, попросила Сэнсэя поговорить со мной наедине. На что он охотно согласился.
Мы вышли в вестибюль, и я стала показывать ему свои медицинские свидетельства, рассказывая о московских событиях. Моя особа попыталась выразить ему переполнявшие меня чувства. Но от сильного волнения получались какие-то бессвязные обрывки благодарных фраз. Игорь Михайлович, быстро перелистав все снимки профессиональным движением врача и ознакомившись с документацией, добродушно спросил:
– Ты довольна?
– Очень! Даже больше, чем довольна.
– Ну и хорошо, это главное.
– Я все-таки не пойму, такое впечатление, как будто этой болезни никогда и не было… Но все эти ранние снимки, подтверждения врачей, медицинские свидетельства, – растерянно проговорила я.
Сэнсэй улыбнулся:
– Знаешь, есть такая латинская поговорка: «Чего нет в документах, того нет и на свете».
– Нет, я серьезно. Я точно знаю, что это сделали Вы, но как? Почему так быстро?
– Ну ты даешь, – усмехнулся Сэнсэй. – А ты что думала, что надо вскрыть черепок, вырезать кусочек мозга или напичкаться таблетками, чтобы только лишь действительно поверить в то, что тебя оздоровили каким-либо действием?! Но ведь любое действие порождает, прежде всего, наша же сформированная мысль… Ты слышала когда-нибудь про стигматов?
– Что-то знакомое название…
– Стигматы – это глубоко верующие люди, у которых в считанные минуты возникают кровоточащие раны на руках, стопах, то есть именно в тех местах, где были и у Иисуса Христа, когда его распяли на кресте. И буквально через три дня эти раны бесследно исчезают. А у некоторых верующих стигматов появляются не только раны, но и гвозди. Причем эти гвозди брали на анализ и действительно подтверждали, что это не просто там какой-то нарост из кожи и мяса, а настоящие гвозди, сделанные из материала, характерного на те времена, то есть изготовленные около двух тысяч лет назад… Вера действительно творит чудеса. И нет ничего невозможного для верующего человека, в кого бы или во что бы он ни верил… А ты говоришь, почему так быстро?
– Но я бы не сказала, что я верующий человек, тем более глубоко верующий человек… Ведь реально я в это поверила, в… (тут я чуть не сказала в Вас) высшие силы только тогда, когда услышала слова профессора в Москве, подтверждающие, что я абсолютно здорова. То есть тогда, когда уже все произошло.
– Все гораздо проще. Если человек не может сам глубоко поверить в свое выздоровление, то надо, чтобы в него поверил кто-то, кто более духовно развит, чем он. И тогда результат превзойдет все ожидания.
Дата добавления: 2014-12-01; просмотров: 449;