УПРАВЛЕНЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ XIX в. 5 страница

Именно об этих мерах К. Маркс писал в письме к П.Л. Лав­рову: «Русское правительство... снова сделало глупость, пытаясь в течение двух или трех недель искусственно поддерживать курс рубля на Лондонской бирже». Такой факт превосходит всякие границы. Это стоило ему около двадцати миллионов рублей, что равносильно тому, как если бы оно бросило эти деньги в Темзу.

Эта нелепая операция — искусственная поддержка курса за счет правительства — принадлежит XVIII веку. В настоящее время к ней прибегают только алхимики русских финансов. Со времени смерти Николая эти периодически повторяющиеся бессмыслен­ные манипуляции стоили России по крайней мере 120 миллионов рублей. Так может поступать лишь правительство, которое еще серьезно верит во всемогущество государства».

Другой пример. Одним из средств повышения общей эффек­тивности национальной экономики всегда считалась политика таможенных тарифов и пошлин на ввозимые и вывозимые сырье и продукты. После того как в 50-х годах XIX в. в России увеличи­лась потребность завоза машин и оборудования (особенно в связи с бурным строительством железных дорог), правительство, следуя политике фритредерства и стремясь «поднять народное благосо­стояние и наполнить казенную мошну», свело до нуля пошлину на машины и детали машин. Несмотря на многочисленные вы­ступления промышленников в печати, до 1868 г. тариф на машины не менялся. В это же время дворянская печать (во главе с «Москов­скими ведомостями» Каткова) ядовито высмеивала «патриотизм» и доводы капиталистов. В тот же период были довольно высокие пошлины на ввозимый (очень нужный стране) чугун. Пока шел спор между протекционистами и фритредерами, предприимчивые заводчики-литейщики не замедлили этим воспользоваться. По­скольку пошлина на машины была нулевой, то по сути «строить машины — это великое образовательное дело в России, было за­прещено, вследствие чего получался такой курьез: чтобы получить чугун, из-за границы для отливки целыми кораблями выписыва­лись беспошлинно машинные части, самой грубой отливки. Их ло­мали на заводе и переплавляли в требуемые чугунные предметы». Ситуация резко стала меняться после введения нового тарифа в 1868 г., результаты действия которого обсуждались на торгово-промышленном съезде.

Наиболее яркий чисто управленческий пример связан с не­однократными попытками создать единый государственный орган управления промышленностью, сельским хозяйством и торговлей. Потребность в нем возникла еще до отмены крепостного права, а после отмены проекты его содержались в программах передовых деятелей, ученых, ряда министров. Все крупные промышленные страны имели единое руководство государственным хозяйством. И только Россия не торопилась это делать, ибо, как было отмечено в предыдущей главе, национальные интересы отходили в сторону, если дворянство чувствовало усиление позиции конкурента на господство. Оно в лице большинства представителей придумы­вало различного рода отговорки, использовало старый прием затяжки и бесконечного обсуждения решения вопросов. Проблема затихала, но не исчезала совсем. В конце концов экономическая и управленческая проблемы сохранялись и часто даже обостря­лись.

Эти рассуждения приведены для того, чтобы пояснить, почему в программах российских съездов часто повторялись одни и те же стратегические вопросы, казалось бы, однажды уже кардинально решенные. Эти вопросы, в основном касающиеся кредитной, таможенной и тарифной политики, а также кадровые проблемы включались в повестку дня съездов, по нескольку дней обсужда­лись, по ним принимались решения, резолюции и рекомендации, которые направлялись в правительственные органы (в Министер­ство финансов, Министерство народного просвещения, Мини­стерство внутренних дел и т. д.). Вызывает удивление не сам факт совпадения формулировок вопроса, а тот уровень его решения, с которого начиналось обсуждение на очередном съезде. При оз­накомлении с содержанием докладов выясняется, что проблема известна участникам съезда давно, что пути ее решения в принци­пе тоже известны, но поскольку экономические и другие условия несколько изменились и решение ее не было внедрено до конца (вообще не внедрено или внедрено в искаженном виде), то на съезде вынуждены вернуться к ее обсуждению.

Вот, к примеру, резолюции I всероссийского съезда по кадро­вым вопросам:

«Для увеличения пользы, приносимой промышленности моло­дыми людьми, получившими образование в высших технических заведениях, съезд выражает желание:

а) чтобы, не уменьшая объема теоретического образования в высших технических заведениях и держа его постоянно на уровне последних успехов в науке и технике, были усилены практические занятия обучающихся в этих заведениях молодых людей, с требо­ванием отчетливого исполнения поручаемых им работ;

б) чтобы фабриканты, заводчики и вообще предприниматели больших промышленных предприятий не отказывали бы в приня­тии к себе на службу молодых людей, окончивших курс в высших технических заведениях и под своим наблюдением, приучая их систематически к практическим занятиям, способствовали бы окончательному образованию из них вполне знающих свое дело техников-специалистов;

в) чтобы с той же целью в концессиях на промышленные пред­приятия, выдаваемых с гарантией от правительства, поставлялось бы в условие: при начале организации технического дела — при­нимать на службу известное число молодых людей, окончивших курс в русских высших технических заведениях;

г) чтобы реальные гимназии были поставлены в такие усло­вия, при которых бы они могли продолжить свое существование и распространяться, так как они должны доставлять главный контингент учеников, удовлетворяющих требованиям высших технических заведений».

При обсуждении кадровых вопросов были высказаны инте­ресные точки зрения на проблему подготовки инженеров и тех­ников с навыками «распорядительства». Так, известный уже в ту пору профессор Петербургского технологического института И.А. Вышнеградский (в 1888-1892 — министр финансов) отмечал, что высшее специальное учебное заведение не может дать готовых практиков: оно может подготовить специалиста, который довольно скоро становится отличным практиком; оно может сообщить специалисту много знаний, много практических сведений, но оно «не может дать ему, без всякого сомнения, ни распорядительности, которая нужна на практике — (выделено нами. — Авт.), не может дать ни других многих качеств, которые для этого необходимы и которые получаются единственно посредством того, что чело­век постоянно на деле обращает на него все свое внимание и мало-помалу, к нему приучается». И далее, предлагая меры по решению проблемы развития навыков «распорядительства», он сказал: «Весьма желательно, чтобы он (выпускник вуза. — Лет.) с самого начала на фабрике или заводе занимал не всецело ответственную должность, желательно, чтобы он сначала мог непременно усвоить себе те свойства, которые кроме теоретического образования, кроме практических знаний работ, совершенно необходимы для того, чтобы быть ответственным и взять на себя ведение дела. Сюда относится: знание местных средств, знание рынка, знание рабочих, умение с ними обращаться и многие другие знания и умения, без которых всякий самый образованный техник будет плохим распо­рядителем».

Другой участник съезда И.С. Кайгородов указал иное средство решения проблем: «для достижения практических результатов, для того, чтобы уничтожить тот недостаток практичности» студентов технических вузов, необходимо, чтобы вузы заключали договор с фабрикантами и заводчиками, согласно которому они «допускали бы студентов к делу с целью ознакомить их практически и чтобы были увеличены практические занятия; существующее же в насто­ящее время практики, 5-6 недель на заводах, очень недостаточно; при том же при настоящей практике студенты ограничиваются обыкновенно описательной стороной, между тем как с практи­ческими приемами приходится им знакомиться очень мало. Таким образом, необходимо, чтобы студенты ознакомлялись с теми заво­дами, на которых они впоследствии бы занимались, получая за это сначала небольшое вознаграждение».

Как по-современному остро звучат проблемы и как рациональ­ны предлагаемые средства их решения, сформулированные более 100 лет назад!

В программе II торгово-промышленного съезда (июль 1882 г.) среди уже 36 вопросов опять появляются кадровые вопросы, специ­ально обсуждавшиеся на VII секции «Статистика и техническое образование»:

«2. Удовлетворяют ли познания, приобретаемые в техни­ческих и коммерческих училищах, тем требованиям, которые

предъявляет наша промышленность?

3. Каким образом может быть установлена более тесная

связь между фабрикантами и заводчиками и оканчивающими

курс в технических учебных заведениях?»

Заметим: если на I съезде обсуждались проблемы только же­лезнодорожной, горнозаводской, металлической, хлопчатобумаж­ной отраслей промышленности и коммерческого флота, то на II съезде добавлены проблемы остальных отраслей фабрично-заводской и ремесленной промышленности, сельского хозяйства, артельного производства, а также торговли, почты и телеграфа. Вот пример отраслевого вопроса: «Что нужно сделать в видах раз­вития нашей кожевенной, льняной, хлопчатобумажной, шерстя­ной и шелковой промышленности?».

II торгово-промышленный съезд знаменателен для ИУМ тем, что на нем впервые была принята резолюция о желательности образования особого министерства торговли и промышленности, которое должно было заняться организацией местных органов промышленности и торговли. Предложение об этом выдвинул на общем собрании съезда Д.И. Менделеев. Основной же докладчик по этому вопросу был Л.Н. Нисселович, он сделал такие выводы: «Как центральные, так и местные учреждения должны быть осно­ваны на выборном начале; им необходимо предоставить самосто­ятельность и решающий голос; необходимо установить органи­ческую связь между центральными и местными учреждениями, и, наконец, действия их должны быть гласными». Единый «цент­рально-хозяйственный орган должен был объединить в одно орга­ническое целое все отрасли экономического управления», которые в ту пору были «децентрализованы по министерствам» и которые, по мнению докладчика, были трудно управляемы, ибо каждое из ведомств стремилось к «одностороннему соблюдению своих инте­ресов». Централизация же «установила бы дружное и энергическое его воздействие» на многомиллионную рабочую массу, которое позволило бы осуществлять контроль за «правильным отношением производства к потребностям, благосостоянию и благоустройству русской общенародной семьи».

Однако не только кадровые, но и многие другие вопросы, от­носящиеся к организации и, главное, к совершенствованию орга­низации управления производством, оставались нерешенными от съезда к съезду. Поэтому на III всероссийском торгово-промышлен­ном съезде (1896) снова решаются те же вопросы, в том числе и кадровые. Приведем два главных кадровых вопроса III съезда: «26. В каких техниках — с высшим, средним или низшим

техническим образованием — преимущественно нуждается

в настоящее время отечественная промышленность... 29. Организация курсов для взрослых рабочих».

На этом съезде почти в каждом докладе по кадрам (а их было 41) указывались недостатки руководителей производств, инженеров и техников. Наиболее концентрированно они были сформулиро­ваны в докладе инженера С. Шишкова: «Обилие поверхностных сведений, при отсутствии глубокого знания в какой-либо одной, любимой специальности. Незнакомство с коммерческой геогра­фией, жизнью и обычаями своей страны, законами русскими, принципами и важностью коммерческого счетоводства. Часто неправильный, некоммерческий взгляд на свою профессию.

Недостаток критики в своем деле, в выборе своих помощни­ков и т.д., словом, чрезмерная деловая непочатость, отсутствие элементарнейшей хозяйственной и житейской опытности.

Отсутствие инициативы и вялость; отсюда стремление к казен­ному месту, уход с прямого своего поприща в учителя, чиновники. Бесхарактерность. Непривычка к работе быстрой и «в отделку».

Очень ценными и правильными представляются меры, пред­лагавшиеся из года в год практиками и учеными, направленные на устранение недостатков в подготовке практических деятелей, руководителей, инженеров, техников-мастеров, работа которых непосредственно связана с людьми. Все докладчики критиковали существующую в вузах организацию практики и предлагали ее расширить, а главное, дополнить новой формой ознакомления с производством и приобретения навыков руководства — это «пожить и поработать на заводе" до получения диплома. Вот кри­тические слова в адрес производственной практики из доклада технолога А.Ф. Циммермана: «Каждый практикант старался озна­комиться неизменно с техникой производства и решительно не хотел обращать внимание на что-либо другое... Это невнимание ко всему, по мнению будущего техника, нетехническому весьма чувствительно отражается на нем впоследствии. Рано или поздно практикующий техник сам становится распорядителем завода, и у него начинается ряд неудач и неприятностей». Столкнувшись с практическими проблемами, ученый-инженер с ними не справля­ется или справляется с трудом, в итоге владелец заводов «узнает об организаторских и хозяйственных способностях управляющего... ученого-инженера и, спросив его: «Чему вас учат?» — предлагает ему искать новое место работы».

А вот известные нам меры по совершенствованию развития у студентов практических навыков: «Я полагал бы, что наряду с самым широким использованием каждой возможности ознакомить молодого человека, кончающего курс, с практической стороной предстоящей ему работы (командировки на фабрики, мастерские, механические и химические лаборатории и т. п.) следовало бы прежде выдачи инженерного диплома потребовать, чтобы он про­вел год на фабрике или заводе, хотя бы на небольшой должности, ради знакомства с практикой дела, с жизнью и отношениями между работающими людьми, ради выдержки».

Большой интерес вызвал доклад инженера С.А. Назарова о привлечении практиков к чтению лекций и спецкурсов. По нему была принята резолюция съезда: «Признано полезным, чтобы в высших специальных учебных заведениях, кроме чтений профес­соров, люди-практики давали некоторые дополнительные сведения».

Проследив только разработку кадровых проблем лишь на 3 всероссийских съездах, можно сделать следующие выводы. Во-первых, проблема качества подготовки руководителей производства и специалистов поднималась учеными и практи­ками на протяжении второй половины XIX в. Во-вторых, основными причинами постоянного обращения к этому вопросу были недостаточное число образованных руководителей и специ­алистов и низкая управленческая их подготовка. В-третьих, постоянно (с нарастанием остроты) отмечалась необходимость специальной подготовки будущих руководителей, что было обу­словлено, прежде всего родом их деятельности, которая подра­зумевала решение производственно-технических и социальных задач. Этот вывод, менее всего относящийся к ИУМ, а скорее к науке управления, можно даже конкретизировать, если учесть, что аналогичные вопросы поднимались практически на всех от­раслевых и региональных областных съездах, находили отражение в трудах и протоколах специальных заседаний (всероссийских и региональных, научных и научно-технических), в материалах комиссий по исследованию положения различных отраслей, на заседаниях предпринимательских организаций.

Эта точка зрения фигурирует именно в материалах отраслевых съездов и в трудах обществ. Это связано со спецификой данных материалов, как средств, оперативно отражающих реакцию уче­ных и практиков на возникающие управленческие проблемы, процесс борьбы идей и взглядов, столкновения точек зрения на­уки и практики, порождающих, в свою очередь, новые проблемы и вопросы. Причем связь в этой закономерности взаимная, и нам удалось найти несколько ярких примеров, подтверждающих ее действие как в одну, так и в другую сторону. Это относится к многолетним обсуждениям:

• вопросов и нередко соответствующих изменений в органи­зации централизованного и децентрализованного управления отраслями промышленности России (горное производство, железные дороги, металлургические и металлические предпри­ятия, сахарная и винокуренная промышленность, образование);

• экономических мер воздействия на промышленность, сельское хозяйство, транспорт, торговлю (кредиты, тарифы, пошлины, налоги, цены);

• правовых и организационных проблем ведения хозяйства (Устав о промышленности, фабричное законодательство, организационные структуры; функции, права и обязанности служащих и рабочих);

« информационно-статистических аспектов управления произ­водством (нормы отчетности, органы сбора, обработки и хра­нения статистической информации, классификация отраслей и товаров);

• элементов кадровой системы (содержание, формы и методы, сроки обучения, учебные планы и программы, контингент обу­чающихся и преподавателей) и др.

Прогресс выработки коллективной точки зрения удалось про­следить по материалам работы съездов и обществ. В отличие от современной подачи, в то время наряду с докладами стенографи­ровали и протоколировали все заседания съездов (общие собрания и в секциях или по отделениям), издавали все соответствующие документы. Так же подробно протоколировали и издавали мате­риалы заседаний комиссий обществ (в виде журналов, отчетов, занятий, трудов и др.). Доступность этих материалов, а также довольно подробная информация о такого рода мероприятиях в периодической печати в нескольких десятках журналов и газет

399способствовали тому, что большая аудитория знакомилась с ними и живо откликалась, присылая свои отклики, комментария, кри­тику. Сообщение, а иногда и некоторые доклады съездов публи­ковались в журналах «Русский курьер», «Русская мысль», «Ураль­ское горное обозрение», в газетах «Молва», «Русь», «Русский труд» и др. В частности, В.А. Гольцев сделал доклад на I съезде «Русского технического общества» в 1882 г. о местных торгово-промышленных советах, где изложил свои идеи о самоуправлении, о представлении интересов потребителей в этих советах («в число членов совета должны быть включены и представители нашего самоуправления, т. е. земства и города»). Через месяц журнал «Русская мысль» по­местил заметку об этом докладе с комментариями, хотя труды съезда вышли позже — в 1883 г. Это обстоятельство — постоян­ный читательский интерес и довольно быстрая реакция периоди­ческой печати на события в научной жизни страны — необходимо помнить историку русской управленческой мысли и по возмож­ности использовать материалы печати в качестве одного из важ­нейших источников ИУМ.

5.5. УЧЕБНЫЕ КУРСЫ ПО УПРАВЛЕНИЮ В УНИВЕРСИТЕТАХ РОССИИ

«Учение об управлении» В.А. Гольцева. Один из разработчиков методологических проблем — В.А. Гольцев (1850-1906) был из­вестной личностью в широких кругах московских и петербургских ученых, писателей, юристов, студентов, «маяком на бурном поли­тическом море». Придерживаясь либерально-буржуазных взгля­дов, В.А. Гольцев был одним из организаторов распространения в России народовольческой газеты «Самоуправление», издавав­шейся в 1882 г. в Женеве. К этому времени он был уже уволен из Московского университета, где еще в 1881/82 учебном году прочитал студентам юридического факультета курс «Учение об управлении».

Основной печатный материал по этому курсу — литографиро­ванное издание, подготовленное двумя студентами, — к сожале­нию, найти пока не удалось. Дело в том, что курс был напечатан небольшим тиражом, разошелся только среди студентов и слуша­телей, не был разослан в университетские и публичные библиотеки. Однако обнаруженная подробная программа курса, работы в этой области его учеников и последователей, многочисленные статьи

В.А. Гольцева по отдельным вопросам, рассматриваемым в спец­курсе, позволяют составить довольно ясное представление о мето­дологии, структуре и основных результатах «Учения об управлении»

В.А. Гольцева.

Научная деятельность В.А. Гольцева началась в Московском университете, в котором он учился на юридическом факультете с 1868 по 1872 г. В это время в университете преподавали такие ученые, как ИХ. Бабст (политическая экономия), В.Н. Лешков (общественное право), И.И. Янжул (финансовое право) и другие, курсы которых прослушал В.А. Гольцев. По окончании универ­ситета В.А. Гольцев представил сочинение «Об экономическом законодательстве Петра Великого».

После сдачи экзаменов он был послан в двухгодичную загран­командировку для подготовки к профессорскому званию. Гольцев учился в университетах Парижа, Гейдельберга, Вены и Лейпцига, собирал материалы для магистерской диссертации по теме «Госу­дарственное хозяйство во Франции XVII в.», слушал лекции известных ученых-экономистов и юристов — И.К. Блюнчли, К.Г.А. Книса, В.Г.Ф. Рошера и др. Наиболее сильное влияние на формирование мировоззрения В.А. Гольцева оказал знаменитый в ту пору Лоренц фон Штейн, лекции которого Гольцев слушал в Венском университете в течение осени и зимы 1876 г.

По возвращении на родину В.А. Гольцеву была предоставлена возможность защитить магистерскую диссертацию (1878), но ни одну из двух обещанных кафедр — государственного права и поли­цейского права — ему занять не удалось. После защиты он несколько лет печатался в различных газетах с научно-политическими стать­ями, резко критикуя существующую в России образовательную систему, деятельность Министерства народного просвещения и министра Д. Толстого. Это отрицательно сказалось на его поло­жении в университете. Хотя в 1881 г. он был утвержден в звании доцента, а в 1881/82 учебном году ему разрешили прочитать курс «Учение об управлении», осенью 1882 г. он был отстранен от пре­подавательской деятельности, и ему было предложено подать в отставку. До конца жизни (ноябрь 1906) В.А. Гольцев больше не был допущен к преподавательской деятельности.

Обладая талантом ученого-публициста, он много печатался в газетах и журналах по вопросам политэкономии, права, государст­венного управления и др. Став в 1885 г. фактическим редактором журнала «Русская мысль», Гольцев регулярно вел в нем разделы «Внутреннее обозрение», «Иностранное обозрение», публиковал статьи по научно-политическим и экономическим вопросам. Являясь организатором и секретарем «Московского общества юристов», он часто выступал на его заседаниях, печатался в орга­не этого общества — журнале «Юридический вестник». В общей сложности В.А. Гольцев опубликовал более 200 научных и публи­цистических статей. Анализ работ В.А. Гольцева свидетельствует, что он придерживался либеральных взглядов на организацию государственного управления в капиталистической России (обес­печение народного благосостояния), проповедуя всесословность выборных органов, самоуправление в земствах, конституционализм как средство и форму смягчения классовых противоречий.

Как и Л. Штейн, В.А. Гольцев придерживался теории разделе­ния властей, которая своей третьей частью — исполнительная власть — естественно выводила на управленческую деятельность. Содержанием деятельности государства идеалисты школы Штейна считали «совершенствование отдельного человека». Высший госу­дарственный принцип управления заключается в осуществлении полной гармонии всех интересов всех членов общежития. Наука, которая выставляет руководящие положения и правила для уп­равления в указанных целях, и есть учение об управлении.

В отличие от сторонников идеалистической концепции «пра­вового государства», Гольцев смотрел на содержание государствен­ной деятельности несколько шире. Он одним из первых в России сформулировал новую идеалистическую концепцию «культурного государства» в науке государственного управления. Он писал: «Первой и величайшею задачею государства остается, без сомне­ния, осуществление справедливости во взаимных отношениях граждан и в отношениях между ними и правительством. Но наряду с этой великою целью государственной деятельности выступает другая. Вопросы общественного благосостояния привлекают все большее и большее внимание современных ученых и государствен­ных людей... Сохраняя лучшие особенности правового государства, уважение к человеческой мысли, неприкосновенность человеческой личности, государство нашего времени берет на себя осуществле­ние таких задач благосостояния, которые непосильны отдельному гражданину или общественным союзам людей. Правовое государ­ство сменяется, таким образом, культурным государством» [18]. Гольцев считал, что «сложные задачи культурного государства определяются прежде всего законодательством страны. Законода­тельная власть устанавливает пределы и способы действия для власти исполнительной. Последняя в границах, отведенных ей законом, издает распоряжения и предписания. Эти распоряжения и предписания или служат истолкованием закона, или регулируют местные, временные нужды».

В целом Гольцев под управлением понимал разнообразную деятельность государства и организованного общества, направлен­ную на обеспечение правосудия, безопасности внутри общества и от внешних врагов и на достижение народного благосостояния. В область учения об управлении «должно входить все, что является делом не отдельной личности, а правительства, церкви, само­управления». Приступая к изложению своего учения, Гольцев на­чинает с того, что считает «нецелесообразным... удерживать для нашего предмета название «право». Юридические отношения представляют результат сложения и разложения общественных сил... Результат вчерашней экономической борьбы, определенный закон видоизменяет с завтрашнего дня экономические отноше­ния. Следствие становится причиной, причина — следствием. Научное изучение «права» поэтому возможно только в связи с изучением всей общественной жизни. Это положение, справед­ливое вообще, имеет особенно важное значение по отношению к вопросам управления. Здесь «право» следит шаг за шагом за рос­том общественных потребностей. В пределах закона непрерывно колеблется необозримое множество распоряжений, живущих только один день, только в одном пункте страны».

Именно поэтому «правом» следует заканчивать изучение обще­ственной жизни. Задачей учения об управлении, по его мнению, служит исследование культурной деятельности государства и раз­нообразных общественных союзов, изучение соответствующих «исторических изменений» в относящихся к данной деятельности правовых нормах. «Конечная цель всякого исследования подоб­ного рода состоит в раскрытии законов сосуществования и после­довательности явлений». Для решения этой задачи Гольцев счи­тает необходимым пользоваться историко-сравнительным и стати­стическим методами научного познания, суть которых заключается в «наблюдении и анализе явлений, установлении причинной связи между ними и открытии законов их сосуществования и последо­вательности».

В другой статье Гольцев писал: «Наблюдение за прошлой и современной жизнью человечества — насколько современность поддается беспристрастной и правильной оценке — освещает дорогу для будущего, вооружает нас знаниями и идеями, при помощи которых мы можем направлять историческое течение, а не быть бессильными свидетелями, невольными жертвами этого течения». Следует отметить, что В.А. Гольцев не только призывал к использованию указанных методов исследования проблем управ­ления и раскрывал их важность, назначение и суть, но и конкрет­но их реализовывал в своей научной деятельности. Так, помимо диссертационной работы о государственном хозяйстве во Фран­ции, В.А. Гольцев переводил и редактировал подобные работы, опубликованные в те же годы, что и спецкурс: «Государственное устройство Бельгии» (1881), «Государственное устройство Голландии» (1S82), «Политические идеи Бенжамена Констана» (1882), «Об ответ­ственности министров» (1883) и др.

Если учесть, что в программе спецкурса есть «Исторический обзор государственного управления на Западе и в России», не­сколько вопросов, посвященных английскому государственному управлению, французскому, германскому самоуправлению и строю общественных союзов (акционерных обществ) в этих же странах, в Соединенных Штатах, Голландии и Австрии, то становятся по­нятными системность и широта взглядов Гольцева, грандиозность задуманных им научных исследований по управлению, выбор эмпирических методов научного исследования.

Использование этих методов исследования, по мнению Голь­цева, позволяет установить устойчивые принципы управления, необходимые в реальной управленческой деятельности. «Задачу при­кладной части учения об управлении (или «искусства управления») составляет... выработка принципов в безгранично-обширной области отношений между управляющими и управляемыми».

Вопросы и идеи учебного курса В.А. Гольцев излагал и развивал в своих многочисленных научных работах, журнальных статьях, в том числе в газете «Самоуправление». Чаще всего он возвращался к проблеме самоуправления — в работах «Государство и само­управление» (1882), «Самоуправление и децентрализация» (1885) и др. Вот как, например, он разделял административную децент­рализацию (т. е. управление на местах без законодательной власти), самоуправление по Штейну и собственно самоуправление в работе «Государство и самоуправление»: «И теоретическая мысль, и исто­рический опыт указывают... на невозможность правильного едино­временного существования двух начал, одно из которых положено в основу общегосударственного управления, а другое — в основу местного самоуправления. Эти два начала непременно вступят в борьбу между собой. Крепкая центральная власть низведет само­управление на степень своего служебного органа, превратит его в замаскированную бюрократию.

Для центральной власти возникают при таком устройстве зна­чительные выгоды: многие общегосударственные потребности начинают покрываться мнимым самоуправлением, которое явля­ется в глазах населения ответственным за усиление налогов. Мест­ные представительные учреждения становятся в действительности сборщиками податей, финансовыми агентами государства, отстра­няющегося от неприятной обязанности стоять лицом к лицу с народом. Вся выгода при этом на стороне правительства, а вся ответственность — на стороне бессильного самоуправления... Понятно, что лица, которые будут занимать должности в таком самоуправлении... станут послушными орудиями администрации, так как ее усмотрением в конце концов определяется просьба и этих лиц, и самих учреждений. Наоборот, сильное самоуправле­ние естественно стремится вверх, к расширению своего принципа на весь государственный строй».