УПРАВЛЕНЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ XIX в. 3 страница
Очень интересны его объяснения мотивации и поведения служащих (чиновников) казенных предприятий. «Частный предприниматель желает успеха своему предприятию, чиновник же боится неуспеха. Для чиновника важно не увеличение выгод, которое не создает ему соответственного служебного вознаграждения, а важны неудачи, которые могут повести к ответственности. В этом и причина, почему во всех казенных предприятиях являются рутинность и робость, отсталость и медленность, неизвестные в делах частных».
Если в понимании природных явлений Шелгунов придерживался материалистических позиций, то его взгляды на развитие общественной жизни были идеалистичны. Он не понимал классовую сущность капиталистического производства, поэтому неправильно оценивал государственную экономическую политику. Считая, что «государство имеет целью общее благо», Шелгунов утверждал, что, во-первых, законодательство и другие государственные меры должны быть направлены на достижение этой цели, а, во-вторых, каждый русский образованный сознательный человек должен отыскивать такого рода средства.
Для Щелгунова, как и для других русских революционных демократов, побуждением к поиску этих средств служила прежде всего экономическая отсталость России. «Экономическая неразвитость, отсутствие промышленности, невозможность промышленной борьбы с Европой дали у нас место развитию таких стремлений и вожделений, которые привели Россию к созданию необходимости пересмотра всех внутренних экономических условий жизни». В работах Щелгунова можно встретить рассуждения об ассоциациях как организованной мере борьбы против смитовского принципа разделения труда и в итоге мере повышения производительности общественного труда при капитализме. Если у А.П. Щапова ассоциации по своей сути духовные, и их основная задача — распространение в «народе» знаний, то у Шелгунова ассоциации — это единственное средство спасения мелких производителей в борьбе с крупным капиталом. Даже в крестьянской общине он пытался применить метод ассоциаций. «Только посредством создания ассоциаций в промышленности, сельском хозяйстве, широкого развития народного производства, в том числе за счет изменений в банковском и кредитном деле», внедрения достижений техники в промышленность и сельское хозяйство можно, по мнению Шелгунова, ликвидировать экономическую отсталость России. До конца жизни Н.В. Шелгунов верил в «артельность», в крестьянскую социалистическую революцию, в различного рода утопические меры «улучшения народного быта».
Большинство революционных демократов 60-х годов находились под влиянием Н.Г. Чернышевского (1828-1889). Им была дана оценка границ правительственного вмешательства в экономическую жизнь страны в трактате «Очерки из политической экономии (по Миллю)». Н.Г. Чернышевский, как и многие его предшественники и современники, считал, что «правительственное участие требуется во всех тех случаях, когда оно полезно для материального благосостояния людей». Поскольку эта деятельность требует денежных затрат, необходимо указать определенные экономические средства и источники. В качестве таковых он называет различные виды налогов, сокращение непроизводительных расходов (военных, на администрацию) и др. Общая оценка границ правительственного вмешательства в экономику такова: «Мы совершенно признаем основательность соображений, которыми доказывает Милль, что надобно желать возможного ограничения правительственных вмешательств в экономическую жизнь, и вполне принимаем общий вывод Милля: невмешательство должно быть общим правилом, а вмешательство только исключением». Далее он приводит аргументы для обоснования этого вывода. Во-первых, Милль допускает правительственное вмешательство, которое не стесняет личной свободы. «Нет никакого нарушения свободы, нет ни обременительного, ни унизительного стеснения, если правительство приготовляет средства к достижению известной цели, оставляя частному лицу свободу пользоваться к тому другими средствами, какие кажутся ему лучшими... Национальный банк или правительственная фабрика могут существовать без всякой монополии частных банков и фабрик. Почта может существовать без штрафов против пересылки писем другими способами». Во-вторых, «возражение против правительственного вмешательства основывается на принципе разделения труда. Всякая новая обязанность, принимаемая правительством, составляет новое занятие для учреждения, уже и без того слишком обремененного обязанностями». Выход из этого положения, вообще говоря, есть, если выполнено «необходимое условие хорошего управления», когда бы «главные правители... имели господствующий, но только общий надзор за общим ходом всех интересов, в большей или меньшей степени вверенных ответственности центральной власти», т. е. «если внутренняя организация административного механизма устроена искусно, предоставляет подчиненным и по возможности местным подчиненным не только исполнение, но в значительной степени и контроль подробностей, требует у них отчета собственно за результаты их действий, а не за самые действия, кроме того случая, когда сами действия подлежат суду; если приняты все наилучшие меры для обеспечения, чтобы назначались люди честные и способные; если открыта широкая дорога повышению с низших ступеней административной лестницы на высшие; если с казною высшею ступенью предоставляется чиновнику все больше простора принимать новые меры, не дожидаясь приказания, так что мысли каждого из главных правителей могут быть сосредоточены на великих общественных интересах страны по его части. Если устроено так, правительство, наверное, не будет чрезмерно обременено количеством дел, какое бы количество дел ни оказалось полезно возлагать на него; но излишнее обременение останется серьезным новым неудобством в прибавок к другим неудобствам» в случае «дурной организации правительства».
В-третьих, правительство естественно ограничено в своих возможностях по привлечению в государственном аппарате и использованию знающих и заинтересованных лиц. Но даже если бы правительство «могло совмещать в себе по каждому роду дел все замечательнейшие умственные силы и практические таланты всей нации, все-таки лучше было бы оставить значительнейшую часть общественных дел в руках лиц, прямо заинтересованных ими», — считает Н.Г. Чернышевский вслед за Миллем.
И вот почему. «Деловая жизнь — существеннейший элемент практического воспитания народа». Поэтому «у народа, привыкшего ждать от правительства возмещений во всех общественных делах, ожидающего, что правительство станет делать за него все, выходящее из круга привычной рутины, — у такого народа способности развиваются лишь наполовину; в его воспитании недостает одной из главнейших сторон», а именно практической. Следовательно, правительство должно создавать как можно больше возможностей представителям всех классов — вести дела, касающиеся их лично, оно должно «возбуждать людей как можно больше дел их вести добровольным сотрудничеством».
Н.Г. Чернышевский в своих оценках идет дальше. Он считает, что мерой оценки границ правительственного вмешательства в экономическую жизнь должен стать «основной принцип экономической науки: не надобно делать ничего лишнего, потому что расходование сил на всякое лишнее дело или всякую лишнюю часть дела составляет напрасную растрату, от которой уменьшаются средства для деятельности нужной и полезной... Если человек может хорошо идти без посторонней поддержки, то не надобно подсовывать ему ненужную руку помощи. По этому общему правилу не должно и правительство заниматься такими делами, которые хорошо идут без его содействия или контроля».
При этом «правительственное ведение экономических предприятий» на принципах экономической науки в большинстве случаев осуществляется успешно. Приводится пример эффективной организации управления государственными железными дорогами в Бельгии.
Далее Н.Г. Чернышевский вместе с Д.Миллем указывает те отрасли материального производства и непроизводственной сферы, которые должны быть отнесены к государственному хозяйству, т. е. должны быть объектами государственного управления, причем допускается сосуществование частных «предприятий».
Во-первых, это воспитание и образование граждан государства. В этих сферах «правительственное вмешательство оправдывается тем, что дело это не принадлежит к предметам, в которых интересом и соображением потребителя достаточно обеспечивается качество товара». Причем элементарное образование должно быть доступным практически каждому, т.е. быть бесплатным или с ничтожными издержками.
Во-вторых, наряду с воспитанием молодого поколения «государству следует, насколько может оно знать и исполнять, охранять детей и несовершеннолетних от чрезмерного обременения работой».
В-третьих, это те проблемы, которые решаются отдельной личностью и «полезность которых ожидается для него в отдаленном будущем». Человеку свойственно ошибаться, поэтому государство должно контролировать дела, поступки (различного рода договора, долговременные обязательства, вступление в брак и т.п.), т.е. не допускать их свершения или в случае их свершения при необходимости смягчать их последствия (например, расторгать обязательства).
В-четвертых, государственное вмешательство допустимо и даже необходимо во всех тех случаях, когда частное лицо ведет (или собирается вести) некоторое дело только через поверенного. В этих случаях взамен «акционерного управления делами» предлагается «казенное управление», которое лучше контролируется, чем в случае его монополизации акционерным обществом, и во многих случаях организовано не хуже. К таким делам относятся: все городское хозяйство, почта, телеграф, железные дороги, морской, речной и другой вид транспорта, оборонные отрасли и т. д. Здесь допустимо сосуществование частных предприятий и монополий, но тогда «правительство должно или установить для этого дела надлежащие условия к общей выгоде» (в том числе гарантирующие «хорошее исполнение дела»), или «оставить за собою такую власть над ним, чтобы общество не лишалось, по крайней мере, тех выгод, какие имеет монополия».
В-пятых, государственная опека над людьми престарелого, Преклонного возраста, а также различного рода пособия бедным, больным, по безработице и т.д.
Очень современны, интересны и правильны, на наш взгляд, оценки Чернышевского последствий предоставления государством гарантированных пособий. Он пишет: «При каждом пособии надобно брать во внимание два рода последствий: последствия самого пособия и последствия уверенности в том, что оно будет оказано. Последствия первого рода вообще полезны; но последствия второго рода почти всегда вредны». Общее правило, если оно вообще может быть, таково: «Если пособие дается в такой форме, что положение человека, получающего пособие, не хуже того, в каком находится человек, приобретающий такое же обеспечение без пособия, то пособие вредно, когда люди вперед уверены, что получат его; но если оно, будучи доступно каждому, оставляет человеку сильное побуждение обойтись, если можно, без пособия, то оно почти всегда полезно. Если положение человека, получающего пособие, ничем не хуже положения работника, содержащегося своим трудом, — это система, истребляющая в самом корне всякое личное трудолюбие и самоуправление».
Чернышевский делает вывод: «Правительству следует брать на себя все те дела, которые нужны для общей пользы человечества или будущих поколений, или для настоящей выгоды частей общества, нуждаются в посторонней помощи. Но прежде чем брать на себя такое дело, правительство всегда должно рассмотреть... что правительственною деятельностью станет исполняться оно лучше или успешнее, чем ревностью и щедростью частных лиц... Но необходимо прибавить, что в действительности правительственное вмешательство не всегда может останавливаться на границе дел, по самой своей сущности требующих его. Бывают такие времена и такие положения нации, что почти всякому делу, действительно важному для общей пользы, полезно и необходимо бывает исполняться правительством, потому что частные люди хотя и могут, но не хотят исполнять это дело... Есть такие времена и дела, что не будет ни дорог, ни доков, ни каналов, ни пристаней, ни работ для орошения, ни больниц, ни первоначальных, ни высших училищ, ни типографий, если не устроит их правительство: публика или так бедна, что не имеет средств к тому, или так неразвита умственно, что не может оценить их пользы, или так непривычна к общему действию, что не умеет распоряжаться этими делами".
Во всех этих случаях, по мнению Чернышевского, границы и цели правительственного вмешательства в экономику необходимо существенно расширять.
Н.Г. Чернышевский отождествлял правительство со всякой общественной деятельностью и выдвигал предложение о малых границах правительственного вмешательства в экономическую жизнь в случае сохранения в обществе частной собственности. Однако, как писал Н.Г. Чернышевский, и в будущем социалистическом обществе, к которому неизбежно придет человечество, на первых порах сохранится власть правительственных (государственных) органов управления экономикой, а в дальнейшем она сойдет
на нет.
Это не противоречит его утверждению об усилении «общественной деятельности" при социализме. Чернышевский был сторонником социалистической, общественной государственной собственности, управляемой властью трудящихся. Он писал: «Та форма поземельной собственности есть наилучшая для успехов сельского хозяйства, которая соединяет собственника, хозяина и работника в одном лице. Государственная собственность с общинным владением из всех форм собственности наиболее подходит к этому идеалу». При этом Чернышевский, в отличие от Герцена и других сторонников общины, считал общину лишь исходным пунктом социализма и правильно предполагал, что социализм развивается и крепнет на базе крупного машинного производства. Советские исследователи политэкономического творчества Н.Г. Чернышевского отмечали его недостатки в обосновании социализма, его непонимание того, что только общественное производство порождает общественную собственность, хотя он во многих своих работах он говорит о единстве того и другого.
Чернышевский считал, что основа социализма может быть создана и в том случае, если есть форма общественной собственности, даже при отсутствии общественного производства. Тем не менее отметим, что Чернышевскому принадлежат довольно конкретные, детализированные разработки форм не только общественной собственности, но и общественного производства. Например, им был разработан план создания «товариществ трудящихся в производстве». Именно в товариществах Чернышевский видел то средство, которое позволит всем трудящимся социалистического общества достичь самостоятельности, а также реализовать его идею «союзного производства между людьми» (т. е. социалистического производства) и одновременно эффективно управлять «крупным производством». Этот план с точки зрения развития всемирной управленческой мысли представляет огромный интерес. Материалистически развивая и исторически конкретизируя идеи западноевропейских социалистов-утопистов, план Чернышевского, в свою очередь, послужил отправным документом для дальнейшего развития прогрессивной общественной мысли.
Н.Г. Чернышевский не просто верил в победу социализма в России, он всю свою сознательную жизнь пытался доказать ее неизбежность исходя из развития экономических основ общества. Для российского общества он искал пути и средства сокращения фазы капиталистического развития в диалектической схеме «крепостничество — капитализм — социализм». И «товарищества трудящихся» были одним из таких средств. Причем при этой форме организации «союзного производства» предполагалось, по Чернышевскому, сознательное распределение обществом всех видов общественных работ по сферам производства с учетом значимости каждой из них с точки зрения благосостояния членов общества, являющихся самостоятельными тружениками. Он постоянно разделял потребности общества и соответствующие им продукты на группы: «потребности материального благосостояния, потребности умственной деятельности и эстетического наслаждения» и «предметы первой необходимости, предметы комфорта и предметы роскоши». Иными словами, эта форма организации производства представляла собой основу сознательной, управляемой организации общественного, или «союзного», производства.
В своем плане Чернышевский излагает вопросы создания товарищества, организации собственно производства в товариществе, распределения и потребления продуктов его деятельности. Он считал, что «промышленно-земледельческие товарищества» создаются либо самостоятельно, либо на основе выделенного государственной казной ссудного капитала, который «погашается постепенными взносами из прибыли товариществ». Главой товарищества на первых порах правительством должен назначаться «знающий и добросовестный человек», имеющий «теоретическую подготовленность»,
Товарищество является добровольной организацией, поэтому в него приглашаются желающие, но с согласия директора, который, по мнению Чернышевского, должен отдавать предпочтение семейным людям (над бессемейными). Товарищество должно состоять из 400-500 семейств (примерно 1500-2000 человек), это из 800—1000 взрослых работников. Выход из товарищества также осуществляется добровольно.
Для начала деятельности товариществу потребуется здание, которое либо строится (новое), либо покупается и ремонтируется. Одно из условий: чтобы «при здании было такое количество полей и других угодий, какое нужно для земледелия по расчету рабочих сил товарищества». Это здание используется прежде всего для жилья членов товарищества, поэтому они его и проектируют. При здании должны находиться «принадлежности, которые требуются нравами или пользою членов товарищества»: школа, библиотека, залы для театра, концертов и вечеров, больница и т. д. Устанавливаемая квартплата должна покрыть нужды на ремонт и дать «обычную прибыль для капитального строительства в данном государстве».
Все необходимые и недостающие орудия и предметы труда для начала «земледелия и промыслов или фабричных дел» приобретаются товариществом на те же выделенные средства. Прежде чем приступить собственно к производству, Чернышевский предлагает распределить тружеников по сферам деятельности, учитывая, с одной стороны, потребности товарищества, а с другой — руководствуясь принципом «кто чем хочет, тот тем и занимается». Приоритет отдается первому принципу, и в товариществе возможны случаи, когда тому или иному специалисту (например, ювелиру) не будет предоставлен материал. Первое время учет «возможного и невозможного» осуществляет директор товарищества, и от его благоразумия зависит исход проблемы. Однако возможно применение и других методов. Так, в периоды посева и уборки урожая товарищество будет нуждаться в дополнительной рабочей силе. Помимо приглашения добровольцев, товарищество может использовать и методы материальной мотивации, назначая «на земледельческую работу такую плату, чтобы огромное большинство членов его, занимающихся обыкновенно промыслами, увидело для себя выгоду обратиться на время к земледелию».
Масштабы производства и множество организационных вопросов требуют, по мнению Чернышевского, создания распорядительных, исполнительных и контролирующих подразделений в товариществе. После того, как определился состав товарищества, его члены распределены по «отраслевым промыслам», в каждом «промысле» его представители выбирают административный совет, с согласия которого принимаются наиболее важные хозяйственные и управленческие решения, относящиеся к этому промыслу, а «все члены товарищества выбирают общий административный совет, который постоянно контролирует директора и выбранных помощников и без согласия которого не делается в товариществе ничего важного» (выделено нами. — Авт.).
По прошествии определенного срока деятельности товарищества (у Чернышевского — это год) члены его узнают и дело, и друг друга настолько хорошо, что отпадает необходимость в том, чтобы правительство назначало директора товарищества. Полномочия прежнего директора прекращаются, а «все управление делами товарищества переходит к самому товариществу». Из членов товарищества выбирают «своих управителей» (по типу совета директоров акционерной компании), при необходимости корректируют и изменяют ранее принятый устав товарищества, сохранив в нем все лучшее, что обеспечивает достижение главной цели — организации «союзного производства» для достижения благосостояния всех его членов, являющихся свободными людьми и трудящимися в свою пользу, «а не в пользу какого-нибудь хозяина». Далее Чернышевский излагает организацию распределения прибыли, полученной товариществом. Прежде всего, сравнивая производство в товариществах с производством на частных предприятиях, Чернышевский справедливо считает, что поскольку члены товарищества заинтересованно участвуют в получении и распределении «прибыли от своего труда», то в их производительность труда будет гораздо выше, чем на подобных по размеру частных фермах и фабриках с наемными работниками, а потому и выше прибыль. После вычетов из прибыли зарплаты и других издержек производства, у товарищества остается большая часть средств, которая делится на несколько частей. Первая часть идет на покрытие социально-бытовых нужд (ремонт и строительство новых школ, больниц и т. п.), вторая — на выплату процентов за ссудный капитал, третья — на «запасный капитал», на страхование товарищества «от разных случайностей». Чернышевский говорит об организации общественного производства в будущем социалистическом обществе, поэтому он предполагает возможность кооперации товариществ, в том числе возможность создания общего «страхового капитала» для взаимного страхования товариществ. Из этой же части прибыли берутся средства для создания новых товариществ. После всех вычетов оставшаяся часть прибыли распределяется как дивиденд среди членов товарищества «каждому по числу его рабочих дней». Следует заметить, что Чернышевский, рассуждая о делении прибыли, высказывает мысль о необходимости учета и оценки управленческого труда, выделяя из прибыли часть вознаграждения «за труд управления делом», «за искусство управления делом».
На стадии потребления возникают дополнительные преимущества в организации общественного производства в социалистическом обществе за счет создания общественных жилых зданий, общественных столовых, кухонь, магазинов и т.п., в которых товары, продукты и услуги будут продавать и предоставлять по оптовым, а не по розничным ценам.
Таков план Чернышевского организации общественного производства, который действительно отражает его понимание планомерной организации производства социалистического общества. Этот план служит иллюстрацией тезиса Чернышевского о существенном уменьшении правительственного вмешательства в управление экономикой в будущем социалистическом обществе. Однако именно в таком варианте план вызвал негодование у некоторых французских экономистов-теоретиков, увидевших в нем посягательство на административную опеку над хозяйством: «Ужасно, ужасно! Общество ставится в азиатскую зависимость от правительства: вводится демократическая централизация, пред которой ничто нынешняя чрезмерная французская административная опека» [15. С. 44]. Чернышевский легко расправился со своими критиками, приведя массу примеров так называемой «административной опеки», против которой «во Франции решительно нет возможности устоять коммерческому, промышленному, какому хотите предприятию, если администрация захочет помешать ему».
Чернышевский убедительно доказал, что апологетов государственной власти страшит в его плане не сведение правительственного вмешательства в экономику до нуля, а увеличение участия трудящихся в управлении хозяйством до максимума. Причем уже тогда Чернышевский устанавливал четкую функциональную связь между увеличением масштабов общественного производства в будущем обществе и соответствующим увеличением участия трудящихся в управлении. Он пишет: «Форма производительного устройства должна быть такова, чтобы в каждом предприятии был не один хозяин, а сотни хозяев и чтобы никто не касался дела, кроме хозяина, иначе сказать, чтобы всякий касающийся был Хозяином его на столько, на сколько касается», каждый участник По труду должен быть участником в праве хозяйства. Одновременно с обоснованием участия трудящихся на основе своей «теории производства» он приводит аргументы из части «теории потребления», формулируя их в терминах современных проблем введения полного хозрасчета на предприятиях. «Точно такое же требование мы находим в условиях удовлетворительного экономического расчета. Он возможен лишь тогда, когда каждому Потребителю известна точная стоимость потребляемого продукта, Качество рабочих сил, употребленных на производство; а это Может быть известно лишь хозяину производства. Следовательно, каждый потребитель продукта должен быть его хозяином-производителем».
В развитии управленческой мысли не было проблемы, которую бы не разрабатывали или, по крайней мере, не затронули представители наиболее передового класса России второй половины XIX в. Это — границы и сферы правительственного вмешательства в управление хозяйством, сочетание централизации и децентрализации в управлении, административных и экономических методов управления (Н.Г. Чернышевский, Н.В. Шелгунов), разработка методов (мер) в управлении хозяйством» (Н.Г. Чернышевский, Н.А. Серно-Соловьевич), создание разного рода производительных и творческих объединений и союзов-ассоциаций, артелей, товариществ (А.П. Щапов, Н.В. Шелгунов, Н.Г. Чернышевский), кадровые проблемы (Н.А. Серно-Соловьевич, А.П. Щапов) и др.
Управленческие идеи революционных демократов получили свое развитие прежде всего в работах лучших представителей русского революционного народничества, к которым принадлежал и П.Л. Лавров (1823—1900). Он развил идеи Н.В. Шелгунова, Н.Г. Чернышевского и других революционных демократов. В трактате «Государственный элемент в будущем обществе» П.Л. Лавров глубоко и конструктивно исследовал и разработал проблему постепенного «исчезновения» государственного элемента в будущем обществе рабочего социализма России. Он проводил не только теоретические рассуждения по этой проблеме, но сформулировал по существу программу конкретных действий, руководство для реальной деятельности по организации управления экономикой в этом обществе. Считая себя социалистом и являясь сторонником крестьянского пути развития общества, ярым противником всякого рода монополий и конкуренции, он выступал против «господства патологических потребностей экономической монополии и всеобщей конкуренции, прямо противоречащих задаче солидарности членов общества, задаче, лежащей в основе всякого понятия об общественном союзе». И монополия, и конкуренция, и религия ассоциировались у Лаврова с властью, поэтому относительно «государственного элемента, относительно элемента принудительной власти одной доли общества над другой следует поставить вопрос: насколько этот элемент может быть необходим в обществе, построенном по началам рабочего социализма, или по существу нового общества, или временно, при разных фазах развития нового общества».
П.Л. Лавров, как и Н.Г. Чернышевский считал, что в любом государстве, при любой форме управления будут существовать отрасли «общественной службы», т.е. «общественной работы», которые необходимо будут выполняться, притом «их издержки будут оплачиваться обществом как государством». Эти отрасли — обеспечение «общественной безопасности (полиция и правосудие)», «медицинская служба», «ученые изыскания разного рода, ученые экспедиции и т. п.» (так как «никакая частная компания не станет рисковать, вознаграждая научные работы, которые могут не привести ни к какому более или менее важному открытию, способному принести барыш этой компании»), почта, телеграф и т. д. Сюда же относятся «те работы, которые требуют обширного совокупного труда, комбинированных усилий большого числа рабочих; эти производства нуждаются поэтому в одном высшем руководстве, которое может быть отдано лишь в руки общественной администрации».
Признавая объективную необходимость существования отраслей общественной службы в будущем обществе, Лавров вынужден был признать необходимость для их исполнения принудительной власти, принудительного подчинения. Однако считал, что будущее социалистическое общество будет состоять «из людей, выросших под влиянием идеи общественной солидарности в воспитании, в обычае, в литературе, в науке, в философии», поэтому «власть» его будет не принудительной, а осознанно общественной, избранной этими людьми. Иллюстрируя свои рассуждения на примере участия членов будущего общества в одном из союзов по добыче угля, Лавров пишет: «Каждый член общества может каждую минуту оставить копи, но пока он участвует в их разработке, он нравственно обязан безусловно подчиняться свободно избранным руководителям работ. Общественное мнение тяжело обрушилось бы на него и в том случае, если бы он легкомысленно бросил работу на себя взятую и если бы вздумал не подчиняться руководству лиц, поставленных в управление работами тем самым союзом, К которому он добровольно приступил.
Мне кажется, что при подобном устройстве — а в будущем устройство может быть придумано несравненно совершеннее, чем Мы в состоянии вообразить его теперь, — никакой «монополии» или «эксплуатации» быть не может. Вмешательство какой-либо государственной или общественной власти совершенно излишне». «Государственный элемент в будущем обществе, когда это общество вполне проникнется началами рабочего социализма, может не только дойти до известного минимума, но может и совершенно исчезнуть».
При этом под государственной властью П.Л. Лавров понимал не современное ему государство, а «общество рабочего социализма», поскольку «между современным государством и рабочим социализмом ни примирения, ни соглашения нет и быть не может».
Дата добавления: 2019-07-26; просмотров: 270;