Возрождение герменевтики как метода постижения духовных образований

«На мой взгляд, – пишет Бетти, – процесс истолкования вообще имеет целью решить эпистемологическую проблему понимания. Если мы используем здесь известное различие между действием и успехом, методом и результатом этого метода, то мы могли бы предварительно характеризовать истолкование как некоторый метод, целью и результатом которого является пони­мание» (5, 15). При рассмотрении проблемы понимания Бетти ориентируется на реальное историческое исследование, а потому обращается в первую очередь к опыту историков: Нибура, Ранке, Дройзена; юриста и историка права Савиньи; к философам истории Т. Литту и Г. Фрайеру. Традицию Хайдеггера Бетти не только обходит молчанием, но и сознательно отмежевывается от нее, подобно Т. Литту, не считавшему плодотворными для исторической науки те разработки «экзистенциального понимания», о которых идет речь у Хайдеггера и Ясперса.

Что же представляет собой, по Бетти, процесс интерпрета­ции, цель которого – достижение понимания? «Этот феномен обнаруживает трехчленный процесс, конечными пунктами кото­рого являются, с одной стороны, интерпретатор как живой, мыслящий дух, а с другой – дух, объективированный в смыс­ловых формах. Эти конечные пункты соприкасаются друг с дру­гом не непосредственно, а через посредство этих смысловых форм, в которых объективированный дух противостоит интер­претатору как некоторое устойчивое инобытие. Субъект и объ­ект процесса истолкования, т.е. интерпретатор и смысловые формы, – те же самые, какие мы обнаруживаем в любом познавательном процессе; но здесь они характеризуются осо­бенными чертами в силу того факта, что речь идет не о ка­ком-нибудь объекте, а именно об объективациях духа и что здесь задача познающего субъекта состоит в том, чтобы в этих объективациях узнать одушевляющую их творческую мысль, воссоздать то понимание или вновь обрести то созерцание, которое в них выражается. Здесь, следовательно, понимание есть узнавание и реконструирование смысла...» (5, 16). Интер­претатор как бы проходит весь тот путь, что пройден творцом изучаемого произведения, но только в обратном порядке, его задача – распредметить и тем самым «сделать себе понятным» то, что было «опредмечено» в произведении или любой иной смысловой форме, в какой дух мог выразить, воплотить себя.

Здесь нам важно подчеркнуть, что Бетти не склонен видеть в герменевтике новую онтологию именно по той причине, что у него нет оснований быть неудовлетворенным онтологией старой: так, у него не вызывает сомнений, что та реальность с которой исследователь имеет дело в истории, – это реаль­ность духа, и потому он не ищет категорий, с помощью кото­рых можно было бы более адекватно эту реальность постигнуть или описать.

Но именно поэтому перед Бетти встают те же трудности связанные с проблемой понимания, которые мы уже видели у Шлейермахера и особенно у Дильтея. Не желая вступать на тот путь преодоления этих трудностей, которым пошла феноме­нологическая школа, в частности Шелер и особенно Хайдеггер, Бетти должен искать способа их преодоления на другом пути. Трудности эти связаны, как говорит сам Бетти, «с указанным перемещением в чужую субъективность» (5, 17). Тут как раз и возникают два противоположных требования, которым долж­но удовлетворить истолкование: с одной стороны, интерпрета­тору предъявляется требование объективности, поскольку реко­нструкция смысла должна по возможности более точно соот­ветствовать смысловому содержанию данных исследователю исторических образований. Но, с другой стороны, это требова­ние объективности может быть выполнено только благодаря субъективности интерпретатора, т.е. в силу его способности найти адекватное понимание. Другими словами, интерпретатор должен сделать своим, внутренним, чужое мыслительное досто­яние, и тем самым оно предстанет как бы в двух видах: как его собственное и как чужое ему, внешнее, как инобытие. Из этой антиномии, по Бетти, и «вытекает вся диалектика процесса истолкования» (5, 17).

В качестве средств решения этой антиномии и тем самым принципов правильного истолкования Бетти предлагает нес­колько правил, или, как он их называет, «герменевтических канонов», которые были им почерпнуты, по его словам, из науки о праве.

Первый канон – имманентность герменевтического мас­штаба – состоит в том, что к истолковываемым смысловым формам нельзя прилагать внешних им критериев, а следует исходить только из того духа, что объективирован в них самих. Второй канон Бетти определяет как канон тотальности и смыс­ловой связанности герменевтического рассмотрения, т.е. требо­вание рассматривать всякую часть текста, речи, произведения, исходя из связи целого, – традиционное герменевтическое пра­вило, идущее от романтиков и Шлейермахера. Оба первых канона Бетти называет исходящими из объекта в отличие от двух других, которые исходят от субъекта истолкования. Тре­тий канон – «субъективный» – состоит в требовании актуальности понимания, в соответствии с которым интерпретатор должен «перенести чужую мысль, кусок прошлого, вспомянутое переживание в актуальность собственной жизни...» (5, 20). Этот канон Бетти сознательно противопоставляет требованию пози­тивистски ориентированных историков освободиться в процессе исторического исследования от всяких влияний собственной личности, личных вкусов, склонностей и т.д. В частности, именно против учения Макса Вебера о необходимости воздер­жания от суждения, от ценностей установки направлены следу­ющие слова Бетти: «Именно поэтому (т.е. в силу третьего канона. – П. Г.) совершенно бессмысленно стремление некото­рых историков избавиться от собственной субъективности» (5, 20). Наконец, четвертый канон, относящийся к субъекту и свя­занный со всеми вышеназванными, именуется каноном смыс­ловой адекватности понимания или герменевтического смыслово­го соответствия. «Сообразно этому канону, интерпретатор должен стремиться к внутреннему согласованию своей живой актуальности с импульсом, исходящим от объекта» (5, 21). Другими словами, интерпретатор должен настроиться в унисон со своим объектом. В этом требовании как бы подытоживаются все четыре канона, предложенных Бетти.

Как видим, в своих канонах Бетти возвращается, в сущнос­ти, к той разработке герменевтического метода, которая имела место у Шлейермахера и Дильтея. Он сам подчеркивает при этом, что хочет возродить богатое герменевтическое наследие, почти забытое в современной Германии (5, 13). Видимо, это замечание Бетти связано с тем, что разработка герменевтичес­кой философии Гадамером осуществляется в значительной мере в форме полемики с той традицией, которая ведет свое проис­хождение от Шлейермахера, романтиков, исторической школы (Дройзен, Ранке) и Дильтея.