История проблемы правоотношения

Проблема правоотношения, бесспорно, является фаворитом в юридической науке, поскольку исследования в этой сфере, с одной стороны, выходят на уровень правопонимания, а с другой – имеют практическое значение. Будучи сложной и многогранной конструкцией, правоотношение неоднократно подвергалось осмыслению учеными-правоведами, которые формировали различные подходы к определению правоотношения.

Впервые термин «правовое отношение» был употреблен выдающимся немецким ученым К. Ф. Савиньи в труде «Система римского права». Под правоотношением он понимал отношения между лицами, закрепленные в нормах права. При этом лица обладают свободой и имеют статус равенства. Характерно, что самое привычное право Савиньи понимает как «совокупность правоотношений и основополагающих правовых институтов»^[408].

В настоящее время интерес к проблеме правоотношения не становится меньше. Дело в том, что в прямом смысле слово «отношение» – это поведение людей во внешнем мире. Но оно также указывает на статику, характеризует определенное состояние. С другой стороны, конвенциально принято, что понятие регулирования отношений означает не что иное, как регулирование поведения. Н. В. Варламова по этому поводу пишет: «Категория “общественное отношение”, как правило, соотносится с категориями “деятельность” и “связь” и понимается в качестве объективированной, унаследованной, а также совокупной живой, чувственной деятельности людей, выступающей как сотрудничество многих индивидов, объективной и устойчивой структуры общественных связей, которая формируется в соответствии с видами и предметами человеческой деятельности. При этом следует иметь в виду, что понятие “связь” охватывает также выделяемые некоторыми учеными определяющие характеристики: общественные отношения, зависимости и разграничения, а деятельность субъектов может проявляться не только в активной, но и в пассивной форме, в виде позиций и состояний людей по отношению друг к другу».[409] Употребление термина «отношение» в юриспруденции подразумевает «захват» правовым регулированием двух и более субъектов, которые совершают поведенческие акты в отношении друг друга. То есть этот термин при придании ему правового смысла означает регулирование поведения и результат такого регулирования. Кроме того, всем известна специфика правового языка. Зачастую слова и выражения, которым в обыденной жизни придают один смысл, при попадании в правовое поле изменяют свое значение.

После такого небольшого вступления приступим непосредственно к анализу правоотношения. В настоящее время юридическая наука претерпела (хотя и не до конца) серьезные изменения, связанные с непосредственной «встречей» с научными достижениями западной правовой мысли последних десятилетий. Эти последние произошли по причине глобальных парадигмальных изменений в сфере научной эпистемологии.

Следуя естественной логике эволюции правового дискурса о правоотношении, в развитии правовой мысли о правоотношении в России следует выделить три этапа: 1) теоретико-правовая мысль дореволюционной России, которая развивалась в русле немецкой цивилистической мысли; 2) советская теоретико-правовая мысль; 3) постсоветская, которая развивается и в настоящее время в русле постклассического правоведения.

Рассмотрим взгляды наших известных дореволюционных правоведов.

Н. М. Коркунов представлял правоотношение как фактические отношения, которым правовая норма придала юридический характер. Согласно предписаниям правовых норм, отношение человека к другим людям определяется не тем, что ему предоставляется фактически возможным, а теми возможностями, которые предоставляет ему право: «определяемые юридическими нормами возможные отношения людей, которые слагаются из соответствующих друг другу и обусловливающих друг друга прав и обязанностей»[410]. Сущность и назначение права Коркунов видел в разграничении интересов отдельных людей, и поэтому разграничивающее интересы право 1) определяет меру возможного поведения; 2) а для этого устанавливает права и обязанности. Разграничивая сталкивающиеся интересы, юридическая норма, во-первых, устанавливает пределы, в которых данный интерес может быть осуществлен, во-вторых, устанавливает в отношении к другому соответствующие интересу ограничения, – это обязанность.

Правоотношение у Коркунова – это элемент права, а точнее, одна из его сторон. Поскольку русский правовед рассматривал право в совокупности объективного и субъективного, то в качестве первого у него выступали юридические нормы, а в качестве второго – правоотношения. Правоотношение есть не что иное, как субъективное право. Юридические отношения называются правом в субъективном смысле, потому что право и обязанность составляют принадлежность субъекта. Правоотношения, по мнению Коркунова, предшествуют появлению нормы. Действительно, изначально суд не применял (в силу ее отсутствия) уже существовавшую норму к частным случаям, а для каждого частного случая творил новое право. Только путем постепенного и медленного обобщения частных решений слагались современные правила, представляющие к тому первоначально весьма невысокую степень обобщения, сводимую дробными казуистическими правилами.

Но постепенно возникает процесс, когда общие нормы уже сложились, и они становятся одним из оснований возникновения правоотношений. В силу этого Коркунов предлагает рассматривать возникновение правоотношений как логический силлогизм. В данном случае правовая норма выполняет роль большой посылки, данное фактическое отношение людей – роль малой посылки, а определение соответствующих прав и обязанностей есть заключение. У Коркунова правоотношение – это результат действия определенных процессов, определенное состояние урегулированных конкретных отношений и результат заданности правил для последующих реальных действий. Кроме того, ученый воспринимает правоотношение как модель и пишет, что для юридического исследования представляется весьма важным отделить общую юридическую форму однократных отношений от разнородного фактического содержания. С этой целью юристы конструируют мысленное представление о таких юридических отношениях, которые бы всецело и исключительно определялись бы одними только юридическими нормами. В таком воображаемом отношении все конкретное разнообразие фактической обстановки отпадает. Остается одна общая для всех однородных отношений юридическая форма.

Таким образом, опираясь на положения Коркунова, можно использовать такие характеристики, как результат и модель. Результат – поскольку в правоотношении достигнута определенная степень урегулированности, модель – потому что изначально образец правоотношения представлен в позитивных юридических нормах, отрефлексированных в сознании.

Н. М. Коркунов представлял умеренное крыло социологического направления в праве. Обратимся к сторонникам юридического позитивизма – Г. Ф. Шершеневичу и В. М. Хвостову.

Согласно взглядам Шершеневича, правовые отношения имеют жизненное, бытовое содержание и нормативную форму. Юридическое отношение есть та сторона бытового жизненного отношения между людьми, которая отделена нормами позитивного права. Так же, как и Коркунов, Шершеневич рассматривает правоотношение как определенное состояние отрегулированности со стороны нормы права: «Нормы права устанавливают юридическое отношение тем, что принуждают одно лицо к известному поведению, с которым связан какой-либо интерес для другого или для других»[411].

В таком же ключе рассматривает правоотношение и Хвостов. Объективное право, с его точки зрения, регулирует человеческие отношения, устанавливает условия, при которых наступают правовые последствия, а также постулирует сущность этих последствий. Правоотношение есть явление, слагаемое из трех составляющих: нормы объективного права, жизненного, реального отношения и результата общественных взаимодействий, имеющего особые свойства, которые придают ему специфический характер. «Жизненное отношение, принятое во внимание объективным правом и снабженное юридическими последствиями, называют юридическим отношением»[412].

Таким образом, вырисовывается схема: форма (нормы объективного права), содержание (фактическое жизненное отношение) и результат этого содержания – правовое отношение.

И Шершеневич и Хвостов прекрасно понимали, что не все общественные отношения могут быть урегулированы правом, а потому не могут обрести соответствующие качественные характеристики. Но Шершеневич, стоявший на позициях юридического позитивизма, до последнего предела расширял круг таких отношений и, соответственно, пределы предмета правового регулирования и выделял только три типа отношений, которые не могут быть правовыми в принципе: отношение человека к Богу, к внешнему миру и к самому себе[413].

Хвостов стоит на позициях социальной целесообразности считает, что жизненные отношения лишь в некоторых случаях могут стать правовыми: 1) если они являются достойными внимания, т.е. служат удовлетворению нарушенных и нравственных интересов и 2) нуждаются в этом внимании. Нуждающимися во внимании ученый считал те отношения, которые недостаточно защищены нормами иного разряда и способны подвергаться нарушению со стороны людей. Таким образом, право должно вступать на сцену только в случае отсутствия моральных, религиозных, традиционных регуляторов.

Правовое отношение, по мнению Хвостова, возможно как между субъектами права, так и между лицом и вещью, поскольку лица могут вступать в различные отношения, как между собой, так и в отношения с вещами. И те и другие имеют правовое значение, а потому принимаются во внимание правом и снабжаются юридическими последствиями. Ученый делает оговорку по поводу отличия правоотношения типа «лицо–лицо» и «лицо–вещь» и считает, что отождествлять их нельзя, не соглашаясь с теми авторами, которые не признают отношения «лицо–вещь» и настаивают на включении их в понятие правоотношения. Отношения «лицо–вещь», по его мнению, полностью раскрывают сущность правоотношения. Дело в том, что когда право обращает внимание на отношение человека к вещи, оно не только определяет отношение лица к той самой вещи, определяет степень власти над ней. На этом основании отношение «лицо–вещь» следует отнести к особой категории правоотношений.

Так же, как и Коркунов, Хвостов признает дуалистичность понятия «правоотношение», которая заключается в следующем. С одной стороны, это конкретное юридическое отношение, со всеми его индивидуальными признаками, имеющее место в реальной жизни. С другой стороны, правоотношение – это абстрактная категория, реально не существующая модель, которая определяется типичными чертами, присущими определенной группе отношений. Хвостов замечает, что с конкретными отношениями имеет дело судья, а с абстрактными – законодатель и теоретик.

Не обошел стороной проблему правоотношений еще один видный правовед дореволюционной России – Е. Н. Трубецкой. Он определял правоотношение как регулируемое нормами объективного права отношение между лицами[414]. Развивая далее свою мысль, ученый пишет, что юридическая свобода одного лица непременно заключает притязание, требование, обращенное к другим лицам, чтобы они уважали эту свободу. Поэтому всякое право предполагает известное отношение лица – обладателя права – ко всем другим лицам, которое называется «правоотношение». Правомочие и обязанность суть две стороны и в то же время два элемента юридического отношения.

Для Трубецкого сущность правоотношения заключается в наличии правовой связи лиц, которая выражается во взаимосвязанных и взаимообусловливающих правах и обязанностях. Можно утверждать, что известный правовед перемещает акцент на связь, где звеньями являются правомочия-обязанности. Но как бы ни была точна эта характеристика, все же ограничивать ею правоотношение не стоит. Все же это понятие обладает большим разнообразием смыслов.

Трубецкой не признавал включения в понятие правоотношения отношений «лицо–вещь». Он указывал, что юридические отношения всегда есть отношения, где задействованы только лица-субъекты права, а таких постановлений, которые бы регулировали отношения лиц к вещам, а не лиц между собой, не существует вовсе. Многие юридические отношения возникали по поводу вещей, но, в конце концов, они всегда есть отношения между лицами[415].

Такого же мнения придерживался Ф. В. Тарановский, утверждавший, что «юридическое отношение есть связь, возникающая между двумя лицами, между которыми устанавливаются взаимные обязанность и притязания»[416].

Таким образом, русские дореволюционные концепции о правоотношении имели следующие характеристики.

1. Правоотношение рассматривалось как право в субъективном смысле и являлось частью корпуса права в целом. Если объективное право имело прескриптивный характер, то правоотношение в виде субъективного права оказывалось привязанным к единичным (индивидуальным). Не путать с правоприменением, где норма воплощается в конкретном акте применения права. Субъекты здесь не просто наделены качеством индивидуальности – они конкретно поименованы.

2. В общем и целом правоотношения воспринимались как результат, завершающий этап правового регулирования, при котором достигается определенное состояние связанности, которое, в свою очередь, является основанием последующего регулирования. То есть правоотношение – это своеобразный узловой момент правового регулирования – одновременно конец и начало.

3. Правоотношение, с точки зрения дореволюционных ученых, одновременно обладало качествами понятия и явления. С одной стороны, оно трактовалось как нормативно-мысленная абстракция-модель. Такую модель именовали юридической конструкцией. С другой стороны, правоотношение относилось к сфере эмпирий. В качестве эмпирии оно выступало как реальное отношение, воплощаемое в поведении субъектов.

4. Главной темой дискуссии был спор о том, существует ли правоотношение только между лицами или же отношение лица к вещи тоже можно относить к правоотношениям. Большинство придерживалось последней позиции: право регулирует не только отношение «лицо–лицо», но и «лицо–вещь».

5. Правоотношение рассматривалось как элемент частного права. Наличие их в публичном праве отрицалось.

В советский период, а точнее с 1920-х гг., проблема правоотношения заняла фактически центральное место в теоретико-правовом дискурсе. Т. Н. Радько пишет о том, что еще П. И. Стучка высказал мнение, что право – это регулируемые и охраняемые законом общественные отношения, и выступил с позицией о том, что советское право – это пролетарское право, и тем самым вызвал упреки в недиалектическом подходе. Кроме того, он максимально приблизил право к правоотношению, указав, что право – это регулируемые и охраняемые государством общественные отношения[417].

Е. Б. Пашуканис, будучи сторонником социологического понимания права, особое значение придавал правоотношениям, хотя и не отрицал важности правовых норм. По его мысли, выявление сущности правоотношения означает раскрытие всего содержания права. Правоотношению, таким образом, ученый придавал самодовлеющее значение. Он писал: «Юридическое отношение – это первичная клеточка правовой ткани, и только в ней право совершает свое реальное движение. Право как совокупность норм наряду с этим есть не более, чем безжизненная абстракция»[418].