Понятие и сущность идеологии

Для юристов-правоведов, как ученых, так и практиков, государственная власть и ее институты воспринимаются как сложные феномены, обладающие множеством характеристик, где на первый план выходит способность к принуждению. Монополия на принуждение, как известно, является одним из признаков государственной власти вообще. Подобная оценка не вызывает сомнений, но необходимо иметь в виду, что принуждение не сводится только к прямому физическому или психическому воздействию на субъектов. Государственная власть обладает целым арсеналом имплицитного воздействия на людей, и к ним следует, прежде всего, отнести искусство, науку, традиции, различные доктрины, которые сплетаются в сложный клубок, рождая особый эклектичный феномен – идеологию. Было бы неправильным считать, что идеология исходит от государственной власти. Идеологии создаются и используются субъектами политической деятельности – партиями, движениями, политическими лидерами – т.е. всеми теми, кто оказывается втянут в орбиту деятельности, связанной, так или иначе, с государственной властью.

Термин «идеология», как известно, был введен в 1796 г. Д. де Траси[292] впервые употребил термин «Ideologie» для обозначения новой эмпирической науки об идеях. Предложение об исследовании идей вообще было внесено еще раньше М.-Дж. Дежерандо. Итак, идеология представляет собой сложное понятие и соответствующий феномен, обозначающий совокупность идей, мифов, преданий, политических лозунгов, программных документов политических партий, философских концепций[293]. Ядром идеологии выступает круг идей, связанных с вопросами захвата, удержания и использования политической власти субъектами политики.

Любое общество имеет, в своей структуре власть, устанавливающую определенные образцы и стандарты. Одна из главных задач власти – установление контроля над индивидуумами, а также воспитание у них лояльности по отношению к власти. К таким средствам относятся и паспортная система, кредитные и налоговые истории, национальные системы дипломов и, конечно же, идеология. Учитывая особенности политических практик различных государств, появлялись разные идеологические конструкции, причем базовые моменты идеологий изменялись в зависимости от основы – социальных структур, социальных катаклизмов, коммуникативных новшеств – масс-медиа.

Технологии управления в целом и, как часть их, идеология представляют собой «высокое» искусство. Рассчитаны они на формы социальной жизни, которые также формировались, поддерживаются и упорядочиваются искусственно. Таким образом, можно утверждать, что усложнение жизни общества влечет за собой усложнение властных институтов и средств управления, одновременно происходит автономизация власти. Этот факт имеет место в любом обществе, и власть начинает рассматривать себя как самоценность. Со временем такая позиция только укрепляется. Государственная власть обретает смысл и цели, отличные от общества в целом, и сознательно или нет, навязывает обществу различные идеальные конструкции. Автономизация власти, ее некоторая отстраненность создают потенциал для выработки средств манипулирования обществом. Существуя в общем и целом для общества, государственная власть немало делает для того, чтобы воздействовать на него и даже использовать в своих интересах. Здесь на авансцену выходит идеология.

Уже при зарождении государственности власть осознавала важность идеологии. На заре человечества функции идеологов выполняли знахари, колдуны, целители, шаманы и т.п., потом – жрецы, позже — служители религии. В наше время их дело продолжают политики, философы, социологи, писатели, журналисты. Воздействие производится на отдельного человека, человека, «растворившегося» в массе, и, наконец, всю массу. Надо сказать, что для взращивания определенных идей человеческое сознание представляет собой благодатную почву, оно само по себе нуждается в идеях и генерирует эти идеи. Будучи разумным эмоциональным существом, человек, создает для себя самого сферу идеально-виртуального мира. Жизнь его пребывает в упорядочении и подчиняется определенным, пусть даже иллюзорным идеям. Следовательно, природа человека и образ его жизни формируют потенциал для инвазии идеологии в сознание. Поэтому неправильным было бы утверждение, что власть сама формирует идеи, подлежащие внедрению. Она, по большей части отзывается на идеи и настроения, уже существующие в обществе, использует общественные ожидания, подвергая их более или менее глубокой корректировке. На основании этого можно сделать вывод о том, что сфера идеологии служит в определенном смысле «местом встречи» государства и общества, средством их связи.

В основе идеологии всегда лежат какие-либо идеи и представления, поэтому позволим себе обратиться к рассмотрению роли идей в жизни общества. История народов определяется различными факторами. Как пишет Лебон, она полна особенными событиями, случайностями, которые были, но могли бы и не быть. Рядом с этими случайностями существуют великие и неумолимые законы, управляющие ходом каждой цивилизации. Лебон вводит понятие «душевный строй рас» и указывает: «Для того чтобы какой-либо народ преобразовал свои учреждения, свои верования, свои искусства, он сначала должен переделать свою душу, для того, чтобы он мог другому передать свою цивилизацию»[294]. Рассуждая далее, ученый указывает, что в действительности мысль людей образовывается не под влиянием разума. Идеи начинают действовать только тогда, когда они после очень медленной переработки преобразовались в чувства и проникли в темную область бессознательного, где вырабатываются наши мысли. Чтобы определить черты социума, идеи должны стать частью характера его членов и влиять на их поведение. «Когда идеи подверглись уже этой медленной выработке, сила становится их настолько значительной, что разум перестает иметь власть над ними»[295]. Однако идеи могут способствовать консервации: их неподвижность сковывает общество, делает невозможной динамику, останавливает его развитие. Поэтому, с точки зрения Лебона, наибольшее развитие социума имеет место там, где идеи могут удержаться на равном расстоянии от изменчивости и устойчивости, а «история устлана останками тех, которые не смогли удержать этого равновесия»[296].

Лебон ставит вопрос о том, как же все-таки появляются новые идеи, и каким образом они находят распространение. По его мнению, сначала необходимо, чтобы идея была воспринята небольшой группой – небольшим числом апостолов, которым сила вера или авторитет их мнения дают большой престиж. Они действуют более внушением, чем доказательствами, рациональность и обоснованность здесь стоят далеко не на первом месте. Наибольшее значение имеет личная харизма. «Массы никогда не дают себя убеждать доказательствами. Массам нужны утверждения. При этом утверждения только тогда воспринимаются массами, когда высказывающий их обладает личным значительным обаянием»[297]. В центре идеологии всегда находится вождь, а массы верят в правоту и харизму вождя. К тому же массы могут не верить в реальность своего опыта, не верят во что-то видимое, вовсе отказываются принимать случайности. В любом состоянии, особенно в период кризиса, появляется вера в некий вымышленный мир. По мнению многих ведущих политологов, массами овладевает желание уйти от реальности, потому что благодаря своей сущностной неприкаянности они все больше испытывают тоску по выдуманному миру.

Импульсом для распространения идей служат привлечение к ним внимания, возникновение дебатов вокруг них. И, конечно же, главная социальная база для новых идей – это молодежь. Она, как правило, жаждет независимости, стремится к оригинальности. Принятие новых идей – прекрасный способ проявить свою оригинальность. Потом наступает момент, который Лебон называет механизмом заражения, а отсюда – принятие общественным мнением и успех. «Как тонкая пыль проникает всюду, она (идея. – Ю. С.) проскальзывает во все понятия и умственные продукты известной эпохи»[298].

Один из главных путей проникновения идей в массы является искусство. Здесь, по мнению автора, следует особо остановиться на роли искусства в формировании общественного сознания и использования его государственной властью. Н. А. Кравцов пишет, что «искусство и политика претендуют на то, чтобы глобальным образом воздействовать на нашу духовную жизнь, и, поскольку в этом их действие совпадает, они не могут не соприкасаться»[299]. Искусство неизбежно соприкасается с политической идеологией и вообще с политикой, более того, они как бы завязываются друг на друге. Искусство является неотъемлемой частью идеологии, поскольку может фундировать идеи. В то же время в гораздо большей мере оно являет собой формы, в которые облекаются идеи, служит мощным трамплином для «выталкивания» идей в массы со стороны субъектов политики. Кравцов приводит замечательный пример того, как противостояние в сфере искусства вылилось в идеолого-политическое противостояние. В XVIII в. итальянская буффонада предстала альтернативой французскому придворному искусству. Конфликт перерос сферу музыкальной эстетики, а событие это обрело серьезнейшую политическую окраску, вызывая в обществе подобие партийного раскола. Один класс встает на сторону французской оперы, другой – на сторону итальянской. Оперные подмостки становятся ареной классовой борьбы.

В Древней Греции особенностью искусства являлось то, что оно зачастую становилось частью политической проблематики. Политическая жизнь порождала целые жанры искусства. Музыкальная драма, например, весьма содействовала формированию осведомленного электората. Кроме того, искусство позволяло задумываться, анализировать такие проблемы, как: отцеубийство, братоубийство, инцест, бесчеловечные деяния во время последней войны. Причем оно значительно расширяло сферы обсуждения: от политического, социологического до эмоционального, морального, религиозного, что способствовало формированию общественного сознания.

Наглядный пример влияния искусства на политику и право – Древняя Спарта, в частности, миф о Терпандре (VII в. до н.э.), описанный Кравцовым. Традиция приписывает ему создание жанра «нома». Согласно преданию, Терпандр своим искусством положил конец происходившим в то время раздорам в Спарте. Закон (ном) пропевался и тем самым входил в сердца людей. Если не затрагивалась эмоциональная сфера, то все усилия по поддержанию порядка были напрасны. В Древней Спарте закон стал изучаться как песня. Это обеспечивало раннее, с самого детства, приобщение к законам, внутренний настрой на их исполнение. Кравцов пишет: «В этом осознании тотального значения искусства – великое достижение древнегреческого интеллекта. Не будет преувеличением сказать, что греки с их всеохватным мышлением достигали большего “коэффициента полезного действия искусства”»[300].

В Древнем Риме параллели между музыкальной и общественной гармонией проводил Цицерон, в эпоху Возрождения – Ж. Бодэн. Этот последний построил свое правовое учение на законах музыкальной гармонии. В общем и целом никакая «эстетика или художественная практика не может заявить о своей политической безгрешности»[301].

Итак, идея, проникая в массы, становится неотъемлемым элементом их психологии. Часть общественных идей, которые составляют культурную базу для социума и государства, становятся идеологией. Вернемся непосредственно к характеристике идеологии. Она проявляется в содержании, формах и способах преподнесения различных знаний, идей. Это книги, газеты, журналы, театр, кино, телевидение и т.д. Идеология – это, безусловно, часть идей, но обладающая особыми признаками, к которым можно отнести следующие:

1) идеализм: идеология конструирует идеалы, которые, так или иначе, соотносятся с действительностью;

2) иллюзорность: индивид подвергается иллюзиям, которые порождаются его социальной жизнью и превращаются в особые иллюзорные формы сознания;

3) культовость: идеология распространяет догматы и обязанности, внедряет в умы масс веру в их истинность;

4) коллективизм: идеология не адресуется к конкретному субъекту, она имеет адресатом группу, массу и сама является объединяющей силой между членами группы;

5) фразеологичность: всякая идеология имеет собственный язык; борьба идеологий – это борьба фраз.

Идеология заключает в себе как воображаемое отношение индивидов к социальным процессам, так и реально существующие условия их бытия. В сфере идеологии существующая реальность активно борется с сознанием. В 60-е гг. американский антрополог К. Гирц считал ошибочным изучение идеологии как упорядоченной системы культурных символов, он предлагал сфокусироваться на социальном и психологическом контекстах исследуемого объекта. Идеологию он наделяет следующими признаками:

1) дуалистичность (различие по системе Мы – Они);

2) догматичность (абсолютная монополия на истину);

3) тоталитарность (требование о перестраивании жизни в соответствии с провозглашенными принципами);

4) футуристичность (утопическое завершение истории).

По Гирцу, активная задача идеологии состоит в том, чтобы «сделать возможной автономную политику, создавая авторитарные концепты, которые бы придавали бы ей смысл и убедительные образы, которые бы сделали ее доступной для восприятия»[302].

В качестве характеристик идеологии, на взгляд автора, можно выявить следующие:

1) формирование определенного ви́дения (понимания) бытия. Идеологи не заинтересованы в формирования самостоятельного осознания действительности, а «изобретают» определенное ви́дение мира и навязывают его членам общества, включая, кстати, самих себя. Л. С. Санистебан справедливо указывает, что для самих идеологов их аргументы имеют объективный смысл, и они практически не могут представить себе, что они – выражение политических целей определенных групп. Отсутствие критического сознания есть общая черта как тех, кто находится под влиянием идеологии, так и самих идеологов[303];

2) наличие определенного языка. Идеологи формулируют определенного рода интеллектуальные (языковые) схемы, штампы, клише, ярлыки, образы. При этом они играют роль не вспомогательного средства донесения знания, выступают в качестве «высшей истины, истины в последней инстанции»[304];

3) пристрастность. В содержание идеологии входят апологетика существующего социального строя, создание образов врага, выработка у людей определенного субъективного отношения к явлениям действительности и создание определенной системы ценностей, которая призвана придать смысл жизни людей и влиять на поведения индивидов;

4) ясность и понятность. Идеологические теории создаются не для профессиональных исследователей, а для широких слоев населения. Теории «должны опуститься на уровень обывательского мышления или же, что то же самое, поднять обывательское мышление на уровень воображаемых высот мышления идеологического»[305]. Обоснование идеологии придают интеллектуалы, о чем говорят формы тех выражений, которыми обычно оперирует идеология: «вселенная», «разум», «человек», «история», «дух», «судьба». В результате создается впечатление глубокого осмысления. В процессе усвоения идеологии массами неизбежным является упрощение, «стирание» нюансов. Но если идеологии не проникнут в массы, то их влияние «будет ограничено кружком интеллектуалов, которые в лучшем случае создадут политический клуб или маловлиятельную партию»[306];

5) претензии на истинность. В идеологии есть отдельные элементы, которые имитируют истину, создают впечатление истинности, есть даже истинные утверждения, но в целом среди идей в ней доминирует то, что уводит от реальности и создает картину вымышленного мира. Причем в большинстве случаев люди не отдают себе отчета в том, что они находятся в поле ее влияния.

А. Зиновьев пишет, что «идеология извращает реальность»[307], но происходит это в большинстве случаев, не в силу дурных намерений или глупости, а в силу своей роли в обществе, тех средств, к которым она прибегает. По мнению Л. С. Санистебана, политические идеологии представляют собой «не циничную ложь, используемую с целью защиты определенных интересов, а естественную форму, в которой группы и классы осознают свое положение в социальной действительности»[308].

Возможно, некоторые индивиды или небольшие группы людей, не верящие в определенную идеологию, все же имитируют свою приверженность из-за получаемых преимуществ. Однако если рассматривать идеологию на уровне, то она выступает как стихийная форма сознания, посредством которой те, кто входит в данную систему, интерпретируют ее и ориентируют в ней свою деятельность.

Санистебан, характеризуя политическую идеологию, выявляет ее функции. Первая – познавательная. Для выполнения этой функции идеологии должны выявить существенные черты политической системы, объяснить ход ее функционирования и, если это возможно, тенденции развития. Идеология интерпретирует действительность и заявляет, что эта интерпретация основана на реальных фактах и объективных предпосылках. Вторая функция – ориентационная, которая заключается в ориентации и оправдании действий тех, кто входит в соответствующую систему. Третья функция идеологии, которую Санистебан выделяет особо, – оправдательная. Она состоит в оправдании определенной политической линии, поэтому так называемые «аргументы» идеологии весьма тесно связаны с политической волей тех, кто ее разделяет. Политические действия всегда необходимо рассматривать сквозь призму идеологии. В рамках своей оправдательной функции идеология пытается окружить положительным ореолом определенные политические действия, внушить своим сторонникам, что они выполняют своей долг, а не реализуют интересы определенной социальной группы. Кроме того, это внушение имеет результатом то, что те, кто таким образом исполняет свой долг, освобождаются в определенных случаях от чувства вины. Или же им внушается, что определенное поведение служит благородным целям, а сами они – лишь орудия этих целей. Поэтому в подобных обстоятельствах даже самые тяжелые преступления представляются тем, кто их совершил, как простое выполнение прагматической цели, поставленной идеологией. Достаточно упомянуть, что убийства нацистами во время Второй Мировой войны 6 млн евреев оправдывались расистской идеологией.

Интересен вопрос о формах идеологий. К таковым относятся языковая форма и реальное поведение. При этом в языке идеологий можно различить как явный, так и скрытый план. Первый заключается в открытых тезисах, лозунгах, политических идеях. По мнению Санистебана, первая задача идеологического анализа заключается в полном понимании сообщения, точном определении смысла сообщаемого. На этом этапе происходит поиск ответа на вопрос, в чем состоит идеологическое сообщение. Установив его содержание, можно перейти в скрытый план – определение отношения между идеологическим сообщением и целями и интересами определенных социальных групп, которые разделяют это сообщение. При этом необходимо выявить мотивы принятия и защиты определенного идеологического сообщения, связь между прагматическими интересами и их интеллектуальным выражением через идеологию.

При ответе на вопрос, почему определенные классы и группы идентифицируют себя с данной идеологией, следует указать, что политическое действие индивидов и групп определяется в первую очередь их положением в обществе, их идеологическим видением мира. Конечно, как отмечет Саниэстебан, место, занимаемое в обществе индивидами и группами, обусловливает их идеологическую позицию, но не механически определяет ее. Это значит, что идеологическая позиция может вступить в противоречие с так называемой «стихийной идеологией», т.е. с идеологией, широко разделяемой людьми и организациями, занимающими конкретное место в обществе. Так случилось с дворянами, поддержавшими Великую французскую революцию, а также представителями различных слоев буржуазии и дворянства, принявшими социалистическую идеологию[309].