ЛЕКЦИЯ 14. ЕВРОПА НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ

1) Новая Европа...

Та Европа, о которой мы говорили на протяжении всего предшествовавшего курса, начала меняться на рубеже XIX - ХХ вв. с поистине калейдоскопической быстротой. Резко выросли темпы экономического роста, и при этом изменилось его качество:отныне определяющим компонентом экономического потенциала становилась индустриальная мощь.

Анализируя характер индустриального развития ведущих держав в тот период, многие исследователи говорят о второй индустриальной революции, произошедшей в ту эпоху. Пар, который был главным рабочим телом в индустрии и на транспорте в середине столетия, постепенно начал вытесняться новыми видами энергии - электричеством и двигателями внутреннего сгорания.Это означало не только повышение эффективности промышленного производства (ввиду гораздо более высокого к.п.д. у электрических и дизельных моторов); это означало также гораздо более широкое применение индустриальныхметодов в тех областях человеческой жизни, которые не были охвачены индустриализацией в предшествующую эпоху. Именно в тот период началась массированная механизация сельского хозяйства (трактора, комбайны, доильные машины и т.п.), торговли (появление крупных магазинов, оснащенных современным торговым оборудованием) и быта(первые предметы длительного пользования (холодильники, стиральные машины, пылесосы и т.п.) появились именно тогда. Заметно расширился спектр видов электросвязи(именно на рубеже веков появились радио и телефон). Наконец, поистине эпохальные перемены происходили в области транспортас появлением городского электротранспорта, автомобилей и самолетов. Стремительно менялась экономическая география Европы: наряду со старыми промышленными районами (район Лондона, Парижский район, южная Шотландия, Рур) стремительно росли новые: Северная Италия, Чехия, Донбасс, Баку и др.

Европа сполна воспользовалась этим новым сорокалетним мирным периодом. Фактически именно в этот период произошла, по сути дела, вторая промышленная революция, результатом которой стала замена парового двигателя на электродвигатель и двигатель внутреннего сгорания. Именно в это время не только в производство, но и в быт миллионов людей начали внедряться водопровод, паровое отопление, канализация, электрическое освещение, газоснабжение, телефон, автомобили, электроприборы и мн. др. Фактически в тот период крупнейшие городские агломерации ведущих держав приобрели тот вид, который в общем и целом сохраняется и поныне - с широкими проспектами, пригодными для движения автотранспорта, с городским электротранспортом (первые подземки и появились как раз на рубеже веков), с электрическим освещением, с многоэтажными домами, снабженными городскими удобствами.

И если раньше все эти блага цивилизации были доступны, преимущественно, лишь очень узкой городской прослойке жителей наиболее высокоразвитых западноевропейских стран, то в конце XIX - начале XX вв. с ними, наконец, познакомились десятки миллионов жителей европейского континента, а также других стран Земного шара. Англия начала утрачивать свое уникальное положение "мастерской мира"; другие страны и народы также начали приобщаться к индустриальной цивилизации.

***

Как писал Тэйлор, "секрет, которому Англия была обязана своим величием, перестал быть секретом. Уголь и сталь принесли процветание всей Европе и переродили европейскую цивилизацию Люди были слишком заняты собственным обогащением, и у них просто не оставалось времени для войны. Хотя протекционистские тарифы сохранились всюду, кроме Англии, в остальном международная торговля была свободной. Не было никакого государственного вмешательства, ни малейшей опасности, что должники откажутся платить по долговым обязательствам. Всюду воцарился золотой стандарт. Паспорта исчезли везде, кроме России и Турции. Если человек, находившийся в Лондоне, в девять часов утра решал отправиться в Рим или Вену, то в десять он мог уже выехать без паспорта и туристского чека, с одним лишь кошельком в кармане. Подобного мира и согласия Европа не знала с эпохи Антонинов. Времена Меттерниха не шли ни в какое сравнение: в ту пору люди жили во вполне оправданном страхе перед войной и революцией; теперь же они уверовали в то, что мир и безопасность - это "нормальное состояние", а все прочее - случайность и отклонение от нормы. Еще много веков кряду люди будут оглядываться на эти блаженные времена и дивиться той легкости, с какой это было достигнуто. Вряд ли они откроют, в чем тут секрет, и им уже наверняка не удастся подражать этому" (Тэйлор А.Дж.П. Борьба за господство в Европе. 1848-1918. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. - С. 278-279).

***

Именно тогда, в позапрошлом веке, МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА стала реальностью. Сложился мировой рынок (сначала товаров, впоследствии капиталов).

РОСТ МИРОВОЙ ТОРГОВЛИ В XIX НАЧАЛЕ ХХ В.

(в млрд. долл., в ценах 1913 г.)

1800 1850 1900 1913

0,7 4,5 39,8 64,8

РОСТ ЗАРУБЕЖНЫХ ИНВЕСТИЦИЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX НАЧАЛЕ ХХ В. (в млрд. долл., в ценах 1913 г.)

1850 1900 1913

0,7 20 35

Фактически именно в тот период были заложены основы индустриальной цивилизации, в условиях которой мы живем и теперь. Однако, подобно тому как это происходило в первой половине XIX в., блага индустриализации распределялись крайне неравномерно - и это, в свою очередь, с неизбежностью сказывалось на международных отношенияхтого периода.

Во-первых, именно на рубеже веков произошла смена лидеровв технологической гонке. То обстоятельство, что Великобританияпервой и с большим искусством, чем другие страны, овладела паром,предопределило ее промышленное, морское и экономическое первенство вплоть до последней трети XIX в. В искусстве изготовления разнообразных паровых машин весь остальной мир отстал от Англии навсегда. Однако на рубеже XIX - ХХ вв. США, Германия, Франция и другие ведущие индустриальные страны, вместо того чтобы вести бесплодное состязание с англичанами за дальнейшее совершенствование паровых машин, обратились к принципиально новым направлениям технологического прогресса, таким, как электричество и двигатели внутреннего сгорания. И тут-то выяснилось, что зачастую давний лидер в технологической гонке, инвестировавший огромные средства в устаревшие технологии, начинает проигрывать технологическое соревнование на новых направлениях технологического прогресса.

***

Анекдотический факт - когда директор британской почтовой службы ознакомился (в 1876 г.) с телефонным аппаратом, он сказал буквально следующее: Ну нет. Это американцам нужен телефон, а нам нет. У нас достаточно мальчиков-посыльных.

***

Потеря вкуса к технологическим инновациям - верный признак надвигающегося экономического отставания;и к 1914 г. уже не только США, но и Германия обошли Великобританию по объему промышленного производства. А вслед за утратой промышленного первенства произошла и утрата финансовогопревосходства (уже после первой мировой войны финансовый центр мира переместился из Лондона в Нью-Йорк). А это значило, что уже на рубеже веков положение Британии как гегемонасложившейся системы международных отношений серьезным образом пошатнулось.

Во-вторых, впервые за несколько столетий Европа столкнулась с технологически высокоразвитыми и динамичными внеевропейскими центрами силы- США и Японией.Уже в конце XIX в. Соединенные Штаты превратились в экономическую державу номер один. Так, например, в 1913 г. по общему объему производства промышленной продукции США опережали Британию в 2,5 раза; производство стали в США в начале ХХ в. равнялось аналогичному производству Германии, Британии, России и Франции, вместе взятых.

В 1870 г. производство Германии равнялось 90% в США, а в 1913 г. - менее 40%. Таким образом, экономический лидер Европы производил в два с половиной раза меньше объема производства в заокеанской республике! Уже в 1913 г. доля США в мировом промышленном производствесоставила 35% (напомним в этой связи, что в настоящее время она, эта доля, составляет немногим более 20%).

***

"До 1880 года - пишет Тейлор - США почти не имели значения. Потом там произошла величайшая из всех промышленных революций. К 1914 году они не только стали экономически развитой страной по европейскому образцу, но и превратились в соперничающий континент. Добыча угля США равнялась добыче угля Англии и Германии вместе взятым. Производство чугуна и стали в Соединенных Штатах превзошло производство чугуна и стали во всей Европе. Это было зловещее предзнаменование: экономически Европе не принадлежала больше монополия, она даже перестала быть центром мира Никто не понимал, что, если европейские державы перессорятся, Америка сможет вмешаться и столкнуть их лбами и будет для этого достаточно сильна. Эта ошибка привела к окончанию истории Европы в ее прежнем понимании. Указанная ошибка понятна. Европейские государственные деятели обращали больше внимания на внешние политические явления, чем на экономическую реальность. Соединенные Штаты казались им расположенными не только на другом континенте, но и на другой планете". (Тэйлор А.Дж.П. Указ. соч., с. 43-44).

***

Но у Америки было не только индустриальное, но и технологическое превосходство. В начале века в Соединенных Штатах производилось больше автомобилей, чем во всех остальных странах мира. Конвейерное производство позволило довести производство автомашин до нескольких сотен тыс. ежегодно - в то время как даже в Европе автомобиль был все еще роскошью, а не средством передвижения. Американское конвейерное производство было не только гениальным техническим изобретением - это была и новая философия индустриализма, которая постепенно распространилась на весь мир. Таким образом, уже не европейский, а американский образ жизни становился универсальным примером для подражания остального человечества.

Что касается Японии,то в начале ХХ в. темпы экономического роста этой страны далеко превосходили аналогичные показатели любой великой державы. Правда, стране восходящего солнца приходилось начинать с крайне низкого, средневекового уровня, но эта страна продемонстрировала свою способность - благодаря присущим японскому народу сплоченности, дисциплине и патриотизму - максимально эффективно использовать даже весьма ограниченные ресурсы. В 1904 г. с этой способностью Японии столкнулась Россия; 37 лет спустя - США. Во всяком случае, после русско-японской войны Токио вошло в число мировых столиц; и мнение новой великой державы уже нельзя было игнорировать. Подъем США и Японии означал, что евроцентризму(и европейскому концерту, как центру мировой политики!) приходит конец.

2) ...и новые международные отношения.

Франко-прусская война 1870-1871 гг. не только подвела черту под периодом французской гегемонии на европейском континенте, каковая гегемония продолжалась со времен Ришелье и противостоять которой могла лишь вся объединенная Европа с Британией во главе. Эта война продемонстрировала также, что теперь на континенте - новый могущественный лидер, Германская Империя, выстоять против которой в одиночку не смогут ни Франция, ни Австрия, ни Россия. Более того, могущество Германии, как абсолютное, так и в относительное, росло как на дрожжах между 1871 и 1914 гг., и в начале ХХ в. только объединение сил всех участников "европейского концерта" еще могло уравновесить германскую мощь.

Впрочем, создатель Германской Империи - Отто фон Бисмарк - прекрасно понимал, что объединение Европы против Германии чревато смертельной угрозой для его детища. Поэтому он (в отличие от своих преемников) всегда проводил крайне осторожную политику, стремясь, за счет внешнеполитического маневрирования, избегать формирования антигерманских коалиций.

Что касается других великих европейских держав, то они были или слишком ослаблены вследствие понесенных военных поражений и территориальных потерь (Австрия, Франция) - либо их внимание было отвлечено на расширение своих колониальных империй (Англия, Россия). Таким образом, сложились условия для общей стабилизации военно-политической обстановки в Европе, и между франко-прусской и первой мировой войнами Европа практически не знала войн между великими державами (русско-турецкая война 1877-1878 гг. - не в счет; Турция не относилась к числу великих европейских держав).

Что же касается неевропейских государств, то некоторые из них (а именно США и Япония) как раз на рубеже XIX - XX вв. продемонстрировали склонность к экспансии (японо-китайская война 1894 г., испано-американская война 1898 г.), однако в конце позапрошлого столетия и Карибский бассейн, и Дальний Восток оставались далекой периферией евроцентристской по своей сути мировой политики. Короче, считалось, что ни Вашингтон, ни Токио никакой роли в мировой (= европейской) политике не играли и играть не будут.

Эта новая мирная передышка была, безусловно, заслугой системы "европейского концерта", которая сумела восстановиться и обеспечить саморегуляцию после кризиса, вызванного Крымской войной и объединением Германии и Италии. Изменилось соотношение сил между великими державами - опорой системы - но сама система продолжала работать, и до тех пор, пока у власти в Европе оставались люди, понимающие, КАК работает система, ситуация в Европе и в мире оставалась стабильной.

Вопрос только, надолго ли могла Европа наслаждаться стабильностью в условиях постепенной утраты европейской гегемонии в мире?

3) Европа и революция в военном деле.

Все это прекрасно, но какое отношение имели все эти перемены в экономике и технологии к дипломатии европейских кабинетов, спросите вы? Самое прямое и непосредственное.

Колоссальный технологический прогресс в Европе на рубеже веков не мог не сказываться и на военном деле.

Во-первых, индустриализация сделала технически и экономически возможным провести всеобщую мобилизацию, т.е. поставить под ружье фактически весь народ.

Практически вся Европа была в то время покрыта густой сетью железных дорог, что делало возможным быструю переброску крупных воинских контингентов на огромные расстояния. Кроме того, распространение машинного производства позволяло заменить труд ушедших в армию мужчин трудом женщин и подростков.

И первой страной, где произошли эти революционные сдвиги в военном деле, была, как мы уже говорили, Пруссия. В течение 1860-х гг. в Пруссии прошла самая настоящая революция в военном деле, которая на протяжении последующих полутораста лет определяла систему боевой подготовки ведущих мировых держав. Речь идет о системе всеобщей воинской повинности, позволявшей иметь колоссальный обученный резерв, который в условиях индустриализации можно было быстро поставить под ружье и по железным дорогам перебросить к театру военных действий. Еще одна прусская новинка, которую были вынуждены перенять все без исключения военные державы это Генеральный штаб, который готовил не только планы будущих войн, но и театры военных действий не после (как это было раньше), а доначала военных действий. Это гениальное изобретение Мольтке-старшего стало одной из главных причин всех прусских побед 1860-х гг. и над Данией, и над Австрией, и над Францией.

Более того, с конца XIX в. Германская империя стала лидером в гонке вооружений -как на суше, так и на море. Таким образом, остальная Европа была вынуждена реагировать на действия Берлина в военно-политической сфере.

Увы, далеко не сразу политики и военные поняли, что в новых условиях руководить по-прежнему государствами и их вооруженными силами уже нельзя. На фоне все более ускоряющегося роста темпов гонки вооружений на рубеже веков, когда чуть ли не каждый год появлялись все более разрушительные и смертоубийственные средства вооруженной борьбы, руководители великих держав, по словам Г. Киссинджера, сохраняли удивительно ФРИВОЛЬНЫЙ подход к вопросу о войне и мире. Основываясь на опыте войн середины XIX столетия, правящая элита европейских держав придерживалась той точки зрения, что большая европейская война будет либо скоротечной - либо будет идти где-то далеко, на задворках Европы (по примеру Крымской войны). Во всяком случае, даже такая война, в которой примут участие все великие державы (Англия, Австрия, Германия, Россия и Франция) не приведет (как тогда считали) к каким-то фатальным результатам.

Эта уверенность окрепла после т.н. Балканских войн(1912-1913).Мыуже говорили о том, что самым негативным последствием этих войн было то, что на основании их опыта окрепла уверенность европейских кабинетов в скоротечности и безвредности будущей большой европейской войны, а эта война будет напоминать старые добрые кабинетные войны XVIII в.

***

Нужно подчеркнуть в этой связи, что такой фривольный подход к данной проблеме разделялся далеко не всеми; уже тогда наиболее проницательные эксперты начали приходить к пониманию, что военно-технический прогресс поставил на повестку дня вопрос о принципиальной невозможности достичь каких-либо позитивных политических целей за счет большой войны в Европе.

Вот что писал Ф. Энгельс в 1893 г. о том, что ожидает Европу в случае широкомасштабного вооруженного конфликта на континенте: "Опустошение, причиненное Тридцатилетней войной, - сжатое на протяжении трех-четырех лет и распространенное на весь континент, голод, эпидемии, всеобщее одичание как войск, так и народных масс, вызванное острой нуждой, безнадежная путаница нашего искусственного механизма в торговле, промышленности и кредите; все это кончается всеобщим банкротством; крах старых государств и их рутинной государственной мудрости, - крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовым и не находится никого, чтобы поднимать эти короны; абсолютная невозможность предусмотреть, как это все кончится и кто выйдет победителем из борьбы; только один результат абсолютно несомненен: всеобщее истощение и создание условий для окончательной победы рабочего класса" (Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. Соч., т. 21, с. 36). Не далее как через четверть века это пророчество оправдалось, впервые поставив под вопрос совместимость выживания человечества и войн между великими державами.

***

И все новейшие достижения науки и техники - и тогда, и теперь - немедленно использовались для создания новых средств вооруженной борьбы. Так, например, изобретение двигателей внутреннего сгорания привело к появлению танков, авиации и подводных лодок, которые сыграли громадную роль уже в первой мировой войне и решающую - во второй.

Но дело даже не только в гонке вооружений и создании массовых армий. Сама система всеобщей мобилизации делала военно-политическое руководство любой великой европейской державы крайне зависимым от темпов проведения мобилизации - ведь в будущей войне победить должен был тот, кто провел ее быстрее. Над сознанием военных и политических руководителей европейского концерта довлел опыт сравнительно скоротечных военных кампаний в ходе австро-прусской, франко-прусской , русско-турецкой и балканских войн, когда все цели войны были решены практически за несколько месяцев, а то и недель. Никто в Европе и не думал в начале ХХ в., что будущая война затянется на несколько лет, что вместо стремительных маневров многомиллионные армии будут обречены на многолетнее изнурительное сидение в окопах, что война станет триумфом не стратегии сокрушения(в духе Наполеона и Мольтке), а стратегии изнурения, и именно британская морская блокада Германии в конечном итоге обеспечит победу Антанте.

Но все это было потом,а в начале века в центре внимания военных и политических руководителей были именно темпы мобилизации. Особенно большое значение эта проблема имела для Германии. Эта страна, с ее системой всеобщей воинской повинности и наличием громадного обученного резерва, могла выставить на поле боя колоссальную действующую армию - и действительно мобилизовала в ходе первой мировой войны до 13 млн. чел. - столько же, сколько и Россия, более чем в 2 раза превосходившая Германию по численности населения. Тем не менее, даже для Германии было бы крайне сложно - если вообще возможно - вести войну на два фронта, особенно длительную войну. Вот почему для Берлина такое огромное значение имело предотвращение такой войны - именно в этом видел Бисмарк свою главную задачу после 1871 г.

После Бисмарка, однако, иные настроения возобладали в германской элите: там сложилось впечатление, что Германия может себе позволить - при определенных условиях - победить всех своих врагов одновременно. Для этого только надо было разбить их по частям - сначала разгромить Францию в ходе скоротечной кампании, а затем всеми силами обрушиться на Россию.

В этом была суть т.н. плана Шлиффена- по имени тогдашнего начальника германского Генштаба - разработанного еще в 1892 г. С чисто военнойточки зрения этот план был настоящим шедевром военной мысли. В течение 1-2 месяцев предполагалось полностью разгромить Францию и по превосходным германским железным дорогам перебросить высвободившиеся войска на Восточный фронт, против России, которая должна была только-только завершить свою мобилизацию (промедление с темпами мобилизации в России было неизбежным, как в силу недостаточно развитой сети русских дорог, так и громадности русских пространств).

Все было продумано, кроме одного пустяка - позиции Великобритании. Ведь для широкомасштабного вторжения во Францию одной лишь Вогезской дыры было мало - требовалось вторжение через территорию Бельгии.История, однако, учит, что ни одно правительство Великобритании никогда не примирится с контролем над Бельгией со стороны враждебной колониальной державы.С XVII по XX столетие Лондон вел борьбу не на жизнь а на смерть против всякого, кто бы ни посягал на Бельгию, как бы его ни звали - Людовик XIV, Наполеон Бонапарт, кайзер Вильгельм, партайгеноссе Гитлер. И план Шлиффена означал, что Англия неизбежно вступит в борьбу - и тем самым молниеносная кампания превращалась бы в изнурительную войну на два фронта,в которой Германия должна была неизбежно потерпеть поражение.

В любом случае, как мы увидим, именно мобилизационные планыопределяли действия великих держав на рубеже веков, заставляя нередко принимать далеко идущие политические решения. В частности, и войну Франции Германия объявила 3 августа 1914 г. в полном соответствии с планом Шлиффена.Таким образом, тот загадочный на первый взгляд исторический факт, что ответом на убийство Франца-Фердинанда в Сараево стало вторжение в Бельгию (не имеющую вообще никакого отношения к событиям на Балканах), объясняется исключительно мобилизационными планами великих держав. Итак, чисто технические детали - железнодорожное расписание, пропускная способность железных дорог и т.п. - взяли верх над политическими соображениями политических и военных лидеров.

Таким образом, на рубеже XIX - XX вв. сложилась столь хорошо описанная марксистскими теоретиками ситуация конфликта базиса и надстройки, когда внешняя политика европейских элит начала явно отставать от стремительного социально-экономического прогресса европейских государств. Особенно опасным в этой связи были явно устаревшие представления европейских политиков и военных о последствиях широкомасштабного военного конфликта в Европе.

4) Новое соотношение сил в Европе и мире.

Разумеется, все эти перемены по-разному затронули различных участников системы международных отношений на рубеже веков. Мы уже говорили о том, что далеко не всем великим державам - членам европейского концерта удалось в полной мере использовать научно-технический и экономический прогресс рубежа столетий, чтобы укрепить свои международные позиции. Канун 1 мировой войны выявил более низкие темпы экономического роста у Англии и Франции по сравнению с другими великими державами.

Экономический, социальный и технологический прогресс Европы на рубеже веков несомненен. Проблема, однако, состояла в том, что этот прогресс был крайне неравномерен. Хотя западноевропейские державы - Англия и Франция - развивались в целом достаточно динамично, темпы их роста отставали от темпов роста государств Восточной и Центральной Европы: