Взаимодействие социальных наук на рубеже веков

Важнейшей темой Конгресса была, безусловно, проблематика содержательного и институционального состояния современной мировой социологической науки, ее сотрудничества с другими отраслями социального научного знания. Главными докладчиками по теме выступили бывший президент МИС профессор Эрвин Шойх (ФРГ) и ближайший сподвижник Алена Турэна профессор Мишель Веверка (Франция). Проблематика эта затрагивалась также в выступлениях президента МИС профессора Массамичи Сасаки (Япония), президента Международной Социологической Ассоциации Альберто Мартинелли (Италия), дочери Флориана Знанецкого профессора Елены Лопата (США) и др.

Эрвин Шойх озаглавил свой доклад “Социология как наследница обществоведения” (Social Science), обратившись к распространенному представлению о социологии как ключевой методологической дисциплине для всех социальных наук. По мнению Шойха, эти претензии несостоятельны. В течение почти столетия с момента своего создания социология занималась постоянными заимствованиями из других наук, например из экономики, культурной антропологии, биологии и социальной истории, будучи в интеллектуальном плане скорее реципиентом, нежели донором. В настоящее время социология колонизирована микроэкономикой, следуя интеллектуальной моде, которая ошибочно называет себя “рациональным выбором”. Наряду с таким подходом существует и другой, представленный, в частности, Ульрихом Беком и Хартмутом Эссером. Эти ученые считают, что социология становится поверхностной наукой, поскольку основной предмет ее изучения сегодня – социальный порядок, а при этом из поля зрения улетучиваются социальные институты. При переучете современных усилий социологов в Германии преобладает ощущение кризиса. Однако для последнего полстолетия в этом нет нового.

Для упомянутой выше самокритики есть три причины. Гораздо более тревожащим, чем все, сказанное выше, является фракционализация, расщепление социологии на все большее количество специализаций. Международная Социологическая Ассоциация в своем составе имеет около 50 исследовательских комитетов плюс рабочие группы (как будущие исследовательские комитеты). На национальном уровне эта тенденция идет параллельно с диверсификацией и быстрым расширением количества журналов, что усугубляет данный процесс. Пока что существует очень мало примеров взаимного использования понятий и даже результатов между разными специализациями в социологии. Этот процесс характерен не только для социологии, но он вызывает беспокойство. Беспокоит не сама по себе специализация, но способ, которым она осуществляется. Какую выгоду принесло отделение социологии жилища от социальной экологии, или гендерных исследований от социологии семьи? Каждая из таких исследовательских специализаций должна периодически задавать себе вопрос: а какую пользу принесла данная специализация для других областей знания в социальных науках?

В действительности же существует область, о которой можно сказать, что ее специализация принесла пользу социальным наукам в целом, это – методология. У нас есть основания считать, что как для философии науки, так и для исследовательских технологий социология была той почвой, на которой продвинуты вперед разработки, представляющие интерес для всех. Однако существует и менее приветствуемая черта социологии, общая для всех социальных наук, – вопросы идеологии и конкуренция за превосходство в объяснении социальных изменений.

Работы Роберта Мертона являются примером того, как специализированная область исследования – преступность несовершеннолетних – привела к формулировке категорий и осознанию механизмов, которые значительно продвинули социологию в целом. Еще один пример – изучение последствий избирательных кампаний, которые провел Элиху Кац. И не случайно, что оба связаны с Паулем Лазарсфельдом, который был большим мастером в обнаружении общих проблем на примере специфического исследовательского поля.

Среди нас есть обществоведы в том значении этого термина, которое придавали ему шотландские моральные философы. Один из них – Ральф Дарендорф. Другой – Шмуэль Айзенштадт. Предложенная Эмбре категория “свободный брак” (loose coupling), использованная при анализе таиландского общества, является большим подспорьем при макросоциологических объяснениях процессов, происходящих в различных обществах. Категория корпоративизма, разработанная при изучении групп, преследующих свои интересы, дала огромную пользу, например, при сравнении Японии и Англии. Мертоново понятие латентных функций используется повсеместно.

К концу прошлого века социология занимала центральное место в интеллектуальном отображении характера современных обществ, проблемных областей, существующих в рамках этих обществ. В настоящее время эта роль остается или у любителей, таких как Нейл Постман, или у представителей той области социологии, которую Чикагская школа называет “социальной мыслью”. Хабемас и Луман являются ее представителями, причем не только в пространстве немецкого языка. Чего нам не хватает, так это больше Мертонов и Айзенштадтов, в дополнение к значимым количественным исследованиям, для продвижения вперед всего обществоведения. Не существует альтернативы социологии, творчески заимствующей из смежных областей и, в свою очередь, возвращающей им обоснованные обобщения.

Выступление крупного французского ученого и организатора профессора Мишеля Вевëрки называлось “Грядущие обязанности социологии”. Он констатировал, что за последние тридцать лет в западных обществах произошли столь заметные перемены, что сами термины “западный” и “общества” стали сегодня проблематичными. Одни авторы ввели в конце 60-х гг. идею постиндустриального общества, другие предложили концепцию финансового кризиса государства или государства благосостояния, третьи критиковали понятие прогресса или предлагали образ всемирного экологического кризиса. Были такие, кто рассматривал гипотезу “этического возрождения”. В конце 70-х – начале 80-х либерализм казался мощной идеологической и политической силой, позднее проблематика глобализации, идея конца истории, а также образ культурно и социально раздробленных обществ становились все сильней. Однако следует ли нам говорить перед лицом недавних больших изменений в мире о кризисе или скорее о мутации?

В своем докладе Веверка выдвинул теорию продолжающейся мутации, являющейся процессом, создавшим напряженности во всех классических элементах, определяющих современные общества. Напряженности эти вызваны тем, что мутация происходит, флуктуируя между логикой кризиса и разложения и логикой воссоздания. Свой анализ Веверка ограничил современными западными обществами:

1. Эти общества не являются более индустриальными. Они должны ответить для себя на важный вопрос: будет ли в будущем труд оставаться центральным элементом, ядром человеческих ценностей?

2. Институты западного общества переживают кризис, испытывают сложности при социализации, поддержании социального порядка и справедливости, обеспечении солидарности и равенства. Но идет не только процесс “де-институциализации”, одновременно протекает и процесс изменений. Институты трансформируются в соответствии с логикой жизни, – они должны стать более политическими, более способными иметь дело с экономикой, стать более открытыми для демократических отношений в рамках своих организаций.

3. Нация также является понятием, заслуживающим рефлексии. В 80-х гг. во многих странах нация проявляла себя как темная и расистская или ксенофобная реальность и как “воображаемая общность” гораздо чаще, нежели как реальность открытая, связанная с идеей демократии. Будет ли национализм господствовать в будущем, не станет ли понятие нации менее значимым?

4. Наблюдается рост культурных различий: мы должны признать, что даже более традиционные культуры не только воспроизводят себя, но и производят новые идентичности. Необходимо также принимать во внимание различные типы взаимоотношений между производством культурных идентичностей и социальными ситуациями – эксклюзиями, неравенствами и т.д.

5. Не является парадоксом следующее явление: в наших обществах существует тесная связь между процессами культурной декомпозиции и рекомпозиции, с одной стороны, и индивидуализмом – с другой. Значение этих связей в будущем будет расти.

6. Социальные и культурные изменения приводят к новым политическим дебатам, они означают возникновение новых требований к субъектам политических действий.

Профессор Елена Знанецкая-Лопата (Чикагский университет И. Лойолы), озаглавив свое выступление “Космополитическое сообщество ученых”, посвятила его анализу механизмов формирования профессиональных межличностных связей в мировой социологии. Она считает, что ученые из разных стран, работая совместно, должны быть свободны от националистических ограничений и использовать вклад коллег вне зависимости от времени и места их деятельности. В создании международного сообщества ученых задействованы разноплановые способы контактов и индивидов, и групп вне зависимости от национальных и даже мировых идентичностей и лояльностей. Культура такого сообщества предполагает опору на нормы эгалитарного принятия идей вне зависимости от их источника.

Действующий президент МИС Масамичи Сасаки основоположниками социологической науки назвал Маркса, Спенсера, Тенниса, Дюркгейма.

Пытаясь сформулировать наиболее значимые профессиональные приоритеты современного социолога, он подчеркнул основополагающее значение трех следующих элементов:

· многоаспектный междисциплинарный подход при изучении современной социальной реальности;

· необходимость в любом исследовании опоры на теорию, которая, в свою очередь, базируется на эмпирических данных;

· безусловный приоритет науки перед политикой в любом виде профессиональной деятельности социолога.

Кстати, основной доклад Сасаки в соавторстве с Тацуо Судзуки назывался “Международный язык в эру глобализации” и был посвящен роли английского языка в современном мире. В докладе говорится, что, будучи локомотивом процессов глобализации, английский язык неизбежно приносит с собой и изначально англоязычное видение мира. Это ведет к “обангличаниванию” глобальных коммуникаций. В 1994-1998 гг. Токийский национальный институт языковых исследований провел сравнительное эмпирическое исследование в 18 странах, в котором среди прочих аспектов изучалась степень толерантности наций к английскому языку как внутри страны, так и в международном общении. На основании полученных данных была предложена следующая типология отношений разных стран мира к английскому языку:

A. Англоговорящие нации, которые считают, что господство английского языка в мире – это благо.

B. Не-англоговорящие нации, члены которых используют английский при общении с иностранцами и которые полагают, что господство английского языка в мире – это благо.

C. Нации, чьи представители стремятся использовать родной язык при общении с иностранцами, и которые не думают, что господство английского языка в мире – это благо, однако считают, что альтернативы такому положению вещей нет.

D. Нации, чьи представители стремятся использовать родной язык при общении с иностранцами, они не считают, что господство английского языка в мире – это благо, и защищают более широкое использование других языков.

Президент Международной Социологической Ассоциации Альберто Мартинелли в своем выступлении отметил, что расширяющаяся в современном мире глобализация – это процесс неровный, наполненный разного рода напряженностями. Однако, по его мнению, международные научные, в частности социологические, организации должны помочь определить оптимальные пути развития в этих условиях. Сегодня в мире идет поиск сочетания универсального и индивидуального, поиск идентичности. Задача социологии – помочь построить мост между этими полюсами. Демократия создает необходимый контекст для решения этой задачи. Наука же помогает создавать ценности для демократии. Так, главными ценностями науки являются: самоуправление, ответственность, прогностичность.

Демократия имеет в своем активе значительные успехи. Однако и степень недоверия к демократии в современном мире растет. Сегодня налицо серьезный разрыв между гражданами, науками и социальными институтами. Помочь ликвидировать этот разрыв, если не полностью, то хотя бы значительно сократить его, – важная задача современной социологии.

В целом о социальной ориентированности МИС при поиске решений глобальных социальных проблем современного мира говорит и приглашение на Конгресс с докладами двух почетных гостей – министра труда и социальных дел ФРГ Вальтера Риштера и экс-министра Израиля по делам абсорбции Яира Цабана.

Вальтер Риштер заявил о необходимости добиваться большей социальной партиципации граждан. И важнейшая социальная задача государства в этом плане – создать необходимые благоприятные условия. К их числу относятся: занятость, социальная защищенность. Своей личной заслугой Риштер считает то, что, по его оценке, здравоохранение в ФРГ является сегодня наиболее развитым и разнообразным, чем когда-либо прежде.

Согласно Риштеру, в настоящее время ключевым моментом социально-политических процессов в немецком обществе и вообще в Европе является социальная взаимозависимость, и для того чтобы продвигаться вперед в социальной сфере, необходима более интенсивная европеизация этой области. В первую очередь следует создавать соответствующую европейскую трехстороннюю индустриальную культуру. Она, в частности, подразумевает расширение свободы заключения коллективных договоров. Государство должно меньше вмешиваться в переговорный процесс.

Израильский экс-министр Яир Цабан считает, что в социальной сфере ключевым является вопрос: является ли правительственная практика реализацией определенной теории? Заявляет ли политик, занятый в социальной сфере, о своей верности определенным идеологическим принципам – вот главное ограничение государства всеобщего благосостояния. Сам Цабан гордится тем, что, будучи министром, он в течение одного года вдвое увеличил государственные расходы на науку, а также создал постоянный научный форум по проблемам миграции, атмосфера работы которого позволяла ученым влиять на формирование политики. Успешная социальная политика, по его мнению, может проводиться при трех непременных условиях: 1) понимании премьер-министром ее значимости, 2) налаженных рабочих контактах с министром финансов, 3) при поддержке мощного и мобилизованного общественного мнения в стране.

Израиль гордится тем фактом, что с 1995 г. он занимает первое место в мире по доле валового национального продукта, выделяемого в государственном бюджете на нужды образования. Это сказывается, в частности, и на подготовке социологических кадров. Так, в Тель-Авивском университете, где походили заседания 34 Конгресса, по социологическим специальностям обучается пять тысяч студентов, а на всех социологических факультетах страны учится 60 000 будущих социологов.

Некоторые выводы

Одним из основных выводов, которые можно сделать по итогам 34 Всемирного конгресса МИС, является то, что страна-организатор подобного рода форумов, ее национальные научные центры значительно выигрывают от таких мероприятий: завязываются ценные контакты, накапливается ценная и самая свежая научная информация, собственные школы и ученые становятся известны профессиональному международному сообществу. Все мы помним тот положительный резонанс, который получило, например, проведение Мирового философского конгресса в Москве. В этой связи представляется не только актуальным, но и вполне реальным пригласить очередной, 35 Конгресс МИС в Россию. Это стало бы не только существеннейшей поддержкой отечественной социологии и обществоведения в целом, но и помогло бы мобилизовать международную поддержку в пользу более социально ориентированных вариантов решения актуальнейших проблем всего российского общества. Возможность для такой инициативы еще открыта.

Сокращающееся присутствие отечественных ученых на подобных встречах не имеет никаких серьезных оправданий. Даже лежащая на поверхности отговорка об отсутствии денег не совсем справедлива, так как контакты, завязывающиеся в кулуарах международных мероприятий, дают возможность либо получения новых заказов, либо подготовки почвы для получения грантов или новых приглашений. Особенно необходимо присутствие на таких встречах научной молодежи, но, конечно же, достаточно хорошо и всесторонне подготовленной.

Вопросы и задания

1. Является ли социология общеметодологической наукой для всех других социальных наук?

2. Перечислите главные социально-политические проблемы современного мира.

3. Назовите ведущие социально-политические процессы нашего времени.

4. Какова роль средств массовой информации в современном политическом процессе?

Литература

Множественные современности в эру глобализации: взгляд из России: Материалы симпозиума (Москва, 31 марта 1999 г.) / Под ред. В.П. Култыгина, Ю.Г. Волкова. – М.: ИСПИ РАН, 1999.

Култыгин В.П. Социальное знание и реальность: противоречия в познании и развитии современного мира // Социологические исследования. – 1999. – № 12.

34^th World Congress of the International Institute of Sociology. Multiple Modernities in an Era of Globalization. Program and Book of Abstracts. Tel Aviv, Israel, July 11-15, 1999. – Tel Aviv: The IIS, 1999.

Глава девятая

Перспективы развития социологии
в XXI веке

9.1. Инженерные возможности
социального знания

Во второй половине XX века социальное знание вышло на уровень непосредственных социальных технологий. И, как всегда, в авангарде использования новейших достижений любых наук находится оборонная отрасль. Так называемое психотропное оружие основано на социальных закономерностях и достижениях, открытых представителями социальных дисциплин. Не упускают своего шанса и представители деловых кругов – торговли, бизнеса, предпринимательства. В настоящее время большая часть научных сотрудников, занятых в исследовательских и аналитических центрах транснациональных корпораций, – это представители различных областей социального знания. Активно используются достижения обществоведения и в идеологической сфере: ни одно, сколько-нибудь солидное и уважающее себя средство массовой информации не обходится без услуг социологов, психологов, антропологов.

Этот процесс практического использования знания социальных закономерностей в социально-инженерных целях можно проследить хотя бы на процедурах засекречивания новых достижений, получаемых в социальных науках. Вот лишь два примера. Известно, что американский обществовед Гарольд Лассуэлл на основе собственной социально-психологической модели политического лидера еще во время второй мировой войны составил по заданию Организации стратегических служб США (впоследствии – ЦРУ) два весьма объемных документа – политические портреты А. Гитлера и И. Сталина. В обществоведение они стали классическими работами, дающими образец того, как академическое знание может привести к прогнозированию и даже манипуляции политическим поведением авторитарных лидеров национального масштаба. Однако и по сей день эти работы в США носят гриф “strictly confidential” и не доступны простому читателю. Причина очевидна - и сегодня с помощью этих средств реализуются задачи внешней политики государства, обладающего этой техно-
логией.

Второй пример касается изучения социальных и психологических закономерностей массового поведения людей, участвующих в деятельности различных социальных движений. Пока результаты и выводы касались наиболее общих процессов, они широко публиковались в открытой печати. Однако к концу 60-х годов западные исследователи вышли на возможности контроля и манипуляции массовыми действиями. И сразу же публикации по этой тематике исчезли из открытой печати.

Как и в любых подобных случаях, новое знание, имеющее инженерное приложение, может не только решить актуальные социальные задачи, значительно облегчить и расширить деятельность людей, но и, при злонамеренном использовании, становится источником дополнительной повышенной социальной опасности. Каковы же в настоящее время области таких обоюдоострых применений нового социального знания? В первую очередь – это, конечно же, манипуляция общественным и индивидуальным сознанием людей, а также индивидуальным и массовым поведением. Сегодня детализированное знание в области этнологии и антропологии используется при манипулировании различными социальными конфликтами, в частности расовыми, этническими, религиозными. Широко используемый в художественной литературе, кинематографии термин “зомбирование” – это сегодня не только досужий вымысел фантаста, но и опасная социальная реальность. Но для того чтобы реально оценить возможности науки для социальной практики, необходимо прежде всего разобраться с кардинальными методологическими проблемами современного социального познания. Обратимся к некоторым из них.

9.2. Потребность в интеграции
социального знания

Главная задача общемирового процесса социального познания сегодня – это создать новую открытую культуру всей социальной науки. Эта новая культура должна находиться в рамках гносеологически воссоединенного мира знаний.

Знания можно разделить на три аспекта: интеллектуально – на научные дисциплины; организационно – на корпоративные структуры; культурологически – на общности ученых, разделяющих определенные общие посылки. Можно рассматривать научную дисциплину как некий интеллектуальный конструкт, определенное эвристическое средство. Это – способ определения так называемой области изучения со своим специфическим объектом, соответствующими методами и, следовательно, собственными границами. Она и называется дисциплиной, потому что стремится дисциплинировать интеллект. Дисциплина определяет не только то, что думать по конкретному поводу и как об этом думать, но также и то, что находится за пределами данного подхода. Сказать, что данный предмет является научной дисциплиной – это сказать не только, что это такое, но и чем этот предмет не является.

В первой половине XX века различные подразделения социальных наук утвердили себя и получили признание в качестве дисциплины. Все они утверждали себя способами, ясно подчеркивавшими, как они отличаются от других, соседних дисциплин. Результатом этого стало то, что остается мало сомнений, в рамках какой именно дисциплины написана данная книга или статья. Для этого периода характерно утверждение: “Это не социология, это экономическая история, или же это политическая наука”.

Границы наук отражали дихотомии в подходе к объекту изучения. Интеллектуальная проблема, возникшая при использовании этих дихотомий, – это те изменения, которые произошли в мировой системе после второй мировой войны. А к 70-м годам на практике началось серьезное размывание границ этих дисциплин. Размывание это стало настолько экстенсивным, что сегодня невозможно уже больше отстаивать ни названия существующих дисциплин, ни их границы в качестве интеллектуально обоснованных или даже очень полезных.

Но названия, тем не менее, не перестали существовать. Более того, различные дисциплины задолго до этого институциализировались в качестве корпоративных организаций, в форме университетских факультетов, учебных программ, исследовательских институтов, научных степеней и званий, академических журналов, национальных и международных ассоциаций и даже библиотечных классификаторов.

Институциализация дисциплины – это способ сохранения и воспроизводства существующей практики. Она представляет из себя создание реальных сетей с собственными границами, сетей, которые принимают форму корпоративных структур, имеющих требования для вхождения в них и коды, необходимые для признаваемых путей вертикальной карьерной мобильности. Академические организации стремятся дисциплинировать не интеллект, но практику. Они создают границы гораздо более жесткие, нежели те, что созданы дисциплинами в качестве интеллектуальных конструктов, и они могут пережить теоретические оправдания своих корпоративных пределов. В действительности они уже сделали это. Так, анализ социологии как организации в мире знания глубоко отличается от анализа социологии как интеллектуальной дисциплины.

Вызов социальным наукам пришел извне. Он начался с возникновения движения в рамках естествознания и математики, которое сегодня называется теорией сложности. Наиболее радикально этот взгляд был изложен, в частности, Ильей Романовичем Пригожиным.

Сэр Джон Маддокс, многолетний редактор журнала “Nature”, отметил важное значение концепции Пригожина и предположил, что исследовательское сообщество многим обязано ему “за его почти одиночное занятие на протяжении более сорока лет проблемами несбалансированности и сложности” [Maddox John. Blurb on cover of Ilya Prigogine. The End of Certainty. – N.Y.: Free Press, 1997. Книга впервые была издана на французском языке в 1996 году под заголовком “La fin des certitudes”].

Хотя Пригожин является Нобелевским лауреатом по химии за работы по диссипативным структурам, он ввел два ключевых методологических понятия научного анализа: “стрела времени” и “конец определенностей”. Оба концепта стремятся опровергнуть наиболее фундаментальные допущения ньютоновой механики, которые, как полагает Пригожин, пережили даже ревизии, вызванные квантовой механикой и теорией относительности. Не-ньютоновы понятия энтропии и вероятности, конечно же, не появились в самое последнее время. Они лежат в основе химии, развивавшейся в XIX веке, и, по существу, оправдывают различия между физикой и химией.

Однако, с точки зрения физиков, обращение к таким понятиям показывает второстепенность химии. Химия была неполной наукой именно потому, что она была недостаточно детерминистской. А Пригожин не только отказался признать меньшие достоинства этих понятий, он пошел гораздо дальше. Он захотел доказать, что сама физика должна быть построена на этих понятиях. Пригожин, в частности, допустил, что необратимость является “источником порядка” и “играет фундаментальную и конструктивную роль в природе” [Ibidem. – Р. 26-27]. Он дал ясно понять, что не хочет опровергнуть значимость ньютоновской физики. Однако эта область ограничена, поскольку “поддающиеся интеграции системы являются исключением” [Prigogin I. The End of Certainty. – N.Y.: Free Press, 1997. – Р. 108]. Большинство систем “включает как детерминистические процессы (между бифуркациями), так и вероятностные процессы (в выборе отраслей)” [Prigogin I. The End of Certainty. – N.Y.: Free Press, 1997. – Р. 69], которые совместно создают историческое измерение, фиксирующее последовательные выборы.

Данная модель полностью инвертирует, переворачивает отношения социальных наук и наук естественных. Пригожин пишет: “Мы видим, что человеческое творчество и инноватика могут быть поняты как расширение законов природы, которые уже присутствуют в физике и химии” [Prigogin I. The End of Certainty. – N.Y.: Free Press, 1997. – Р. 71].

Таким образом, Пригожин стремится воссоединить обществознание и естествознание, но не на допущении XIX века о том, что человеческая деятельность может рассматриваться просто как вариант еще одной физической деятельности, а на инвертируемой основе того, что физическая деятельность может рассматриваться как процесс творчества и инновации.

Несомненно, такой подход является вызовом нынешней научной культуре. Более того, Пригожин также говорит по поводу рациональности о “возвращении к реализму”, которое не является “возвращением к детерминизму” [Prigogin I. The End of Certainty. – N.Y.: Free Press, 1997. – Р. 131].