Литургия Слова (Оглашенных).

Одним из ключевых акцентов Литургии Слова выступает собрание общины в целом и слушание Слова Божия. Чтения из Писания, совершаемые в древности в центре храма, со специальной платформы, именуемой «беvма», вокруг которой стояли молящиеся, способствовало созиданию единства между клиром и верными. «Все нуждаются в слышании Слова Божиего и очищении им. Литургия, кажется, хочет дать нам важный урок в своей начальной части, и, независимо от достоинства или полученного рукоположения, все равны в своей потребности быть наученными Словом Божиим и в очищении, перед тем, как начнётся страшная тайна Евхаристической Жертвы. Вот почему некоторые древние тексты указывают, что епископ должен одевать литургические облачения только в начале приношения даров, когда клирики приступают к престолу, как избранные служители, получив очищение Словом Божиим».[133] Эта часть Литургии по своей форме весьма сходна с древним синагогальным богослужением, здесь преобладает дидактический (научительный) характер над сакраментально-мистическим.

В начале своего развития Литургия христианской традиции не имела обширного последования проскомидии и Литургии Слова. Богослужение начиналось с приветствия предстоятеля и чтений Священного Писания, которых было три: из Ветхого Завета, Евангелия и апостольских Посланий. После этого следовала проповедь, диаконы отбирали из приношений лучшие хлеб и вино, совершалась Евхаристическая молитва (Анафора) и приобщение Святых Христовых Таин. Таков был общий порядок Литургии во II-III в.

Известно, что на заре христианства, в Римской Церкви папа Телесфор около 130г. ввёл в употребление к началу литургии утреннее славословие "Слава в вышних Богу..." – (лат.) "Gloria". В начале, на Западе его пели только в день Богоявления, а в V веке оно стало звучать во все воскресные и праздничные дни.[134] Причём в древних латинских рукописях оно именуется как гимн для Воскресной утрени. В Православной Церкви это, так называемое "Великое славословие", поется в завершении Утрени, а непосредственно в последовании Литургии не используется, в отличие от католической традиции, где его до сих пор исполняют в начальной части Мессы. Памятуя о традиции возможности совершения Утрени в соединении с Литургией, пение этого гимна в конце Утрени предстает, в таком случае, предваряющим к служению Литургии.

Благодаря развитию определенной церковной дисциплины в III веке в последовании Литургии Слова после чтения Писания и проповеди добавляются моления об оглашенных, бесноватых и кающихся. Первые из которых, в редакциях, сохраняются в чине Литургии до сего дня. Перед началом Евхаристического моления добавились молитвы верных и о предложенных честных дарах(по сути это молитва в завершении проскомидии, являющаяся как бы предварительной к Евхаристии). Примерно такой порядок Литургии сохранялся до первой половины V века.

Великая (мирная) ектения, именуемая в греческой практике sinavpth [синапти], в V-VI векахпомещалась после чтения Писания и проповеди. Это была пространная ектения по содержанию представляющая собой что-то среднее между современной мирнойи сугубой ектенией, которая могла насчитывать до нескольких десятков прошений. Сегодня у нас мирная ектения звучит в начале Литургии Слова, перед первым антифоном а Сугубая - после чтения Писания. Приблизительно в VIII веке, великая ектения была перенесена на новое место, перед «Трисвятым», а с конца XI века, когда в Литургии закрепляются антифоны, помещена на место, которое она занимает сегодня.[135]

Имперский византийский обряд Константинополя постепенно усваивал в церковный обряд Литургии нововведения. Так «Трисвятое»пение впервые появляется в константинопольских богослужебных шествиях, но постоянно входит и в практику литургического обряда. По своему происхождению «Трисвятое»является древним тропарем, который пелся во время покаянных процессий, которые были достаточно распространены в Константинополе в V веке. Целью этих процессий были прошения Бога о защите города от землетрясений, эпидемий и других бедствий. «Легенда о происхождении Трисвятого действительно связывает откровение об этом гимне с землетрясением, сотрясшим столицу. Согласно этой легенде, землетрясение было катастрофическим, и люди собрались на молитву за пределами города, прося Бога о милости… Внезапно некий мальчик был взят на Небеса, где он слышал пение ангелов: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!» Вернувшись на землю, мальчик рассказал собравшимся об этом ангельском пении. Люди сами запели эту песнь… и землетрясение прекратилось».[136] Вскоре «Трисвятое» прочно вошло в состав Литургии и стало служить тропарем-припевом, повторяемым к стихам избранных псалмов. И в наше время епископ благословляя народ, во время пения Трисвятого, произносит стихи 14-15 из псалма 79:«Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей и утверди и, егоже насади десница Твоя». Итак, «Трисвятое» стало использоваться и вне процессий, заняв сначала место входного песнопения при вхождении служащих в храм. Непосредственно перед входом в основное помещение храма пение приостанавливалось, и читалась входная молитва (сегодня, как правило, звучащая очень тихо во время малого входа с Евангелием). Когда процессия входа была уже внутри храма, Литургия начиналась с приветствия «Мир всем» и чтения Писаний.

Таким образом, первоначальные обряды вхождения в церковь извне и внесение из хранилища в собрание молящихся Евангелия для чтения (сегодня оно хранится на престоле), превратились в византийском обряде Литургии в некие рудементы, в скором времени облеченные новыми оттенками смысла. Эти, некогда функциональные процессии превратились в символический выход священнослужителей из алтаря и вход обратно через «царские врата» иконостаса. Следует сказать, что в ранневизантийском богослужении «царскими» именовались врата, ведущие из притвора в основное помещение храма, и вход этими вратами был функционально необходимым входом. Этот вход в византийской традиции был облечен символической типологией, в которой «земная церковь видится как подобие небесного святилища, где обитает Бог, а земная литургия является совместным торжеством почитания, которое агнец небесный и хоры ангелов совершают перед троном Бога», - и прежде входа в храм предстоятель совершал молитву входа, поистине космического содержания: «Владыко Господи Боже наш, уставивый на небесах чины и воинства ангел и архангел, в служение Твоея славы, сотвори со входом нашим входу святых ангелов бытии, сослужащих нам и сословословящих Твою благость…».[137]В последствии процессия «малого входа» с Евангелием получила переосмысление как символ явления Христа в образе Слова.

Вокруг пения «Трисвятого» в VI веке развернулись доктринальные споры, связанные с антиохийским добавлением в текст этого гимна фразы: «распныйся за нас», что указывало адресатом этой молитвы Иисуса Христа. Византийское толкование относило «Трисвятое» ко всей Святой Троице: «Святый Боже» - к Отцу, «Святый Крепкий» - к Сыну, «Святый Бессмертный» - к Святому Духу. Спор этот был, соответственно, между монофизитами и православными. При этом вполне вероятно, что изначально смысловая направленность этого гимна устремлена к Богу-Отцу, подобно серафимской песни «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф…» (Ис. 6:3), входящей в состав Евхаристической молитвы, о чем имеются свидетельства того же времени.[138] Реконструкция Литургии по свидетельствам сирийских отцов этого времени указывает на следующий текст Трисвятого пения: «Святый Боже и Отче, Святый Крепкий, Сын Божий, воплощенный и распятый плотию ради нас, Святый Безсмертный, Дух Святый, единый господь саваоф, помилуй нас».[139] Как бы то ни было, спорам не суждено было остро разгореться, а написанный в этот же период времени гимн «Единородный Сыне» указал в своем тексте все те аспекты в отношении Иисуса Христа, которые монофизиты пытались подчеркнуть в пении Трисвятого.Текст этого гимна по преданию был написан императором Юстинианом в 30-х гг. VI столетия и стал новым входным песнопением, входящим в состав литургии и поныне, - «Единородный Сыне и Слове Божий, Бессмертен Сый, и изволивый спасения нашего ради воплотитися от Святыя Богородицы и Приснодевы Марии, неприложно вочеловечивыйся; распныйся же Христе Боже, смертию смерть поправый, един сый Святыя Троицы, спрословляемый Отцу и Сныну и Святому Духу, спаси нас». Изначально это песнопение исполнялось также со стихами избранных псалмов, и, в частности, псалма 94, использовавшегося для воскресных дней. «После X века под палестинским влиянием было введено 8 специальных воскресных тропарей, являвшихся Входными для последовательно восьми воскресений <…> обычно, тропарь пелся полностью в начале и конце псалма, а после каждого стиха повторялась последняя фраза... Введение новых воскресных тропарей заставило переместить прежний тропарь «Единородный Сыне» ко второму антифону, где он сейчас и располагается». [140]А между литургийным «входом с Евангелием» и пением «Трисвятого» стали пропевать дневные тропари.

В дни, когда перед Литургией совершались крещения оглашенных, «Трисвятое» заменялось на гимн «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся», пение которого сохранено поныне в последовании Таинства крещения и в Литургии дней некоторых праздников, когда в древности совершались крещения оглашенных, - Рождество Христово, Болгоявление, Воскрешение Лазаря, Пасха (Великая Суббота), Пятидесятница. В современном чинопоследовании крещальной Литургии, согласно служебнику, также указано вместо «Трисвятого» петь это песнопение. А в дни воспоминаний Креста Господня, - 3-я неделя Великого поста, праздник «Водвижение», - вместо «Трисвятого» на Литургии предписывается петь: «Кресту Твоему покланяемся Владыко и святое Воскресение твое славим».

Пение антифонов в начале Литургии было закреплено в VIII веке (по типу современных будничных), но ещё не воспринималось как её неотъемлемая часть, патриарх в Константинополе входил в храм только при пении 3-го антифона. В это время приготовление хлеба и вина (проскомидия), совершавшееся до этого после чтения Писаний и ектении, т.е. в начале Литургии верных, переносится к началу Литургии Слова, и во время совершения проскомидии поются антифоны. Кроме этого, приготовление веществ на проскомидии, бывшее прерогативой служения диакона, стало совершаться священником.[141] В последствии проскомидия была вынесена в самое начало богослужения за пределы Литургии. Существующие входные гимны «Единородный сыне» и «Трисвятое», утратив свое функциональное значение, заняли в конечном итоге место между вторым и третьим антифонами, и после «входа с Евангелием» и дневных тропарей, соответственно.

Такой порядок с литургийными антифонами и ектениями, как мы привыкли видеть сегодня, оформился в практике Церкви к XII веку. В это время стали использоваться так называемые изобразительные антифоны, заимствованные из последований, служащих некогда подготовительными ко причастию в палестинских монастырях. Их стали употреблять и в Константинопольской практике. При этом традиции пения антифонов в разных поместных церквях могут и ныне иметь некоторые различия. В современной практике различают три вида литургийных антифонов:

1. Изобразительные (обычные) – пс. 102, 145 и евангельские «блаженства»;

2. Вседневные (будничные) – стихи из псалмов 91, 92, 94 с припевами;

3. Праздничные (в дни Господских двунадесятых праздников).

К каждому из 3-х антифонов Литургии предписана молитва, читаемая священником. В молитве 1-го антифона имеет место быть различение между клиром и народом, - «с нами и молящимися с нами», - хотя и те и другие объединены в общей молитве (по всей вероятности, это добавка, которой не было в древнейших текстах этой молитвы). Молитва 2-го антифона странным образом очень сходна в своей начальной части с текстом «заамвонной молитвы», читаемой в конце Литургии. Молитва 3-го антифона имеет явные черты общей молитвы, предписанной изначально, по всей видимости, после прошений sinavpth [синапти]. Каждая из этих молитв в современном последовании завершает прошения Ектиний, соответственно, - мирной и двух малых, произносимых между антифонами. «Ектения всегда сопровождалась одной или несколькими молитвами; в этой связи мы обнаруживаем две различные традиции: антиохийскую, где была одна молитва, сопровождавшая ектению, и малоазийскую…, имевшую две молитвы, одну перед или во время ектении и одну после, плюс заключительную молитву благословения. <…> Мы можем рассматривать молитвы антифонов как древнюю триаду «молитв верных» (молитва во время ектении, молитва после ектении, молитва благословения), принадлежащую к старому Константинопольскому чину». [142]

Сегодня после пения трех антифонов с ектениями и гимном «Единородный Сыне» следует «вход с Евангелием» и поются дневные тропари. Далее Литургия византийского обряда содержит два чтения Писаний (из Апостола и Евангелия), предваряемых пением «Трисвятого», благословением предстоятеля «Мир всем», прокименом(пред Апостолом) и аллилуарием(пред Евангелием).Но до VII века чтений было три – добавлялся отрывок из ветхозаветных пророков;таковой же была практика чтений и других литургических традиций. И по сей день в последовании Литургии апостола Иакова значится указание на чтение из Ветхого Завета, при этом последовательность чтений указывается в хронологическом порядке, т.е. первым следует чтение из Пророков, после этого – Евангелие, затем - Апостол, и далее должна быть проповедь предстоятеля. Три литургических чтения всё ещё присутствуют на великих всенощных бдениях в канун Рождества Христова, Богоявления и Пасхи. К примеру, - «в канун Рождества, когда Литургия совершается после вечерни, мы находим сейчас восемь чтений из Ветхого Завета и, после пения Трисвятого, Апостол и Евангелие. Но если мы обратимся к старым Типиконам, мы обнаружим, что Трисвятое пелось между седьмым и восьмым пророчествами. Таким образом, вечерня имела семь чтений, а Литургия три: пророчество, Апостол, Евангелие».[143]

Перед чтением Евангелия в византийской литургии священник всегда читает молитву, которая была в XII веке заимствована из Иерусалимского последования литургии апостола Иакова. После завершения чтений Писания и проповеди (которая по смыслу должна быть здесь), следует сугубая ектенья и моление об оглашенных, которые далее отпускаются из храма, - «елицы оглашенные изыдите…». И с диаконского возглашения: «Да никто от оглашенных, елицы верни: Паки и паки миром Господу помолимся», начинается следующая часть богослужения - «Литургия верных».

9.4.3. Литургия Верных.

После того как оглашенные и прочие лица не допускаемые к евхаристическому общению покинули храм в завершении Литургии Слова, следует краткая ектения и священник читает 2 молитвы верных к началу Евхаристической части литургии. Хор запевает песнопение, именуемое «Херувимская песнь». Следует отметить, что одним из древнейших песнопений этого момента богослужения была песнь «Да молчит всякая плоть человеча…», звучащая сегодня лишь на литургии Великой Субботы и в последовании Литургии ап. Иакова. Пение во время перенесения приготовленных даров хлеба и вина с жертвенника на престол стало общепринятым в V веке. По имеющимся сведениям одной из принятых тогда форм пения были стихи псалмов с каким-либо привычным рефреном (припевом), в частности, 7-10 стихов псалма 23(о «Царе славы») возможно с «Алиллуия» в качестве рефрена.[144]

«Херувимская песнь» была введена в состав византийской Литургии при имп. Юстине II в 573-574гг.[145] Во время пения Херувимскойсвященник читает молитву о себе, в которой исповедует своё недостоинство к совершению Евхаристии. Эта молитва впервые появилась в литургии Василия Великого. По своему характеру это оправдательная молитва священника, который собирается совершать Евхаристическую Бескровную Жертву. После чего совершается так называемый «великий вход», сущность которого заключается в функциональном действии: перенесении приготовленных на проскомидии Даров с жертвенника на престол. Вход этот совершается через царские врата иконостаса с формулой поминаний правящих иерархов и всех молящихся.

Далее после поставления Даров на Престол следуетектения и священник читает молитву, текст которой «предполагает, что это первое приближение служащих к престолу, следовательно, вся Литургия Слова совершалась вне алтаря, в соответствии с антиохийской и старой константинопольской традицией. Прочтение данной молитвы происходило непосредственно во время процессии, когда служащие приближались к престолу и полагали на него дары. Название «Молитва приношения» здесь должно означать «молитва возношения, анафоры»...; эта молитва, таким образом, является молитвой, открывающей Евхаристическую Литургию».[146] Но имеется и молитва приношения, - «Боже, Боже наш, Небесный Хлеб, Пищу всему міру…», - находящаяся ныне в конце проскомидии. О ней сегодня напоминает лишь соответствующее возглашение диакона в ектении: «О предложенных (т.е. предложенных нами, принесенных) честных дарех, Господу помолимся», после которого и следовала эта молитва, сохраняющая в чинопоследовании литургии апостола Иакова свое историческое место до сего дня. Прошения ектении, которые далее произносит диакон, раньше читались в качестве добавления к sinavpth [синапти] через прошение: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию». В некоторых древних документах эта ектения «заканчивает всё богослужение; после неё следовало только заключительное благословение. Её задачей было сделать переход от богослужения к конкретной жизни наступающего дня или ночи. Это объясняет, почему она <…> была добавлена к ектении об оглашенных, которые после благословения епископа должны были покинуть храм».[147] Таким образом, прошения этой ектении не относились только к той части Литургии, где присутствовали лишь верные.

В преддверии Евхаристического канона литургии, древней традицией было преподание друг другу «лобзания мира», т.е. приветствие друг друга в знак мира (примирения) и благорасположения и открытости друг ко другу. Знаком этого приветствия могло быть лобызание (обычно людьми одного пола), либо рукопожатие, со славами: «Христос посреди нас». Ответом сему служит утверждение: «И есть и будет». В сегодняшней практике этот обычай сохраняется, в основном, только среди священнослужителей в алтаре. После диаконского возглашения: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы», - хор пропевает краткое троичное славословие, следует возглашение «Двери, Двери… Премудростию вонмем» и поется (в греческой традиции читается) «Символ веры». Изначально символы веры служили исповеданиями для людей желающих вступить в Церквоь, но во времена христологических споров Никео-Цареградский символ веры был включен в состав Литургии, так что прежде Евхаристической молитвы мы исповедуем единомыслие в вере. Впервые Символ веры был включен в богослужение в Антиохии монофизитским патриархом Петром в 473г., а в столичное богослужение Константинополя, при патриархе Тимофее в 511-512гг.[148]

Далее в Литургии после диаконского призыва «Станем добре, станем со страхом. Вонмем. Святое возношение в мире приносити.» с ответом хора «Милость мира - жертва хваления», благословения священника (см. 2Кор.13:13) и возгласов: «Горе (т.е. ввысь к небесам) имеем сердца» и «Благодарим Господа», - следует собственно jEvucarivstia (греч.) – благодарение, т.е. Евхаристическая молитва, иначе именуемая jAnaforav (греч.) – средство к исправлению, возвращение, возношение.