IV Крестовый поход: плоды разделения Церквей

При Иннокентии III происходит захват Константинополя крестоносца­ми. В Византии в это время дела обстояли не лучшим образом. Исаак Ангел оказался слабым правителем. В 1195 г. он был свергнут и ослеп­лен своим братом Алексием, воцарившимся под именем Алексий III Ангел Комнин Дука.Но громкое имя ему не помогло — он оказался еще более бесталанным правителем, чем его брат.

Между тем обстоятельства требовали энергичных мер по защите государства. Болгарское царство, возглавляе­мое царем Калояном,росло. Он одерживал над византийца­ми одну победу за другой и гордо назвал себя Грекобойцей в подражание Василию II Болгаробойце. Экономика Империи разваливалась, казна бы­ла пуста. Война шла на всех фронтах.

В богословском аспекте правление Ангелов представляет интерес спо­ром о Евхаристии. Вопрос стоял о Теле Христовом, которому мы причаща­емся. Является ли оно нетленным — каким оно стало после Его страстей и воскресения, — или тленным, как до Его страстей? Иными словами, вопрос был в том, подвержена ли Евхаристия тем же физиологическим процессам, что любая пища, принимаемая человеком, или не подвержена. В Констан­тинополе прошел собор под председательством Алексия Ангела, на кото­ром было признано, что евхаристическое Тело Христово во всех отношени­ях является нетленным.

Несмотря на то, что империя в очередной раз вступила в эпоху упадка и распада, она продолжала играть важную роль в мировой культуре, политике и экономике. А.В.Дворкин пишет: «…по-прежне­му Константинополь оставался самым великолепным городом христи­анского мира, живым музеем и самым роскошным рынком, где можно было найти все и встретить представителей всех народов; центром про­изводства, искусства, науки и образования, местом хранения ценнос­тей наследия древних цивилизаций. И по-прежнему Империя была са­мым культурным и цивилизованным государством мира. Архитектура, мозаики, мрамор, дворцы, церкви были несравнимы, и все, имеющее­ся на Западе, было лишь бледным подражанием им. Творческая сила византийцев была далеко не исчерпана, так же как и патриотизм и от­вага. Несмотря на кризис, Византия продолжала оставаться форпостом и твердыней в защите христианства против ислама. И все, даже самые плохие императоры понимали, что защита европейской цивилизации и христианства от ислама возможна не при помощи дышащих на ладан христианских анклавов в Палестине, которые были озабочены лишь проблемой собственного выживания, а только при сохранении Импе­рии, которая уже более 5 веков успешно сдерживала исламское давле­ние на Европу».

Между тем в Европе началась подготовка 4-го крестового похода. Естественно, результаты 3-го крестового похода не могли удовлетворить христиан в Западной Европе. Новый крестовый поход стал готовить германский император Ген­рих VI — самый могущественный средневековый правитель, завоевавший уже Сицилию. Он планировал начать свой крестовый поход с завоевания Константинополя. Однако в процессе подготовки кампании он скоропостижно скончался в 1197 г.

Главным организатором крестового похода стал папа Иннокентий III. Он начал с проповеди крестового похода, ибо считал позором для хри­стианства то, что Иерусалим находится в руках врагов веры. Иннокентий даже обложил все духовенство данью: на крестовый поход каждый клирик должен был выделить сороковую часть своих доходов. Организация похода была на высоте. Папа назначил одного бесспорного лидера похода — маркиза Бонифация Монферратского. В Па­лестину крестоносцы должны были добираться по морю, а венецианцы должны были предоставить транспорт. Начались переговоры с дожем Венеции Энрико Дандоло. Ему было уже за 80, и он был почти слепым (30 лет назад, будучи с посольской миссией в Константинополе, он с кем-то подрался и частично утратил зрение; с тех пор он затаил ненависть к грекам). Дандоло был одним из наиболее дально­видных политиков-прагматиков своего времени — правда, и одним из са­мых беспринципных. Его интересовали только венецианские торговые привилегии. Договор, предложенный венецианцами крестоносцам, был очень де­ловым. Венецианцы получают 85 тысяч кельнских марок. В обмен они представляют на год транспорт и продовольствие для 4500 рыцарей, 9 ты­сяч оруженосцев и их лошадей и 20 тысяч пеших солдат. Кроме того, от Венеции отправляются в поход 50 галер с воинами. Венецианцам отходит половина всех будущих завоеваний.

Таким образом, у венецианцев появился решающий голос в определении направления похода. Первоначально поход планировался на Египет, однако венецианцы были против. У них были выгодные торговые отношения с Египтом, которые они совсем не хотели разрушать.

Отсутствие необходимых по договору денежных средств делало венецианцев хозяевами положения. В августе 1202 г. крестоносцы собрались в Венеции, но, как и ожида­лось, полной предусмотренной в договоре суммы у них не было. Все войско было транспортировано на один из островов в лагуне. Продовольствие до­ставлялось туда с перебоями. Солдаты голодали. Когда армия начала волноваться и уже выходила из повиновения лиде­рам, венецианцы предложили выход: платеж может быть отстрочен, если крестоносцы помогут им взять Зару (Задар) — город на Адриатическом побережье, на который претендовали Венеция и Венгрия. В результате не­давней войны Зара отошла к Венгрии, и Венеция была этим весьма недо­вольна. В ноябре 1202 г. объединенными силами крестоносцев и венеци­анцев Зара была взята.

Иннокентий, ус­лышав о нападении крестоносцев на христианский город, был в ярости и отлучил от причастия всю экспедицию. Потом, немного подумав, он понял, что крестоносцы сами стали жертвой шантажа. Он снял отлучение с них, но вновь подтвердил свой запрет на венецианцев. Однако это лишь сыграло на руку руководству похода, понявшего, что запреты так же легко отменя­ются, как и провозглашаются.

Тем временем к крестоносцам прибыл Алексий — бежавший сын низ­вергнутого и ослепленного императора Исаака Ангела — и стал просить о помощи. Условия, предложенные им, были такими: если крестоносцы вос­станавливают на престоле его отца и его самого, он выплатит долг венеци­анцам, пошлет с крестовым походом в Египет 10 тысяч воинов, и будет постоянно содержать 500 рыцарей в Палестине. Он также обещал подчи­нить Православную Церковь Риму. Договор был подписан в мае 1203 г., и армия поплыла к Константинополю. Лишь небольшая часть крестоносцев во главе с графом Симоном де Монфором возмутилась таким позорным изменением цели похода и отплыла на найденных ими судах в Палестину.

В конце июня 1203 г. крестоносцы прогоняют Алексия III из Константинополя, Исаак Ангел вышел из темницы и воца­рился вместе с молодым Алексием IV. Однако выполнить свои обещания Алексей IV не смог. Его робкая попытка заставить духовенство признать римское верховенство и ввести латинские богослу­жебные обычаи с треском провалилась. Казна была пуста, платить крестоносцам было нечем. Народ, задав­ленный непосильными налогами, готов был поднять восстание. В феврале 1204 г. Исаак Ангел и Алексей IV были низвергнуты, а на престол возведен Алексий V Дука Мурзуфл.

Планы крестоносцев оказались под угрозой. В марте 1204 г.они заключили тайный договор: «Во имя Бога, Папы и Империи», согласно которому Константинополь должен быть взят. Вся захваченная добыча должна была быть поделена поровну между Венецией и франками; а совет из шести венецианцев и шести франков выбирал нового императора. Им­ператору отдавалась 1/4 Империи, а остающиеся 3/4 должны быть разде­лены поровну между Венецией и крестоносцами. За Венецией сохранялись все торговые привилегии на всей территории бывшей Империи. В случае, если императором избирали франка, патриархом должен был стать вене­цианец.

13 апреля 1204 г. крестоносцы ворвались в ничего не подозревавший и не ус­певший организовать оборону город с моря и суши. Император Алексий Мурзуфл бежал. Город, остававшийся неприступным со дней Константина Великого, выстоявший против персов и арабов, аваров и болгар, пал жерт­вой христианской армии франков и венецианцев. Начался беспрецедент­ный трехдневный грабеж, резня и насилие. Вот что пишет об этом византийский историк Никита Хониат: «Жители города, передавая себя в руки судьбы, вышли навстречу латинянам с крестами и святыми изображениями Христа, как это делается в торжественных и праздничных случаях; но и это зрелище не смягчило души латинян и не укротило их мрачного и яростного духа: они не пощадили не только частное имущество, но, об нажив мечи, ограбили святыни Господни и звуком труб побуждали коней идти вперед. Не знаю с чего начать и чем кончить описание всего того, что совершили эти нечестивые люди. О ужас! Святые образы бесстыдно потоптаны! О горе! Мощи святых мучеников заброшены а места всякой мерзости! Но что страшно промолвить и что можно было видеть глазами: Божественное Тело и Кровь Христовы разлиты были и разбросаны по земле. Некоторые из них разбивали драгоценные чаши: их украшения прятали за пазуху, а из них пили, как из бокалов. О предтечи Антихриста и предвестники его нечестивых дел, в ожидании которых мы находимся! О разграблении главного храма (Святой Софии) нельзя и слушать равнодушно. Святые налои, затканные драгоценностями и необыкновенной красоты, приводившей в изумление, были разрублены на куски и разделены между воинами вместе с другими великолепными вещами. Когда им было нужно вынести из храма священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которым были обложены кафедры, амвоны и врата, они ввели в притворы храмов мулов и лошадей с седлами; животные, пугаясь блестящего пола, не хотели войти, но они били их и таким образом оскверняли их калом и кровью священный пол храма. Какая-то женщина, преисполненная греха, рабыня фурий, прислужница дьявола, исчадие ядоносных чар, ругаясь над Христом и восседая на патриаршем троне, пела неприличные песни и, ломаясь, скакала вокруг. После этого нельзя и говорить, что чего-нибудь не делалось или было хуже другого: величайшие преступления были совершены всеми с одинаковой ревностью. …После раздела добычи они не делали никакой разницы между святынею и обыкновенными предметами, но обращали вся для своего употребления, без всякого уважения к Божеству и религии, так что пользовались образами Спасителя и святых как стульями и скамьями». Крестоносцы не пощадили ни одного храма. Аббат Мартин из Парижа позже гордился тем, что по тонкости своих чувств, грабил только священные обители.

Количество добычи, награбленной крестоносцами, не поддавалось описанию. Как написал один ошеломленный крестоносец: «С сотворения мира никогда столько добычи не добывалось в одном горо­де». Все было честно поделено по условиям договора: три восьмых было от­дано венецианцам, три восьмых — франкам и четверть — императору. До сих пор практически во всех древних соборах и музеях Европы хранятся вещи, вывезенные из Константинополя во время IV крестового похода. Больше всего, конечно, осело в Венеции: венецианцы лучше других разбирались в красивых ве­щах. И сегодня собор св. Марка украшает четверка коней с византийского ипподрома, а в сокровищнице собора туристам за деньги демонстрируют части золотого, инкрустированного драгоценными камнями и украшенного эмалевыми иконами престола Св. Софии.

Императором нового государства был избран Балдуин Фландрский, так как кандидатура Бонифация Монферратского была заблокиро­вана венецианцами, не желавшими видеть на престоле в Константинопо­ле сильную личность. Император Балдуин был провозглашен сюзереном всех земель, кроме 3/8, отданных венецианцам. Даже 3/8 Константинопо­ля, его столицы, было отдано венецианцам, включая собор св. Софии, где венецианец Томазо Морзинибыл поставлен патриархом. Венецианцы забрали себе лучшие части Империи — порты и стратегические острова для поддержания своего морского господства. Остальные имперские тер­ритории были поделены между крестоносными магнатами. Бонифаций Монферратский был утешен королевством Салоникским.

Торжествующие победители в 1204 г. не предвидели, насколько пустыми и никчемными будут результаты их преступного предприятия. Также этого не понимали их современники. Поначалу во всем латинском мире падение Кон­стантинополя праздновалось как величайшая победа.

Когда папа Иннокентий III, вначале запретивший походу идти против христи­анского города, услышал о падении Константинополя, он был чрезвычайно до­волен. В ответ на торжествующее письмо нового императора Бапдуина, бахва­лящегося великими и ценными результатами чуда, совершенного Господом, Иннокентий III провозгласил, что он радуется о Господе, восстановившем един­ство христианства, и благословил его на все дальнейшие дела. Энтузиазм еще более усилился, когда во Францию и Фландрию начало прибывать множество мощей и других святынь и реликвий. Во всей Европе говорили, что теперь уж му­сульмане точно трясутся от страха. Папа поздравлял сам себя с эпохальным со­бытием. Позже, когда Иннокентий III узнал о том, что Империя была разделена без его ведома, а также о всех зверствах, совершенных крестоносцами, он на­писал протестующее письмо в Константинополь. Но было уже поздно. Его собственный легат уже снял с крестоносцев их клятву следовать в Св. Землю; и следовательно, IV Крестовый поход явил себя всему миру как экспеди­цию с единственной целью — захват христианских земель.

Иннокентию III пришлось примириться с существующими условиями. И он приложил массу усилий, чтобы воспользоваться ими самым выгод­ным для себя способом и подчинить греков своей власти. Состоявшийся в 1215 г. 1-й Латеранский соборподтвердил полномочия Томазо Моросини и провозгласил латинский Константинополь второй кафедрой христианского мира. Собор решил, что на новоприсоединенных к латин­ской церкви территориях должны соблюдаться следующие условия:

1. Греческий обряд пока может временно оставаться, также как и гре­ческие иерархи в местах компактного проживания греческого населения.

2. В местах, где совместно будут проживать греки и латиняне, должны быть поставлены латинские епископы.

3. На все пустующие кафедры должны быть также поставлены латин­ские епископы, которые должны заняться введением латинского обряда.

4. Все греческие епископы должны принести клятву верности папе.

Это было окончательным и бесповоротным введением в жизнь реаль­ности разделения двух Церквей. Да, и до этого бывали войны между хрис­тианскими государствами. Да, и до этого христиане-победители грабили и убивали своих побежденных собратьев по вере. Да, и до этого варвары и вандалы, какого бы исповедания они ни придерживались, уничтожали бесценные сокровища искусства и культуры. Но никогда ранее все это не совершалось с таким размахом и цинизмом. И наконец, если воцарение нового императора и раздел имперских земель еще кое-как можно объяс­нить законами войны, то чем объяснить назначение нового патриарха? Чем объяснить решение судьбы византийской Православной Церкви, при­нятое без ее участия и согласия на соборе в далеком Риме?

Начиная с IX в. византийцы слышали о каких-то особых папских претен­зиях. Лишь в 1204 г. они, наконец, поняли, что на самом деле представля­ет собой папское верховенство...

А вскоре и франки на Ближнем Востоке поняли, что помощи они не полу­чат... Наоборот, начался постоянный отток рыцарей из Палестины на более гос­теприимные и безопасные земли Греции и Балканского полуострова. Теперь только лишь военные ордена будут получать пополнения для защиты Святой Земли. Постоянная нехватка живой силы, бывшая до того главной проблемой крестоносных государств, теперь приобретет катастрофические размеры. За­щищать латинские владения в Палестине станет уже совсем некому.

Итак, IV Крестовый поход был завершен. Вотчто пишет о его результа­тах известный английский историк сэр Стивен Рансимен (кстати говоря, католик по вероисповеданию):

«Четвертый крестовый поход — величайшее в истории мира преступле­ние против человечества. Его участники не только уничтожили и расточили невероятное количество бесценных сокровищ прошлого, так долго соби­равшихся и так верно хранившихся византийцами, не только нанесли смертельную рану великой мировой цивилизации — они еще совершили громадную политическую глупость. Поход не только не помог христианам в Палестине, а наоборот, лишил их потенциальных помощников. Он нарушил всю систему защиты христианского мира. Если бы крестоносцам удалось захватить всю Византийскую Империю такой, какой она была в дни Мануила, они смогли бы оказать действенную помощь своим товарищам в Си­рии и Палестине, хотя самой Империи, которую они использовали бы лишь как инструмент для помощи латинянам в Сирии, вряд ли удалось бы про­цветать. Но после смерти Мануила Византия утратила значительные тер­ритории в Анатолии, а латиняне даже не смогли завоевать всех имперских земель, в то время как их нападение на греков усилило турок. Сухопутная дорога через Анатолию сделалась вообще непроходимой: никогда более европейской армии не удастся пройти по ней. Морской путь также не сде­лался доступней: итальянские судовладельцы теперь предпочитали до­ставлять пассажиров на греческие острова или на берега Босфора, а не в Акру или порты Сирии.

В широкой перспективе мировой истории последствия IV крестового похода были еще более катастрофичными. С самого начала своей истории Византийская Империя была стражем и защитником Европы от неверного Востока и варварского Севера. Она отбивала вторжения силой своего ору­жия и приручала варваров красотой своей цивилизации. Империя пережи­ла множество мощнейших кризисов, когда конец ее казался неизбежным, но до сих пор ей всегда удавалось преодолевать их и возрождаться вновь. В конце XII века она переживала длительный кризис, вызванный уроном в людских ресурсах и экономике из-за турецких завоеваний и усиленный энергичным соперничеством итальянских торговых республик. Но она вполне еще могла проявить свою жизненную силу и возродиться, отвое­вать Балканы и большую часть Анатолии, и ее культура продолжила бы ока­зывать непрерывное благотворное влияние на все соседние страны. Даже турки-сельджуки могли бы в конце концов воспринять ее и влиться в Импе­рию новой освежающей силой. История Никейской Империи доказала, что византийцы продолжали быть чрезвычайно жизнеспособным и талантли­вым народом. Но переход Константинополя в чужие руки разрушил единст­во византийского мира, и его не удалось восстановить уже никогда, даже после отвоевания столицы. Никейцам удалось остановить продвижение сельджуков. Однако когда на арене истории появилось новое, более энер­гичное турецкое племя, возглавляемое талантливым домом Османов, восточный христианский мир был слишком разделен и не смог сдержать его. Из средиземноморской колыбели европейской цивилизации центр восточного христианства перемещался далеко на север, на заснеженные русские равнины. Второй Рим уступал место Третьему — Москве.

IV Крестовый поход посеял ненависть между Восточным и Западным христианством. Надежды папы Иннокентия III и самодовольное бахвальст­во крестоносцев, что они завершили раскол и объединили Церковь, так ни­когда и не сбылись. Напротив, их варварство оставило память, которую православное народное сознание никогда им не простит. Позже восточно-христианские властители могли выступать за религиозное объединение с Римом, в надежде, что это объединение создаст объединенный фронт про­тив турок. Но их народ не соглашался с ними. Он не мог забыть IV Кресто­вого похода. Возможно, разделение Римской Церкви и великих Восточных Церквей было неизбежным. Однако крестоносное движение ожесточило отношения между ними, и даже если тот или иной правитель пытался осу­ществить единство, отныне в сердцах восточных христиан раскол стал пол­ным, непоправимым и окончательным».