Социальная защита, психологическая защита и клиника

Как бы хорошо ни было организовано общество, как бы социально оно ни было обустроено, в нем всегда будут одинокие, несчастные, обиженные, неустроенные, униженные и оскорбленные. История человечества, увы, это достаточно убедительно показывает. Отсюда вытекает один очень важный для нашего предмета вывод: социальная защита (как институт) необходима при любом и всяком государственном строе и политическом режиме и любой форме власти. Конечно, если во главу угла правящих групп (слоев, классов и т.д.) ставится такая непреходящая общественная ценность, как здоровье народа.

В противном случае возникает ситуация, великолепно описанная Максом Нордау в «Вырождении»: «Поверхностные и недобросовестные исследователи обвиняют меня в том, будто я считаю вырождение и истерию продуктами современности. Внимательный читатель может подтвердить, что никогда я такой бессмыслицы не говорил. Вырождение и истерия существовали всегда. Но прежде они выступали разрозненно и не имели такого сильного влияния на жизнь целого общества. Только крайнее переутомление, этот неизбежный спутник поколения, подвергшегося воздействию разительных изобретений и открытий, потребовавших от него всех органических его сил, создало благоприятные для болезни условия. Благодаря переутомлению, болезнь распространилась с ужасающей быстротой и превратилась в настоящую опасность для цивилизации». Дальше Нордау пишет то, что воспринимается как медицинский доклад на какой-нибудь современной научно-практической конференции:

«Некоторые микроорганизмы, вызывающие смертельные болезни, как бациллы холеры, существуют всегда; эпидемию же они вызывают только в том случае, когда наступают обстоятельства, особенно благоприятствующие их размножению. Тело наше всегда питает известное число паразитов, но только увеличение последних влечет за собой опасность. У нас всегда есть запас стрептококков, но необходимо воздействие бациллы инфлуэнции для того, чтобы они бурно размножились и вызвали опасное нагноение. Точно так и нечистоты в искусстве и литературе становятся опасными, когда необычные, «идущие своими тропками помешанные начинают систематически отравлять современный дух, ослабленный, истомленный и потерявший способность к противодействию».

Мы переживаем в настоящее время острую массовую душевную болезнь, своего рода чуму вырождения и истерии, и совершенно естественно, если некоторые спрашивают себя с тревогою: «Что же будет дальше?»[5].

Необходимость в социальной защите остро осознавали всегда и везде, какую бы эпоху мы не взяли. Необходимость социальной защиты осознавалась в Европе и США в середине XIX в. Ученые получили уже тогда социальный заказ на науку, которая изучала бы закономерности поведения и деятельности людей. Так, в ряде западных развитых стран (США, Англия, Германия и др.) появилась социальная психология (М.Лацарус, Х.Штейнталь, В.Вундт, Ш.Сигеле, Г.Лебон и др.). Особенно остро в ней стали нуждаться после первой мировой войны для укрепления здоровья и морального климата, прежде всего в армии. Социальные психологи вырабатывали механизмы социальной защиты как для конкретной личности, так и для отдельных конкретных социальных групп (коллективов), масс людей и для целых народов. Социальная психология появилась на стыках социологии, психологии, гигиены и эпидемиологии. При появлении институтов социальной медицины социальные психологи стали их сотрудниками.

Социальная защита имплицитно включала в себя понятие психологической защиты. Перейдем к психологической защите в том ее аспекте, в каком она сближается с социальной медициной.

В настоящее время разработана не одна дюжина определений понятия «психологическая защита», сделанных с разных общетеоретических позиций. В их основу так или иначе положены три основных теории:

1. И. П. Павлова («психологическая защита» — это взаимоотношение и взаимодействие условных и безусловных рефлексов; в американском варианте представлена теорией бихевиоризма).

2. З. Фрейда (разработанная Анной Фрейд: «психологическая защита» — это взаимосвязь и взаимоотношение сознательного и бессознательного в человеке).

3. А.А. Ухтомского (в западных вариантах — когнитивизм и интеракционизм; концепции С.Московичи, А.Тэджфел и др.: «психологическая защита» — это взаимоотношение бидоминантности и бимодальности человеческой психики, механизмами которой выступают индукция, имитация, интуиция).

Здесь нет необходимости подробно рассматривать все варианты психологической защиты. Следует только сказать, что при всех подходах к социальному здоровью человека, он будет адаптирован или дезадаптирован в зависимости от того, насколько его психологическая защита вписывается в социальную защиту. При массовых катаклизмах ломаются одновременно структуры социальной и психологической защиты. Вот тогда-то, по мнению М. Нордау, и возникает так много утомленных от жизни людей, делающихся истериками.

Почти каждый больной, лечившийся в клинике от какого-нибудь заболевания, выписывается в той или иной степени дезадаптированным. Он нуждается в социальной реабилитации. Неважно, излечился ли он полностью от болезни или инвалидизировался: и в том, и другом случае перед ним стоит одна и та же проблема. Различие состоит лишь в степени дезадапта-ции, следовательно, в объеме необходимой реабилитации.

Симптомами дезадаптированности (конкретного человека, группы людей, народов) являются так называемые функциональные расстройства. Рассмотрим их на примере отдельного человека, социально и психологически незащищенного и потому попавшего в больницу. Самые тщательные клинические и лабораторные исследования не обнаруживают ничего угрожающего его жизни . Ничего, кроме функциональных расстройств. Надо сказать, что у человека нет ни одного органа, ни одной системы организма, которые при тех или иных обстоятельствах не привели бы к функциональным расстройствам (можно оглохнуть при здоровых органах слуха, ослепнуть при здоровых глазах, утратить способность стоять и ходить при здоровых опорно-двигательных органах, наконец, можно стать клиническим идиотом при здоровом мозге и т.д.). Читатель может смело экстраполировать любую функциональную клинику на группу людей, массу людей, на народ в целом и будет прав. Это не только Нордау, но и Ясперс, и многие другие великие психиатры конца прошлого — первой половины нынешнего века так считали. Среди них и наши, отечественные, такие, как С.С. Корсаков, В.П. Сербский, В.М. Чиж, И.Б. Галант. Наш современник, знаменитый французский психиатр, соратник Леона Шертока, Мишель Сапир так отзывается о функциональных расстройствах: «Функциональное расстройство — это стремление к лучшей жизни по самой низкой цене. Иными словами, это столкновение желания и связанных с ним опасностей и обеспечивающей осуществление этого желания безопасностью »[6].

В этих словах достаточно точно указаны механизмы функциональных расстройств. Сапир пишет: «Диагностика функциональных расстройств затруднена. Если на первых порах они имеют некоторый позитивный потенциал, то повторение превращает их обладателей в хронических больных». Таким образом, можно быть хроническим больным (добавим, инвалидом), не имея никакого заболевания, а имея только нарушенную социальную или психологическую защиту (или то и другое вместе). Это состояние Нордау называл «истерией», «вырождением», «общей усталостью». Фрейд назвал его фрустрацией. Он хорошо был знаком с древнегреческой мифологией, с театром. Эсхиловские и софокловские трагедии он сделал частью повседневных человеческих переживаний. Катарсис превратился в психоанализ. Фрустрация — неудовлетворенность игрой актеров, не сумевших привести зрителя в состояние катарсиса, — стала основным патологическим механизмом человеческой психики.

И это — поле деятельности социальной медицины.