Онтологические предпосылки выразительности

Одно из основных положений онтосинергетического подхода в арт-терапии гласит: терапевтичным для субъекта может быть только тот создаваемый им художественный образ, который обладает для него качеством яркой выразительности. Именно этой цели стремятся достигнуть в ходе арт-терапевтической сессии при работе с художественным пластическим материалом. Подробнее остановимся на узловых понятиях, раскрывающих содержание арт-терапевтического процесса, представленных в работах психологов, философов и художников.

Рефлексия

Выразительное произведение притягивает внимание зрителей неповторимостью сочетаний в композиции идей, форм и цвета. Есть некое центральное качество, присущее выразительному образу: оно целостно и потому обладает завораживающей силой, не объяснимой с точки зрения «голой» логики. Композиционное решение, смыслы, вложенные в объекты произведения, создают особый мир образов, который может оказаться для субъекта значимее, чем его реалистическое окружение.

Парадоксальность процесса творения заключается в том, что, приступая к работе над произведением, художник не знает, сможет ли он добиться «необходимой» выразительности. Он творит вопреки здравому смыслу, с точки зрения которого любая деятельность должна завершиться созданием законченного продукта, обладающего конкретной ценностью. Художник не знает и не может предполагать, достигнет ли он «ценностной» выразительности. Однако это не останавливает его намерение в поиске решения: он начинает путь, у которого, возможно, не будет конца. Не только создаваемые им произведения, но и сама жизнь художника свидетельствуют о бесконечности его движения в сторону самовыражения. Не такой ли страстью к самовыражению были «заражены» Ван Гог и Гоген, Врубель и Мунк?

В каждой работе творящий художественное произведение стремится выразить ту или иную волнующую его мысль, то или иное страстное состояние его души. Само произведение выступает как форма и средство выразительности, как способ выражения насущных потребностей. Ощущение выразительности и последующее переживание чувства очарованности, вызванного восприятием художественного образа, определяется и качественными характеристиками произведения, и смыслами, которые художник вкладывает в свое творчество. Его миропонимание определяет характер композиционного построения, идеи, лежащей в основе произведения. Экспериментируя с зарождаемыми в сознании образами, художник пытается решить задачу передачи выразительности не путем овладения формальными приемами, а посредством соотнесения формы и содержания создаваемого им произведения.

Если содержание произведения является результатом конкуренции между его сознательными намерениями и бессознательно проявляемыми в его воображении образами, то форма, в рамках которой структурируется художественное пространство и в которое вкладывается содержание, зависит от принадлежности художника той или иной художественной школе и особенностей его характера. Его сознательный выбор формы не случаен. Избрание той или иной формы и «погружение» в стиль обусловлены отношением художника к окружающей его реальности, характером его социального существования.

Таким образом, говоря словами Г.-Г. Гелена, цель творчества заключается в том, чтобы достичь в процессе восприятия художественного произведения состояния рефлексии. Не на решение этой ли задачи направлена терапия искусством? Рефлексивное действие выступает как следствие направляемого волей субъекта внимания к своему внутреннему миру. Тем самым, расширяя и углубляя восприятие субъектом своей самости, происходит осознание им своих намерений, характера переживания существующих личностных проблем.

Но является ли это событие рациональным актом, о котором пишет Гелен? Всегда ли субъект рационально рефлексирует? Познавая в себе самого себя, и тем самым через себя познавая мир, человек постигает пространство своего «внутреннего бытия» исключительно на уровне чувств. Рациональный ум интерпретирует поступающую к нему информацию о самом субъекте и придает ей смысловое значение. Познание творящим самого себя проходит в двух сферах психики. Посредством чувств субъект исследует мир своих переживаний, посредством ума он пытается определить для себя содержание своих чувств. Но ум не способен полностью рационализировать приходящую к нему информацию. Он «косноязычен», ограничен в своих возможностях интерпретатора.

Именно поэтому любой акт творчества априори метафизичен. Он изначально иррационален; движение в сторону поиска и создания художественного образа является актом намерения, формируемого на бессознательном уровне. Попытка оформления художником проявляемых в сознании «намерений» бессознательного не отрицает доминирующего значения иррационального начала в творчестве. Произведение искусства в большей мере является проекцией необузданного со стороны сознания прорыва фантазий «автономного комплекса». Процесс создания образа можно рассматривать как акт капитуляции рационального ума перед намерениями «иррационального» бессознательного.

«Вчувствование»

Возвращаясь к полемике о природе выразительности, обратимся к представителям реалистического направления в искусстве модернизма. В отличие от абстракционизма, в котором художник наделяет выразительными созданные его воображением ирреальные образы, в концепции художников реалистов (М. Врубель, В. Ван Гог и др.) выразительность присуща всем неодушевленным объектам среды. Задача художника – увидеть и воплотить в художественном образе скрытую от людей выразительность объектов реальности.

В теории «вчувствования» Теодора Липпса, восприятие выразительности образа обусловлено существованием знания, связанного с прошлым опытом воспринимающего, с его способностью к ассоциативному мышлению. Например, если мы рассматриваем нарисованный образ воздушного шарика, то в своем воображении представляем активные природные силы, которые существуют внутри и вовне его, и позволяют ему сохранять округлую форму. Это представление основывается на знании, которое мы получили в результате непосредственного контакта с реальным предметом. На основе опыта чувственного переживания ранее воспринятого предмета субъект создает образ, в который он «вкладывает» свое отношение к изображаемому объекту.

В то же время художник наделяет образ качествами, которые отражают его особое восприятие предмета; он вкладывает в произведение свои не передаваемые словами человеческие устремления. По-видимому, характер изображения образа всегда соотносится с видением субъектом себя в мире. Иными словами, воспринимающий произведение субъект, переживая действие активных «сил» образа, очеловечивает художественный вымысел.

По мнению Липпса, то, что мы видим в произведении, является неким ключом к чувствам, которые мы можем воспроизвести в памяти и спроецировать на объекте. Объект не обладает выразительностью – ею его наделяет человек. «Не столько сам объект восприятия (вещь) обладает качеством выразительности, сколько его выразительность есть выражение нашего воздействия на него» (Арнхейм, 2000, с. 375; Гадамер, 1991, с. 185)[4].

Иначе говоря, «конфигурация» внутренних напряжений художественной композиции привлекает внимание субъекта как отражение его отношения к прошлому, настоящему и будущему. Выразительное творчество становится потребностью человека, ищущего смыслы бытия. В выразительном действии он пытается удовлетворить свою трансцендентную потребность в познании. Поэтому в творчестве художник видит нечто большее, чем только резонанс собственных чувств.

«Неявное знание»

Согласно Р. Арнхейму, художественное воплощение в произведениях искусства объектов мира позволяет как творцу, так и зрителю осознать присутствие на полотне энергетических полей, определяющих контуры образов. Как сами предметы среды, так и их изображение существуют благодаря наличию в пространстве соединяющего их начала. Благодаря этому, субъект получает возможность осознать свою природу, понять внутреннее единство мира, так как он сам в акте творчества определяет характер пространства. Безусловно, речь идет о тех произведениях искусства, в которых художник преодолевает натурализм естественных форм: он создает такие художественные образы, которые вбирают в себя уже его личностные качества.

Ярким представителем выразительной живописи является Винсент Ван Гог. Его бунтующая натура проявила себя в фейерверке красок и динамизме линий. В своей жизни, доведенной до абсурдного завершения (самоубийства), Ван Гог был человеком страстным, наделенным парадоксальным мышлением, что, по меткому выражению Камю, «не может одновременно сохранять жизнь того, кто его проводит, и допускать принесение в жертву других» (Камю, 1990, с. 123).

С позиции Фридриха Ницше, абсурдное рассуждение человека отрицает его самолюбование, т. е. говорит о его бунте по отношению к своей самости (Ницше, 1990). Через бунт Ван Гог пытался найти разрешение своих внутренних противоречий. Преобразуя в воображении образы реальных объектов, наделяя их качествами экспрессии, он стремился выразить свои духовные искания, т. е. свою «внутреннюю необходимость». Он как бы удваивал, удесятерял естественную выразительность вещей, наделяя их своей личностной экспрессией. Вкладывая свое мироощущение в изображаемые предметы, он познавал их сущности.

В концепции «неявного знания» Майкла Полани утверждается мысль, согласно которой «существуют вещи, о которых мы знаем, но не можем сказать» (Полани, 1985, с. 27). Речь идет о знании, которое перманентно присутствует в человеке. Полани выделяет два типа познания, обусловливающих «всеобъемлющую целостность» знания: познание, связанное с представлением об объекте как целостности, и познание объекта, которое осуществляется на основе представлений о месте объекта в системе целого, частью которого он является. Именно последний тип познания является неявным, так как субъект не знает, на что именно опирается его восприятие предмета, как оно соотносится с восприятием целостного мира. Исследования в области психологии восприятия, по мнению Полани, говорят о том, что существует форма перцепции, о котором человек не знает, но которая при этом воздействует на его мышление тем или иным образом. При этом неявное знание предмета обнаруживается в процессе его изображения.

Неявное знание объектов природы присутствует и в работах Ван Гога. Экспериментируя с цветом, с так называемой «техникой мазка», он добивается исключительной выразительности в передаче реалистических образов. Так, в различных вариациях темы «Подсолнухи» он находит формы передачи своего знания сущности растения. Выразительность образа достигается посредством искажения образа подсолнуха, путем усиления влияния цвета на композицию и на формы образа растения. Знание сущности реального предмета помогает Ван Гогу создать ряд блестящих полотен, в которых образ подсолнуха поражает своей выразительностью.

«Внутренняя необходимость»

Говоря о воздействии художественного образа на душу человека, мы не можем не коснуться творчества Михаила Врубеля. Всю свою сознательную жизнь Врубель посвятил исследованию «внутреннего бытия» художественного персонажа – Демона, мифологического образа, с которым, по-видимому, он отождествлял себя. В бесконечных поисках пластических форм изображения Демона Врубель приближается к созданию такого образа, который позволяет передать его динамический статус. Так, в картине «Демон летящий» экспрессия образа достигается не изображением полета Демона, а путем преодоления пассивной статичности формы прорисовыванием ритма и направленности линий в композиции. Художник постигает образ Демона, экспериментируя с его формами. Демон наделяется такими качествами, которые созвучны чаяниям самого автора.

Будучи человеком решительным и целеустремленным, Врубель, бесспорно, симпатизирует Демону, сознательно и бессознательно вкладывает в него свою не выраженную в жизни «внутреннюю необходимость». Резкость и прямолинейность Врубеля находят свое выражение в трагичном образе кричащего, разрываемого изнутри Демона. Его бесконечно грустные глаза, в которых читается одиночество и вера в неотвратимость судьбы, статичность поз и динамичность внутреннего мира образа говорят о невысказанном драматизме жизни самого художника.

Решение лепить «живого Демона», о котором Врубель заявляет в одном из киевских писем, отражает его стремление освободиться от «чистого пластицизма», который мешает ему «по живописному мыслить объемы». Его страсть объять форму как можно полнее, мешает его живописи. К этой страсти примешивается чисто скульптурная привязанность, свидетельствующая о том, что для Врубеля ближе работа с формой, чем с цветом. Средствами выразительности при создании образа оказываются угловатость и пластичность формы, наполненность штрихом и глубокая прорисованость элементов графической композиции.

Чтобы «помочь живописи», Врубель решает «лепить Демона». Глина как материал и скульптура как форма уже не устраивают Врубеля. Он тяготеет к пластическим, объемным формам живописи и идет тем же путем, что и мастера Возрождения. Его творческие решения созвучны исканиям Рафаэля, в искусстве которого гармонично сочетаются пластическое и живописное начала. Врубель стремится освободить подлинного Рафаэля от искажений «классицизма», от его пристрастий к пластическим формам и тем самым «открывает» для себя пластическое начало рафаэлевской формы.

Через «демоническое» художник ищет связь между античностью и христианством, намереваясь исследовать истоки последнего. Картина «Демон» наполнена мечтой о монументальном искусстве. Воплощая Демона в скульптурной позе, Врубель, наподобие древнеегипетских живописцев, сводит силуэт к треугольнику. Цветы, украшающие Демона, – это символы симпатии художника к создаваемому им образу. Вместе с тем при восприятии декоративного узора «цветов» созерцающий ощущает «прорыв вглубь». Он чувствует, что перед ним открываются врата потаенного мира Демона. Этот мир устойчивых пластических форм притягивает своей кристальной чистотой и гармонией цвета, но он же и отталкивает холодностью, отчужденностью главного персонажа.

Творчество Врубеля поистине метафизично. В нем читается трансцендентность мышления художника, его попытка проникнуть за грани реального. Абсурд жизни преодолевается нескончаемым экспериментом с образом Демона, через который он пытается постичь сущность мира. Посредством живописи Врубель надеется преодолеть преследующие его чувства одиночества и разочарования. Но абсурд оказывается сильнее его воли: невозможность выразить себя полностью в творчестве становится бременем жизни, выдержать которое художнику не удается.

Таким образом, рефлексия, «вчувствование», «неявное знание», «внутренняя необходимость» – четыре основных понятия, раскрывающих природу художественного образа и определяющих содержание терапевтического процесса. Интерпретация художественного образа с точки зрения исследования содержания представленных понятий позволяет не только осуществить диагностику личностных особенностей респондента, но и выстроить алгоритм арт-терапевтической работы с ним.

Следует отметить, что в практике арт-терапевта «белым пятном» остается понимание значения телесного начала в создании художественного образа. Именно поэтому представляется актуальным аналитическое исследование характера связей содержания художественного изображения и кинестетических особенностей субъекта творчества.