Презентация, творческий вечер, встреча с читателями

Критик, по образу своей деятельности, отнюдь не является обитателем «башни из слоновой кости» (конечно, можно поставить перед собой цель – вести затворническое существование, но это редкое явление, к тому же – не самое продуктивное). Помимо повседневной кабинетной работы ему с необходимостью приходится принимать участие в публичных общественных мероприятиях разного рода.

В последнее время особую популярность приобрела такая разновидность общения, как презентация. В прежние времена распространённой формой литературной жизни были громкие читки. Собирался некоторый круг гостей, как правило, близко знакомых между собою. Автор садился перед слушателями и в течение определённого времени читал им рукопись своего нового, обычно, ещё не опубликованного произведения. Потом происходил краткий обмен мнениями об услышанном, чаще всего сводившийся к знакам одобрения, удовольствия или – реже – неудовольствия. Ждать какого-то развёрнутого рассмотрения не приходилось: не все люди со слуха воспринимают сочинение во всей его полноте, к тому же это дело требует обдумывания. Но этот формат и не предполагал аналитических речей: публика без того была утомлена и ожидала расслабления, а не дополнительного напряжения.

Презентация устраивается по поводу выхода новинки: книги, журнала, альманаха… Предполагается, что это печатное издание ещё не известно широкой публике, и смысл встречи состоит в том, чтобы презентовать, представить его. Но о чём же в таком случае говорить, в чём предмет разговора? Может быть, просто организовать фуршет? Но тогда это не будет иметь никакого отношения к критическому процессу.

Выход в том, что даже если тираж доставлен прямо из типографии, всегда найдутся люди, которым будет что сказать. Обычно презентации происходят по следующему сценарию. Открывает встречу председательствующий, человек осведомлённый о предмете разговора уже потому, что с ним заранее договаривались об этом мероприятии. Как правило, он представляет публике автора, вкратце рассказывает об издании. Затем слово берёт автор, который может поведать о зарождении замысла, о творческих озарениях, сопутствовавших этому, о ходе работы над его воплощением, о трудностях, которые при этом возникали, о том, как они преодолевались. Скорее всего, он расскажет об идейной стороне своего детища, о том материале, который он использовал, о содержании, которое воплотил, о форме, выбранной для его раскрытия. Если же писатель является неважным оратором (что бывает нередко), он может просто прочесть фрагмент представляемого сочинения. Благодаря этому аудитория получит некоторое представление о новинке.

Потом начинают высказываться люди, имеющие отношение к процессу издания: издатель, редактор, корректор, автор предисловия или послесловия, если таковые имеются в наличии. Вероятнее всего, слово будет предоставлено людям из близкого авторского круга: друзьям, сослуживцам, родственникам. Часто они в курсе дела, так как автор мог заранее рассказать им о своей работе, познакомить с рукописью, поделиться дальнейшими планами.

Однако как вести себя критику, которого пригласили на презентацию? Допустим, что предварительно с текстом он был практически не знаком. Разумеется, можно отказаться от участия и тем самым решить этот вопрос. Но бывают моменты, когда не ответить на приглашение невозможно: невежливо, не по-товарищески и проч. Конечно, можно явиться на презентацию и сохранить молчание. Но тогда собравшиеся, вероятнее всего, сочтут это за недружественный жест, непрофессионализм или истолкуют превратно. И вот – критика вызывают на сцену, приглашают к трибуне или микрофону.

Хорошо, если в ходе мероприятия ему удалось получить экземпляр, и он успел полистать его, прочесть хотя бы несколько страниц. В таком случае у него появляется шанс воспользоваться методом микроанализа. Критику нужно честно признаться, что полностью ознакомиться с произведением не удалось, и его отзыв не может претендовать на компетентность. А затем – максимально внимательно, детально, пристально взглянуть на тот фрагмент, с которым удалось познакомиться. Нет сомнений, что у большинства участников создастся впечатление, что критик способен на таком же уровне разбирать и другие части текста, и они останутся довольными, так же, как и сам герой презентации. Тем самым, выступающий сохранит своё профессиональное лицо, и ему не придётся кривить душой.

Говоря об эмоциональном настрое презентации, следует помнить, что в её исторической традиции – доброжелательное отношение к представляемому изданию. Так сложилось, что резкая критика не соответствует духу этого устного жанра и вряд ли стоит идти наперекор обычаям. Хотя практика показывает, что нередко среди публики находятся один-два человека, которые постараются свести с автором счёты, выместить старые обиды или просто выплеснуть дурное настроение. Хотя эти факты тоже относятся к сфере психологии, а не литературной критики.

У многих литераторов время от времени возникает стремление провести свой творческий вечер.Часто это связано с юбилеем, круглой датой или иным значимым событием в его жизни. Ясно, что такая форма интерактивной рецепции призвана познакомить максимально большее количество людей с личностью, творчеством и жизнью главного героя мероприятия. И тут, естественно, без участия критиков никак не обойтись: именно они (причём, желательно наиболее авторитетные и уважаемые) должны рассказать публике о талантах и достижениях виновника торжества, обосновать значимость его литературных заслуг.

Юбиляр может приглашать на свой вечер критиков любого масштаба, хотя, как правило, вынужден ограничиваться кругом лиц, которые входят в число его знакомых, которым его приглашение будет приятно и престижно. И тут возникает морально-творческая дилемма: как соединить объективную оценку дарования со специфическим жанром выступления: не зря понятие «юбилейные речи» издавна соотносят с принципом чрезмерного и формального восхваления модальных заслуг.

Как вести себя в подобных обстоятельствах? Первым делом на ум приходит простейший ответ: не ходить на юбилейные торжества. Но, с одной стороны, возникает опасность прослыть гордецом, выглядеть нелюдимым, всю жизнь просидеть в одиночестве, лишившись дружеского круга, а с другой, на творческих вечерах часто появляется шанс увидеть старых товарищей, встретить с интересных собеседников, познакомиться с новыми людьми, услышать самые свежие новости литературного процесса. Более того: именно здесь можно без принуждения, в естественной обстановке пообщаться, объясниться, а, возможно, и примириться со своими оппонентами – по крайней мере, уточнить позиции и выяснить истинные отношения. Нередко случается так, что лично не знакомые люди, поссорившиеся в печати, при очной встрече находят друг в друге нормальных, культурных людей и даже становятся приятелями.

Именно о таких светских раутах рассказывает А.И. Герцен в «Былом и думах» (1868), вспоминая о полемике между кружками и направлениями в русской литературе начала XIX века: «Говоря о московских гостиных и столовых, я говорю о тех, в которых некогда царил А.С. Пушкин; где до нас декабристы давали тон; где смеялся Грибоедов; где М.Ф. Орлов и А.П. Ермолов встречали дружеский привет, потому что они были в опале; где… А.С. Хомяков спорил до четырёх часов утра, начавши в девять; где К. Аксаков с мурмолкою в руке свирепствовал за Москву, на которую никто не нападал… где Грановский являлся с своей тихой, но твёрдой речью; где все помнили Бакунина и Станкевича; где Чаадаев, тщательно одетый, с нежным, как из воску лицом, сердил оторопевших аристократов и православных славян колкими замечаниями, всегда отлитыми в оригинальную форму и намеренно замороженными; где молодой старик А.И. Тургенев мило сплетничал обо всех знаменитостях Европы… где Боткин и Крюков пантеистически наслаждались рассказами М.С. Щепкина и куда, наконец, иногда падал, как Конгривова ракета, Белинский, выжигая кругом всё, что попадало»[271]. Как видим, перед нами не просто роскошная панорама культурной жизни эпохи, но и замечательный снимок светского литературного вечера со всеми его достоинствами и недостатками.

Словом, творческие вечера способны актуализировать подспудные тенденции литературно-критического процесса, показать самых ярких его фигурантов. Понятно, не всегда общение на них проходит гладко. Наоборот, люди могут тут и поругаться, наговорить лишнего: в конце концов, многое зависит от внутренней культуры и воспитания. Но и подобные столкновения ведут к определению позиций. О некоторых публичных конфликтах между литераторами потом вспоминают много лет. В любом случае, критик обязан держать руку на пульсе литературной жизни, а такие мероприятия – её неотъемлемая часть.

Разумеется, здесь нет необходимости нарушать общее течение праздника, но никто не обязывает говорить неправду, противоречить собственным убеждениям, кривить душой. Державинский принцип «истину царям с улыбкой говорить» предоставляет гостю возможность воспользоваться приёмом острóты, намёка, каламбура, анекдота, эпиграммы, когда всем присутствующим будет понятно его истинное отношение, но всё останется в рамках приличий и не разрушит общей приподнятой атмосферы.

Неотъемлемой стороной в проведении творческих вечеров является так называемая неформальная часть. Конечно, её можно отменить или вынести за скобки, но тогда участники встречи преимущественно испытывают разочарование. Несправедливо относить это чувство исключительно к гастрономическим потребностям организма. По окончании официальной части гости приглашаются к столам, и там продолжается то же обсуждение. Возможность высказаться получают те, кто не успел обозначить себя в первом отделении; к беседе присоединяются люди застенчивые, скромные, или, например, – не привыкшие выступать перед публикой с речами, но предпочитающими жанр спича, в котором можно лаконично выразить мнение о виновнике торжества. Практика показывает, что нередко эта, вторая часть творческого вечера оказывается содержательнее и интеллектуально насыщеннее первой. Тот, кто бывал на юбилеях в московском Центральном доме литераторов, наверняка согласится: спустившись из зала в нижний буфет, можно услышать много яркого и содержательного, застать людей, которые не явились на официальную часть, понаблюдать за колоритными литературными нравами. Если соотносить две эти стороны творческого вечера с дипломатией, то в первом случае мы имеем дело с протокольной частью, а во втором – происходит так называемая встреча без галстуков, когда лидеры и влиятельные лица разных стран устанавливают между собой простые человеческие контакты.

Встреча с читателями(отчасти этой темы мы касались, разбирая устные формы) всегда происходит по инициативе какой-либо культурно-просветительной или образовательной организации: библиотеки, школы, дома культуры, досугового центра. Надо понимать, что, приглашая человека к себе в гости, эти люди, скорее всего, интересуются не конкретным критиком и даже не критикой как таковой, а литературой вообще: писателями, книгами, а нередко и окололитературными историями. К этому следует относиться с пониманием, без обид воспринимая то, что его имени, вероятно, никто не помнит, статей не читали и большого уважения к его роду занятий не испытывают. Однако всё это не значит, что откликаться на предложения такого рода нет смысла.

Отправляясь на встречу с читателями, во-первых, требуется определиться с темой выступления, иначе разговор растечётся в беспредельном диапазоне, превратится в бесплодное поверхностное говорение и в итоге окажется напрасно потерянным временем. Когда предмет ясен, то можно лучше подготовиться к беседе, выступать конкретнее, а сама беседа принципиально структурируется, принимает очертания стройного взаимополезного общения.

Во-вторых, необходимо как можно точнее выяснить, что представляет собой аудитория. От возраста, образования, профессиональной подготовки читателей будет принципиально зависеть продуктивность и доходчивость дискурса. Исходя из этих обстоятельств, следует определять план и содержание предстоящего выступления.

Общаясь с неподготовленной публикой, критик должен быть готов к тому, что его собеседников прежде всего будут интересовать имена, которые на слуху, произведения наиболее известные, тенденции самые расхожие. Людей часто привлекает то, о чём говорят все, и стоит потратить определённое время на то, чтобы удовлетворить их тягу к банальности. И если они услышат от критика примерно то, что хотели бы узнать, то почувствуют себя комфортно и проникнутся доверием к своему гостю: он владеет материалом, его слова и мысли не противоречат их общим представлениям, он, если можно так выразиться, свой, понятный человек.

Когда же контакт со слушателями будет установлен, можно будет мягко и ненавязчиво перевести разговор в сферы, более актуальные для современного литературного процесса. Таким образом, появляется возможность ввести в их оборот новые интересные имена и произведения. Разумеется, всё это нужно подавать не в начётническом, перечислительном виде (ряды собственных имён быстро утомляют и не запоминаются), а ярко, эмоционально, с акцентированием индивидуальных особенностей творческих феноменов. И если это удастся, критик сумеет транслировать аудитории свои взгляды, мнения и концепции. Очевидно, не все из слушателей смогут их воспринять и согласиться с ними, но наверняка найдутся те, кто окажется вашим единомышленником, будет искренне внимать рассуждениям, а по окончании беседы в индивидуальном порядке подойдёт к оратору с дополнительными вопросами, пропросит о личных контактах для получения новой информации. Тогда критик имеет право полагать, что добился своей цели.

Действенным средством и важной составляющей частью в таких мероприятиях является диалогическое начало. Обычно это относится к заключительной фазе разговора. Слушатели начинают задавать свои вопросы, спорить между собой, благодаря чему встреча приобретает дискуссионный характер. Повторим, часто этому сопутствует повышенное эмоциональное начало, и критик должен проявить свои психологические навыки, чтобы острый обмен мнениями не перешёл в перебранку: он должен умело модерировать мероприятие, сглаживать углы, остужать разгорячённых собеседников, переводя разговор с предмета на предмет, меняя тему и предоставляя слово тому или другому из своих слушателей. Это вовсе не означает манипулирование сознанием, а скорее сродни искусству героини толстовского романа «Война и мир» Анны Павловны Шерер, умевшей культурно и ненавязчиво управлять своим светским салоном.