РАЗДЕЛ 4. КАТЕГОРИЯ ВИНЫ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ ЗАРУБЕЖНЫХ ГОСУДАРСТВ

1. Категория вины в уголовном праве Великобритании.

2. Понятие и формы виновности в США.

3. Особенности субъективной стороны преступления во французском уголовном праве.

4. Вина в германском уголовном праве.

5. Понятие вины в мусульманском праве.

4.1.Понятие вины в английском праве отсутствует. Структурно преступление складывается из двух основных элементов. Объективную, внешнюю сторону преступного посягательства формирует actus reus (виновное деяние), которому противостоит субъективный элемент преступления – mens rea (виновный дух).

Mens reaможно определить как релевантный для целей уголовного права заслуживающий морального порицания настрой ума деятеля, характеризующийся намеренностью, неосторожностью или небрежностью по отношению к объективным элементам совершенного преступного деяния.

Понимание намерения (intention)как разновидности mens reaв английском уголовном праве в целом едино, и это единство обусловлено трактовкой намерения в судебной практике применительно к преступлению тяжкого убийства. В течение последних десятилетий высшие английские судебные инстанции не раз пытались дать обобщенную дефиницию намерения, и эти попытки в целом увенчались успехом в 1998 г. в решении Палаты Лордов по делу Вуллина. Факты этого дела достаточно кратки: в один из дней обвиняемый потерял самообладание и бросил своего трехмесячного сына о твердую поверхность. Ребенок получил черепно-мозговую травму и скончался. Определяя намерение, лорды сочли, что вопрос о намерении может быть разрешен положительно, только если обвиняемый предвидел смерть или тяжкий телесный вред как практически неизбежный результат своих действий. Кроме того, намеренным может считаться результат, который был желаемым обвиняемым.

В английском уголовном праве считается, что классически неосторожность была определена Уголовно-апелляционным судом в 1957 г. в решении по делу Каннингхэма. Факты дела Каннингхэма достаточно интересны. Обвиняемый планировал вступить в брак и после этого поселиться в доме, владельцем которого являлась его будущая теща. В этом же доме в соседней квартире проживала престарелая чета; перегородка между двумя квартирами была достаточно грубо возведена из булыжника на цементной кладке. Будучи безработным, обвиняемый однажды ночью проник в этот дом и похитил газовый счетчик, намереваясь продать его. Счетчик он выдернул из газовый трубы, не перекрыв при этом подачу газа. Газ начал распространяться по дому и привел к удушью проживавшей в нем женщины, в результате чего ее жизнь оказалась в опасности. Каннингхэм признал себя виновным в хищении, однако отказался признать себя виновным в злоумышленном поставлении в опасность жизни другого лица (преступлении, предусмотренном на тот момент ст. 23 Закона о преступлениях против личности 1861 г. (Offences against the Person Act, 24 & 25 Vic., c. 100)).

Разрешая апелляцию, суд прежде всего отметил, что «злоумышленность» в тексте закона следует понимать не как «злую волю» по отношению к потерпевшему, а как намерение или неосторожность, причем не просто как намерение или неосторожность в совершении преступного действия, но именно как намерение или неосторожность в отношении преступного последствия (в данном случае - угрозы жизни другого лица). Определяя же неосторожность, суд позаимствовал дефиницию последней из «Основ уголовного права» Кортни С. Кенни, сочтя ее приемлемой для целей судебной практики. Соответственно суд определил злоумышленность, среди прочего, как «неосторожность относительно того, воспоследует ли такой ущерб или нет (т.е. обвиняемый предвидел, что определенная разновидность вреда может быть причинена, и, несмотря на это, стал действовать вопреки этому риску)».

Одной из центральных в области mens rea в английском уголовном праве была и остается проблема уголовной наказуемости небрежного причинения вреда. Доктрина небрежности сегодня в основе своей связывается с простым убийством,совершенным по небрежности, основополагающим прецедентом применительно к которому, в свою очередь, является вынесенное в 1994 г. решение Палаты Лордов по делу Адомако. Дело возникло в связи с гибелью пациента во время глазной операции. В ходе завершающей части данной операции апеллянт, доктор Адомако, являлся анестезиологом, ответственным за пациента. Операция проводилась двумя хирургами, помогала которым команда из пяти медсестер и операционной сестры. В ходе операции пациент был обездвижен, и для того, чтобы он мог дышать с помощью механических средств, ему была вставлена эндотрахейная трубка. К несчастью, через некоторое время после начала операции произошло разъединение в соединениях эндотрахейной трубки. Подача кислорода к пациенту прекратилась, и это привело к остановке сердца через девять минут после разъединения. Апеллянт впервые узнал, что что-то не так, когда (через четыре с половиной минуты после разъединения) прозвенел сигнал на мониторе, отображавшем кровяное давление пациента. Когда зазвучал сигнал, апеллянт в ответ начал проверять оборудование и сделал укол атропина для улучшения сердечной деятельности пациента, однако вплоть до остановки сердца он не проверил целостность соединений эндотрахейной трубки. Разъединение само по себе не было выявлено вплоть до момента прекращения реанимационных мероприятий. Обвинение утверждало о виновности апеллянта в грубой небрежности, проявившейся в том, что он не заметил и не среагировал должным образом на очевидные признаки того, что произошло разъединение и пациент прекратил дышать. Присяжные признали апеллянта виновным в простом убийстве, и Апелляционный Суд оставил без удовлетворения жалобу апеллянта в отношении осуждения. Отклонила жалобу апеллянта и Палата Лордов.

Суммируя позицию Палаты Лордов по делу, лорд-канцлер Маккей-Клэшферн изложил следующее видение высшей судебной инстанцией Англии понятия «небрежность»: «...По моему мнению, общие принципы права касательно небрежности применимы в установлении того, нарушил или же нет обвиняемый обязанность осторожностипо отношению к погибшему потерпевшему. Если такое нарушение обязанности доказано, то следующий вопрос заключается в том, стало ли такое нарушение обязанности причиной смерти потерпевшего. Если да, то присяжные затем должны решить, должно ли такое нарушение обязанности быть охарактеризовано как грубая небрежность и, следовательно, как преступление. Это будет зависеть от серьезности нарушения обязанности обвиняемым, принимая во внимание все обстоятельства, в которых находился обвиняемый в момент происшествия. Присяжные должны будут решить, была ли степень отклонения поведения обвиняемого от надлежащего стандарта осторожности, возложенного на него, ...такова, что должна быть признана преступной».

Одним из интереснейших институтов современного английского уголовного права является институт «строгой» ответственности (strict liability), именуемой иначе «абсолютной» ответственностью (absolute liability)или «доктриной абсолютного запрещения». На протяжении десятилетий этот институт остается не только объектом критики со стороны теории уголовного права, но и постоянным «полем битвы» законодателей, судей и адвокатов. Согласно изящному своей краткостью и точностью определению, данному Джеромом Холлом, «строгая ответственность предполагает легальную ответственность вопреки отсутствию mens rea».

Истоки концепции строгой ответственности лежат в середине XIX в., а расцвет ее пришелся на середину XX в., когда, разрешая дела на основе подхода от-преступления-к-преступлению, английские судьи отнесли множество деяний (в основном малозначительных, но распространенных) к преступлениям строгой ответственности, не требующим доказывания mens reaи влекущим наказание по установлении одного лишь факта нарушения норм права.

Однако в современной английской судебной практике явственно проявилась тенденция к отказу от строгой ответственности. В частности, в двух своих решениях 2000 и 2001 гг. Палата Лордов подчеркнула, что статутное законодательство должно толковаться в интересах обвиняемого и в случае молчания закона о mens reaпоследняя, тем не менее, должна доказываться для признания обвиняемого виновным.

Единственным исключением здесь применительно к достаточно тяжкому преступлению является так называемое конструктивное простое убийство или «убийство по правилу о неправомерном деянии». Согласно этой доктрине, восходящей к позднему Средневековью, причинение смерти человеку при совершении неправомерного деяния образует простое убийство независимо от mens rea, сопутствовавшей такому причинению смерти.

Применение нормы о простом убийстве по правилу о неправомерном деянии в английском уголовном праве связано с рядом ограничений. Во-первых, основанием к применению доктрины конструктивного простого убийства может послужить лишь совершение лицом деяния, образующего преступление, каковое деяние, в свою очередь, причиняет смерть другому лицу. Во-вторых, деяние, причиняющее смерть, должно являться не просто преступным, но и опасным, т.е. быть сопряженным с угрозой причинения физического вреда.

4.2.В США также была воспринята концепция mens rea. М. Бассиуни дает такое определение mens rеа: «это - психический элемент, который по закону требуется в отношении каждого преступления и который должен сопутствовать материальному элементу или «actus reus». Однако он не совсем точен. Дело в том, что нередко в силу действия в США института «строгой или абсолютной ответственности» (strict or absolute liability) лицо подвергается наказанию без установления вины. По существу речь идет об объективном вменении. О широком распространении и живучести этого института говорит хотя бы тот факт, что возможность включения в законодательство таких деяний предусматривается и Примерным уголовным кодексом (ст. 2.05), а также кодексами штатов (например, § 15.10 УК Нью-Йорка, § 2901.21 УК Огайо и др.). В американской юридической литературе утверждается, что «преступления строгой ответственности» - это менее опасные посягательства (нарушения правил дорожного движения, охоты и рыбной ловли, торговли и др.), которые наказываются не очень строго. Но в действительности это не совсем так.

Разновидностью «строгой ответственности» является так называемая субститутивная ответственность (vicarious liability), т.е. ответственность одного лица за действия другого, чаще всего хозяина или работодателя за уголовно наказуемые действия своих рабочих или служащих.

Вопрос о причинной связи - один из самых сложных в уголовном праве. И в Примерном УК он, по признанию даже американских авторов, изложен весьма неудачно, т.к. его составители пытались уложить в «прокрустово ложе» законодательных положений свои сложные теоретические построения, связывающие фактический или вероятный результат действий правонарушителя с пределами сознаваемого или не сознаваемого им риска и т.п. Поэтому рекомендации Примерного УК о причинной связи не были восприняты уголовными кодексами штатов страны. Их составители даже не пытались как-то упростить их, а предпочли оставить решение вопроса о причинной связи судебной практике и уголовно-правовой доктрине.

Вместе с тем следует признать, что этот документ внес какую-то ясность в решение другого, не менее сложного для американского уголовного права вопроса - определение форм вины. Поскольку в отношении форм вины федеральное законодательство и законодательство штатов характеризуется отсутствием какого-то общего подхода, а последнее, в основном под влиянием Примерного УК, обнаруживает определенную позитивную тенденцию, есть смысл прежде всего обратиться к этому кодексу.

Вместо средневекового «mens rea» он прелагает другой, более точно отражающий сущность субъективного элемента термин «виновность» (culpability) В ст. 2.02 (п. 1) провозглашается принцип ответственности только при наличии вины и указываются формы вины: «...лицо не является виновным в совершении посягательства, если оно не действовало с целью, заведомо (осознанно), опрометчиво (неосторожно) или небрежно, в зависимости от того, что требуется по закону в отношении каждого из материальных элементов этого посягательства». На определенное упорядочение положения в этой области, как представляется, направлены, отдельные решения Верховного суда. Так, например, о тех же четырех «уровнях намерения», т.е. формах вины, он говорит в одном из своих постановлений, вынесенных в 1971 г.

В п. 2 указанной статьи Примерного УК содержатся развернутые определения этих форм вины. «С целью» и «заведомо» - формы умышленной вины. Первая из них определяется следующим образом: «Лицо действует с целью в отношении материального элемента посягательства в случаях:

1) если указанный элемент включает в себя характер его поведения или результат поведения, - его сознательная цель состоит в осуществлении такого поведения или в причинении такого результата; и

2) если указанный элемент включает в себя сопутствующие обстоятельства, оно сознает существование таких обстоятельств или предполагает или надеется на то, что они существуют».

Меньшая по отношению к цели степень виновности - заведомость или осознание: «Лицо действует заведомо в отношении материального элемента посягательства в случаях:

1) если указанный элемент включает в себя характер его поведения или сопутствующие обстоятельства, - оно сознает, что это поведение имеет такой характер, или что такие сопутствующие обстоятельства существуют; и

2) если указанный элемент включает в себя результат его поведения, - оно сознает, что его поведение практически наверняка причинит такой результат». Из приведенных определений можно сделать по крайней мере два вывода. Их достоинством является то, что вина определяется не только применительно к самому деянию и результату, но также к обстоятельствам. Вместе с тем налицо и существенный недостаток: невозможность проведения достаточно четкого разграничения цели и заведомости, так как оба определения содержат совпадающий признак - осознание существования сопутствующих обстоятельств, причем в отношении цели он сформулирован даже шире и менее определенно.

Следует отметить, что цель может быть не только конечным результатом, к которому стремится лицо, но и средством для достижения другого результата, на предупреждение которого также направлен закон.

Третья форма вины - неосторожность: «Лицо действует опрометчиво (неосторожно) в отношении материального элемента посягательства в случаях, когда оно сознательно пренебрегает существенным и неоправданным риском того, что указанный материальный элемент существует или возникает в результате его поведения. Этот риск должен быть такого характера и такой степени, что, с учетом характера и цели поведения деятеля, а также обстоятельств, которые ему известны, проявленное им пренебрежение включает в себя грубое отклонение от стандарта поведения, которого на месте деятеля придерживалось бы законопослушное лицо».

Три вышеназванные формы вины - основные, так как согласно содержащемуся в кодексе положению уголовная ответственность за содеянное обычно наступает при наличии цели, заведомости или неосторожности. Деяние, совершенное по небрежности, наказывается только в случаях, специально предусмотренных законом. «Лицо действует небрежно в отношении материального элемента посягательства в случаях, когда оно должно сознавать существенный и неоправданный риск того, что указанный материальный элемент существует или возникает в результате его поведения. Этот риск должен быть такого характера и такой степени, что с учетом характера и цели поведения деятеля, а также обстоятельств, которые ему известны, неосознание его деятелем включает в себя грубое отклонение от стандарта осторожности, которого на месте деятеля придерживалось бы разумное лицо».

Основное различие между неосторожностью и небрежностью проводится по сугубо объективному критерию: в первом случае имеет место «грубое отклонение от стандарта поведения, которого на месте деятеля придерживалось бы законопослушное лицо», а во втором -«грубое отклонение от стандарта осторожности, которого на месте деятеля придерживалось бы разумное лицо». Такой подход, правда, в основном в отношении небрежности подвергается критике и некоторыми американскими юристами: если обвиняемый наказывается за деяние только потому, что оно не было бы совершено «средним разумным» человеком, то это «противоречит основным принципам (права) и совершенно несправедливо».

4.3.УК Франции не содержит общего определения вины.Во французской юридической литературе можно встретить самые разные определения вины и виновности. Так, Конт и Мэстр дю Шамбон пишут, что виновность в широком смысле слова представляет собой равнодействующую всех элементов преступного деяния. Расса определяет вину как некий психологический фактор преступного деяния. Можно встретить немало других определений. В целом же в доктринальных источниках конструкция вины строится на основе понятия общей (или минимальной) вины, которая характеризует любое преступное деяние.

Общая вина (dol general) - это тот психологический «минимум», без которого вообще не может быть преступного деяния. Она состоит в простом волевом моменте: поскольку любое деяние вменяемого лица при отсутствии форс-мажорных обстоятельств (непреодолимой силы) является волевым актом, постольку в самом деянии, как таковом, содержится не только материальный, но уже и моральный элемент. В специальном постановлении Кассационного Суда Франции от 13 декабря 1956 г. содержалось положение о том, что «любое преступное деяние, даже неумышленное, предполагает, что его исполнитель действовал с сознанием и волей».

По вопросу о формах вины во французской уголовно-правовой доктрине сложилось немало направлений и концепций. В результате возникла определенная путаница в терминологии.

Обобщив изложенное в различных трудах, можно выделить следующие формы вины по уголовному праву Франции: а) умышленная вина, или преступный умысел; б) неумышленная вина, или неосторожная вина;в) презюмируемая вина, или вина при нарушениях.Помимо этих основных форм нередко в качестве самостоятельных выделяют так называемые промежуточные формы: неопределенный умысел и эвентуальный умысел, содержание которых будет рассмотрено ниже.

В характеристике умышленной формы вины нет существенных разногласий. В целом она определяется как форма вины, при которой лицо не только осознает незаконный характер своего поведения (общая вина), но и желает осуществить такое поведение и достичь его вредных последствий.

Согласно УК Франции все преступления - это только умышленные деяния. Проступки могут быть как умышленными, так и неосторожными.

В теории уголовного права говорится также о различных «степенях» умышленной вины, в частности, о предумышленности и специальном умысле.

Французский кодекс определяет предумышленность как такой умысел, который сформировался до действий по совершению определенного преступления или проступка (ст. 132-72 УК), Таким образом, преступное деяние является не просто умышленным, а умысел в данном случае формируется в течение более или менее длительного периода времени.

В некоторых случаях в диспозиции уголовно-правовой нормы указывается на совершение преступного деяния с определенной целью. При этом цель является обязательным признаком деяния и подлежит доказыванию. Ее отсутствие либо полностью исключает преступность деяния, либо исключает ответственность за преступление, предусмотренное данной уголовно-правовой нормой. Такая разновидность умысла именуется в литературе специальным умыслом.

В качестве примера специального умысла можно привести следующий. В ст. 227-12 УК предусмотрена ответственность за склонение родителей к отказу от своего ребенка, совершенное с корыстной целью либо определенным в диспозиции способом.

При неумышленной вине поведение исполнителя является сознательным и волевым, но он не стремится ни к какому вредному последствию.

Нередко неумышленная форма вины, или неосторожность, определяется французскими авторами как некая противоположность умышленной вине. Так, Конт и Мэстр дю Шамбон пишут: «Если умысел - это направление воли, неосторожность - это воля ненаправленная; если умысел - это воля, направленная к незаконному результату, который исполнитель осознает, то неосторожность - это непредвидение результата, когда исполнитель не обдумывает риск его неожиданного появления.

В специальной литературе выделяется также и третья форма вины, получившая название презюмируемой, или вины при нарушениях. Согласно УПК Франции, любое полицейское нарушение, даже совершенное в состоянии рецидива, может стать предметом упрощенного производства (ст. 524). Прокуратура, избирающая процедуру упрощенного производства, передает судье полицейского трибунала уголовное досье. Судья принимает решение по делу без судебного разбирательства путем вынесения уголовного приказа, в котором выражается либо оправдание, либо осуждение сназначением штрафа. По французскому праву судья полицейского трибунала, рассматривающий дело о нарушении, не только не обязан доказывать определенную форму вины лица (умысел или неосторожность), но и не должен даже мотивировать свое решение (ст. 526 УПК). Для привлечения к ответственности за полицейское нарушение достаточно общей вины. Лицо считается виновным в силу самого факта совершения нарушения, т.е. при наличии материального элемента преступного деяния, и может быть освобождено от ответственности только в случае, если докажет, что действовало под воздействием непреодолимой силы, либо если существовали такие обстоятельства, как невменяемость или недостижение возраста уголовной ответственности.

Во французской литературе нередко говорят и о промежуточных формах вины. «Промежуточный» характер таких форм связан с тем, что их нельзя с точностью отнести ни к умыслу, ни к неосторожности; они совмещают в себе признаки как первого, так и второй. Следует отметить, что характеристика таких промежуточных форм в доктринальных источниках различна, поскольку во многом зависит от позиции автора, исследующего данную проблему.

Одной из промежуточных форм нередко называется неопределенный умысел, при котором поведение лица, действующего добровольно (т.е. не под принуждением) и совершающего какой-либо запрещенный уголовным законом акт, приводит к наступлению более значительного вреда, чем тот, что предвиделся, хотя лицо в абстрактной форме его все же представляло. В УК Франции существуют такие виды преступных деяний, ответственность за которые наступает и тогда, когда исполнитель не желал причинения более значительного вреда. В подтверждение сказанному можно привести норму, закрепленную в ст. 222-9 УК, где установлена ответственность за насильственные действия, повлекшие хроническое заболевание или увечье. В литературе подчеркивается, что в подобных случаях человек, использующий насилие, не может «дозировать» силу своих ударов, поэтому ему трудно предвидеть с точностью, какой будет величина утраты трудоспособности или каким будет в конечном счете расстройство здоровья потерпевшего. Однако виновный отвечает за любые последствия, которые стали результатом его незаконных действий, при условии, что этот результат, пусть абстрактно, предвиделся им.

Еще одна промежуточная форма вины представлена эвентуальным умыслом. Pacca называет эвентуальный умысел «неосторожностью исключительной тяжести», которую можно было бы иначе назвать «принятием риска». Примером такого правонарушения она считает следующий. Водитель автомобиля обгоняет другой транспорт, двигаясь по встречной полосе в полном тумане на вершине подъема дороги. Автомобилист сознательно идет на риск причинения вреда людям, технике и др. Высказывая свое несогласие с предложением некоторых авторов об отождествлении такой «тяжкой неосторожности» с умышленной формой вины, она полагает, что такое решение, понятное с нравственной точки зрения, было бы не совместимо с принципом законности.

4.4.В германской уголовно-правовой доктрине вина понимается как упречность соответствующего составу закона поведения. Вид упрека определяется в зависимости от того, действовало лицо умышленно или по неосторожности. Такой упрек суда в адрес виновного лица является предпосылкой вменяемости, т.е. способности осознавать противоправность поведения.

Германская доктрина и правоприменительная практика определяют вину как внутреннее отношение исполнителя к своему деянию, характеризующееся упречностью. Существуют две формы вины: умысел и неосторожность. Под умыслом понимается наличие у лица осознания противоправности своего поведения и воли, направленной на совершение данного противоправного деяния. Неосторожность имеет место тогда, когда лицо оставляет без внимания требуемую осмотрительность, которую оно было в состоянии и обязано в данном случае проявить в силу своих личных способностей и знаний.

Умысел делится на прямой и косвенный. Субъект преступного деяния действует с прямым умыслом, если он имеет определенное намерение, т.е. его воля направлена на определенную цель. В отличие от прямого косвенный умысел имеет место тогда, когда субъект преступного деяния лишь предполагает возможность нарушения закона, считается с этим, а в ряде случаев даже соглашается с наступлением последствий, которых он не желает. При этом воля к действиям является безусловной.

УК не содержит определения форм вины. § 15 УК при этом устанавливает, что наказуемым является только умышленное деяние, если закон прямо не предусматривает наказания за неосторожное деяние.

Вопрос о соотношении деяния, умысла и осознания противоправности активно дискутируется в германской уголовно-правовой доктрине. Господствуют две основные теории: «теория вины» и «теория умысла».

Практики придерживаются так называемой «теория вины», которая отделяет умысел от сознания неправомерности деяния и считает его самостоятельным элементом вины. Умысел должен относиться только к признакам состава закона, описанным в конкретной норме. Если у умышленно действующего лица отсутствует осознание противоправности, то нужно применительно к наступающим последствиям различать, действовало ли лицо без вины, не зная о противоправности своего действия, или оно могло избежать незнания противоправности. В первом случае речь идет о ненаказуемости лица, а во втором - об ошибке в запрете, которую можно было избежать. В последней ситуации лицо может быть наказано за совершение умышленного деяния, наказание за которое в определенных случаях может быть смягчено.

Представители так называемой теории умысла рассматривают знание лица о том, что он своим действием нарушает правовой запрет, т.е. осознание противоправности, позитивной предпосылкой умысла. Это ведет к тому, что при отсутствии осознания противоправности всегда исключается умысел, и лицо не может быть наказано за совершение умышленного деяния. Наказуемость возможна только в том случае, если деяние лица соответствует признакам состава закона, предусматривающего уголовную ответственность за неосторожное преступное деяние.

4.5.Мусульманской правовой доктрине известно понятие намерения (‘амд) в совершении преступления (слово «намерение» понимается здесь пока что в самом широком смысле, как вообще психическая деятельность лица, связанная с совершением преступления).

Важность преступного намерения явствует из Корана, где применительно к намеренному и ненамеренному причинению смерти два аята содержат разные установления в плане наказания. Так, в случае намеренного убийства Коран гласит: «Тому, кто верного умышленно убьет, / Ад воздаянием предстанет...» (Коран, сура 4 «Женщины», аят 93). Применительно же к ненамеренному убийству («Тому, кто верует (в Аллаха), / Не должно верных убивать, / Разве что только по ошибке» (Коран, сура 4 «Женщины», аят 92)) наказание предписано значительно более мягкое. Другой фрагмент указывает на милосердие Аллаха по отношению к творящим грех по незнанию: «Аллах благопреклонен к покаянью тех, / Кто совершает зло, не ведая об этом, / И вскоре кается в свершенном. / Аллах к таким благопреклонен...» (Коран, сура 4 «Женщины», аят 17).

Соответственно каждое преступное деяние связывается с определенным ему намерением. При этом неосторожно совершенное деяние либо вовсе не рассматривается как преступное, либо (как в посягательствах на жизнь и здоровье) карается исключительно денежным наказанием.

Стоит также отметить то, как оценивается и доказывается намерение по мусульманскому уголовному праву. В особенности этот аспект мусульманской уголовно-правовой доктрины разработан ханифитским мазхабом. В соответствии с его учением всякое намерение должно оцениваться объективно, по внешнему стандарту,т.е. исходя из того, было ли бы деяние намеренным в иной аналогичной ситуации. Если ответ будет положителен, то и в данной ситуации намерение можно считать доказанным независимо от реальных устремлений виновного.

В частности, к намеренному убийству по мусульманскому уголовному праву (согласно учению ханбалитского и ханифитского мазхабов) относятся все случаи убийства, совершенного с использованием орудия, способного убить, независимоот того, намеревался ли виновный в реальности причинить смерть потерпевшему или же просто хотел напугать его либо просто нанести рану. Такой объективный стандарт оценки намеренияпозволяет квалифицировать как намеренное убийство в том числе и случаи неосторожного (в привычном понимании этого слова) причинения смерти.