КООРДИНАЦИОННАЯ ФУНКЦИЯ

Эта функция вытекает из предыдущей. Она состоит в том, что мораль в силу приоритетности своих принципов обеспечивает единство и согласованность взаимодействия людей в самых разнообразных обстоятельствах. Уверенность в том, что оказавшийся рядом с вами человек придерживается тех же нравственных принципов, что и вы, позволяет вам предвидеть общую направленность его действий, полагаться на него и доверять ему. Даже не зная ни характера человека, ни его привычек, навыков, умений, вы можете заранее определить, что от него следует и чего не следует ожидать. Соблюдение людьми единых и всеобщих нравственных

принципов делает поведение их предсказуемым.

Координационная функция морали имеет огромное значение для организации коллективной жизни людей. Невозможно представить, как могло бы без нее существовать какое-либо человеческое общество. Но, очевидно, нравственность может выполнять координационную

функцию только в том случае, когда ее принципы одинаковы для всех вступающих во взаимодействие людей. Поэтому любое сообщество заинтересовано в общезначимости нравственных принципов — в том, чтобы все его члены придерживались одних и тех же нравственных ценностей и регулятивов. Социальное значение морали обусловливается ее

общим, надындивидуальным («интрасубъективным») характером. Она должна быть во всяком обществе одна на всех, а не своя у каждого. Члены этого общества должны по одним и тем же критериям оценивать, что есть добро и что есть зло, давать одинаковые, совпадающие по смыслу ответы на вопрос, с которым в известном детском стихотворении Маяковского «крошка-сын к отцу пришел»: «Что такое хорошо и что такое плохо? » Вот почему нравственное воспитание людей, начинающееся с

самого раннего детства, становится предметом особых забот как семьи, нуждающейся в единстве и согласованности действий всех своих членов («Надо слушаться старших!»), так и общества в целом («Любите Родину, дети!»).

МЕХАНИЗМЫ МОРАЛЬНОЙ МОТИВАЦИИ

Что побуждает личность подчинять свое поведение определенным нравственным принципам, причем даже тогда, когда это требует от нее немалых усилий? Самый простой ответ: сила обычая. Однако такой ответ хоть и кажется очевидным, но мало что объясняет. Дело в том, что между обычаями и нравственными принципами есть существенная разница, и связь обычаев с нравственными принципами неоднозначна. Во-первых, обычай всегда конкретен, он точно указывает, при каких условиях какие действия

надо совершать (студентам при входе лектора в аудиторию — приветствовать его вставанием; накануне Нового года — наряжать елку; в день рождения — делать имениннику подарки). В отличие от этого, моральные нормы и правила выражаются в абстрактных формулах («делай

добро», «будь милосерден к слабым», «уважай старших»), которые в

различных ситуациях каждому индивиду приходится самому конкретизировать применительно к обстоятельствам.

Во-вторых, обычай не дает человеку выбора способа действий. Вести себя «по обычаю» —значит просто копировать принятые формы поведения («все так делают», «я как все»). А нравственное поведение основано на моральном выборе: оно предполагает, что у человека имеются альтернативные возможности, из которых он выбирает то, что считает нужным сделать. При этом он может совершать поступки, которые являются «необычными» (например, выдающийся, геройский поступок).

В-третьих, обычаи специфичны — они различны в разных жизненных ситуациях, у разных народов и даже в разных группах, компаниях, организациях (скажем, у одной группы студентов сложился обычай усаживаться на лекциях в передние ряды, а у другой — занимать места на

«галерке»; при расчете с официантом в одних ресторанах принято давать ему чаевые, а в других — наоборот, не давать). Нравственные принципы же всеобщи и устойчивы. Они далеко не столь гибки, чтобы их можно было изменять, приспосабливая к тому или иному случайно сложившемуся в

какой-то социальной группе обычаю. Их необходимо придерживаться независимо от обстоятельств, и если человек меняет их смотря по обстоятельствам, то вряд ли можно признать

такое поведение нравственным. В-четвертых, человек может отказаться делать то, что предписывает обычай, если сочтет, что это

будет аморально. Стало быть, обычай может оцениваться в свете моральных принципов как нравственный или безнравственный, а это значит, что мораль «выше» обычая, имеет приоритет над ним.

Можно сделать вывод, что нравственные принципы не определяются обычаями, а лишь реализуются в них.

У Геродота есть рассказ о том, как персидский царь Дарий однажды спросил греков, в обычае которых было сжигать умерших, за какую цену они согласились бы съесть своих покойных

родителей. Те возмущенно ответили, что ни за что этого не сделают. Тогда Дарий призвал людей из племени каллатиев, которые едят тела уходящих из жизни родителей, и спросил их, за какую цену они согласятся сжечь на

костре тела своих умерших предков. Каллатии громко вскричали И просили царя не кощунствовать.

Хотя обычаи греков и каллатиев различны, и те и другие считали безнравственным нарушение своих обычаев. Казалось бы, что у греков и каллатиев совершенно разные принципы нравственности. Однако это не так. И в обычае греков сжигать покойников, и в обычае каллатиев поедать тела умерших родителей (если такой обычай действительно существовал) проявляется одна и та же идея: ушедшим из жизни должны быть оказаны знаки внимания. Это требование имело соответствующие религиозно-мифологические обоснования, а различию обычаев, в форме которых оно выполнялось, можно дать рациональное объяснение. Но ни миф о загробной жизни, ни обычай не являются причиной того, что и в современном обществе как верующие, так и атеисты считают необходимым хоронить умерших в форме определенного ритуала. Таким образом, нравственный принцип, заставляющий оказывать в той или иной форме честь покойным,

не обусловлен принятым по обычаю ритуалом, а наоборот, лежит в основе последнего. Одни и те же нравственные принципы могут выражаться в совершенно различных обычаях. Поэтому нельзя сводить их к соблюдению каких-либо конкретных обычаев. Итак, ссылка на обычай не решает поставленный выше вопрос. Но обычай есть один из социокультурных механизмов организации человеческого поведения. В основе этой ссылки

лежит, по-видимому, здравая идея: искать решение вопроса именно в механизмах такого рода.

Есть другой, сходный с обычаем, социокультурный механизм: общественное мнение. Оно выражается в разнообразных формах. Это и оценки, высказываемые в средствах массовой информации, и суждения авторитетных

деятелей культуры, и мнения, распространенные в какой-то социальной группе, организации, коллективе, семье или в некотором случайно образовавшемся собрании людей. Когда проводится социологический опрос, выясняются варианты общественного мнения о чем-либо в опрашиваемом слое населения. Когда в автобусе или на скамеечке около дома матроны

выше среднего возраста осуждают «распущенность молодежи», они выражают общественное мнение своего поколения по этому поводу. В общественном мнении основными средствами

морального воздействия на личность являются процедуры убеждения и психологического вознаграждения (одобрение, приветливая улыбка, похвала и т. д.) или наказания (критика, недовольный взгляд, брань, бойкот и пр.). Сила общественного мнения, несомненно, способна

оказать сильнейшее давление на личность и принудить ее выполнять господствующие в обществе нормы морали.

Однако общественное мнение, во-первых, не всегда справедливо и обосновано. Оно может заблуждаться, и безоговорочно принимать его за истину нельзя. Во-вторых, оно часто бывает не единодушным. В простых случаях, когда оценка какого-то человеческого поступка очевидна для всех, общественное мнение действительно является могучей силой, заставляющей человека следовать моральным нормам культуры. Но даже и

тогда личность может противостоять общественному мнению. А если нравственная оценка поступка в общественном мнении затруднена (сам поступок допускает неоднозначное толкование или мало кто может узнать о поступке и обо всех сопутствующих ему обстоятельствах), то воздействие общественного мнения на личность оказывается часто малоэффективным.

Таким образом, ссылка на силу общественного мнения лишь частично объясняет, почему люди подчиняют свое поведение нравственным принципам, несмотря на то, что это не всегда легко сделать. Для общего ответа на этот вопрос ее недостаточно.

Остается признать, что кроме общественного мнения, есть еще какая-то сила, которая побуждает личность вести себя в соответствии с определенными нравственными принципами. Эта сила — не вне личности, а в ней самой. Механизм действия этой силы представляет собою ставший внутренним делом личности, интериоризованный (превращенный из внешнего во внутренний) механизм общественного мнения. Формирование его начинается с раннего детства и проходит три этапа. На первом этапе у ребенка возникает элементарная нравственность. Она основана на послушании и подражании. Ребенок копирует поведение взрослых и выполняет их указания и

требования. Здесь нет еще осознания нравственных принципов. Регуляция поведения идет, в основном, извне. Однако уже на этом этапе интериоризуются и входят в привычку некоторые элементарные нормы поведения, вырабатываются внутренние психологические установки

на доброжелательность (или, наоборот, недоброжелательность) в отношении к другим людям, сочувствие (или равнодушие) к ним, сострадание (или жестокость) и т. п. Многое в нравственном облике растущей личности будет зависеть от того, какого рода требования и

образцы поведения окажутся более эффективно интериоризованными.

Некоторые люди в своем нравственном развитии останавливаются на этом уровне и пребывают на нем и во взрослом возрасте. Это инфантильные личности, не имеющие внутреннего нравственного стержня, полностью зависящие в своем поведении от среды, от

указаний авторитетного для них человека и подчас рабски выполняющие чуть ли не любые его требования. Уровень их нравственности определяется, большей частью, тем, кто дает им образцы и предписания к действиям. Оказавшись под влиянием преступника, они могут впасть в

любые формы девиантности, а под влиянием высоконравственной личности могут вести себя вполне порядочно. Главный мотив, побуждающий такую личность следовать моральным нормам

— страх, боязнь наказания за их нарушение.

Второй этап — конвенциональная нравственность. В основе ее также лежит еще, главным образом, внешняя моральная регуляция. Однако на этом этапе происходит выработка собственных представлений о том, «что такое хорошо и что такое плохо». От усвоения отдельных образцов хорошего и плохого поведения подросток переходит к более обобщенным взглядам на добро и

зло, в свете которых оцениваются люди и их поведение. Важную роль приобретает сравнение себя с другими и самостоятельная нравственная оценка как своих, так и чужих поступков. Появляется мотив соревнования с другими за занятие достойного места во мнении окружающих и активное стремление поступать так, чтобы не только избежать порицания, но и заслужить одобрение с их стороны. Конвенциальная нравственность ориентирована, таким образом, на общественное мнение окружающих. При еще недостаточной самостоятельности нравственного сознания

личности господствующие в общественном мнении моральные установки воспринимаются как необходимые для выполнения. Критического отношения к ним нет. Личность следует этим установкам не потому, что внутренне принимает их как обязательные для себя, а потому, что

старается быть «хорошей» в глазах общественного мнения.

Конвенциальная нравственность для многих людей остается в течение всей жизни главным регулятором их поведения. Эти люди держатся в нормах морали, чтобы, по крайней мере, слыть достойными уважения. Для них действительно решающую роль играет сила общественного мнения. Если бы не общественное мнение, они, возможно, вели бы себя

иначе, а подчас, когда могут сохранить свои действия втайне от него, и на самом деле совершают аморальные поступки. Главные мотивы, движущие ими при выборе линии поведения — стыд и честь. Чтобы не опозориться, чтобы не было стыдно, чтобы сохранить свою честь или честь

своего рода, они могут быть готовы на любые подвиги. Но — если это будет известно, если это позволит им отличиться, принесет признание и славу.

Когда Фамусов в «Горе от ума» восклицает: «Ах! Боже мой! что станет говорить княгиня Марья Алексевна!», — им движут стыд и честь (вернее, страх «потерять честь»). Если бы он был уверен,

что случившиеся в его доме события не дойдут до ушей «Марьи Алексевны», т. е. светского общества, он бы, наверное, не столь остро переживал их. ♦

Наконец, на третьем этапе формируется автономная нравственность.

Здесь происходит интериоризация общественного мнения. Личность как бы сама становится его носителем, она замещает его собственным суждением об этичности или неэтичности своих поступков. Автономная нравственность — это моральное саморегулирование поведения. Она автономна, ибо находится внутри личности и не зависит от того, что скажут другие люди. Человек совершает «хорошие» поступки не потому, что ему за это заплатят, похвалят за них или осудят за то, что он их не сделал, а потому, что у него есть внутренняя потребность совершать их и он не может иначе.