Современная теоретическая концепция культуры речи 3 страница

В литературном языке существует пласт языковых единиц, стоящих на грани нормы и не-нормы. Этими единицами отмечены, как правило, «точки роста» в языке — те участки языковой систе­мы, которые подвержены колебаниям нормы, возникающим в ре­зультате проявления неустойчивости, нестабильности языковых единиц плана выражения.

С этой точки зрения наиболее показательны пласты сущест­вующих вариантов в языке, составляющих один из важнейших объ­ектов внимания нормализаторов.

Несколько слов о понятии вариантности. Вариантность следует рассматривать как свойство по терминологическому значе­нию прилагательного вариантный. Обозначает она особое качество, связанное с существованием разновидности, видоизменения второсте­пенных элементов языковых сущностей, их частностей (вариантов) при сохранении того, что является основой (инварианта). С помощью этого термина характеризуются способы существования и функцио­нирования дублетных элементов языковой системы на фонетическом, лексическом и грамматическом уровнях. Принципиальным представ­ляется соображение о том, что языковые варианты, относящиеся к разным языковым уровням, существенно различаются.

I. Варианты, различающиеся произношением звуков, составом фонем, местом ударения или комбинацией эти признаков, относят­ся к фонетическим с уточнением характера варьирующе­гося признака. Так, вариации произношения составляют круг ор­фоэпических вариантов". т[е]рапия — т[э]рапйя, дож[д']й — до[ж'ж']и, дое[ж'ж']ать — дое[жж]ать и т. д. Вариации слов по мес­ту ударения относятся к акцентным вариантам: звонит — звонит, алфавит — алфавит, лемёх — лемех, маркетинг — марке­тинг и т. п. Варианты, различающиеся по поставу фонем, являются фонематическими: галоша — калоша, шкаф — шкап, валериана — валерьяна, ойраты — ойроты, тоннель — туннель и др.

Существование этих групп вариантов определяется состояни­ем звуковой системы русского языка. Поэтому различия между ними подчиняются определенным закономерностям этой системы: суще­ствуют варианты по произношению сочетаний согласных, безудар­ных гласных, по произношению долгих согласных в заимствован­ных словах и т. д. «Орфоэпический словарь русского языка» (М., 1983) насчитывает 63 500 слов — величина, свидетельствующая о размахе колебаний норм на орфоэпическом уровне[1].

II. Грамматические варианты характеризуются прежде всего тождеством грамматической функции. Ведущим при­знаком грамматических вариаций оказывается критерий грамма­тической системности, предполагающий регулярное колебание грам­матической формы. Так, строение цепи вариантов грамматической модели предполагает три необходимых элемента:

1) грамматический тип вариантов, то есть ряд варьирующихся форм-моделей. Например, словоизменительный тип инфинитива на -нуть и на -чь у ряда глаголов;

2) варианты формы-модели внутри каждого типа: все формы на -нуть (один грамматический вариант этой модели) и все формы на -чь (второй вариант модели);

3) варианты словоформ: это лексемы, которые принимают один из варьирующихся формантов. В приведенном примере могут быть следующие варианты словоформ: достигнуть — достичь, застигнуть — застичь, настигнуть — настичь, постигнуть — постичь.

Варианты словоформ выступают в качестве параллели к ва­риантам слов. Однако у вариантов слов грамматическое значение не реализуется в ряду вариативной грамматической модели (ср.: качественное различие между лексическими вариантами типа брег — берег и вариантами форм род.п. ед.ч. у сущ. муж.р. на твер­дый согласный типа сыра — сыру, творога — творогу, сахара — сахару и т. д.).

В соответствии со структурой грамматики различаются три состава грамматических вариантов: 1) словоизменительные, пред­ставляющие собой варианты словоизменительных форм (форм рода типа спазм — спазма, падежных форм типа длиною — длиной, вер­ховий — верховьев; причастных форм типа промерзший — про­мерзнувший и т. п.); 2) словообразовательные варианты, у которых вариативны словообразовательные аффиксы (типа накатка — на- кат — накатывание, экранизация — экранизирование, турист­ский — туристический, двусторонний — двухсторонний, межсо­юзнический — междусоюзнический и т. п.); 3) синтаксические ва­рианты, к которым относятся варианты управления, согласования и примыкания (типа большинство стремилось — большинство стремились, две основные задачи — две основных задачи, нельзя купить спичек — нельзя купить спички, просьба предоставить убежище — просьба о предоставлении убежища и т. п.)[2].

В отличие от других типов языковых вариантов грамматичес­кие варианты отвечают четырем критериям: грамматической сис­темности, регулярной взаимозаменяемости (эта черта присуща всем типам вариантов), функциональной эквивалентности грамматичес­кого значения в пределах взаимозаменяемых контекстов, однород­ности сравниваемых грамматических структур.

III. Лексические варианты, представляющие собой разновидности одного и того же слова, которые характеризуются тождественной лексико-семантической функцией и частичным раз­личием звукового состава неформальной части слова (типа сре­дина — середина, ветр — ветер, огнь — огонь, посребренный — посеребренный, позлатить — позолотить и др.). Группировки лек­сических вариантов определяются представлениями о системности лексики и обусловливаются характером парадигматических и син­тагматических отношений в ней. В отличие от грамматических ряд лексических вариантов одномерен: он располагается только по го­ризонтали, и при этом варианты слов характеризуются тождест­вом не означающего, а означаемого.

Различие в качестве вариантов определяет их историю, время сосуществования, то есть характер и продолжительность фазы ва­риантности, что особенно важно в нормативно-историческом аспек­те. Орфоэпические и акцентные варианты существуют только в устных формах речи (однако проявляются и в стихотворных про­изведениях). Вековая история грамматических вариантов, с одной стороны, иногда однолетнее существование фонематических вари­антов, на письме закрепленных в вариантах написания (типа фло­мастер и фламастер, постижерский и пастижерский) — с дру­гой, должны осмысляться как неизбежная закономерность, осущест­вляющаяся для контрастных явлений языка по-разному. Бернард Шоу выразил эту мысль в остроумной форме:«Есть пятьдесят спо­собов сказать да, пятьсот способов сказать нет и только единствен­ный способ написать эти слова».

«Живой как жизнь» (по словам Гоголя) язык постоянно разви­вается. Меняется и литературная норма. «Крепость» литературной нормы, стабильность ее частей неоднородна. Так, устойчив и неизменен основной словарный фонд языка и стержневой каркас его грамматической системы. На протяжении многих веков остаются неизменными прямые значения слов — существительных типа стол, стул, дом, человек, мать, отец и др.; глаголов — есть, пить, сме­яться, любить, плакать и др.; прилагательных — холодный, теп­лый, хороший, плохой, сладкий и др.

Части, связанные с пограничными зонами литературного язы­ка, и прежде всего его стилистическими сферами, 'бывают подвер­жены изменениям, сдвигам и смещениям даже на протяжении одного столетия. В научных исследованиях литературного языка XX в. эти изменения детально охарактеризованы [35]. Обычно хронологи­ческий «шаг», в течение которого накапливаются существенные сдвиги, улавливаемые исследователями и характеризующиеся не­которыми объективными показателями, составляет от 10—20 до 30— 40 и более лет. Выявлены три типа эволюции: 1. Высокодинамический, или ускоренный, тип (10—20 лет); 2. Умеренный, или, точнее, умеренно-динамический, тип эволюции, который характеризуется более плавными сдвигами во времени (30—40 лет); 3. Низкодинамический, или замедленный, тип эволюции, который характеризуется незначительным изменением состояния нормы, — изменением, близким к стагнирующему, замедленно-урав­новешенному типу (50 и более лет).

Примером ускоренного типа эволюции служит вторжение иноя­зычной (преимущественно американской) лексики, наблюдающее­ся за последнее десятилетие — с 1985 по 1995 г. Бигнес-тур, боди­билдинг, дайджест, дилер, киллер, менеджмент, рэкет, эксклю­зив, эксклюзивный и многие другие слова уже вошли в употребле­ние, но еще не зарегистрированы ни в одном из толковых словарей.

Примером умеренного типа эволюции могут быть произошед­шие изменения в норме употребления многих грамматических ва­риантов, у которых на протяжении 30—40 лет так перевернулись соотношения вариативных форм, что нормативными стали не тра­диционные (характерные для языка XIX или начала XX в.), а кон­курирующие варианты. Так, изменилось согласование сказуемого в форме прошедшего времени с подлежащим — существительным мужского рода в применении к лицам женского пола: варианты типа руководитель женской секции заявила, выступила замести­тель председателя женсовета, гроссмейстер делала ничью за ни­чьей и т. п. Еще в 20-е гг. А. М. Пешковский писал: «В разговорном языке нам... приходилось уже слышать товарищ вошла, управдел сказала и т. д. На этих случаях как раз легче всего наблюдать и самостоятельную сторону значения рода глагола и его согласова­тельную сторону. Обычно мы в таких случаях чувствуем затрудне­ние: сказать вышел про женщину невозможно, но и сочетать слово товарищ со словом вышла тоже неловко» [29, 190].

В 30—40-е гг. происходило постепенное укоренение разговор­ных форм, а к концу 60-х—началу 70-х гг. новая норма уже упрочилась в литературном языке.

Замедленный (низкодинамический) тип эволюции можно про­иллюстрировать историей форм инфинитива некоторых глаголов на -нуть. Среди глаголов с формантом -стигнуть на протяжении уже двух веков (XIX и XX) употребляются два варианта: достигнуть — достичь, застигнуть — застичь, настигнуть — настичь, постиг­нуть — постичь. Несмотря на то что в наше время в разговорном языке явно предпочитается более короткий бессуфиксальный ва­риант (достичь, постичь, застичь, настичь), в письменном литера­турном языке встречаются оба варианта. Примеры на употребление вариантов с формантом -стигнуть: Она не удивлялась, не гневалась и не пыталась, подобно своим коллегам, постигнуть, сложную душу преступника (Ю. Нагибин. Как трудно быть учителем); Чего он обя­зан достигнуть? (В. Тендряков. Свидание с Нефертити).

Следует заметить, что между тремя рельефно выраженными типами эволюции нормы не существует абсолютных границ, име­ются и переходные формы, например, может наблюдаться умерен­ный характер эволюции, приближенный к ускоренному или, напро­тив, к замедленному типу.

Цель исследования закономерностей развития нормы обуслов­лена необходимостью теоретического решения ключевых вопросов формирования и осуществления научно обоснованной лингвисти­ческой политики.

Выбор рациональных нормативных решений не может осно­вываться только на интуиции лингвиста или простого носителя языка и его здравом смысле. Современные ортологические исследования нуждаются в систематически разработанных прогнозах. Прогнози­рование пороговых величин процессов развития нормы, знаменую­щих ее переломное изменение, — эти аспекты анализа связаны с представлением о продолжении в будущем тех тенденций, которые сложились в прошлом. Нормативно-целевой прогноз должен опи­раться на установленную систему активных показателей: важно предвидеть возможность их дальнейшего воздействия на общее течение языкового процесса.

Уже начиная с 50-х гг. в нашей стране разрабатывались осно­вы прогностики как научной дисциплины, которая изучает общие принципы и методы прогнозирования развития объектов любой природы. Термин «прогноз» вошел в научный обиход сравнительно недавно, но к понятию, им выражаемому, наука обращалась на про­тяжении длительной истории. В сборнике рекомендуемых терми­нов, изданном Комитетом научно-технической терминологии, пред­лагается следующее определение прогноза: «Научно обоснованное суждение о возможных состояниях объекта в будущем и(или) об альтернативных путях и сроках их осуществления» [33, 6]. Обычно прогноз носит вероятностный характер. Это значит, что всегда ос­тавляется возможность для сомнения. Важно все же, что позитив­ное прогностическое утверждение обладает определенной степе­нью достоверности. Оно тем более обоснованно и полно, чем надежнее и полнее исследование базового периода, прогнозного фона и всей совокупности условий, существенных для прогноза.

Существуют четыре метода лингвистического прогноза:

1) Метод исторической аналогии, который основан на установлении и использовании объекта прогнозирования с одинаковым по природе объектом, предшествовавшим в истории объекту исследования. Так, наплыв неумеренных заимствований в наше время нередко с нормативной точки зрения сопоставляют с 'аналогичным процессом во времена Петра I.

2) Экспертный метод прогнозирования, связанный с оценкой происходящих языковых процессов профессионалами и экспертами-лингвистами. Наиболее характерны в этом отношении экспертные оценки терминологических стандартов и широкая деятельность лингвистов, связанная с унификацией терминологии в производственной и научной сфере.

3) Метод, связанный с прогнозированием поведения системных единиц в тексте (на основе изучения законов порождения текста).

4) Метод перспективного прогноза нормы употребления языковых единиц на базе моделирования временных рядов.

Конкретный пример использования приема перспективного прогноза дает представление о прогнозе как о едином целостно-системном подходе к языку, основные звенья которого скреплены общей идеей. Поэтому этот метод необходимо проиллюстрировать более детально.

Сущность системного подхода особенно ярко обнаруживается в применении к явлениям грамматической вариантности. Сочета­ние «ошибочного» и «правильного» в употреблении языковых вари­антов, объективного и субъективного факторов, влияющих на это употребление, относительная автономность отдельных граммати­ческих категорий и пути взаимодействия категорий с грамматичес­кой подсистемой и системой в целом — все эти разносторонние аспекты процесса варьирования должны быть представлены в мо­дели системного прогноза. Поскольку лингвистический прогноз мыслится как важный ориентир в разработке определенных реше­ний, важно, чтобы в модели прогноза были отражены все основ­ные стороны наблюдаемого процесса. При этом оказываются важны­ми и внешние, и внутренние факторы. В прогностике их называют экзогенными показателями (вызываемыми внешними причинами) и эндогенными показателями (вызываемыми внутренними причинами). Так, к экзогенным показа­телям относится рост частоты употребления вариантов в связи с ак­туализацией инвариантной формы. Показатели, относящиеся к социо­лингвистическому аспекту речи, должны рассматриваться в тесной связи с факторами, внешними по отношению к языковой системе.

Структурные компоненты также составляют наиболее важную часть всей модели системного прогноза. Ниже помещено графическое изображение модели системного прогноза. При этом следует от­метить, что, поскольку системный прогноз можно корректировать в различных направлениях, схема, содержащая наиболее существен­ные компоненты, может видоизменяться в каждом конкретном слу­чае при непосредственном обращении к языковому материалу.

Одно из назначений модели — обнаружить зависимость (элас­тичность) показателей, динамика которых выявляется с помощью расчетов на основе экспериментальных наблюдений. Системная модель помогает выпукло показать сложившийся стереотип дина­мического равновесия взаимодействующих факторов, который ока­зывает влияние на ход варьирования, а тем самым и на характер выводов, заключающих экспериментальную работу.

На графике отражены, с одной стороны, варьирующиеся пере­менные, которые служат величинами, отправными для прогнозных расчетов. С другой стороны, в правой части графика помещены стабильные структурные показатели, которые влияют на динамику переменных величин. В левой части графика помещены статисти­ческие данные, полученные в результате проведенного экспери­мента. В целом схеме придан обобщенный характер.

В представленной схеме сочетаются количественный, качест­венный, семасеологический и структурный аспекты. Что касается «квантифицированной» части прогноза, количественно и хроноло­гически отнесенного к ближайшему периоду времени, — для него необходимо накопление необходимой статистической информации. Поскольку процесс эволюции литературной нормы идет сравни­тельно медленно, на первый взгляд, плавно и в одном направлении, целесообразным представляется обращение к традиционному, наи­более испытанному и разработанному приему перспективной экстра­поляции ряда численных значений показателя количественных со­отношений конкурирующих вариантов за определенный период времени. Тенденция изменений, выявленная в прошлом, будет дей­ствовать и в ближайшем будущем. Суждения о будущей литера­турной норме основаны на детальном исследовании ее прошлой эво­люции. По английской пословице — «грядущие события назад свою бросают тень».

Если каждую из клеток помещенной на с. 40 схемы заполнить конкретными показателями, на выходе будет получена прогнозная информация, которая позволит определить предпочтительность квалификационных характеристик.

Приведенная схема ориентирована на конкретный прогности­ческий анализ ряда грамматических явлений. Например, в этом отношении привлекала внимание подвижная, колеблющаяся норма употребления топонимов в современном литературном языке. Скло­нение топонимов представляет собой один из неустойчивых фраг­ментов грамматической системы. Как известно, топонимы состав­ляют достаточно крупный пласт наименований. Во второе издание «Словаря географических названий СССР» (М., 1983) включено бо­лее 17 000 названий, а в третьем издании «Словаря географических названий зарубежных стран» (М., 1986) содержится 40 000 на­званий. Поскольку пословной кодификации топонимов в наиболее известных нормативных словарях не проводится, в практике рабо­ты сектора культуры русской речи ИРЯ РАН приходится постоян­но сталкиваться с вопросами, касающимися грамматических ха­рактеристик топонимов. В частности, одним из наиболее спорных является вопрос о склоняемости или несклоняемости топонимов в сочетаниях с географическими терминами (типа в местечке Хан-сунг — в местечке Хансунге, из города Чан-лин-сянь — из города Чан-лин-сяня).

Тенденция развития нормы у вариантов этого типа проявля­лась в изменении количественных показателей, приуроченных к последовательно сменяющимся хронологическим периодам — на­чала XX в., середины XX в. и конца 60-х — начала 70-х гг. Однако «жизнь неуклонно транспонирует будущее в настоящее, настоя­щее — в прошедшее». На основе статистических данных, характе­ризующих употребление топонимов на протяжении всего шестиде­сятилетия, выделенная динамика нормы послужила фактической основой для построения прогнозной ретроспекции.

Вследствие большой инерционности лингвистических процес­сов в рамках относительно коротких временных интервалов (от де­сяти до тридцати лет) основное внимание приходится уделять вы­явлению общих тенденций эволюции нормы. Вместе с тем получен­ные итоги предшествующего исторического развития непосредст­венно ориентируют нас не только на современную норму и сущест­вующие формы ее воплощения. Тенденция изменений, выявленная в прошлом, может быть перенесена на будущее, при этом характе­ристика процесса исследования может принять и более конкретные очертания. Здесь важно подчеркнуть различие между прогнозом и тенденцией. Функция прогнозированиязаключается в оценке кон­кретных реализаций изучаемых процессов в недалеком будущем.Тогда как тенденцияесть не что иное, как преобладающее на­правление развития событий,некоторые общие закономерности эволюции. Прогнозируемая величина в конкретной форме характе­ризует результаты процесса, осуществляющегося в рамках дейст­вующей тенденции.

Выявленная существенная черта однонаправленности разви­тия находит свое яркое выражение в таком важном аспекте дина­мики нормы, который характеризуется понятием необратимости процесса. Несмотря на морфологическое своеобразие топонимики, ее современные грамматические свойства находятся в прямой за­висимости от состояния нормы в общеязыковой системе. Поэтому те грамматические формы, которые были нормативными в XVIII и XIX вв., в наши дни будут интерпретироваться как отклонения от современной нормы литературного языка. По существу, возврат к старым грамматическим нормам в современном литературном язы­ке невозможен. Ни один современный писатель не назвал бы свой рассказ так, как назвал его И. С. Тургенев в XIX в., — «Вечер в Сорренте»; тогда еще были употребительны склоняемые формы иноязычных топонимов на -о, -и. Теперь такие формы могут при­меняться только со специальным стилистическим заданием, а в ней­тральной строго нормативной речи склоняемость этих форм не ре­комендуется грамматикой.

На основе выявленных объективных характеристик даются четкие рекомендации в трудных случаях современного употребле­ния. Так, на вопрос, нужно ли склонять топонимы Карелия, Грузия в сочетании с географическим термином республика, ответ может быть следующим. Учитывая современную норму употребления со­четаний с термином республика, в деловых документах целесооб­разнее употреблять топоним в несклоняемой форме (положение республики Хакасия, поездка в республику Карелия; на террито­рии республики Грузия и т. п.). Однако в разговорной речи допус­тимы и склоняемые варианты: дружба с республикой Грузией, брат­ские отношения с республикой Хакасией и т. д.

В решении задач кодификации с успехом используются до­стижения техники [8]. Применение компьютера как средства рабо­ты с текстами необходимо и по той причине, что повышает произ­водительность труда. Формализованные операции приучают к бо­лее строгим логическим процедурам в исследовании и сулят в даль­нейшем открытие новых, неизвестных еще закономерностей [15].

Контрольные вопросы

1. Какие признаки культуры речи как языковедческой дис­циплины составляют ее специфику?

2. Что такое языковая литературная норма? Дайте определение.

3. Каковы типы эволюции литературной нормы?

4. Какие факторы влияют на динамику литературной нормы? Можете ли вы привести примеры из собственных наблюдений над языком?

5. Что такое нормализация литературного языка и его кодификация?

6. Обратили ли вы внимание на классификацию ошибок и ти­пологию языковых вариантов?

7. Какие ортологические словари (т. е. словари, рекомендую­щие нормы правильной речи) вы знаете? Обратите внимание на различие типов этих словарей.

Резюме

1. Культура русской речи как научная дисциплина складыва­лась в русистике начиная с 20-х гг. XX в. До этого времени основ­ной цикл гуманитарных и нормативных лингвистических знаний учебного профиля в России был связан прежде всего с. ритори­кой — одной из семи «свободных художеств» («искусств»), с анти­чных времен занимавшей особое место в европейской культуре.

2.В историческом аспекте длительное развитие отечественной риторики проходило определенные этапы, начиная с первого переводного сочинения — риторического трактата «О образах» (входящего в «Изборник Святославов 1073 года») и кончая «Программой ткурса лекций по теории красноречия (риторике)» Н. А. Энгельгардта, опубликованной в «Записках Института Живого Слова» (1919 г.). Со­гласно пяти ведущим канонам искусства речи классическая риторика содержала пять важнейших составных частей. Они таковы: 1) инвенция (изобретение речи); 2) диспозиция (расположение речевого материала); 3) элокуция (стилистическое оформление речи, ее выражение); 4) память; 5) произнесение. Образцы русской риторики за последние триста лет приведены в хрестоматии «Русская риторика» (1996 г.).

3.При характеристике совокупности знаний, навыков и рече­вых умений человека культура его речи определяется следующим образом: это такой выбор и такая организация языковых средств, которые в определенной ситуации общения при соблюдении совре­менных языковых норм и этики общения позволяют обеспечить наибольший эффект в достижении поставленных коммуникатив­ных задач. В определении подчеркнуты три аспекта культуры речи: 1) нормативный, 2) этический, 3) коммуникативный.

Высокая культура речи, связанная с умением «правильно, точно и выразительно передавать свои мысли средствами языка» (С. И. Оже­гов), невозможна без соблюдения определенных правил общения.

4.Для успешной реализации коммуникативных задач необходимо представление о сферах общения. В типологии функциональных разновидностей языка особое место занимает язык художест­венной литературыи разговорная речь.В качестве функциональных стилей, которые по своей языковой организации имеют существенные отличия как от языка художественной литературы, так иот разговорной речи, выделяются официально-деловой, научный и публицистический.

5.Опорой, точнее стержнем, остовом русского литературного языка является литературная норма. В процессе активной языко­вой политики в науке сложились представления о нормализации языка, его кодификации, отклонениях от литературной нормы, ошиб­ках и языковых вариантах. В ортологических словарях, то есть словарях, рекомендующих нормы правильной речи, приводятся нормативные и стилистические оценки языковых явлений с точки зрения их соответствия нормам литературного языка. Среди современных ортологических словарей существуют орфографические, орфоэпические, грамматические словари; словари лексических трудностей русского языка; словари паронимов, синонимов, антонимов и фразеологические словари русского языка. Обращение к этим словарям помогает преодолеть затруднения, возникающие в практике общения.

Литература

1. Белъчиков Ю. А., Панюшева М. С. Словарь паронимов современного русского языка. М., 1994.

2. Веселое П. В. Служебный телефонный разговор // Русская речь. 1990. № 5.

3. Винокур Г. О. Культура языка. М., 1929.

4. Гаузенблас К. Культура языковой коммуникации // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 20: Теория литературного языка в работах ученых ЧССР. М., 1988.

5. Головин Б. Н. Основы культуры речи. М., 1988.

6. Городецкий В. Ю. Компьютерная лингвистика: моделирова­ние языкового общения // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1989. Выпуск 24: Компьютерная лингвистика.

7. Граудина Л. К., Ицкович В. А., Катлинская Л. П. Граммати­ческая правильность русской речи. М., 1976.

7. Граудина Л. К., Мисъкевич Г. М. Теория и практика русского красноречия. М., 1989.

9. Грот Я. К. Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне // Хрестоматия по методике русского языка. М, 1995.

10.Есъкова Н. А. Краткий словарь трудностей русского языка. Грамматические формы. Ударение. М., 1994.

11.Земская Е. А., Китайгородская М. В., Ширяев Е. Н. Рус­ская разговорная речь: Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М., 1981.

12.Иванов А., Якубинский Л. Очерки по языку. Л.—М., 1932.

13.Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в
лингвистике. Вып. III. M., 1963.

14.Костомаров В. Г. Русский язык на газетной полосе. М., 1971.

15.Культура русской речи и эффективность общения. М., 1996.

16.Культура русской речи. Энциклопедический словарь-спра­вочник. Проспект. Красноярск, 1990.

17. Купина Н. А. Тоталитарный язык. Екатеринбург—Пермь, 1995.

18.Лаптева О. А. Синтаксическая дискретность монологического высказывания в устной научной речи // Функциональные стили: Лингвометодические аспекты. М., 1985.

19.Лексические трудности русского языка. М., 1994.

20.Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Известия ОЛЯ. Т. 52. № 1. 1993.

21.Ломоносов М. В. Краткое руководство к красноречию // Поли. собр. соч. Т. 7. Труды по филологии. 1739—1758. М.—Л., 1952.

22.Ожегов С. И. Вопросы нормализации современного русского литературного языка // PP. № 4. 1990.

23.Ожегов С. И. О нормах словоупотребления. Предисловие к кн.: Правильность русской речи: Словарь-справочник. М., 1965 // Ожегов С. И. Лексикология. Лексикография. Культура речи. М., 1974.

24.Ожегов С. И. Очередные вопросы культуры речи // Вопро­сы культуры речи. № 1. М., 1955.

25.Ожегов С. И. Работы по культуре речи // Ожегов С. И. Лексикология. Лексикография. Культура речи. М., 1974.

26.Орфографический словарь русского языка (около 100 000 слов). М., 1991.

27.Орфоэпический словарь русского языка. Произношение, ударение, грамматические формы. М., 1983.

28.Панов М. В. О литературном языке // Русский язык в на­циональных школах. 1972. № 1.

29.Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956.

30.Пиотровский Р. Г., Турыгина Л. А. Антиномия «язык-речь» и статистическая интерпретация нормы языка // Статистика речи и автоматический анализ текста. Л., 1971.

31.Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

32.Прогноз в речевой деятельности. М., 1974.

33.Прогностика. Терминология. М., 1978. Пункт 71.

34.Русская грамматика. Т. I—П. М., 1980.