Эволюция взглядов на природу современного социального противостояния

 

Попытки охарактеризовать классовый конфликт, свойственный постиндустриальному обществу, предпринимались социологами еще до создания концепции постиндустриализма. Обращаясь к вопросу о природе господствующего класса формирующегося общества, исследователи так или иначе вынуждены были прогнозировать, какая именно социальная группа окажется противостоящей новой элите и какого рода взаимодействие возникнет между этими двумя составными частями общественного организма. При этом по мере реального развития постиндустриального хозяйства доминирующий тип гипотез о характере нового социального противостояния менялся весьма показательным образом.

Начало исследованиям этой проблемы было положено в послевоенном десятилетии. В развитии социологической теории этот период отличался преобладанием оптимистичных ноток в большинстве социальных прогнозов, обусловленных быстрым экономическим ростом, установлением классового мира и гигантскими успехами науки и технологий. Многие придерживались в то время той точки зрения, что с преодолением индустриального строя острота классового конфликта неизбежно должна исчезнуть. При этом не утверждалось, что постиндустриальное, или информационное, общество окажется образцом социального мира; предполагалось лишь, что проблемы, непосредственно обусловленные прежним типом социального конфликта, перестанут играть определяющую роль. Весьма распространенной была также позиция, согласно которой постиндустриальное общество должно было формироваться как бесклассовое, что можно, на наш взгляд, объяснить значительным влиянием социалистических представлений.

В рамках подобного подхода Р.Дарендорф, считавший, что "при анализе конфликтов в посткапиталистических обществах не следует применять понятие класса", апеллировал в первую очередь к тому, что классовая модель социального взаимодействия утрачивает свое значение по мере локализации самого индустриального сектора и, следовательно, снижения роли индустриального конфликта. "В отличие от капитализма, в посткапиталистическом обществе, - писал он, - индустрия и социум отделены друг от друга. В нем промышленность и трудовые конфликты институционально ограничены, то есть не выходят за пределы определенной области, и уже не оказывают никакого воздействия на другие сферы жизни общества"1. В то же время формировались и иные позиции, принимающие во внимание субъективные и социопсихологические факторы. Так, одну из наиболее интересных точек зрения предложил Ж.Эл-люль, указавший, что классовый конфликт не устраняется с падением роли материального производства, и даже преодоление труда и его замена свободной деятельностью приводит не столько к элиминации самого социального противостояния, сколько к перемещению его на внутриличностный уровень2.

Начиная с 70-х годов стало очевидно, что снижение роли классового противостояния между буржуазией и пролетариатом не
тождественно устранению социального конфликта как такового. Широкое признание постиндустриальной концепции способствовало упрочению мнения о том, что классовые противоречия вызываются к жизни отнюдь не только экономическими проблемами. Р.Ингельгарт в связи с этим писал: "В соответствии с марксисткой моделью, ключевым политическим конфликтом индустриального общества является конфликт экономический, в основе которого лежит собственность на средства производства и распределение прибыли... С возникновением постиндустриального общества влияние экономических факторов постепенно идет на убыль. По мере того как ось политической поляризации сдвигается во внеэкономическое измерение, все большее значение получают неэкономические факторы"3. Несколько позже на это обратил внимание и А.Турен4;

исследователи все глубже погружались в проблемы статусные, в том числе связанные с самоопределением и самоидентификацией отдельных страт внутри среднего класса, мотивацией деятельности в тех или иных социальных группах и так далее. Поскольку наиболее активные социальные выступления 60-х и 70-х годов не были связаны с традиционным классовым конфликтом и инициировались не представителями рабочего класса, а скорее различными социальными и этническими меньшинствами, преследовавшими свои определенные цели, центр внимания сместился на отдельные социальные группы и страты. Распространенное представление об общественной системе эпохи постиндустриализма отразилось во мнении о том, что "простое разделение на классы сменилось гораздо более запутанной и сложной социальной структурой,.. сопровождающейся бесконечной борьбой статусных групп и статусных блоков за доступ к пирогу "всеобщего благосостояния" и за покровительство государства"5.

К началу 90-х годов в среде исследователей получила признание позиция, в соответствии с которой формирующаяся система характеризуется делением на отдельные слои не на основе отношения к собственности, как прежде, а на базе принадлежности человека к социальной группе, отождествляемой с определенной общественной функцией. Таким образом, оказалось, что новое общество, которое называлось даже постклассовым капитализмом, "опровергает все предсказания, содержащиеся в теориях о классах, социалистической литературе и либеральных апологиях; это общество не делится на классы, но и не является эгалитарным и гармоничным"6. На протяжении всего этого периода социологи в той или иной форме подчеркивали структурированность современного им общества, но при этом акцентировали внимание на том, что его традиционно-классовый характер можно считать уже преодоленным.

В 80-е годы стали общепризнанными исключительная роль информации и знания в современном производстве, превращение науки в непосредственную производительную силу и зависимость от научно-технического прогресса всех сфер общественной жизни; в то же время обращало на себя внимание быстрое становление интеллектуальной элиты в качестве нового привилегированного слоя общества, по отношению к которому и средний класс, и пролетариат выступают социальными группами, не способными претендовать на самостоятельную роль в производственном процессе.

Именно к концу 80-х, по мнению многих исследователей, буржуазия и пролетариат не только оказались противопоставленными друг другу на крайне ограниченном пространстве, определяемом сокращающимся масштабом массового материального производства, но и утратили свою первоначальную классовую определенность7; при этом стали различимы очертания нового социального конфликта. Если в 60-е годы Г.Маркузе обращал особое внимание на возникающее противостояние больших социальных страт, "допущенных" и "не допущенных" уже не столько к распоряжению основными благами общества, сколько к самому процессу их создания8, что в целом отражает еще достаточно высокую степень объективизации конфликта, то позже авторитетные западные социологи стали утверждать, что грядущему постиндустриальному обществу уготовано противостояние представителей нового и старого типов поведения. Речь шла прежде всего о людях, принадлежащих, по терминологии О.Тоффлера, ко "второй" и "третьей" волне, индустри-алистах и постиндустриалистах, способных лишь к продуктивной материальной деятельности или же находящих себе применение в новых отраслях третичного, четвертичного или пятеричного секторов, что, впрочем, также имело свои объективные основания, коренящиеся в структуре общественного производства. "Борьба между группировками "второй" и "третьей" волны, - писал он, - является, по существу, главным политическим конфликтом, раскалывающим сегодня наше общество... Основной вопрос политики заключается не в том, кто находится у власти в последние дни существования индустриального социума, а в том, кто формирует новую цивилизацию, стремительно приходящую ему на смену. По одну сторону - сторонники индустриального прошлого; по другую - миллионы тех, кто признает невозможность и дальше решать самые острые глобальные проблемы в рамках индустриального строя. Данный конфликт - это "решающее сражение" за будущее"9. Подобного подхода, используя термины "работники интеллектуального труда (knowledge workers)" и "необразованный народ (non-knowledge people)", придерживался и П.Дракер, столь же однозначно указывавший на возникающее между этими социальными группами противоречие как на основное в формирующемся обществе10; в середине прошлого десятилетия это положение было распространено весьма широко и становилось базой для широких теоретических обобщений относительно природы и основных характеристик нового общества11.

В дальнейшем, однако, и эта позиция подверглась пересмотру, когда Р.Ингельгарт и его последователи перенесли акцент с анализа типов поведения на исследование структуры ценностей человека, усугубив субъективизацию современного противостояния как конфликта "материалистов" и "постматериалистов". По его словам, "коренящееся в различиях индивидуального опыта, обретенного в ходе значительных исторических трансформаций, противостояние материалистов и постматериалистов представляет собой главную ось поляризации западного общества, отражающую противоположность двух абсолютно разных мировоззрений (курсив мой. -В.И.)"12; при этом острота возникающего конфликта и сложность его разрешения связываются также с тем, что социальные предпочтения и система ценностей человека фактически не изменяются в течение всей его жизни, что придает противостоянию материалистически и постматериалистически ориентированных личностей весьма устойчивый характер. Характерно, что в своей последней работе Р.Ингельгарт рассматривает эту проблему в более глобальных понятиях противоположности модернистских и постмодернистских ценностей13, базирующихся, по мнению большинства современных социологов, на стремлении личности к максимальному самовыражению14. В конце столетия все шире распространялось мнение, что современное человечество разделено в первую очередь не по отношению к средствам производства, не по материальному достатку, а по типу цели, к которой стремятся люди15, и такое разделение становится самым принципиальным из всех, какие знала история.

Однако реальная ситуация далеко не исчерпывается подобными формулами. Говоря о людях как о носителях материалистических или постматериалистических ценностей, социологи так или иначе рассматривают в качестве критерия нового социального деления субъективный фактор. Но сегодня реальное классовое противостояние еще не определяется тем, каково самосознание того или иного члена общества, или тем, к какой социальной группе или страте он себя причисляет. В современном мире стремление человека влиться в ряды работников интеллектуального труда, не говоря уже о том, чтобы активно работать в сфере производства информации и знаний, ограничено отнюдь не только субъективными, но и вполне объективными обстоятельствами, и в первую очередь - доступностью образования. Интеллектуальное расслоение, достигающее беспрецедентных масштабов, становится основой всякого иного социального расслоения16.









Дата добавления: 2016-11-02; просмотров: 686;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.006 сек.