Современные концепции социальной стратификации

На современном этапе исследований в области социальной стратификации возник ряд новых парадигм. Целые де­сятилетия после Второй мировой войны главной концептуальной моделью западной социологии служили классовая теория Маркса и ее модификации. Это было обусловлено существованием ряда обществ, построивших свою организацию на основе марксистских идей. Провал социалистического эксперимента в мировом мас­штабе обусловил утрату популярности неомарксизма в социо­логии и массовый поворот исследователей к другим идеям, например к теориям М. Фуко и Н. Лумана.

У Лумана само понятие социального неравенства рассматри­вается как результат устаревшей дискурсивной модели социоло­гического мышления. По его мнению, социальные различия в современном западном обществе не уменьшаются, а возрастают и нет оснований рассчитывать на то, что когда-либо неравенство будет ликвидировано. Негативный смысл понятия неравенства проистекает из оценочно-дискурсивной природы концепции со­циальной стратификации. Согласно Луману, следует сменить па­радигму и рассматривать общество не как стратифицированное, а как дифференцированное, т.е. использовать понятие функцио­нальной дифференциации вместо понятия стратификации. Диф­ференциация — ценностно-нейтральное понятие, означающее только, что в обществе присутствуют внутренние членения, гра­ницы, которые оно само продуцирует и поддерживает.

Кроме того, классовая концепция стратификации стала под­вергаться все большей критике из-за выхода на первый план других аспектов неравенства — тендерных, расовых, этнических. Марк­систская теория рассматривала все эти аспекты как производные от классового неравенства, утверждая, что с его ликвидацией они исчезнут сами собой. Однако, к примеру, феминисты показали, что социальное неравенство полов существовало задолго до воз­никновения классов и сохранялось в советском обществе. Социо­логи, исследующие эти аспекты неравенства, утверждают, что их нельзя свести к классам: они существуют как автономные формы социальных отношений.

Признание того факта, что разные виды социального неравен­ства невозможно объяснить с помощью единой монистической теории, ведет к осознанию сложности реального феномена нера­венства и утверждению новой парадигмы в социологии - пара­дигмы постмодерна.

Американский социолог Л.Уорнер предложил свою гипотезу социальной стратификации. В качестве опреде ляющих признаков группы он выделил 4 параметра: доход, престиж профессии, образование, этническую при-_надлежность. На основе этих признаков правящую элиту _он подразделил на шесть групп: высшую, высшую про­межуточную, средне-высшую, средне-промежуточную, промежуточно-высшую, промежуточно-промежуточную.

Другой же американский социолог Б.Барбер провел стратификацию по шести показателям: 1) престиж, профес­сия, власть и могущество; 2) уровень дохода; 3) уровень об­разования; 4) степень религиозности; 5) положение родст­венников; 6) этническая принадлежность.

Французский социолог А.Турен считает, что все эти критерии уже устарели и предлагает определять группы по доступу к информации. Господствующее поло­жение, по его мнению, занимают те люди, которые имеют доступ к наибольшему количеству информации.

Социология постмодерна в отличие от прежних концепций ут­верждает, что социальная реальность сложна и плюралистична. Она рассматривает общество как множество отдельных социаль­ных групп, имеющих собственные жизненные стили, свою куль­туру и модели поведения, а новые общественные движения — как реальное отражение происходящих в этих группах изменений. Кроме того, она предполагает, что любая единая теория социаль­ного неравенства скорее представляет собой разновидность со­временного мифа, нечто вроде «великого повествования», нежели реальное описание сложной и многоплановой социальной реаль­ности, которая не подлежит причинно-следственному объясне­нию. Поэтому в ее контексте социальный анализ принимает более скромную форму, воздерживаясь от слишком широких обобщений и направляясь на конкретные фрагменты социальной реаль­ности. Концептуальные конструкции, построенные на примене­нии наиболее общих категорий, таких, как «классы» или «пол», уступают место понятиям типа «различие», «дивергенция» и «фрагментация». Например, представители постструктурализма Д. Харуэй и Д. Райли полагают, что использование категории «женщины» свидетельствует об упрощенном бинарном понима­нии тендерной стратификации и вуалирует ее реальную слож­ность. Отметим, что понятие фрагментации не является новым. Признание, того факта, что классы имеют внутренние деления, восходит к эпохе Маркса и Вебера. Однако в настоящее время ин­терес к изучению природы фрагментации усилился, так как выяс­нилось, что она принимает разнообразные формы. Выделяют четыре типа фрагментации:

а) внутреннюю фрагментацию — внутриклассовые деления;

б) внешнюю фрагментацию, вырастающую из взаимодействия раз­личных динамик различения, например, когда тендерная прак­тика мужчин и женщин различается в зависимости от их возраста, этнической принадлежности и класса;

в) фрагментацию, вырастающую из процессов социальных измене­ний, например, вызываемую феминизацией современных тру­довых отношений, когда возникает поляризация между молоды­ми женщинами, имеющими образование и перспективы карьеры, и пожилыми с менее высокой квалификацией, которые такой перспективы не имеют и занимаются по-прежнему низкооплачи­ваемым простым трудом;

Г) фрагментацию, которая влечет за собой рост индивидуализма, вырывающего человека из привычной групповой и семейной сре­ды, побуждающего его к большей мобильности и резкому измене­нию жизненного стиля по сравнению с его родителями.

Фрагментация предполагает взаимодействие между различны­ми измерениями неравенства. Многие индивиды существуют как бы на пересечении социальных динамик — классовой, тендерной, этнической, возрастной, региональной и др. При этом говорят о многопозиционности таких индивидов, что открывает простор для множества способов социальной идентификации. Именно поэто­му, утверждает Бредли, невозможно разработать такую абстрактную всеобщую теорию неравенства.

В социологии назрела необходимость исследования совре­менных систем социального неравенства и их влияния на жизнь и сознание индивидов. Согласно статистическим данным, на про­тяжении 1980—1990-х гг. разница в образе жизни богатых и бед­ных систематически увеличивалась. Например, согласно сооб­щению Фонда Карнеги,' /₄ всех детей в возрасте до трех лет в США ко времени взросления будет проживать в бедности. Еще больший разрыв в благосостоянии и культуре существует между богатыми и бедными странами. При этом вопреки расхожему мнению нера­венство в образе жизни богатых и бедных не сглаживается, а на­растает.

В современных исследованиях феномена фрагментации пред­ставлена такая точка зрения, в соответствии с которой фрагмента­ция — результат не реального пересечения различных сторон со­циального неравенства, а неустойчивости и зыбкости социальных категорий типа «гендер» или «этнос». Согласно этой концепции, представленной постструктуралистами, в частности Дж. Батлер, такие категории не являются стабильными, а творятся и пересоз­даются ежеминутно в перформативном процессе. Мы сами тво­рим гендер в процессе обьщенной жизни и ее взаимодействий, а иллюзия стабильности возникает потому, что мы в силу привыч­ки стремимся снова и снова воспроизводить одни и те же перфор-мативные ситуации.

Еще одна интересная концепция, связанная с феноменом фрагментации, построена на понятии «гибридность». Под гибрид-ностью здесь понимается промежуточное состояние между раз­личными социальными локусами. Чтобы понять, что это такое, обратимся к примеру, который приводит Д. Харауэй. Социальный гибрид — это своего рода киборг, лишенный тендерных различий в силу того, что представляет собой полумеханизм-полуорганизм. Понятие социальной гибридности может быть весьма плодотвор­ным при исследовании классов. Оно как бы бросает вызов тради­ции ортодоксального классового анализа, состоящей в том, чтобы прочно закреплять индивидов в социальных структурах. В дейст­вительности в современном обществе лишь единицы ощущают свою абсолютную идентификацию с каким-то конкретным клас­сом. Изменения в экономике, рост безработицы и расширение системы массового образования привели к высокой степени со­циальной мобильности. Люди сплошь и рядом меняют свою клас­совую локализацию и заканчивают жизнь, принадлежа не тому классу, к которому относились от рождения. Все подобные ситуа­ции могут рассматриваться как проявления социальной гибрид­ности.

IV