К типологии старения

Возрастные явления снижения корковой реактивности проявляются с разной мерой интенсивности в зависимости от сочетания факторов нейродинамического типа и полового диморфизма. Некоторые указания на этот счет имеются в новейших физиологических исследованиях.

С. И. Субботник и П. И. Шпильберг в своем электроэнцефалографическом исследовании старых людей (от 70 до 95 лет), живущих в домах для престарелых, установили, что в процессе старения ясно проявляется возрастающее замедление альфа-волн. Если у пожилых людей преобладают альфа-волны 8-10 в 1 с, то у старых – 8-9 в 1 с, причем число волн 11-12в1с либо значительно сокращается, либо они вовсе исчезают. Таким образом, хотя ЭЭГ старых людей состоят преимущественно из альфа-волн, они находятся на уровне нижней границы этой полосы частот.

Вместе с тем авторы подчеркивают, что «имеет значение не паспортный возраст, а индивидуальные особенности и состояние высшей нервной деятельности»*.

* Субботник С. И., Шпильберг П. И. Электроэнцефалографическое исследование старых людей // Пробл. долголетия. - М.: Изд. АН СССР, 1962. - С. 142.

К общевозрастным явлениям старения биоэлектрической активности коры головного мозга Субботник и Шпильберг отнесли изменения реакций на внешние раздражения: «они ослаблены или отсутствуют»*; удлинение латентного периода реакции на световые и звуковые раздражения – 0,5-2,0 с у старых людей сравнительно с 0,2 с у людей среднего возраста. К определенным возрастным явлениям они относят также более значительную устойчивость волн ЭЭГ старых людей, что вместе с удлинением латентного периода и понижением реактивности дало основание говорить «об ослаблении подвижности нервных процессов»**. Электроэнцефалографическое исследование, таким образом, подтверждает положение И. П. Павлова об ослаблении в старости именно подвижности нервных процессов.

* Там же.

** Субботник С. И., Шпилъберг П. И. Электроэнцефалографическое исследование старых людей // Пробл. долголетия. - М.: Изд. АН СССР, 1962. - С. 142.

Изменения в степени подвижности нервных процессов не менее важны, чем изменения в параметре силы – слабости этих процессов.

Но какой из нервных процессов более подвергается возрастным изменениям, т. е. становится менее подвижным и более инертным? На этот вопрос возможно дать определенный ответ на основании исследования (с помощью ряда методик) условных рефлексов, проведенного Л. Б. Гаккель, И. А. Молотковой и А. Г. Усовым. Они изучили 65 человек в возрасте от 50 до 107 лет, включая лиц с различными заболеваниями инволюционного характера, что, конечно, осложняет общую картину. К сожалению, в их работе приведены суммарные данные, нет дифференциации по возрасту и полу. Тем не менее, поскольку путем сочетания различных методик и постепенного усложнения комплексных задач они получили интересную общую картину, обратимся к обнаруженной в данном исследовании закономерности.

«В процессе старения, – пишут авторы, – наблюдалось не только нарушение комплексного реагирования, но и изменение свойств нервных процессов, а именно: ослабление торможения и инертность преимущественно возбудительного процесса... Инертность процесса возбуждения у лиц старческого возраста проявляется в трудности выработки условных рефлексов и их угашения»* (курсив наш. – Б. А.).

* Гаккель Л. Б., Молоткова И. А., Усов А. Г. Об изменении высшей нервной деятельности при физиологической и патологической старости//Вопр. геронтологии и гериатрии: Сб. – М.: Медгиз, 1962.– С. 75.

Что касается ослабления тормозного процесса, то оно выражается в «развитии у старческого возраста запредельного торможения, препятствующего комплексному реагированию»*.

* Там же. - С. 73.

Судя по данным этих исследователей, не менее типична картина постоянного ослабления и возбудительного процесса. Они указывают на то, что «при длительном – свыше 15 минут – исследовании, особенно с применением тормозных раздражителей, развиваются дремота и сон с уменьшением величины условных рефлексов, нарушением дыхания в виде появления волнообразного ритма, зевотой и ослаблением тонуса шейных мышц»*.

* Там же. - С. 75.

На этом фоне относительно соразмерного ослабления тормозного и возбудительного процессов возрастающая инертность возбудительного процесса особенно симптоматична для общей возрастной картины старения, вероятно, не имеющей специального отношения к фактору полового диморфизма. Для такого предположения достаточно указать на убедительные эксперименты А. Самцовой, которая исследовала различными методиками условных рефлексов только здоровых мужчин в возрасте 59-72 лет. Она применила методики условно-сосудистых рефлексов, условно-мигательных и слюнно-секреторную методику. Путем сопоставления данных по всем трем методикам А. Самцова подтвердила положение о том, что «у лиц старше 55 лет имеет место ослабление процессов торможения и возбуждения»*.

* Самцова А. Некоторые вопросы взаимоотношения высшей нервной деятельности и половых гормонов. // Пробл. долголетия: Сб. - М: Изд. АН СССР, 1962. - С. 116.

По методике условно-мигательных рефлексов автор наблюдала «длительные последствия, свидетельствующие об инертности раздражительного процесса»* (курсив наш. – Б. А.).

* Там же.

Учитывая снижение активности половых желез в этом возрасте и возможное влияние его на ослабление нервных процессов и возрастающую инертность возбудительного процесса, А. Самцова вводила своим испытуемым внутримышечно лечебные дозы тестостерона-пропионата. Автор замечает, что «отметить улучшения условных рефлексов не удалось, хотя улучшение общего состояния всех испытуемых наступило через две недели после начала операций»*.

* Там же. - С. 117.

Сравнительные эксперименты на белых крысах – самцах различного возраста, в том числе и старых, показали, что введение тестостерона значительно повышало их половую активность, но не оказало заметного влияния на их высшую нервную деятельность. А. Самцова отмечает с полным основанием, что все полученные факты «позволяют считать эти изменения возрастными. А тот факт, что эти изменения не поддаются влиянию тестостерона-пропионата, является дополнительным доказательством первичного центрального, а не первичного полового генезиса этих изменений»*.

* Там же.

Следует признать основательным отрицание А. Самцовой полового генезиса тех нейродинамических изменений, которые она считает специфически возрастными.

Имеются и другие доказательства специфически типологической природы подвижности нервных процессов у половозрелых животных. На основании этих доказательств делаются выводы о том, что половой диморфизм ни в какой мере не является фактором, определяющим подвижность нервных процессов. Эти доказательства приводит Викт. К. Федоров, исследовавший в генетических целях большую группу животных обоего пола (мышей). «Анализ всего материала, – пишет автор, – в отношении половых различий в степени подвижности нервных процессов показал, что между самками и самцами нет существенных различий: средняя скорость переделки у 163 самок составила 10,4±0,50 опытов при 53,5±1,66 ошибочных реакциях, а у 159 самцов – соответственно 11,8±0,39 опытов и 52,8 ± 2,10 ошибок. Это дало основание рассматривать полученный материал без учета пола животных»*.

* Федоров, Викт. К. Обоснование некоторых критериев оценки подвижности нервных процессов // Методики изуч. типологии, особенностей высш. нервн. деятельности: Сб. – М.: Наука, 1964. – С. 226.

Из этого заключения следует, что фактор полового диморфизма в отношении подвижности нервных процессов может быть полностью исключен. Однако с этим фактором пришлось столкнуться при исследовании порядка наследования свойств нервной системы. Сам Викт. К. Федоров указывает, что начатые в последнее время исследования по гибридному анализу наследования этих свойств привели к интересным заключениям. Показано, что «при прямом и обратном скрещивании двух пород кур доминирует материнская наследственность в отношении силы раздражительного процесса, в то время как по подвижности и силе тормозного процесса гибриды первого поколения заняли промежуточное положение между обоими разделами (Пономаренко)»* (курсив наш. – Б. А.).

* Федоров, Викт. К. Некоторые вопросы физиологии типа высшей нервной деятельности животных // Тез. докл. на II съезде психологов. - Вып. 5. - М: Изд. АПН РСФСР, 1963. - С. 52.

По поводу собственного опыта шестидесяти скрещиваний беспородных мышей с разной подвижностью нервных процессов Викт. К. Федоров заметил, что «между подвижностью обоих родителей и средней величиной подвижности в пометах имеется достоверная корреляция»*. Однако отцовская наследственность в отношении подвижности проявилась в большей степени, чем материнская.

* Там же.

В более позднем сообщении этот вывод становится вполне категоричным. Достоверность корреляционной связи между подвижностью нервных процессов у родителей и их потомков бесспорна. Но что особенно важно, так это то, что «из сравнения корреляционного отношения между подвижностью потомков и каждого из родителей видно, что эта связь более выражена в отношении самца, нежели самки, т. е. в данном случае роль отцовской наследственности оказалась выше материнской»* (курсив наш. – Б. А.).

* Федоров, Викт. К. Обоснование некоторых критериев оценки подвижности нервных процессов // Методики изуч. типологии, особенностей высш. нервн. деятельности: Сб. – С. 228.

Применение методов экспериментальной генетики к исследованию типологии высшей нервной деятельности животных открывает новые пути не только в познании законов наследования ее свойств, но и в понимании генетической природы полового диморфизма.

Уже в настоящее время очевидно различие в эффектах передачи материнских и отцовских свойств у разных видов и пород животных. Но еще более интересно, что это различие проявляется в пределах одного и того же вида, одной и той же популяции в зависимости от того, какое именно свойство типа нервной системы наследуется (например, преимущественное наследование силы раздражительного процесса у кур). Преобладание отцовской наследственности у мышей в отношении подвижности нервных процессов также свидетельствует об очень тонком и многозначном действии фактора полового диморфизма в нейродинамике. То, что этот фактор в ряде случаев проявляет себя не непосредственно, а опосредованно, в том числе путем детерминации порядка наследования типологических свойств нервной системы, доказывает лишь, что его воздействие осуществляется также в виде дальних эффектов, программирующих развитие не только особи, но и ее потомков.

Этим и объясняются противоречия в интересном исследовании Викт. К. Федорова, на которые мы обратили внимание: отсутствие половых различий по подвижности между самками и самцами, с одной стороны, и решающее значение различия между самками и самцами в порядке передачи свойств подвижности своим потомкам, с другой. При более детальном анализе данных это противоречие становится кажущимся, если правильно понимать половой диморфизм как общий для филогенетического и онтогенетического развития фактор.

Для выявления действия этого фактора в онтогенезе человека необходимы сопоставления не только факторов возраста, пола и нейродинамического типа, но также специфических связей между центральной нервной и эндокринной системами. Такая сложная задача решается современной наукой различными путями, в том числе сопоставлением состояний, существенно отличных в нервно-соматическом отношении, но сходных в эндокринных характеристиках.

Весьма интересное исследование в этом направлении было осуществлено И. Т. Бжалавой, который дал глубокий психологический анализ инволюционной меланхолии путем сопоставления собственных экспериментальных данных об особенностях фиксированной установки у глубоких стариков с данными об аналогичных особенностях у женщин в период климакса и патофизиологических изменениях при кастрации животных. Таким образом, путем более или менее допустимой аналогии можно было выявить влияние на нервно-психическую деятельность эндокринных преобразований организма.

Собственное экспериментально-психологическое исследование глубоких стариков И. Т. Бжалава провел над 14 мужчинами в возрасте от 89 до 120 лет. Предварительное неврологическое обследование этих глубоких стариков, большинству из которых было выше 100 лет, показало, что выраженных патологических изменений нет, имеется лишь повышение сухожильных рефлексов, тремор пальцев и век. Одновременно наблюдение за их поведением показало, что «наряду с ослаблением психической потенции ясно видны грубость, неловкость психомоторных актов, затруднение переключения с привычных актов»*.

* Бжалава И. Т. К психологии инволюционной меланхолии // Эксперим. исслед. по психологии установки: Сб. - Т. 2. - Тбилиси: Изд. АН Груз. ССР, 1963. - С. 318.

Субъективные показания в форме жалоб таковы: снижение физической и психической энергии, ослабление памяти, потеря трудоспособности и легкая утомляемость. Из эмоционально-волевых состояний наиболее распространены беспричинная печаль, трудность сдерживания импульсов, замедление процесса восприятия, слабость критики и осмысления происходящего.

На этом фоне особенно выразительны экспериментальные данные о выработке и угасании установки. Оказалось, что у всех испытуемых без исключения быстро вырабатывалась фиксированная установка. И. Т. Бжалава пишет, что «в период глубокой старости выработка установки не встречает никаких трудностей, установка характеризуется легкой возбудимостью и фиксацией»*. После 30-40 повторений опытов картина образовавшейся фиксированной установки не изменилась, что фактически означает чрезвычайную стойкость иллюзорного восприятия и слабость перцептивно-логической критики. По этому поводу И. Т. Бжалава пишет, что «картина угасания установки... говорит об инертности или статичности течения установки. В 13 случаях из 14 – установка оказалась инертной»**.

* Там же.

** Там же. - С. 319.

Как видим, данные экспериментов по методу установки вполне совпадают с результатами ранее рассмотренных экспериментов по методу условных рефлексов.

Эксперименты И. Т. Бжалавы также свидетельствуют об инертности возбудительного процесса как возрастной особенности позднего периода онтогенеза человека.

Однако и среди глубоких стариков оказались значительными типологические различия в отношении переключаемости при критических опытах с установкой. У одних (42 % испытуемых) обнаружилась косность установки, у других (58 %) в критических опытах были получены контрастные и ассимилятивные фазы в динамике установки. Эта смена фаз установки обычно свидетельствует о ее пластичности. Таким образом, легкая возбудимость и подвижность фиксированной установки как возрастные явления накладываются в одном случае на косность, т. е. иррадированность, а в другом – на пластичность, т. е. переключаемость, установки, которые можно рассматривать в качестве определенных нейродинамических типовых модификаций возраста.

Сопоставляя свои данные с данными физиологии высшей нервной деятельности, И. Т. Бжалава пишет, что «даже поверхностного рассмотрения вышеназванных фактов достаточно, чтобы увидеть, что между церебральными механизмами человека в период физиологического сениума и действием его фиксированной установки имеется полное соответствие. Инертность фиксированной установки... имеет физиологический механизм той же природы, поэтому она может быть использована как симптом, характеризующий снижение кортикального тонуса пожилого человека. Из снижения кортикального тонуса вытекает понижение психической и физической энергии, легкая утомляемость, потеря трудоспособности, трудность сдерживания импульсов, замедление темпа восприятия, грубость психомоторных актов и сонливость. От инертности фиксированной установки зависят также стереотипия, персеверации и трафареты всяких видов, избавиться от которых не так-то легко для людей этого возраста»*.

* Бжалава И. Т. К психологии инволюционной меланхолии // Эксперим. исслед. по психологии установки: Сб. - Т. 2. - Тбилиси: Изд. АН Груз. ССР, 1963. - С. 323.

Это весьма важная комплексная психофизиологическая характеристика глубокой старости. Ядром этой характеристики является инертность возбудительного процесса, выражающаяся в снижении кортикального тонуса. Что же является причиной, а что следствием в этой картине? Какие из этих двух феноменов имеют более общий характер? Разобраться в этом, конечно, трудно, поскольку кортикальный тонус определяется деятельностью не только самой коры головного мозга, но и общими субординационными отношениями между большими полушариями в целом и нижележащими отделами центральной нервной системы, особенно ретикулярной формации мозгового ствола. Следовательно, несмотря на особую важность явления инертности возбудительного процесса, все же вряд ли можно именно его рассматривать как причину снижения кортикального тонуса.

В этом убеждает дальнейший ход рассуждений И. Т. Бжалавы. Он привлек экспериментальные данные об особенностях фиксированной установки у 60 женщин, находящихся в состоянии климакса, но по возрасту, конечно, очень далеких от глубокой старости, изученной самим И. Т. Бжалавой. Тем не менее, сопоставляя свои данные с данными Н. Л. Элиава о фиксированной установке при климаксе, И. Т. Бжалава обратил особое внимание на то, что «инертность и иррадиация фиксированной установки одинаково характеризуют климакс и глубокую старость: оба признака представлены в пределах 90 %. Что же касается косности установки, здесь она выражена гораздо заметнее: в период глубокой старости этот признак представлен в пределах 42,6 %, а во время осложненного неврозом климакса – в 95 %»*.

* Там же. - С. 324.

Вместе с тем, по данным Н. Л. Элиава, действующая в период климакса инертная установка изменяется, после прекращения этого периода установка становится более динамичной. Следовательно, патологические признаки установки носят временный характер и вызваны только кризисом климактерического периода. Однако в ряде случаев в зависимости от индивидуально-типических особенностей возможно более стойкое отягощение неврозом на почве климакса*.

* Women's Attitudes toward the Menopause / В. Neugarten, V. Wood, R. Kraihensand, B. Loomis. – Basel; New York: Vita Humana. - 1963. - № 6.

Как видим, для объяснения природы фиксированной установки у глубоких стариков потребовались сравнительные данные о фиксированной установке в период климакса. Следовательно, собственно возрастные характеристики должны были быть дополнены половыми.

Мы вновь встречаемся с противоречивым взаимодействием возрастно-половых особенностей онтогенетического развития, которые, в свою очередь, накладываются на определенные типологические свойства нервной системы. Что же, однако, дает в данном случае для объяснения снижения кортикального тонуса в старости учет этих сложных взаимосвязей? Объясняя сходство признаков фиксированной установки для глубоких стариков и больных климаксом, И. Т. Бжалава прямо пишет, что «такой общей почвой является, видимо, период увядания организма, участвующий в обоих случаях в формировании поведения человека»*.

* Бжалава И. Т. К психологии инволюционной меланхолии // Экспериментальные исследования по психологии установки: Сб. – Т. 2. – С. 325.

В этой связи И. Т. Бжалава счел полезным обратиться к известным физиологическим опытам М. К. Петровой, открывшей определенные влияния кастрации на высшую нервную деятельность животных. Среди многих важных данных, полученных М. К. Петровой, следует выделить: а) общее повышение возбудимости; б) инертность возбудительного процесса; в) ослабление процесса внутреннего торможения. Чрезвычайное возрастание продолжительности угасания условного рефлекса характеризует инертность возбудительного процесса как ядра нейродинамической характеристики кастрированного животного. Именно с этим связано крайнее понижение переключаемости: задачи с переключением вызывали своего рода острое реактивное состояние. Эти опыты явились прямым доказательством того, что инертность возбудительного процесса как проявление общего снижения кортикального тонуса может быть вызвана прекращением инкреторной деятельности половых желез и их влияния на центральную нервную систему животных.

Комментируя опыты М. К. Петровой, И. Т. Бжалава пишет, что «кастрация вносит в работу церебральных механизмов изменения такого рода, какие нам знакомы из характеристики климакса и физиологического сениума... В пользу этого говорят и факты, представленные здесь для характеристики фиксированной установки, так как и в этом случае как для климакса, так и для физиологического сениума одинаково характерны инертность, возбудимость и иррадиация установки»*.

* Там же. - С. 327.

Подобно тому как «переносимость» климакса изменяется в зависимости от типа нервной системы, так и последствия кастрации зависят от нейродинамических особенностей. Самые тяжелые последствия кастрация вызывала у собак слабого типа нервной системы и неуравновешенных, с преобладанием возбудительного процесса над тормозным, т. е. здесь наблюдался эффект, аналогичный тому, который описан в отношении климакса. Все это свидетельствует о весьма тонких и многообразных отношениях между кортикальным тонусом и общим состоянием эндокринной активности, воздействующей на тонус коры через подкорковые образования. Эти отношения имеют во всех случаях (глубокая старость, климакс, кастрация) сходные характеристики, а именно понижение коркового тонуса в виде инертности возбудительного процесса. Примечательно, что эта общая возрастно-половая закономерность то усиливается, то ослабляется в зависимости от свойств самой нервной системы.

Эффект усиления обнаруживается в тех случаях, когда вызванная климаксом или кастрацией инертность возбудительного процесса накладывается на преобладание возбуждения над торможением в структуре неуравновешенного типа нервной системы.

Напротив, ослабление или по крайней мере ограничение действия этой возрастно-половой закономерности имеет место при равновесии нервных процессов, преобладании тормозного процесса над возбудительным и других нейродинамических характеристиках. Поэтому следует сосредоточить усилия на анализе причинных, функциональных и каких-либо других связей, которые имеются между свойствами возбудительного процесса и общей деятельностью организма.