ИЛЛЮЗИЯ И ЗНАЧЕНИЕ (ПОЛЕЗНОСТЬ) ИЛЛЮЗИИ
Вначале мать почти 100-процентным приспособлением предоставляет возможность младенцу испытывать иллюзию, что ее грудь — это часть ребенка. Грудь находится как будто под магическим контролем младенца. То же самое можно сказать в отношении заботы о маленьком ребенке в общем, в спокойные промежутки между состояниями возбуждения. Всемогущество — это почти факт опыта. Конечная задача матери — постепенно разрушить иллюзии ребенка, но у нее нет никаких Шансов преуспеть в этом, если она не смогла вначале предоставить достаточную возможность для иллюзии.
Другими словами, грудь сотворяется ребенком снова и снова -Го способностью любить или, можно сказать, потребностью. В Психике ребенка формируется субъективный феномен, который
мы называем грудью14. Мать подставляет настоящую грудь именно туда, где ребенок готов ее создать, и в нужный момент.
С рождения поэтому человек озабочен проблемой отношения между тем, что объективно воспринимается, и тем, что субъективно представляется (conceive of). И не будет здорового разрешения этой проблемы у человека, мать которого не была довольно хорошей в изначальном обращении с ним. Промежуточная область, о которой идет речь,— это область, которая позволена ребенку в период после первичного творчество и до объективного восприятия, основанного на тестировании реальности. Переходные объекты представляют ранние стадии в использовании иллюзии, без чего для человеческих существ нет смысла в идее взаимоотношения с объектом, который переживается другими как внешний по отношению к этому человеку.
Идея, проиллюстрированная на рисунке 1, следующая: в ранний период развития любого человеческого индивидуума, в некоторой теоретической точке, младенец в определенных условиях, создаваемых матерью, способен сформировать15 идею чего-то, что встретится с растущей потребностью, возникающей из инстинктивного напряжения. Про ребенка нельзя сказать, что он заранее знает, что должно быть создано. В этот момент мать подставляет себя. В общем случае она дает свою грудь и свое потенциальное побуждение к питанию. Приспособление матери к потребностям ребенка, если оно достаточно хорошо, дает ребенку иллюзию, что существует внешняя реальность, соответствующая способности ребенка творить. Другими словами, существует взаимоналожение того, что дает ребенку мать, и того, что он способен представить. Для наблюдателя ребенок воспринимает то, что мать действительно ему представляет, но это не вся правда. Младенец воспринимает грудь только постольку, поскольку он способен создать ее именно здесь и сейчас. Между матерью
14 Я имею в виду всю технику материнства. Когда говорится, что первый объект — это грудь, слово «грудь» используется, я думаю, чтобы обозначить способы материнского ухода, как и само тело. Отнюдь не невозможно быть достаточно хорошей матерью (в том смысле, как я использую это понятие), используя для кормления бутылочку. Если держать в уме такое широкое значение слова «грудь», то можно провести мост между формулировками суждений о человеческой природе Мела-ни Кляйн и Анны Фрейд. Единственное оставшееся различие —во вре менных периодах, являющееся на самом деле незначительным расхождением, которое само по себе исчезнет с ходом времени.
15 Conceive — представить, вообразить, изобрести, зачать {примеч. переводчика).
и ребенком нет взаимообмена. Психологически ребенок принимает из груди, которая является частью его самого, а мать дает молоко младенцу, являющемуся частью ее самой. В психологии идея обмена основана на иллюзии психолога.
На рисунке 2 области иллюзии придана форма, для того чтобы отразить то, что я считаю основной функцией переходных объектов и переходных феноменов. Переходные объекты и переходные феномены дают начало в каждом человеческом существе тому, что всегда важно для него, а именно — нейтральной области опыта, не подвергающейся испытанию. Про переходный объект можно сказать, что он — предмет согласия между нами и младенцем о том, что мы никогда не зададим вопрос: «Это ты вообразил или это представлено тебе извне?» Важным моментом является то, что вынесения решения по этому поводу не ожидается. Вопрос не должен формулироваться.
Рис. I
Рис. 2
Проблема, без сомнения исподволь заботящая ребенка с самого начала, постепенно становится очевидной, если принять во внимание тот факт, что основная задача матери (следующая после предоставления возможности для иллюзии) — разрушение иллюзии. Она предшествует задаче отнятия от груди и является в Дальнейшем одной из важных задач родителей и воспитателей. Другими словами, проблема иллюзии — это та, которая внутренне присуща всем человеческим существам, и ее никто не может разрешить для себя, хотя теоретическое понимание ведет к теоретическому решению. Если все идет хорошо, в этом постепенном процессе потери иллюзий заготовлена стадия для фрустраций, которые мы объединяем вместе, говоря об отнятии от груди. Следует помнить, что, когда мы говорим о феноменах (которые Кляйн (1940) осветила специально в своем понятии депрессивной позиции), которые группируются вокруг отнятия от груди,
мы подразумеваем лежащий в их основе процесс, которым предоставляется возможность для иллюзии и постепенной потери иллюзий. Если «иллюзия — потеря иллюзии» отклоняется от нормального пути, младенец не может дойти до столь нормальной вещи, как отнятие от груди, до реакции на отнятие от груди, и абсурдно вообще говорить об отнятии от груди. Простое прекращение кормления грудью не то же, что отнятие от груди.
Мы можем видеть чрезвычайную важность отнятия от груди в случае нормального ребенка. Когда мы являемся свидетелями сложной реакции, которая у некоторого ребенка пущена в ход отнятием от груди, мы знаем, что это могло произойти у него благодаря тому, что процесс наличия «иллюзии — потери иллюзии» двигался так хорошо, что мы можем игнорировать его при обсуждении самого отнятия от груди.
РАЗВИТИЕ ТЕОРИИ «ИЛЛЮЗИИ - УТРАТЫ ИЛЛЮЗИЙ»
Здесь подразумевается, что задача принятия реальности никогда не выполнима, что никакой человек не свободен от порока смешивать внешнюю и внутреннюю реальность и смягчение этого порока обеспечивается промежуточной областью опыта (Riviere, 1936), которая не подлежит проверке (искусство, религия и т. д.). Эта промежуточная область вытекает непосредственно из области игры маленького ребенка, «ушедшего с головой» в игру.
В раннем детстве эта промежуточная область необходима для инициации отношения между ребенком и миром. Ее существование становится возможным благодаря довольно хорошему материнству на критической ранней стадии. Существенным для всего этого является непрерывность во времени внешнего эмоционального окружения и отдельных элементов в физическом окружении, таких, как переходный объект или объекты.
Переходные объекты позволяются ребенку благодаря интуитивному осознанию вышеуказанного порока, свойственного объективному восприятию, и мы не испытываем ребенка в отношении субъективности и объективности только там, где есть переходный объект.
Если взрослый будет призывать нас признать объективность его субъективных феноменов, мы заподозрим у него сумасшествие или даже поставим диагноз. Если, однако, взрослый способен наслаждаться личной промежуточной областью, не настаивая на ее реальности, тогда мы можем узнать наши собственные соответствующие промежуточные области и получить
удовольствие, если найдем степень их пересечения, иначе говоря, общие переживания между членами группы в искусстве, религии или философии.
Я хочу привлечь особое внимание к работе Вульфа, на которую я ссылался выше, в которой дается клинический материал, иллюстрирующий именно то, что я даю под названием «переходные объекты» и «переходные феномены». Существует разница между моей точкой зрения и точкой зрения Вульфа, выражающаяся в том, что я использую эти специальные термины, а он использует термин «фетишистский объект». Изучение работы Вульфа, кажется, показывает, что он, используя слово «фетиш», привносит в детство нечто, что в обычной теории относится к сексуальным перверзиям. Я не смог найти в его статье указания на то, что переходный объект ребенка является нормальным опытом. Я же считаю переходные феномены нормальными и универсальными. Кроме того, если мы распространим термин «фетишизм» на нормальные феномены, мы, возможно, потеряем некоторую ценность этого термина[10].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мы обратили ваше внимание на богатое для наблюдения поле, которое поставляют самые ранние переживания здорового ребенка, выраженные прежде всего в отношениях с первым обладанием.
Это первое обладание в своих истоках связано с аутоэротическими переживаниями и сосанием кулачка и большого пальца, а в будущем с мягким животным или куклой и с твердой игрушкой. Оно связано как с внешним объектом (материнской грудью), так и с внутренним объектом (магически интроецированной грудью), но отличается и от того, и от другого.
Переходные объекты и переходные феномены принадлежат царству иллюзии, находящейся в основе инициации опыта. Эта ранняя стадия в развитии ребенка становится возможной благодаря способности матери приспосабливаться к потребностям ребенка, таким образом предоставляя младенцу иллюзию, что то, что он создает, существует в реальности.
Эта промежуточная область опыта, не испытываемая в отношении ее принадлежности к внутренней или внешней (разделенной) реальности, формирует основную часть опыта младенца и на протяжении жизни сохраняется в интенсивных переживаниях, принадлежащих и искусству, и религии, и жизни воображения, и творческой научной работе.
Обычно переходный объект младенца постепенно декатек-тируется, особенно по мере того, как развиваются культурные интересы.
Из этих рассуждений возникает следующая идея: принятый парадокс может иметь свою позитивную ценность. Разрешение парадокса ведет к защитной организации, которая у взрослого может быть обнаружена в виде организации истинного и ложного Я [Winnicott. True and false self, 1960).
В психопатологии17:
Пагубные пристрастия могут описываться в терминах регрессии к более ранним стадиям, когда переходные феномены не подвержены испытанию.
Фетишизм может быть описан в терминах сохранения определенного объекта или типа объектов, относящихся к раннему детскому опыту в переходной области, связанным с бредом материнского фаллоса.
Патологическое фантазирование и воровство могут быть описаны в терминах побуждения человека перекинуть мост через разрыв в опыте, относящемся к переходным феноменам. .
17 Последующий текст отсутствует в версии 1971 года.
А. Фрейд
ДЕТСКАЯ ПАТОЛОГИЯ КАК ПРЕДУСЛОВИЕ РАЗВИТИЯ ПАТОЛОГИИ ВЗРОСЛЫХ1
В детском анализе оценка состояния ребенка служит нескольким целям. С одной стороны, она помогает решить практические вопросы, такие, как назначение или неназначение лечения, выбор наиболее подходящего метода лечения и т. д. С другой стороны, служит теоретическим стремлениям больше узнать о самих процессах развития. И последняя из перечисленных, но не последняя по важности цель — это попытка сформулировать более четкую картину начальных стадий2 тех психических расстройств, которые известны в основном на поздней стадии, и отличить транзитные патологические проявления от постоянных.
ДЕТСКИЕ НЕВРОЗЫ
В постановке такого диагноза детский аналитик чувствует себя наиболее уверенно. Тому есть несколько причин. С момента возникновения психоанализа детский невроз не только был объявлен равным взрослому неврозу, но и рассматривался как его прототип и модель.
В литературе психоанализа по этому предмету можно найти утверждения, что неврозы детства важны как «тип и модель» (S. Freud, 1909) взрослых неврозов; что анализ детских неврозов «столь же помогает нам в правильном понимании неврозов взрослых, сколь сны детей помогают понять сны взрослых» (S. Freud, 1918); что их изучение «предохраняет нас от неправильного понимания неврозов взрослых» (S.Freud, 1916—1917); что «анализ всегда выявляет, что неврозы (более позднего возраста) являются прямым продолжением (предшествовавших) детских заболеваний» (S.Freud, 1916—1917).
Было неоднократно показано сходство симптоматических проявлений детских и взрослых неврозов. Например, при астерии и для детей, и ддя взрослых характерны беспричинная тревога и приступы тревоги; конверсия в физические симптомы; рвота и отказ от пищи; боязнь животных и агорафобия. Клаустрофобия У детей встречается редко, зато выдающуюся роль играют ситуационные фобии, например боязнь школы, зубного врача и т. д.
Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. Т.П. М., 1999, стр. 126—139.
Лизелотта Франкл предложила для этого термин «естественная история» взрослых расстройств.
При неврозах навязчивости и дети, и взрослые демонстрируют болезненно высокую амбивалентность чувств, церемонии укладывания, другие ритуалы, компульсивное умывание, навязчивые действия, вопросы, формулировки, магические слова и жесты или магическое избегание отдельных слов и движений, навязчивый счет и перечисление, касание и избегание прикосновений и т. д. Эксгибиционизм, любопытство, агрессия, соперничество и т. д. одинаково калечат личность человека, будь то в детстве или в зрелом возрасте. Что касается невротического характера, то детский истерический, навязчивый или импульсивный характер почти не отличается от своего взрослого эквивалента.
Однако важнее внешних соответствий нам кажется идентичность динамики детских и взрослых неврозов, что можно продемонстрировать. Классическая формула этиологии обоих гласит: «Начальный прогресс до сравнительно высокого уровня развития инстинктов и Эго (т. е. для ребенка до фаллически-эдиповой, для взрослого до генитальной стадии); невыносимое усиление тревоги или фрустрации на этом уровне (для ребенка это тревога кастрации в Эдиповом комплексе); регрессия с адекватного возрасту уровня инстинктов на прегенитальную точку фиксации; возникновение детских прегенитальных сексуально-агрессивных импульсов, желаний и фантазий; тревога и вина по этому поводу, запуск защитных реакций со стороны Эго под влиянием Супер-Эго; деятельность защиты, ведущая к созданию компромиссных образований; конечные расстройства характера или невротические симптомы, детали которых обусловлены уровнем точек фиксации, к которым произошла регрессия, содержанием отвергнутых импульсов и фантазий и выбором
защитных механизмов».
В самом начале аналитической практики, когда аналитики работали только с небольшим количеством детей, предполагалось, что большинство маленьких пациентов страдает от детских неврозов, прототипом которых служат истории «Маленького Ганса» и «Человека с волками», а их развитие соответствует приведенной выше этиологической формуле. Но это представление изменилось, когда анализ сделал шаг от частной практики к открытию консультационных центров и клиник для детей, куда хлынул поток нового материала. Весь он требовал аналитического изучения.
Первым обескураживающим открытием стало отличие ребенка-невротика от невротика-взрослого. У взрослых отдельный невротический симптом обычно является частью генетически
связной структуры личности, а у детей это не так. Зачастую симптомы у них существуют изолированно или в сочетании с симптомами и чертами личности разной природы и происхождения. Даже точно определенные симптомы навязчивости, такие, как церемонии укладывания или компульсивный счет, обнаруживаются у детей, которые в остальном имеют признаки истерической личности — бесконтрольность, импульсивность, бес-покойность. Или же истерические конверсии, фобические тенденции и психосоматические симптомы обнаруживаются при навязчивом характере.
Хорошо адаптированные и в других отношениях сознательные дети иногда совершают отдельные делинквентные действия. Дети, неуправляемые дома, становятся послушными в школе, и наоборот.
Следующее разочарование постигло нас, когда мы поняли, что, несмотря на все связи детских и взрослых неврозов, определенный тип детского невроза не обязательно предшествует такому же неврозу взрослого. Напротив, многие клинические факты свидетельствуют о прямо противоположном. Примером может служить неконтролируемое состояние четырехлетнего человека, во многом схожее с юношеским или взрослым делинквентным состоянием, ибо и ребенок, и взрослый, действуя под влиянием импульсов, особенно агрессивных, нападают, разрушают или присваивают себе все, что захотят, не считаясь с чувствами других. Несмотря на все сходство, раннее делинквентное поведение не обязательно станет в дальнейшем подлинно делинквентным состоянием; у этого ребенка сформируется скорее навязчивый характер, чем делинквентный или криминальный. Многие дети, страдавшие в детстве фобией или истерической тревогой, вырастая, становились навязчивыми невротиками. У многих детей, страдавших навязчивыми симптомами, такими, как компульсивное умывание, ритуальные прикосновения, расположение деталей и т. д., и в детстве во всем походивших на взрослых в состоянии навязчивости, с возрастом тем не менее формировались не навязчивые симптомы, а шизоидные или шизофренические состояния.
Для объяснения этих несоответствий выдвигается целый ряд предположений. Очевидно, что даже если преобладающие инстинктивные компоненты остаются теми же, как, например, анальный садизм, выбор между делинквентностью и неврозом навязчивости — двух противоположных патологических тенденций, которым он сопутствует, — зависит от их взаимодействия с установками Эго и их изменениями в процессе развития и
Чя
созревания. Желание смерти, агрессия, нечестность, приемлемые на одном уровне развития Эго и Супер-Эго, отвергаются на следующем, и против них выстраиваются защиты. Отсюда смена делинквентных черт на компульсивные. Или с созреванием Эго защиты от тревоги с использованием моторной системы, такие, как телесные конверсии и фобический уход, меняются на защитные механизмы мыслительного процесса, такие, как счет, магические формулы, уничтожение, изоляция. Это объясняет переход от истерической к навязчивой картине симптомов. Сочетание истерических и навязчивых симптомов может объясняться просто: дети, у которых развивается постоянное истерическое расстройство, при прохождении анально-садистской фазы имеют и транзитные компульсивные симптомы, характерные для этой фазы. У детей с развивающимся постоянным неврозом навязчивости беспредметная тревога, фобии и истерические симптомы сохраняются как часть предыдущего уровня развития. Конфликты амбивалентности и компульсии у самых маленьких больных неврозом навязчивости надо, по-видимому, понимать как первые зловещие признаки расщепления и дисгармонии структуры, достаточно серьезные и способные привести в дальнейшем к полному психотическому распаду личности.
Следующее открытие будет полезно каждому детскому аналитику при постановке диагноза: сфера психических расстройств у детей гораздо шире, чем можно было бы ожидать по опыту психопатологий взрослых. В собранном материале есть, конечно, ядро всех типичных форм компульсии, церемоний, ритуалов, приступов тревоги, фобий, травматических и психосоматических расстройств, задержек, деформаций характера, всего, что можно объединить в понятие детских неврозов, а также глубокий уход от внешнего мира и отчуждение от реальности, что в целом можно назвать детскими психозами. Но это далеко не все. Кроме этого существуют нарушения жизненных функций (неорганические), т. е. нарушения сна и питания у детей; чрезмерные задержки (неорганические) в овладении некоторыми способностями, такими, как моторный контроль, речь, опрятность, обучение; первичные нарушения нарциссизма3 и нарушения объектных отношений; состояния, вызванные неконтролируемыми деструктивными и сам о деструктивными тенденциями или неконтролируемыми производными секса и агрессии; умственная отсталость и инфантильность личности. Некоторые из этих детей не доходят до фаллически-эдиповой фазы, которая является
3 См.: Sandier J.J. Disorders of Narcissism.
собственно отправной точкой детских неврозов. У некоторых сохраняется недоразвитая, примитивная или ущербная организация защит, в результате чего их симптомы больше похожи на вторжения Ид, чем на компромиссные образования между Ид и Эго. У некоторых формирование Супер-Эго является настолько незавершенным, что отсутствуют такие внутренние силы контроля, как моральная оценка, вина и внутренние конфликты.
На сегодняшний день для классификации множества клинических картин детских расстройств у нас есть только описательные и недостаточно подробные динамические формулировки. Возможно, некоторые расстройства первых лет жизни являются предусловием невротического развития, которое заканчивается неврозом по мере взросления Эго и Супер-Эго и развития структуры. Другие же представляют собой недоразвитые неврозы, т. е. неудавшиеся, незавершенные, кратковременные попытки Эго прийти к соглашению с влечениями и изменить их.
Дата добавления: 2016-08-07; просмотров: 687;