29 страница. Совещание проводилось в три этапа в период 1973 — 1975 гг

Совещание проводилось в три этапа в период 1973 — 1975 гг. с участием руководящих деятелей 33 европейских государств, а также США и Канады. В Заключительном акте его участники взяли на себя обязательство рассматривать «как нерушимые все границы друг друга, как и границы [412] всех государств в Европе... воздерживаться сейчас и в будущем от любых посягательств на эти границы... воздерживаться также от любых требований или действий, направленных на захват и узурпацию части или всей территории любого государства-участника»{424}. Перечисленные положения соответствуют двусторонним договорам социалистических стран с ФРГ, являются нормой, признаваемой всеми европейскими странами, а также США и Канадой.

Подписанный 1 августа 1975 г. в Хельсинки Заключительный акт совещания содержит принципы, призванные создать надежную основу безопасности в Европе, исключить агрессию и любые виды насилия из международных отношений. Он провозгласил суверенное равенство государств, уважение прав, включая право свободного выбора и развития политических, социальных, экономических и культурных систем, неприменение силы или угрозы силой, нерушимость послевоенных границ, территориальную целостность государств, мирное урегулирование споров, невмешательство во внутренние дела друг друга, равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой, сотрудничество между государствами и добросовестное выполнение обязательств по международному праву{425}.

Успешное завершение работы Общеевропейского совещания явилось свидетельством роста международного авторитета стран социализма, их согласованной внешней политики, итогом усилий демократической общественности западных стран, выступающей в поддержку разрядки и международной безопасности.

Это совещание — знаменательное событие в истории Европы, которая на протяжении столетий была узлом самых взрывоопасных международных противоречий, а в XX веке — главным театром военных действий двух опустошительных мировых войн. Впервые в послевоенные годы в масштабе всего европейского региона был сделан крупный шаг по пути перестройки международных отношений на основе мирного сосуществования.

Общеевропейское совещание не только подвело необходимый политический итог второй мировой войне, но и наметило перспективу сотрудничества европейских государств на многие годы вперед, выявило потенциальные возможности мирного урегулирования проблем всеобщего характера.

Путь государств и народов к урегулированию на справедливой демократической основе послевоенных проблем и закреплению политических итогов войны оказался тернистым и длительным. Острая борьба, продолжавшаяся на протяжении всех лет со дня Победы до Общеевропейского совещания в Хельсинки, завершилась торжеством разума и доброй воли. Подписание Заключительного акта всеми участниками совещания явилось одним из важных событий в международных отношениях современности. Перед народами открылись благоприятные перспективы жить в обстановке мира и сотрудничества. Документы, подписанные в Хельсинки, закрепили итоги второй мировой войны в Европе на международно-правовом уровне.

Страны социалистического содружества твердо придерживались и придерживаются взятого в Хельсинки курса. Предложения, содержащиеся в документах Политического консультативного комитета стран Варшавского Договора, Комитета министров иностранных дел, — яркое свидетельство их неизменной приверженности политике разрядки в Европе и [413] во всем мире. Миролюбивый характер внешней политики Советского Союза закреплен в его Основном Законе — Конституции СССР. Особая глава Конституции содержит положения, которые соответствуют обязательствам, взятым на себя Советским Союзом по международным соглашениям, в том числе по Заключительному акту.

По мере развития процесса разрядки в политической и экономической сферах все в большей степени становилась очевидной необходимость разрядки в военной области, ибо гонка вооружений грозила подорвать достижения первой половины 70-х годов. Вот почему Советский Союз в середине 70-х годов направлял свои действия прежде всего на достижение соглашений о сокращении вооружений и вооруженных сил.

Однако США и их союзники по НАТО развернули на рубеже 70 — 80-х годов яростную кампанию против разрядки. Взяв курс на обострение международной обстановки и наращивание гонки вооружений, они попытались изменить сложившееся соотношение сил и военное равновесие в свою пользу. В США были приняты новые военные программы, резко возрос военный бюджет. Соединенные Штаты Америки стали добиваться усиления военных приготовлений от своих союзников по НАТО.

Прикрываясь мифом о «советской угрозе», империалистические круги США и других стран НАТО разработали программу размещения в Западной Европе новых видов американского ядерного оружия. США обострили положение во многих районах земного шара, направив войска на Ближний и Средний Восток, вмешиваясь в дела стран Африки и развернув наступление против демократических сил в странах Латинской Америки.

В результате всех этих действий международное положение осложнилось. Политике конфронтации, активно поддерживаемой и субсидируемой финансовой олигархией США, военно-промышленным комплексом, Советский Союз противопоставил твердую политику мира и приверженность разрядке. На это направлены многочисленные мирные предложения СССР, всего социалистического содружества. Придавая большое значение продолжению процесса, начатого в Хельсинки, Советский Союз добивается выполнения решений Общеевропейского совещания во всем их объеме, стремится к углублению процесса разрядки в Европе. Политику защиты мира и международной безопасности СССР сочетает с твердым и решительным отпором агрессивным устремлениям империализма. Социалистическое содружество надежно защищает завоевания социализма, поддерживает все силы, борющиеся за демократию, социальный прогресс и национальное освобождение, пресекает агрессивные происки реакции.

Итак, закрепление победы над фашистским блоком являлось одной из важнейших задач прогрессивных сил планеты в послевоенный период. Это были годы коренных социально-политических преобразований в мире, нарастающей борьбы народов и прогрессивных государств против военной опасности, за предотвращение новой мировой войны, за мир, демократию и социализм.

4. Реакционный характер буржуазной историографии второй мировой войны

Борьба за закрепление итогов второй мировой войны носит не только политический и юридический, но и идеологический характер. Проблемы, связанные с войной и победой над фашизмом и милитаризмом, были и остаются в фокусе острейшего противоборства коммунистической и буржуазной идеологий. Между итогами войны и развитием стран и народов в послевоенные годы существует глубокая взаимосвязь. Чем больше проявляются [414]историческое превосходство социализма и его неоспоримые успехи, тем больше увеличивается сила коммунистических идей, с одной стороны, а с другой — усиливаются подрывная политическая и идеологическая деятельность классового противника, его злобная клевета на прошлое и настоящее социализма.

В документах КПСС и Советского правительства, в марксистских трудах о второй мировой и Великой Отечественной войнах, в работах советских партийных, государственных и военных деятелей показана широкая панорама событий этих войн, исследована их взаимосвязь, раскрыты величие подвига советского народа и историческое значение разгрома фашистско-милитаристских агрессоров{426}. В них наряду с огромным фактическим материалом, достоверным освещением хода второй мировой войны, ее итогов и уроков дается аргументированная критика буржуазной историографии этой войны, разоблачаются всякого рода лживые версии и фальсификации.

Реакционная историография и буржуазная пропаганда в угоду лидерам империализма грубо фальсифицируют историю и итоги второй мировой войны. Эта линия противостоит историографии СССР, других стран социалистического содружества, а также работам историков-марксистов в капиталистических странах.

Известно, что буржуазная историография второй мировой войны складывается из сложного и противоречивого комплекса различных течений, школ и группировок, отражающих неоднородность самой буржуазии. Однако вне зависимости от этой «внутренней дифференциации» буржуазная историография, обобщая исторический опыт, как правило, стремится выработать на его основе «рекомендации» в интересах политики империализма.

Военно-историческими службами видов вооруженных сил США создано большое количество трудов о второй мировой войне (свыше 100 томов). Их главной составной частью является серия «Армия США во второй мировой войне» (85 томов){427}. В Англии основным изданием такого рода является официальная 80-томная «История второй мировой войны», подготовленная исторической секцией при кабинете министров Великобритании{428}. В ФРГ издается 10-томный труд «Германский рейх и вторая мировая война», который готовит военно-историческая служба бундесвера{429}. В Японии вышла в свет 96-томная «Официальная история войны в великой Восточной Азии», разработанная в управлении национальной обороны Японии{430}. Концепции, содержащиеся в этих и других официальных трудах, дополняются, подновляются, но в конечном счете повторяются [415] в публикациях большинства буржуазных историков «второго эшелона», активно используются буржуазной пропагандой в корыстных интересах.

В буржуазных странах выпускается литература о второй мировой войне, рассчитанная и на массового читателя. Первое такое издание подготовлено в 1966 — 1968 гг. в Англии Б. Лиддел Гартом и Б. Питтом. Их «Иллюстрированная история второй мировой войны» представляет собой издание журнального типа (96 журналов, сброшюрованных в 8 томов). Броско оформленные, пестрящие именами известных буржуазных ученых, они привлекли внимание довольно широкой аудитории и в последующие годы были изданы на французском, испанском и других языках и таким образом проникли во многие капиталистические и развивающиеся страны. В США издательство «Бэллентайн букс», учитывая популярность этих журналов, предприняло публикацию серии из более чем 100 дешевых, карманного формата книжек о второй мировой войне. В последнее время растет число буржуазных публикаций, посвященных вооруженной борьбе на советско-германском фронте{431}.

По каким направлениям в буржуазной историографии фальсифицируются история второй мировой войны и ее итоги?

Это, во-первых, попытка снять с империализма ответственность за развязывание второй мировой войны. Используя надклассовую трактовку политики и войны, отрицая деление войн на справедливые и несправедливые, буржуазные историки видят источники, причины второй мировой войны не в империализме с его обостряющимися антагонистическими противоречиями, а в разного рода геополитических, психологических и биологических факторах, во второстепенных или случайных обстоятельствах.

Американский историк В. Рут, например, склоняется к выводу, что война возникла вследствие «неправильной информированности, близорукости, мелочности и человеческой склонности к самооправданию, которая заставляла американских дипломатов, однажды избравших неверный путь, предпочесть лучше далее идти по нему, чем признаться в своих ошибках»{432}. Через 25 лет, по существу, повторил то же самое другой американский историк — Дж. Толэнд. Он писал: «Беда заключалась в том, что как Америка, так и Япония вели себя подобно детям. Дипломатически обе стороны были незрелыми. И теперь эти дети задумали глупую игру в войну»{433}.

Одним из основных аргументов, с помощью которого многие буржуазные авторы пытаются снять с капитализма как социальной системы ответственность за возникновение второй мировой войны, является версия, что главным и даже единственным виновником войны был Гитлер. Версия эта давно бытует на Западе. Первыми ее выдвинули пытавшиеся оправдаться немецко-фашистские преступники, которые предстали перед Международным [416] военным трибуналом в Нюрнберге. Затем она была подхвачена реакционными буржуазными исследователями для оправдания монополистического капитала и империализма в целом.

Западногерманские историки М. Фройнд и И. Фест, первый в монографии «Германская история» и второй — в книге «Биография Гитлера», довольно подробно освещают фактическую сторону германской агрессии, но ответственность за нее всецело возлагают на Гитлера, его «стремление к великой катастрофе»{434}.Другие буржуазные историки, в том числе Ф. Шабо и Э. Тальделла, считают виновником участия Италии в агрессивном фашистском блоке только одного Муссолини{435}. «Решения, принятые в период между 1922 и 1943 гг., — утверждает в своей книге «Итальянская внешняя политика» Н. Коган, — зачастую принимались в трагической обстановке, создаваемой диктатом воли одного человека и рабского молчаливого согласия тех, кто находился рядом с ним»{436}. На таких же позициях стоят П. Янг и Д. Селби в Англии, М. Бомон во Франции и многие другие буржуазные историки{437} Совершенно ясно, что утверждения о том, будто виновниками войны являются только Гитлер и Муссолини, направлены на то, чтобы снять ответственность с германского и итальянского империализма, а также международных монополий и реакционных сил Англии, Франции и США, которые способствовали его усилению и подталкивали к нападению на СССР.

Чтобы скрыть неразрывную связь между империализмом, фашизмом и войной, фальсификаторы истории отрицают, что фашизм был взращен, поставлен у власти и вооружен германским и международным монополистическим капиталом. Они стремятся завуалировать тот факт, что фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных кругов монополистического капитала. Так, автор книги «Войны Америки» Р. Леки называет фашизм в Германии и Италии «автократическим национализмом», а в Японии — «теократическим милитаризмом»{438}. Французский буржуазный социолог Р. Арон утверждает, что «ни война 1914 года, ни фашизм не были порождены... капитализмом»{439}. Подобные утверждения не содержат главного — анализа тесной связи между империализмом и фашизмом.

Живучесть этой концепции объясняется тем, что она выгодна господствующим классам империалистических держав, ибо косвенно оправдывает германские монополии, политических и военных деятелей «третьего рейха», камуфлирует политику «умиротворения» западных держав, «которая, оказывается, была разумной и в высшей степени ответственной»{440}. Эта версия отвлекает внимание народов мира от основного источника военной опасности на современном этапе, усыпляет их бдительность в борьбе против агрессивных происков империализма, выгораживает империалистическую систему в целом.

Оправданию империализма как источника войн и международной напряженности служит также широко распространяемая реакционной историографией идея мнимого «соучастия» Советского Союза в возникновении [417]второй мировой войны. Фальсифицируется также вступление СССР в войну с Японией. Не считаясь с исторической правдой, многие американские, западногерманские и японские авторы настойчиво твердят об «экспансионистских устремлениях» Советского Союза в предвоенные годы. Так, советско-германский договор о ненападении 1939 г. империалистическая пропаганда преподносит как «важнейшее событие», сделавшее якобы «войну в Европе неизбежной»{441}.

Авторы, пропагандирующие этот тезис, не утруждают себя ответом на вопрос: почему СССР вынужден был пойти на заключение договора? А историческая правда такова: Советское правительство, Коммунистическая партия выступали поборниками коллективной безопасности, были полны решимости преградить путь фашистской агрессии и добивались этого до последней возможности. На заседаниях военных миссий СССР, Англии, Франции, состоявшихся по советской инициативе в Москве 12 — 21 августа 1939 г., то есть за две недели до начала второй мировой войны, именно Советский Союз настойчиво предлагал заключить англо-франко-советский военный договор о совместной борьбе против гитлеровской агрессии. Но ни Англия, ни Франция не пошли на заключение военного соглашения с Советским Союзом, чтобы обуздать агрессора и не допустить развязывания второй мировой войны. Буржуазные реакционные правительства Англии и Франции, «мюнхенцы» не хотели военного союза с Советским государством, а стремились подтолкнуть Гитлера к войне против СССР.

Не советско-германский пакт о ненападении, который был вынужденным актом в тот чрезвычайно сложный для Советского Союза период кануна второй мировой войны и дал СССР дополнительно свыше 20 месяцев для укрепления своей оборонной мощи, а срыв московских переговоров Англией и Францией привел к тому, что фашистскую агрессию уже невозможно было предотвратить.

Пытаясь бросить тень на усилия по укреплению мира, предпринимавшиеся Советским Союзом в послевоенные годы, оправдать проводимую империалистическими державами гонку вооружений и насаждение милитаризма, реакционные историки изображают в кривом зеркале все события прогрессивного характера предвоенной международной жизни, связывают их с «кознями Москвы», объясняют «политикой большевиков». Американский историк Л. Фишер в книге «Путь России от мира к войне» клеветнически заявляет, что «война, а не мир порождается коммунизмом»{442}. Он оправдывает мюнхенский курс на «умиротворение» фашистской Германии и отрицает его антисоветскую направленность.

Злостные домыслы реакционных историков сконцентрировались в легенде о «превентивной войне» фашистской Германии против СССР. Ее усиленно пропагандировали многие гитлеровские генералы в мемуарах, посвященных второй мировой войне{443}. О будто бы имевшем место стремлении СССР к территориальным захватам заявляют западногерманские историки Э. Хельмдах, К. Хильдебранд и другие{444}. М. Макклосски, подвизающийся в США в роли военного историка, утверждает, что действия Советского Союза носили «захватнический характер» и что Гитлер, «сражаясь против англичан на Западе, не мог примириться с русской экспансией»{445}. Английский [418] историк Д. Ирвинг сообщает о мифических донесениях разведки, которые якобы свидетельствовали, что «русские готовятся к вторжению в Германию»{446}. Некоторые реакционные буржуазные историки даже приписывают «превентивной войне», которую, по их мнению, вела гитлеровская Германия, некие «освободительные» цели{447}.

По существу, ту же легенду использовали японские милитаристы для оправдания своих агрессивных акций против СССР, а затем ее взяли на вооружение и японские реакционные историки. Один из них — Т. Хаттори пытается, например, представить планы нападения Японии на СССР как стремление обеспечить свою безопасность от «угрозы» со стороны Советского Союза{448}.

Ученые-марксисты много сделали для разоблачения легенды о «превентивной войне». Этому способствовали извлеченные из немецких архивов многочисленные документы, раскрывающие тайную подготовку вермахтом нападения на СССР, детальную разработку плана «Барбаросса».

Однако значительная часть буржуазных историков не желают считаться с этим. Признавая агрессивность действий Гитлера, они лишь пытаются завуалировать фашистский вариант легенды о «превентивной войне», сохранив ее основу — миф о «красном империализме».

В целях реабилитации политики империалистических государств, подготовивших и развязавших вторую мировую войну, дискредитации внешней политики СССР в предвоенный и послевоенный периоды реакционные историки пытаются изображать Советский Союз «экспансионистским» государством.

Грубо извращая миролюбивую внешнюю политику, проводимую Советским Союзом, они распространяют версию, будто СССР стремится к экспорту революции, имеет военный бюджет, превосходящий его оборонительные нужды, развертывает «наступательные» системы оружия, которым США и другие страны НАТО якобы «не в состоянии противопоставить ничего равноценного».

Реакционная буржуазная историография использует все средства, чтобы отвлечь внимание народов от подлинной военной угрозы, которую таит в себе политика милитаризации и безудержной гонки вооружений, проводимая правительством Соединенных Штатов, странами НАТО. Грубые фальсификации, не имеющие ничего общего ни с правдой истории, ни с реальными событиями современности, широко распространяются на Западе.

Миф о «советской военной угрозе» стал выражением долговременного политического и идеологического курса против СССР. Этот миф распространяли те, кто создавал агрессивный блок НАТО, и те, кто провозгласил политику «на грани войны». На рубеже 70 — 80-х годов сторонники «холодной войны» в США и их последователи в других странах, взяв курс на срыв процесса разрядки, вновь усилили пропаганду мифа о «советской военной угрозе».

Угроза войны действительно существует. Но она исходит не от Советского Союза, а от реакционных сил империализма, прежде всего от Соединенных Штатов Америки.

И прошлое, и особенно настоящее свидетельствуют, что именно США навязывают миру губительную по своим последствиям гонку вооружений. [419]

Соединенные Штаты первыми создали атомную бомбу, варварски применив ее в августе 1945 г. против жителей японских городов Хиросима и Нагасаки. В 50-х годах они были инициаторами принятия на вооружение межконтинентальных стратегических бомбардировщиков. В 60-х годах они приступили к массовому развертыванию межконтинентальных баллистических ракет, стали зачинщиками наращивания атомных ракетных подводных лодок и других новейших систем оружия, первыми начали оснащать баллистические ракеты разделяющимися головными частями. На рубеже 70-х годов они перешли к созданию ядерных крылатых ракет большой дальности. Именно США приняли решение о крупномасштабном производстве нейтронного оружия.

Что касается Советского Союза, то он всегда выступал и выступает против применения любого оружия массового уничтожения, на протяжении всей послевоенной истории не был инициатором создания новых видов вооружений. Неуклонно и последовательно проводя миролюбивую политику, СССР учитывает, что в мире действуют силы, которые заинтересованы в обострении международной напряженности, гонке вооружений, вынашивают агрессивные планы. Поэтому Советский Союз принимает меры, необходимые и достаточные для обеспечения надежной безопасности своей страны и ее союзников, а его Вооруженные Силы находятся в постоянной готовности к решительному отпору любому агрессору. Советская военная доктрина всегда исходила и исходит из принципа защиты социалистических завоеваний.

Мифы о «коммунистической угрозе» и «агрессивности» Советского Союза, оправдание «превентивных войн» преследуют цель ввести в заблуждение общественное мнение, подготовить почву для новых акций против СССР и других стран социализма. Их распространение объясняется усилением агрессивности империализма, растущей милитаризацией экономики и всей общественной жизни главных капиталистических государств. Всякий раз, когда реакционным кругам нужно оправдать свои акции или получить новые ассигнования на гонку вооружений, буржуазная пропаганда начинает твердить о «советской военной угрозе».

Буржуазные фальсификаторы прибегают к искажению военной истории с целью посеять недоверие между Советским Союзом и другими странами социалистического содружества, вызвать у народов этих стран отрицательное, а если удастся, и враждебное отношение к СССР. Авторы западногерманского труда «Германский рейх и вторая мировая война» пишут не о германском, а о «германо-советском нападении на Польшу» в сентябре 1939 г. Освобождение братских народов Западной Белоруссии и Западной Украины трактуется ими как «советская аннексия». Ставится знак равенства между разбойничьим нападением фашистской Германии на Польшу, приведшим к ликвидации национальной независимости этой страны во второй мировой войне, и освободительным походом Советской Армии на территорию, насильственно отторгнутую от Советской России и оказавшуюся к этому времени под неотвратимой угрозой гитлеровской оккупации{449}.

Второе направление, по которому буржуазная историография фальсифицирует историю второй мировой войны и итоги победы, является преуменьшение вклада СССР в разгром фашистско-милитаристского блока и, напротив, преувеличение вклада буржуазных государств антигитлеровской коалиции, прежде всего США.

Суть утверждений реакционной историографии сводится к тому, что Советский Союз хотя и взял на себя тяжелое бремя в войне, но якобы не [420] был «архитектором победы». Обосновывая эту концепцию, некоторые историки США утверждают, что война стала мировой только с момента вступления в нее США, то есть с 7 декабря 1941 г. Э. Дюпуи начинает свою книгу о войне с событий в Пёрл-Харборе и не скрывает, что цель его состоит в том, чтобы «читатель... оценил решающую роль Соединенных Штатов в победе свободного мира над силами тоталитаризма»{450}.

Чтобы доказать решающую роль США в победе над фашистским блоком, изобретена теория «арсенала демократии» (термин впервые был использован Ф. Рузвельтом еще до вступления США в войну), согласно которой таким арсеналом были американская военная экономика, промышленный потенциал США. Г. Коммаджер и Р.Моррис в предисловии к книге А. Буханана «Соединенные Штаты и вторая мировая война» пишут: «В конечном счете лишь объем американского производства — способность Америки произвести достаточно бомбардировщиков, кораблей, танков, продовольствия и горючего для своих собственных нужд и для нужд Великобритании, России и даже Китая — был тем фактором, который предопределил перелом в войне»{451}. То же утверждают С. Сильвестри, К. Хоув и другие буржуазные авторы. Претензии буржуазных историков на такую постановку вопроса столь же безосновательны, как и их утверждение о доминирующем вкладе США в вооруженную борьбу.

Один из распространенных приемов буржуазной пропаганды, рассчитанный прежде всего на молодежь, — замалчивание правды об СССР. Чем меньше ей будет сказано о действиях и победах Советской Армии в войне против фашизма, полагают идеологи империализма, тем меньше она будет знать о заслугах советского народа и его Вооруженных Сил. Некоторым из них хотелось бы вообще вычеркнуть Великую Отечественную войну Советского Союза из истории второй мировой войны и сделать ее «неизвестной войной». Поэтому в трудах буржуазных историков о минувшей войне советско-германскому фронту уделено во много раз меньше места, чем остальным фронтам, а о многих успешных действиях советских войск вообще умалчивается.

Широко освещая в книгах, кино, радиопередачах и телефильмах действия английских войск в Северной Африке или американских морских пехотинцев на Тихом океане, они отодвигают на второй план события на советско-германском фронте, где решались судьбы человечества. Нынешнее молодое поколение западных стран часто ничего не знает о самоотверженной, полной героизма борьбе советского народа против фашизма, о тех жертвах, которые он понес в этой борьбе. На вопрос «Что такое Сталинград?», заданный группе молодых американцев, лишь один ответил, что во время войны в Сталинграде произошло что-то важное, а что именно, он не знает{452}.

Американский историк X. Болдуин считает, что исход второй мировой войны решили 11 битв («великих кампаний»). Из битв, выигранных Советской Армией, он называет лишь Сталинградскую битву. Аналогичный характер имеет концепция поворотных пунктов, цель которой состоит в том, чтобы доказать решающую роль вооруженных сил США в достижении коренного перелома во второй мировой войне. Западногерманские историки Г. Якобсен и Г. Доллингер насчитывают семь таких «поворотных пунктов войны». Из исторических событий на советско-германском [421]фронте упоминается только Сталинградская битва{453}. Существуют и другие варианты количества и названий как «решающих битв», так и «поворотных пунктов»{454}. Но в любых этих вариантах необоснованное предпочтение отдается Тихоокеанскому и Североафриканскому театрам военных действий, а главному — советско-германскому фронту отводится второстепенное место.

Многие буржуазные историки вообще замалчивают Московскую, Курскую и другие исторические битвы, но высадку усиленной дивизии американской морской пехоты на острове Гуадалканал в августе 1942 г. именуют «началом контрнаступления на Тихом океане», хотя в стратегическом отношении она имела частное значение. То же можно сказать и о морском сражении у острова Мидуэй в июне 1942 г., в результате которого потерпел поражение японский флот, но не было ликвидировано его превосходство на Тихом океане, а само сражение не оказало серьезного влияния на общий ход второй мировой войны.

Правда, концепция «решающих битв» разделяется не всеми буржуазными историками. Некоторые указывают на решающее значение для исхода второй мировой войны сражений на советско-германском фронте. Так, К. Рейнгардт (ФРГ), рассматривая итоги битвы под Москвой, делает вывод, что «планы Гитлера — и вместе с ними шансы на успешное ведение войны Германией — потерпели провал уже в октябре и, самое позднее, в декабре 1941 года, с началом контрнаступления русских войск под Москвой. Стратегия блицкрига, целью которой являлось достижение быстрой победы над Советским Союзом в ходе одной кампании, до наступления зимы, после поражения группы армий «Центр» под Москвой была развеяна в прах»{455}. А. Мишель (Франция), говоря об итогах Сталинградской битвы, отмечает, что советские историки справедливо видят в этом успехе Вооруженных Сил СССР самую важную победу, ознаменовавшую поворот во второй мировой войне{456}. В противоположность Д. Ирвингу (Англия), который бездоказательно заявляет, что битва под Курском «закончилась вничью»{457}, М. Кэйдин (США) называет ее «величайшей в мировой истории битвой на суше и в воздухе», которая означала для вермахта «разгром, катастрофу невообразимых размеров»{458}. В отдельных работах признается несостоятельность буржуазной теории решающих битв в целом, делается вывод, что война на востоке была самой большой в истории войн, что «Германия в действительности проиграла войну на равнинах Советского Союза, а не в рощах Нормандии»{459}.